Бродяга. Копьё Света

Шадар — Князь! — это все, что успел сказать джин перед тем, как попасть в мою тюрьму льда. Застыв на месте, погрузившись в стазис, но пока что не умерев, он смотрел за нашими с Айоном дальнейшими действиями. Развеивать наведенные на авантюристов сны я не спешил. Мне были интересны страхи каждого из них. В будущем, если вдруг возникнет такая необходимость, я этими знаниями воспользуюсь. Так что нужно повнимательнее их изучить. Лишь развеял кошмарное облако Ильтирима, оставляя эльфа просто спать. Но для себя отметил важную деталь в родословной младшего принца. Не знаю, понял Айон или нет, но младший отпрыск рода Литириан, наделен не просто стихией льда, а связью с элементалем Стужи, берущим свое начало от источника Изначального Мороза Северного государства, располагающегося как раз под моим замком. В самом центре Снежных земель. А сам Ильтирим — это аватара того самого элементаля, давно погруженного в глубокий сон. Всего таких элементалей четыре. Каждый из них — это могущественное существо, с которым не сравнится даже маг или мечник «А+» уровня. Когда-то давно, эта могущественная четверка контролировала территорию, на которой проживала. Они были своего рода правителями, которым подчинялись и звери, и люди, и народы, на этих землях проживающие. Но много тысячелетий назад, достигнув наивысшего уровня развития магии, контроля оружия и концентрации энергии, перейдя на самую высшую из возможных ступеней, пробудились две могущественные сущности, ставшие Владыкой Тьмы и Владыкой Света. И была война. Жестокая и беспощадная. Кровь лилась ручьем, тела зверей, людей, демонов, эльфов, драконов, да всех тех, кто не смог скрыться и сбежать, оказывались на пропитанной кровью земле, лежащими без души и жизни. с огромными потерями для мира, Владыки справились с Элементалями, скинули их с пьедестала правителей, освободили от гнета их зарвавшейся власти, взяв ее на себя. А четверку заточили в центре земель, создав что-то вроде подпространства, доступ в который есть лишь у избранных. Пройти к усыпальнице элементаля могут или Влыдыки, или отмеченные сущностями потомки, которых называют аватарами. И лишь они же могут пользоваться способностью запечатанного создания, взывая к Изначальному источнику, и больше никто. И Ильтирим как раз такой. Он опирается на сердце элементаля, на их с ним связь, пусть и неосознанно. Что же касается тех, у кого в распоряжении стихия льда, снега, вьюги, пурги, метелей и всего, что связано севером, они берут ее не от сердца элементаля Стужи, а от его сонного дыхания, распространяющегося на все земли Северного государства. — Как интересно..— говорит Айон, не обращая внимания на Ильтирима, смотря на облако кошмара, принадлежащее Ариону. Рассматривает его со всех сторон, под возможными ракурсами, вглядывается, и когда узнает в видениях полуифрита знакомого, восклицает: — Да ладно! Вот так совпадение! — Что там? — спрашиваю дьяхэ, подходя. — Наш старый знакомый. И показывает на самый жуткий, пробирающий до дрожи и заикания кошмар Этиора, главным героем которого выступает небезызвестный нашему темному сообществу ифрит, чистокровный, могущественный, входящий в пятерку сильнейших существ Юга, аристократ с титулом паша, дарованным самим Султаном Рахсавеалем Шарадэ и еще много имен во имя спасения народа и семьи. Хазафери Хасен Энтириот паша. Он же генерал Князя Юга, третий по силе. Кроме того, он, как оказалось, отец нашего дражайшего Ариона. Кошмар, который в данный момент видел Арион — это смесь детских воспоминаний и страхов, отражающихся всполохами языков пламени, показывающих картинки возможных событий. Картинки мелькали перед глазами. То они показывали ранее, беззаботное детство, наполненное смехом, весельем, любовью, и все это в компании матери и отца, катающего его на своих плечах. То уже юность, когда Этиор вступал в свою силу, постигал суть, при этом видя истинный облик родителя, его деяния, а также окружение, не вызывающее радости. Лишь разыскиваемые по государствам личности, да опасные существа, известные на весь мир своими деяниями. Представители темного, прячущегося в тени сословия, за которыми тянется шлейф из крови, трупов и слез. И за жизни которых, под сводами Светлых Храмов в каждом королевстве и государстве, назначена внушительная сумма золотом. Потом кошмар отступал назад, снова показывая моменты единения душ и сущностей отца и сына, переплетение и резонанс двух огней Изначального Пламени, горящего в сердцах Ариона и Хазафери. Их общий путь, единая дорога, вымощенная язычками огня. Плечо к плечу, спина