Дракон

Он явно стареет — так часто раньше не дышал даже после трёхкилометровой пробежки. — Руки..! — кричит, не заканчивая, Шибанов. Воздуха в лёгких на окончание фразы не хватает — страх пожрал его как кислород при пожаре. Шайтанов на мушке — судя по тому, как, выпучив злобные глазищи, он тянет руку с пистолетом, Миша только что предупредил роковой в своей неизбежности выстрел Юре Брагину в лоб. — Прекрати, Миш, опусти оружие! — приказывает спасенный счастливчик вместо того, чтобы поблагодарить своего героя. — Ты ему сначала скажи, — говорит, с трудом переводя дыхание Миша. Его глаза, оторвавшись от дула пистолета бандита, наконец встречают взгляд — испуганного, но живого и старающегося изобразить собранность и хладнокровие Брагина. Он все поднимает успокоительно ладони и требует от обоих — Миши и Шайтана сесть и все обсудить — поговорить — как видно, есть о чем… На фоне бледного, но держащего себя в руках Юры Миша выглядит особенно жалко. Надо же так разволноваться… Брагин в смертельной опасности не в первый раз, конечно — только ведь любой раз может оказаться последним… * * * Пока ехали обратно в Москву, он смотрел на Брагина и вспоминал свою одышку. Стареть начал, с горечью думал Шибанов про самого себя, так однажды и совсем сдаст, Юру проморгает, и тот в итоге всё-таки получит свою пулю от какого-нибудь Шайтанова, пока Миша будет рядом за стену держаться… — Сердишься? — нарушает относительную тишину Брагин, осторожно взглядывая на Шибанова. Тот сдвигает брови на переносице, искренне не понимая, что именно тот имеет ввиду: — Почему? Юра дёргает вверх плечами, расправляет их и садится поглубже в кресло, прислоняясь к спинке. — Ну, я тугодум потому что, — он виновато улыбается слабым подобием улыбки, — если бы я сразу проверил ту теорию про шахматы… — Ну не проверил и не проверил, — легко отпускает ему грехи Шибанов, который вообще не считает, что Юра в чем-то повинен, — другие и вообще не разгадали бы твоего профайлера. Брагин посылает ему многозначительный взгляд, но тут же спохватывается и отводит глаза на окно. Только Шибанов уже понял. Щеки его сами по себе краснеют. — Что, я виноват, по-твоему? Что рассказал тебе про этого… маньячелло?! Откуда мне было знать.! — Да Миш, Миш, успокойся, — раскаявшийся в своей секундной несправедливости поднимает руки Юра, — я ни в чем тебя не обвиняю. Из нас двоих дурак я и только я. Он снова демонстрирует ему свои ладони и Миша, который так долго размышлял в том числе и о них тоже до этого разговора, уже совершенно перенесся воспоминанием в вечер прошлого дня. Собственная слабость выводит его из себя, но выплескивать раздражение он будет на Брагина — таков план. — Тебя убить вообще-то могли здесь, — говорит он совершенно не по теме, хватая Юру за выставленную руку и откидывая ее в сторону — чтобы не мешала ему демонстрировать справедливое негодование Брагину, — тот мужик с пистолетом — ещё бы чуть-чуть и он бы тебя на тот свет отправил! — Но ведь не отправил же, — предсказуемо хлопает глазами Брагин и, увидев, что на Мишу утешение не подействовало и он все ещё сердит, добавляет, — но ведь ты все равно успел, Миш, я с тобой как за каменной стеной. Ты же мой рыцарь без страха и упрека. Он улыбается невинно, как если бы это сравнение не подразумевало под собой ничего романтического. А оно и впрямь не подразумевает для него — только для Шибанова, у которого щеки слегка краснеют от ассоциаций. Он что-то бурчит, насупившись, себе под нос, и Юра разбирает только слово «дракон». — Лучше уж быть драконом, у него полномочий больше, — повторяет ему после вопроса Шибанов, поднимая глаза и соскальзывая в смущении взглядом на воротник юриной водолазки, — я бы просто держал тебя взаперти и не выпускал никуда, а сам бы пел тебе серенады… — Так я, выходит, не просто дама сердца, но и принцесса? — искренне удивляется Юра и издает короткий смешок. Вместо того чтобы поддержать веселье и перевести все в шутку Миша молчит и смотрит на Брагина непривычно прямым и тяжелым взглядом без тени улыбки. — А ты кем себя считаешь, — спрашивает он тихо, — когда называешь меня своим рыцарем? И продолжает смотреть на него не мигая, пытаясь внушить ему какую-то свою мысль, которую Брагин все никак упрямо не воспринимает… Сердце, нарушая привычный ритм, пропускает ход, когда по взгляду синих глаз Шибанов видит, что Юра, наконец, понял его, затем пропускает ещё один стук, когда тот отклоняется назад и наваливается спиной на кресло — отодвигая от его коленей свои, как будто случайно… — Ну да, наверное, принцессой, — хмыкает Юра неуверенно, плохо изображая улыбку и беспомощно розовея бледными щеками. Не выдерживая взгляд Шибанова он переключает внимание на окно: — а вот когда мы здесь проезжали, — тычет он в стекло, не глядя на Мишу, — тут в ряд стояли суслики и просили еду, представляешь, протягивали лапки и выпрашивали! У меня было печенье и мы остановились… Шибанов послушно поворачивает в указанном направлении голову и бездумно смотрит за окно — гораздо дольше, чем длится рассказ. На лице его обречённое выражение, и Юра, закончив повествование в преувеличенно оживленной манере не ждёт от друга ни комментариев ни вопросов. «Это нормально» — говорит себе Шибанов, глядя бессмысленно в никуда, — «Драконам не отвечают взаимностью». Да, конечно, нормально. Вот только глаза немного щипает…