как средство, как цель

      Сегодня на небе появились две луны. Ин-У читал об этом в какой-то книге. В детстве он постоянно прятался от всего мира в библиотеке в огромном загородном доме отца. Тогда в его голове было много страшных мыслей и теорий. Его семье было плевать на его состояние: идеальный, удобный, тихий малыш Ин-У. Наверное, они всегда чувствовали и знали, каким он вырос на самом деле… Сегодня на небе появились две луны. Интересная аномалия. Значит, что всё вокруг уже не будет прежним. Холодный лунный свет падал на белые стены. Тишина была невероятной, казалось, что её можно было услышать. Ин-У улыбался. Усталость, резкая боль в пустом желудке и отсутствие каких-либо мыслей в голове приносили особое наслаждение. Телефон оповестил о новом сообщении. Собираясь выключить его, Ин-У взглянул на экран, и глаза его мгновенно загорелись. Юк Дон-Шик извинялся и умолял встретиться срочно. Ин-У с легкостью мог прочесть мысли, которые терзали миленького дурачка Дон-Шика, и соврал бы, что это не приносило ему радость. Дон-Шик от корки до корки прочел его откровенный дневник, но ничего, совершенно ничего не знал об Ин-У. Две луны навязчиво светили в лобовое стекло автомобиля. Раздражающая аномалия. Ин-У было на нее плевать, он нашел развлечение на предстоящую ночь. Дон-Шик нервно прыгал около дверей клуба, пытаясь согреться. Лохматый, в пуховике и с огромным черным рюкзаком за спиной. Ин-У закрыл глаза, мысленно надевая маску «директора, который беспокоится за подчиненного», и громко откашлялся. Дон-Шик обернулся: отросшие волосы почти полностью закрыли лоб, синяки под глазами были видны даже в темноте. Сотрудник Юк страдал. Как прекрасно это ощущалось… — Ты в порядке, Дон-Шик? Что-то случилось? — Директор Со… Мне больше не с кем поговорить. Так сложно стало, и я понял, что у меня остались только вы. — Пойдем, — Ин-У открыл дверь клуба, пропуская Юка вперед. Зеленый цвет яркими вспышками, мерзкая музыка, люди с ослиными глазами. Ин-У ненавидел клубы, но Дон-Шику нельзя знать об этом. Они прошли к барной стойке. — Я ненавижу клубы, — смущенно сказал Юк Дон-Шик, скидывая рюкзак, — просто хочу напиться. Ин-У окликнул бармена: — Смешайте моему спутнику ваш самый жестокий коктейль, — реакция Юка была потрясающей… Каким он будет под конец вечера? Ин-У готовился наблюдать. Дон-Шик точно его любимая жертва, его мучения имеют иной характер, они бесконечны… — Директор Со, я благодарен вам за всё, что вы для меня делаете. Но я должен уехать…       — Нет, Дон-Шик. Не пытайся один проходить через все эти трудности! Я помог тебе с деньгами, для меня нет нерешаемых проблем. Ты только скажи. Бармен поставил перед Дон-Шиком бокал со странной шипящей зеленой жидкостью, советуя пить осторожно. И-Ну заботливо вставил в его коктейль трубочку. — Зачем тебе этот огромный рюкзак. Туда даже человека по частям можно засунуть. — Юк вздрогнул, прихватил губами трубочку и сделал глоток. Спирт тут же ударил в голову и сознание постепенно становилось мутным. — Ты как? — спросил Ин-У.