к спине. Но снова резкий поворот, обрыв и пропасть, погружающая в пучину отчаяния, в видения, в которых Арион с отцом, все также рука об руку, вырезает целое поселение праведников и верователей света. И таких видений было больше. Пропитанные кровью, криками, болью, отчаянием, страданиями, запахами пепла, гари и тлена, им отторгались, не принимались и заталкивались в самые дальние уголки памяти. Так это или нет? Хороший вопрос. Ведь реальность тесно граничит с подсознанием, которое, как правило, зачастую диктует наши дальнейшие шаги. Но быть таким же, как и его отец, Этиору хотелось меньше всего. Именно поэтому, в одном из видений, он, стоя на коленях, стуча лбом о пол, до сотрясения, срывая голос и проливая слёзы, становящиеся кровавыми, молил высшие силы о том, чтобы не пойти путем отца. Служить добру, свету и Владыке, и не важно кем. Простым послушником, или же жрецом Света, но лишь бы не таким, как его отец и все те, кто служит под его началом. — Вот оно как? Признаться честно, меня заинтересовала возможность обратить еще и Этиора в нашу веру. Так сказать, вернуть его к истокам темного начала, тому самому огню, что горит в его душе и связывает с сущностью Хазафери родственными и кровными узами. Но это после. План пока будет зреть в чертогах моего разума. Да и один я с этой миссией не справлюсь. Нужен тот, кто знает Ариона лучше меня, как и его точки, на которые можно надавить. Для этого, чуть позже, я свяжусь с ифритом и предложу ему партию, в которой, решающую роль сыграет его сын. Пока что у меня иного рода планы. И в первую очередь, для намеченного мной ранее дела, важна она — Жрица. — Посмотрим, что же снится вам в кошмарах, майнэ Сириния? — и заглянул в ее облако кошмара, погружаясь с головой, вставая за ее спиной, но так, что она не видит и не ощущает моего присутствия. А перед нами, видно уже не в первый раз, предстал простой, где-то на окраине находящийся городок. Заброшенный, королями, баронами и графами забытый. Полуразваленные дома, покосившиеся крыши, разбитые дороги и сидящие на каждом шагу бедняки — показатель ненадобности этих самых жителей, старающихся свести концы с концами хоть каким-то образом. А те, кто не свел и не нашел выхода — смерть, жуткая, от голода. И среди всего этого ужаса, лежалых трупов с летающими мухами и ползающими червями, смрада навоза, гнили, вони отхожих мест, криков и стонов, бегает босыми ногами по дорогам она — Сириния. Худое, почти прозрачное тельце, растрепанные непонятного цвета волосы, в которых давно застыли комья грязи, с сажей на узком лице, в дырявых лохмотьях, едва прикрывающих тело, но с улыбкой на бледных губах и верой в мутно-серых глазах. — Вы уже тогда были окружены светом веры и не видели ничего, кроме обещаний Жрецов о небесном мире, — усмехнулся я, выходя из облака ее кошмара, говоря: — Это слишком банально. Я и без кошмара понял, как вы жили до храма и служения. — Жрицу, на лице которой находилась все такая же улыбка, я прислонил к стволу дерева и укрыл ее же пледом. Джина, нарушившего мои планы своим визитом, я хотел разморозить и скормить теням Айона, как дьяхэ спросил: — А остальные? — показал он на гнома и близнецов. — Они мне не интересны, — махнул рукой на братьев Ситир, — а лезть в душу к почтенному Тинтру считаю неуважением с моей стороны. Пусть его кошмары останутся с ним. — И развеял облако джина, помогая устроиться у дерева, неподалеку от костра. Я слишком проникся уважением к мастеру парных секир, что бывает крайне редко, так что не позволю никому подорвать его здоровье или хоть как-то навредить майну Тинтру. Он для меня важен. И пусть первоочередной задачей является найти копье, способное убить не только меня, но и остальных Князей, а также Владыку, все-таки переманить на нашу сторону некоторых из героев не помешает. Жрицу не факт что получится, но мне будет достаточно раскрыть глаза и показать обратную сторону веры. С Этиором сложнее. А вот с почтенным Тинтром, я думаю, можно договориться, привести убедительные доводы и показать подноготную света и его титулованных послушников. — Да, так и поступим, — решил, переходя непосредственно к нарушителю спокойствия. Разобраться с джином, поспать оставшиеся пару часов и снова в путь. А там часть копья, явно какие-то испытания, и дальше к точке следующей цели, которая откроется на карте. Куда она поведет? Кто знает. — Добрейшего утра, майн джин! — говорю я менестрелю, снимая с него заклинание «Тюрьма Льда». Дрожа всем телом от пробирающего холода, прижимая к себе культю, которая осталась от вырванной мной руки, не