Бродяга. Копьё Света

Шадар — Этого нам только не хватало! — чертыхнулся гном, смотря на выходящих из чащи мечников. С его словами, почти каждый из группы был солидарен. За исключением меня и эльфа, знающего, что данные мастера на один зубок и времени много они не отнимут. Справиться с ними не составит труда, но при условии, что попутчики не станут вмешиваться и «помогать». В противном случае придется отвлекаться и спасать уже их, а мне не с руки играть героя без страха и упрека. Чтобы сэкономить время и слова, которые с вероятностью в сто процентов сложатся в ненужные и лишние вопросы, подал эльфу знак — руну «Сна». Ильтирим тут же понял, что нужно делать. Активировал источник и призвал рунную вязь сна, кидая ее под ноги авантюристам, а я, оставив светлых героев и эльфа за спиной, вышел к товарищам бандита-аристократа с одной единственной целью — убить! Ледяной клинок, дремавший до этого момента в ножнах, стоило ему выйти на волю, тут же выпустил клубы морозного дыхания, окружая метелью меня и стоящих напротив вояк. Тонкое, гибкое лезвие пело от предвкушения смертей и крови на его кромке. Меч с нетерпением ждал момент, когда заберет чью-то жизнь. Созданный тысячелетия назад, еще для первого Князя Севера, закаленный ледяным дыханием дракона, прошедший сотни тысяч сражений, клинок звенел каплями ледяного ручья в руке, рвался в бой. Не отказал верному спутнику в такой малости, как смерть нечестивых. Но перед этим уточнил: — Вы ведь не отступите? ​ В ответ мне ничего не сказали, а просто рассмеялись, насмехаясь над моей глупостью и наивностью справиться с ними всеми в одиночку какой-то железкой, испускающей снежинки. Не стал их отговаривать, переубеждать и что-то говорить, сделал шаг вперед, отдавая власть над ситуацией на волю оружия. Мы с ним единое целое, одна душа и сердце. Лезвие, сверкающее серебром снега и льда, пронеслось через кожу, мышцы, артерии, разрезая кость, а после повторяя свой путь в обратном порядке, аккуратно, идеально-ровным слоем срезая голову с шеи разбойника. Тело, столкнувшееся с ледяным дыханием, замерло в безмолвии, а снесенная голова скатилась под ноги погибшего, так и не пролив и капли крови по пути. — Ты… Но кто я, разбойник, стоявший ближе всех к погибшему, так и не сказал, ведь его голову постигла та же участь, что и товарища по оружию. Шаг, движение рукой с мечом в руке и снова тело без головы, но с ровным срезом на шее и отсутствием брызг и капель крови. Все чисто и идеально. Шаг — тело, шаг — тело, и так, пока не подошел черед последнего, оставленного мной на десерт. От него исходила странно-знакомая энергетика, словно мы пересекались в прошлом. Шаг — удар, столкновение, искры. Шаг — уклон, разворот и нападение. Шаг — поворот, удар, подсечка, выпад, выпад, разворот, столкновение, срежет, искры, лязг металла и запах тлена на кромке клинка. Снова шаг — удар снизу вверх, рассекающим движением, но вновь лязг, искры и привкус пепла на языке. Знакомое чувство, но почему-то забытое. Атака вновь не закончилась стоящим во льду безголовым телом, а еще одним кусочком пазла к прошлому общению. — Неужели ты меня не помнишь, Шед? — задал вопрос мужчина, голос которого резанул по ушам арбалетным болтом, проходя лишь по касательной, но оставляя при этом багровый подтек, саднящий и жгучий. Я не помнил где и когда мы с ним могли встречаться, но оно мне и не надо. Нет желания перебирать воспоминания, когда напротив стоит противник, который не закончил жить лишь от одного моего удара. А раз так, то мне придется стать чуть серьезнее, и закончить бой не в один шаг, а в два. Ладонь на рукояти, сжимает клинок, звенящий от удовольствия выкушенной крови противников, павших от первого же знакомства. Но от следующих шагов он не уйдет, а присоединиться к своим товарищам по оружию. Шаг — удар, круговой разворот влево, заход за спину с режущим ударом снизу вверх, сносящий противнику не только голову, но и правую руку, вместе с частью грудины, проходя, как масло ребра, плечевую кость, шейные позвонки и лопатку, оставляя лишь ровный срез, открывающий вид на застывшие во льду внутренние органы, и вновь без единой капли крови. Так должно было произойти, но лезвие клинка, только-только облизнувшееся на тело противника и его содержимое, встретило преграду — заведенный за спину клинок, остановивший второй шаг и поющий вьюгой меч. Третий шаг проводить не стал, а отошел назад, ожидая продолжения. Но сначала шок: — Техника десяти шагов, — назвал мой стиль разбойник, вышедший и из этого столкновения живым. — Давно я не встречал этот стиль в действии. Ты поразил меня, майн Шед. — Улыбка сама собой появилась на губах, откидывая в сторону еще двадцать процентов силы, находящейся под печатью