— Вкусно? Я закажу ещё. Дон-Шик замотал головой, затем сделал ещё один глоток: — Я хочу уехать, директор Со. Я навсегда хочу уехать отсюда. Вы не должны останавливать меня, вы не знаете, какой я на самом деле ужасный человек! Глаза и бледная кожа Дон-Шика отражали зеленый цвет, но мерзкими не казались. Среди всей этой грязи, утонувшей в спирте и праздных развлечениях, Юк Дон-Шик был кусочком искусства. Искусства, которое создал сам Ин-У. Это его фарфоровая куколка на ниточках. Глоток за глотком, зеленый дымок проникал в самый мозг. Дон-Шик опустил голову на руки и заплакал, часто вздрагивая. Ин-У неуверенно дотронулся до его плеча. — Самое страшное, что я ничего не помню. В своём дневнике я прочитал, что был не нужен своему отцу-тирану… Моя бедная мама умерла, когда я был совсем маленьким… А я вырос такой тварью. Неужели Ин-У писал и об этом… Потеряв контроль, он схватил Юка за горло. —Паршивец… Как ты смеешь? У Дон-Шика был жар, по щекам текли слезы. — Убейте меня, директор Со, пожалуйста! Однако Ин-У тут же убрал руку. Повисла неловкая пауза, в которую Дон-Шик заказал ещё один коктейль. Через час, в который Юк методично накидывался, они вышли из бара. Улица была абсолютно пустой, ничего, кроме двух лун в ночном небе. Глупая аномалия. Дон-Шик повис на его плече и еле подавал признаки жизни. Появилась идея бросить его в самом дальнем углу парка, чтобы утром в новостях услышать его имя среди других замерзших до смерти. Ин-У тошнило от запаха, исходящего от пьяниц, от того, насколько они беспомощны. Но смерть на морозе для Дон-Шика не входила в его планы, и он продолжил тащить его до автостоянки. Запихнув Юка на заднее сидение, Ин-У сел за руль и попытался отдышаться. Сегодня он больше работал, чем развлекался, но может оно того стоило. Юк заворочался и разлепил глаза. — Ин-Ууу, — по его лицу расплылась глупая улыбка, — я, кажется, напился. — Ты так и хотел, — Ин-У не обратил внимание на фамильярность. — Не нужно было возиться со мной, я это не заслужил… — Прекрати, Дон-Шик. Я твой директор и должен о тебе заботиться. — Ин-У повернул ключ зажигания. — Сегодня такая ночь странная. Всё в порядке, но почему-то луны две. — Что? — Ничего, отдыхай. — Ты такой милый. Я тебе нравлюсь? Ин-У застыл. Теплые руки Юка коснулись его шеи, их надо было сбросить, но он не смог. У Юка жар, он пьяный до потери сознания. У него глаза стеклышки, он почему-то шептал, что очень долго ждал. Две луны в панорамном окне отеля. Ин-У уже привык к ним. Ничего вокруг уже не будет прежним. Тело Дон-Шика немного прикрыто простыней, дыхание хриплое и беспокойное. Всё, что между ними случилось, на какое-то время запечатлено на шее и ключицах Ин-У. Юку буквально крышу снесло, а Ин-У просто не сопротивлялся этому. Дневник Дон-Шик носил в сумке, Ин-У знал об этом, поэтому найти его труда не составило. Эта сокровенная красная книжечка перестала вызывать дрожь в руках, она теперь была инструментом. Бездумно перелистывая старые записи, Ин-У наткнулся на почерк Дон-Шика. Более ужасного почерка найти было сложно, но Со смог его разобрать. «Мне кажется, я снова становлюсь психопатом из-за него», «он просто помогает мне, но не представляет, что я хотел бы сделать с ним», «он такой изящный и холодный, что я теряю контроль»… Ин-У тихо выругался. Паршивец испортил его дневник такими пошлыми записями. Подойдя к спящему, Ин-У убрал его отросшую челку с глаз, а потом осторожно прихватил двумя пальцами горло и сжал. Юк в полусне накрыл его руку своей и поднес ее к губам, невесомо поцеловав. Ин-У вернул дневник в сумку Юка и быстро оделся. Как только дверь номера закрылась за ним, ему захотелось рассмеяться. Такое приятное чувство в груди. Юк Дон-Шик определенно его самая любимая жертва.