смея поднять взгляд, держа его где-то в районе моих сапог, джин падает на колени и клянется, что этого больше не повторится, и что он верой и правдой, всем своим естеством будет служить во имя Князя Севера и Владыки Тьмы. Но мне плевать на его слова, клятвы и обещания не повторять совершенных поступков. Он нарушил планы, пытался влезть в голову и душу мне и моим подопечным. Поживиться за мой счет. За это я не прощу, но представившейся возможностью непременно воспользуюсь. — Князь, прошу вас! — падает он на колени, — я сделаю что угодно, любое ваше слово, приказ, — молит он, разбивая головой землю, проливая слезы вперемешку с кровью. Скуля и умоляя, не прерываясь ни на минуту, он продолжает повторять: — что угодно, молю, сделаю все, что скажите! На меня и на джина, поочередно, смотрит Айон, его глаза — провалы в бездну с едва горящим там огнем души, улыбка — акульей пасти подобна, а смех — это скрип раскопанного гроба, из которого уже вылезает мертвец, отодвигающий крышку костлявой рукой. Он, видя мой задумчивый вид, размышляющий над вероятностью не прощения, но испытания на верность, знающий о вероятных поручениях и приветах определенным личностям, задает один вопрос: — К нему? — интересуется дьяхэ, получая улыбку ему подобную и кивок, а следом приказ джину: — Вот координаты, имя и момент жизни, о котором ему нужно напомнить, — написал ледяными всполохами всю необходимую информацию для выполнения миссии ради прощения. А после протянул свиток с договором на душу, магию и сущность, которую я получаю в свое распоряжение, как только на бумагу попадет его кровь. Он не задумываясь подписывает, вверяя мне всего себя. Клеймо слуги Князя Севера ложится на его узоры магии, души и сущности, связывая обязательствами и клятвами. И чтобы не вызывать подозрений к личности барде, к джину возвращается рука, мной уничтоженная. — Благодарю! Благодарю! Благодарю! — кланялся мне трижды менестрель, покидая ночной постой, направляясь в заданную мной сторону. А я же, как и планировал, прислонился спиной к стволу, накинул на плечи плед и закрыл глаза. Айон, довольный и счастливый, и как я уставший, опускается рядом со мной, накрываясь моим же пледом. И закрыв глаза, тоже засыпает. *** Утром, с рассветом и под заливающихся трелью птиц, группа светлых авантюристов проснулась с непониманием, как они так разом все уснули, не оставив дежурных. Больше всех негодовал Этиор, приписывая обвинения жителям северных земель. Ильтириму, как проводнику, и Шэду, как сопровождающему, ответственного за безопасность. Не винили только Айона, он ребенок. — А сами-то, майн Этиор, — сократил между ними расстояние до минимума Шэд, указывая на все еще стекающую слюнку в уголке губ, намекающую на сладость сна и его глубокое состояние, в котором, судя по пробуждению, и находился Этиор. На претензии мечника, и открытую насмешку, полуифрит взревел зверем и кинулся было на Риата с кулаками, собираясь полить того отборными помоями и незатейливыми оскорблениями. — Хватит! — рявкнул, словно горном всегда спокойный гном, — взрослые люди, а ведете себя, как дети малые! Взгляд, полный желания перегнуть через колену и выпороть по голой заднице был адресован обоим, что Этиору, что Риату. И если первый намеревался наплевать на слова гнома, и обрушить ярость на стоящего напротив, то второй внял голосу разума и оставил эту ситуацию и ее выяснение до лучшего момента. Не стал поднимать ту бурю в душе почтенного Тинтра, что всколыхнулась наведенным кошмаром. — В путь! Скомандовала Жрица, как и всегда идя впереди всех. За ней, все еще сонные, потирающие глаза, шли братья Ситир, далее Арион, за ним Тинтр, а рядом с Шэдом, чуть замедлившись плелся Ильтирим, в отличие от остальных помнящий и о менестреле, и о сне, а также понимающий, что не просто так бард покинул их раньше рассвета. Вопросов эльф не задавал, лишь принес извинения: — Прошу меня простить, что не рассказал, — чуть склонил голову Ильтирим, поясняя: — это и дар и проклятие рода Тиесарэ. Каждый раз, когда применяю способности выше уровня «Б», боюсь того, что… — но эльф не договорил, так как Шэд сказал всего одну фразу: — Этот тот самый скелет в шкафу, который ни при каких обстоятельствах не должен покидать его предела. Эльф слова Князя понял, принял и был благодарен. Ведь, как и сказал Шадар, есть такие секреты, которые должны оставаться секретами до самого конца, или до последнего вздоха и удара сердца, если от этого зависят жизни дорогих и близких. Так что Князь последний, кто должен это знать. Но узнал, и теперь будет негласным хранителем тайны.