rotter

Чонгук прибавил. Он прибавил настолько, что его щëки стали едва ли не тех же размеров, что и в старшей школе, когда они застревали в горловинах водолазок. Он не знал, что конкретно повлекло набор веса — частые перекусы на работе (Чонгук — аналитик, и он проводит за компом большую часть своего времени и жизни в целом), вкусняшки, которые каким-то чудом материализовывались в его рюкзаке, ночные перекусы рамëном или курочка с пивом. Он немного пристрастился, но это был один из способов сбросить стресс, которого он набирался на работе, а ещё вечернее времяпрепровождение с Тэхёном. Тот тоже работал допоздна и у них было мало свободного времени, чтобы уделить его только друг другу — разве что выходные и эти пару часов вечером, когда им было не до секса. Хотелось просто полежать пластом, позалипать в телек, поставив фоном тупые шоу, чтобы утром запустить знакомую карусель метро-автобус-кофейня-офис. Времени на зал тоже не было — прежде он ходил заниматься в тренажерку на первом этаже их дома, а теперь они переехали в квартиру поближе к центру и до зала нужно было добираться на чём-то, а не просто спуститься вниз на лифте. Он всё ещё бегал утром в субботу и воскресенье — с Бамом и Таном, в будние дни с ними гулял Тэхён, офис которого был ближе к их квартире, и возвращался он чуть раньше. У Чонгука были джинсы, которые он носил редко (в силу того, что работал в офисе, ну и предпочитал сейчас стиль милитари с брюками-карго), но, надевая их, он знал, что всё ещё в роскошной форме. В той самой, в которой был, когда они с Тэ сошлись три года назад на попойке, которую организовывал Чимин в честь своего принятия на работу в крупную фирму в Токио. Он был в этих джинсах и Тэхён, сидя напротив него и потягивая свое любимое красное винишко, жрал осоловелым взглядом его ляжки в прорезях. Чонгук тогда расставил ноги пошире и уже через сорок минут ему неистово сосали на шёлковых простынях Чимин-хëна, который дрожал над ними как орлица, но, увы, пару-тройку пятнышек они всё же оставили. И теперь он не мог просунуть в них свои ляжки — не то, что застегнуть эти джинсы. — Детка, ты идëшь? — в дверном проёме показался Тэхён, застегивающий пуговицы на манжетах своей шёлковой рубашки. Они собирались посидеть в баре с ребятами, так что это был повод принарядиться. — О, сосательные джинсы. Бог ты мой, Чон Чонгук, тяжёлая артиллерия пошла в ход? Чонгук вцепился в не сходящуюся на животе ткань, чтобы та не разъехалась ещё больше, и нервно рассмеялся. — Вспомнил о них, когда они свалились с верхней полки. — Я тоже по ним скучал. Такси будет через восемь минут, ты успеваешь? — Тэхён сладко поцеловал его в щеку, и Чонгук едва сдержался, чтобы не отпрянуть — хëн поймёт, что та мягче, чем обычно. — Да, минутку. Тэ схватил с прикроватной тумбочки свой телефон, по дороге ещё немного помацав его задницу, и Чонгук в этот момент просто внутренне убивался из-за тактильности своего любимого. Всё было бы гораздо проще, если бы Тэхён не обнимался с ним каждую свободную минутку, не целовал, не щипал за живот… Чонгук с ужасом осознал, что Тэ уже давным-давно мог заметить, что он набрал, и едва сдержался, чтобы не остановить такси и выйти одному прямо посреди вечерней пробки. — Почему не надел джинсы? — спросил Тэхён, одной рукой поглаживая его ногу в свободных спортивках, а другой — печатая что-то в телефоне. Этот амбидекстр хренов мог дрочить и свой, и Чонгуков член одновременно разными руками, так что он уже не удивлялся этой многозадачности. — Решил, что мне уже не нужны сосательные джинсы, потому что охренительный друг Чимин-хëна и так уже мой, — отшутился Чонгук. — М-м. Но я всё равно по ним соскучился. В баре они сразу заказали барбекю и сырную тарелку для Тэхёна — единственного любителя вина в их компании. Чонгук взял себе большую кружку пива и усиленно цедил его до конца вечера — уже тёплое и горькое, но иначе бы его заставили заказать ещё, а если бы услышали отказ, то посыпались бы вопросы. Захмелевший Тэ тем временем умостился под его боком, макая пармезан в мёд и нашëптывая ему на ушко всякие непристойности сладкими губами. Несмотря на то, что не пить получилось с лёгкостью, его отсутствие аппетита заметили почти сразу и ссыпали в тарелку половину всего жареного мяса. В любом случае вечер прошёл отлично, напомнив о тех славных днях, когда они беззаботно прогуливали пары и выбирались тусить чаще, чем раз в полгода. Он помог Тэхёну разуться, пока тот сюсюкался с их собаками и даже не думал пошевелить хоть пальцем, потому что у него под боком всегда его Чонгук-и, который чудесно о нём позаботится. — Обними меня, детка, — капризно протянул Тэхён, когда Чонгук сгрузил его на кровать — уже раздетого, умытого, с оставленным на прикроватной тумбочке бокалом воды и аспирином. — Мне тоже надо помыться, хëн, — шепнул Чонгук, поцеловав его в нахмуренный лоб. — Подожди меня пять минут. — Только побыстрее, — сонно скомандовал Тэ и подмял под себя половину одеяла. Его задница в обтягивающих брифах выглядела божественно упруго, а длинные стройные ноги так и манили дотронуться до них. — Не заставляй меня скучать по тебе, булочка. Чонгук разделся в ванной, хотя обычно его вещи скидывались прямо на стул в спальне, но не в этот раз. В этот раз он смотрел на своё отражение в зеркале и не мог понять, как он раньше не заметил, что его пресс заплыл жиром, что его рёбра больше так не выпирают, что его лицо стало круглым, как китайская булочка маньтоу. Булочка. Тэхён часто называл его милыми прозвищами, Чонгук обожал его «детка», плавился каждый раз, когда он выкрикивал это во время оргазма. Но он никогда не звал его булочкой. Значит, он заметил, что Чонгук раскабанел, что его скулы больше не острые, а линия подбородка не такая чёткая, как прежде. У них давно не было секса, но случайность ли это? Тэхён хотел лишь обниматься, а не брать его или быть взятым им. Конечно, ведь кому охота быть придавленным здоровой тушей. К тому же последние разы Тэ предпочитал быть нижним, да ещё и в позе наездника. Чонгук с силой прикусил губу, с ненавистью глядя на собственное отражение. Тэхён верхом был прекрасен — в юности он занимался верховой ездой, и его бёдра ещё помнили, как нужно укрощать жеребцов. Он то бешено подпрыгивал на Чонгуке (пока тот лежал как жирное полено), то медленно раскачивался, едва выпуская из своей влажной узости твёрдый член. Стройный, подтянутый, с плоским животом и охуенными бёдрами — он выглядел потрясающе, Чонгук ласкал его взглядом и руками. В то время как сам он представлял собой зрелище жалкое, убогую пародию того, с кем Тэ познакомился на вечеринке Чимина. Он задержался в ванной, даже не заметив, что проторчал у зеркала больше получаса. Тэхён уже спал и видел десятый сон, не дождавшись его возвращения и обняв Чонгукову подушку. Может, оно и к лучшему.