маскировки. От высвобожденной энергии вокруг меня завыла метель, заклубившись снежным вихрем, трепля дорожный плащ и потерявшие ленту волосы, в которых мелькали пепельные пряди истинного вида. От клокочущего чувства удовольствия я решил порадовать противника своей техникой еще раз, но вложив в этот шаг еще и собственную магию. Стал серьезнее и стоящий мужчина напротив. С классической стойки, выставляющей клинок лезвием перед собой, кончиком вверх, таким образом защищаясь от потенциального нападения, он перешел на атакующую — мечом на противника, угрожая грозящим нападением. — Драконье тело, — назвал его стиль, который в свое время был так же известен в кругу мечников и рыцарских школах, — майн разбойник так же радует меня своей техникой, — легкий поклон и первый шаг. Как гласит техника «Десятикратных шагов» и сопутствующих им движений, удар наносится от левого плеча к правому боку, разрезая доспех, кожаную одежду, кожный покров противника, мышцы, сухожилия, кости и внутренне органы, оставляя ровный, без изъянов срез, демонстрирующий мастерство мечника, а так же бьющееся в конвульсиях сердце и заливающиеся кровью легкие, хлюпающие рваными стенками. Так должно было быть, не применяй я ледяного дыхания, оставляя после себя промороженные, обезглавленные тела. И так бы все было, иди я стандартными шагами и сопутствующими ударами, а не теми, которые я применил к драконьему мастеру. — Как это? — не понял мечник что произошло, когда отразив атаку, выставив лезвие для защиты и прерывания техники, принимая атаку на клинок, он получил удар, который пришелся на спину, отделяя верхнюю часть тела от нижней, как и кисти рук с зажатой в них рукоятью. Хрип из обледенелой глотки, истошный кашель, стоящий в ушах хруст ломающихся костей, скрежет расходящегося на позвонки позвоночника, и искры ломающегося клинка — вот что произошло с мечником, удостоившегося зеркального шага из теневого пространства. И по-прежнему, тело погибшего упало на землю без единой капли крови. — Отражение, — назвал Ильтирим шаг, мной усовершенствованный. Не отрицал, над техникой я немного поработал и под новую сущность и статус ее переделал. Но основа все та же — десять шагов с нарастающими ударами и режущими атаками, выводящими противника из игры всего в десять приемов. — Светлых будить? — спросил эльф, активируя сонный круг, в котором замерли авантюристы. Я кивнул в знак согласия, убирая меч на перевязь, возвращая в норму магический фон и десятую долю выпущенной сущности. И, как только снежный вихрь стих, а лед под моими ногами растаял, возвращая данному отрезку времени привычные погодные условия, пришли в себя светлые послушники, осматриваясь по сторонам. Взгляд, испепеляющий не хуже дыхания феникса, был адресован не только виновнику возникшей из неоткуда неприятности, но и мне, устроившему массовое лишение жизней. — Сир Риат, вы забрали жизни, принадлежащие Пресветлому! — смотря на застывшие в посмертии льда тела, с лежащими у ног головами, во взгляде которых читалось непонимание и удивление от столь скорого конца бытия. — Не вам, сир Риат, отнимать шанс на искупление! — упрекала меня жрица в том, что я лишил перспективных последователей Светлого. А то, что они хотели сделать с нами то же самое, ее не волновало. Чуть обернувшись на гневные речи нефилима, показывая на подмерзшего полуифрита, и остальных избранных героев, напомнил: — Ваши проповеди, майнэ, на меня не распространяются и не подействуют, при всем вашем желании, — сказал светлой, подходя к застывшему во льду телу, наклоняясь к лежащей голове разбойника, покинувшего этот мир первым. — Лучше трофеи соберите, — показал на отнятые у них носители мозга, лежащие прямо под ногами. Со среза так и не упало и капли крови, он до сих пор был подвержен эффекту ледяного дыхания, — в городе за их нарисованные лики явно награда назначена. Еще одна голова пошла в походный мешок, как и добро бандита, закончившего свою карьеру в столь раннем возрасте и по глупости нелепого случая. Ко мне присоединились братья Ситир, собирая трофеи и подтверждающие конец разбойника факты безвременной кончины, так же параллельно подчищая карманы и за пазуху, оставляя нажитое нечестным трудом себе. — Пожалуй, и я помогу, — произнес достопочтенный Тинтр, уложив в мешок последний застывший во льду лик разбойника, прибирая себе найденные при погибшем полудрагоценные камни, а так же низшие артефакты, для усовершенствования и улучшения. — Пресветлый, прости их прегрешения, прими в свои чертоги души заплутавших детей твоих, — склонившись над обезглавленным телом бандита, бормотала себе под нос нефилим, сложив руки в молебном жесте, возводя слова благоговения небесам и его жителям. Молитву она произнесла над каждым, прося у Светлого Бога милости и приема в чертогах, а так же помиловании и прощения. Так и хотелось сказать, что не прислушается Пресветлый к ее словам, не простит бандитов, промышлявших убийствами и грабежами, но не сказал. Ведь ее вера, воспитанная и воздвигавшаяся в разуме, душе и сердце годами, так просто не исчезнет. Нужно постараться, чтобы раскрыть глаза подобным, яро верящим людям на истину происходящего вокруг. Но, ничего. У меня будет такая возможность, ведь они на моей территории. Я обязательно сведу жрицу с пути безоговорочной веры, покажу мир таким, каков он есть на самом деле. Или я не Князь Тьмы Северного государства! — Тобольт! Жанто! Давье! Гантир! — резанули в тишине ритуальной молитвы имена покойных, названных их главарем, изрядно поджаренным полуифритом. На едва гнущихся ногах, почти ползком, он подходил к каждому из них и оплакивал, обещая отомстить, забрать жизнь их палача столь же изощренным способом. — Это вряд ли, — сказал я Отору, по щекам которого текут слезы, смывающие соленными дорожками копоть от решающего удара Этиора. На мои слова благородный разбойник резко повернулся, и потянулся к клинку на поясе, желая напасть и сразиться. Но увидел самое последнее, пострадавшее от моего меча тело, располосованное наискось от плеча до бока, взревел раненым зверем: — Хантар! — а потом кинулся на меня, с криками: — тварь! Убью! — но так и не напал, сил на атаку и выпад не было, а удар яростным кулаком, метящим мне в лицо, был перехвачен, а рука заломлена за спину, а сам бандит связан рунными веревками, призванными Ильтиримом. Понимая, что он проиграл и в ближайшее время его ждет схожий с товарищами исход, попросил у жрицы: — майнэ Жрица, помолитесь за упокой их души в храме, — опечалено опустил голову, принимая участь и неминуемый конец. А чуть слышно, лишь для меня добавил: — а тебе, ублюдок, я место в Аду приберегу. — До встречи, — попрощался с разбойником, и напоследок сказал так, чтобы меня слышал только он: — и передавай привет лорду Отору и графу Оториусу от майна Шадара, — разбойник, услышав имена своих предков, а также мое, вздрогнул, сглотнул нервный комок и похолодел, не в силах назвать мой статус и титул, дарованный Темным Владыкой. Из его рта вырвалось лишь: «- Госпо…», и все, жизнь оборвалась. Ледяная игла, зажатая между моих пальцев, нашла свою цель, пронзая сердце, обращая его куском цельного льда. — Сир Отор… — повернулась в нашу сторону нефилим, со взглядом полным благодати и прощения, но тут же сменила его на праведный гнев, пляшущий серебряными искрами в ее стальных очах. В мыслях жрицы уже сливался воедино текст очередной проповеди о прощении и втором шансе, мне адресованную, начиная: — сир Риат, вы вновь безвозвратно оборвали чужую жизнь… — ее проповедь продолжалась бы, не напомни я о миссии, которая важнее жизней разбойников и норм моей морали. — Турнир, майнэ жрица, если мы не поторопимся, то он начнется без нас, — сказал нефилиму, откидывая в сторону тело покойного главы бандитской группы, резким движением, в полете, снимая с его плеч то, что послужит доказательство истинной смерти разбойника. — В Хварн? За частью Копья? — спросил я у светлой, держа в руках голову бандита, убирая ее к остальным, уточняя: — или проповедь о праведном пути послушаем? — Сир Риат! — начинала злиться жрица, испуская вокруг себя Светлую магию, жгучую, как палящее солнце в пустыне. Рука нефилима потянулась было к посоху, моя в ответ к рукояти меча. Я готов принять бой, если она того пожелает, но жрица остыла, понимая, — миссия важнее наших с вами, сир Риат, разногласий в религиозном плане. Обсудим это потом, по завершению миссии. На нашу перепалку, чуть не превратившуюся в сражение, смотрели все молча, но по-разному. Братья Ситир с явным намерением устроить тотализатор, полуифрит с желанием увидеть меня раскатанным, как масло по зажаренному куску хлеба, гном с интересом самого процесса сражения между держателем святого посоха и меча, а эльф отстранено, зная, что раскатанной маслом, при моем желании, станет нефилим. Посох же послужит надгробным камнем, к которому будут приходить и преклоняться, молясь Светлому, ее последователи. — Тогда в путь! Хварн ждет! — сказал я, делая пригласительный жест к тянувшейся вперед дороге, на которую первым ступил гном, за ним братья, а после полуифрит, поддерживающий и успокаивающий жрицу, при этом кидая убийственные взгляды в мою сторону. И только Ильтирим, идущий рядом со мной, задался вопросом: — Зачем вы его убили, Шед? — Прошлое, Ильтирим, наше с его родом общее прошлое, — большего от меня эльф не услышал, да и не настаивал, это мои дела, мои вендетты и кровные клятвы о мести и смерти всем потомкам, без исключения. Он тут лишний.