***

С собаками теперь Чонгук гулял не только по выходным — вставал пораньше, чтобы успеть пробежаться, а Тэхёну сказал, что просто скучает по этим засранцам и хочет проводить больше времени. Не соврал, но понежиться в постели перед трудным рабочим днём зачастую хотелось куда сильнее. А потом он опускал взгляд на то место, где когда-то у него был пресс, и вставал, взяв под мышку Ëнтана и пытаясь не споткнуться о бегающего вокруг Бама. Кофе по утрам теперь брал без сиропа — давился горечью, но это было лучшим вариантом, потому что количество сахара в энергетиках тоже не прельщало. Обедал скудно, но завтракал плотно — они с Тэхёном привыкли вместе проводить время утром, так что нельзя было увильнуть от этого приёма пищи. Зато все вкусняшки из его рюкзака плавно перекочевали на рабочий стол его подруги Наëн. Девушка была в курсе о крепких гейских отношениях коллеги и не расценивала это как подкат, но уже через неделю сказала, что такими темпами её бёдра станут слишком широкими для офисных юбок. Чонгук горько усмехнулся, думая о том, что ей хватило недели, чтобы отказаться от этой вредной привычки, а он жрал сладости как не в себя на протяжении полугода. Цифра на весах не двигалась, щëки меньше не становились, есть хотелось с прежним желанием и даже сильнее. Вся эта хрень не работала, часы в зале не помогали вернуться в форму — только изнуряли его, уставшего на работе, нервного из-за практически постоянного голода и мыслей, которые его одолевали. Ещё никогда он не чувствовал себя настолько беспомощным.

***

Это нервировало, удручало и начало волновать не только Чонгука. Тэхён не был глупым, он был жутко наблюдательным, особенно когда чуял, что Чонгук пытается что-то от него скрыть. Он с лёгкостью узнавал, что ему планируют вечеринку-сюрприз на день рождения, потому что его парень начинал нервно потеть и краснеть каждый раз, когда его ловили разговаривающим с Чимином по телефону где-нибудь в туалете. Тэхён примечал многие мелочи, но не вмешивался, если думал, что это не его дело. Но ведь его парень — буквально его продолжение, верно? Он дал Чонгуку достаточно личного пространства, чтобы тот мог разобраться самостоятельно, но судя по некоторым проявляющимся вещам, Чонгук не справлялся. Несмотря на то, что рядом с ним тот всегда старался быть улыбчивым, Тэхён всё равно чувствовал, что Чонгук от него закрывался. В его жизни шла какая-то борьба, о которой он не мог рассказать Тэ. Работа? Но он всегда делился даже самыми незначительными проблемами. Друзья? У них были общие по большей части и никаких конфликтов в компании не замечалось. С семьёй тоже всё хорошо — Тэ общался с его мамой два дня назад, и та сказала, что они ждут их на Чусок, если они ещё не надумали уехать в Тэгу к Кимам. Но потом, когда Чонгук отказал ему в близости под предлогом того, что очень наелся на ужине с ребятами и не готовился (хотя готовился Тэхён, раз уж предложил), потом — из-за усталости на работе, потом — вовсе притворился спящим, не успел Тэхён выглянуть из ванной в своих новых клёвых трусах, он понял, что проблемы не в окружении. Проблемы у них, у их пары. Конечно, они были вместе уже три года, обычно это один из переломных рубежей в отношениях, которые нужно пережить и с которыми вы либо справляетесь, либо нет. Тэ не хотелось делиться их личными проблемами с кем-то, потому что на то они и были личными, но Чимин всегда был самым близким другом для них обоих и разговаривать с ним о любой ерунде (и паранойе в том числе) было не стыдно. — Тэ, может я… притягиваю за уши, но тебе не показалось, что… — замялся Чимин, когда Тэхён по фейстайму рассказал ему обо всём, что волновало, пока Чонгук гулял с собаками. — Что у него проблемы с питанием? — Что? — В последний раз, когда мы встречались, он выпил всего одну кружку пива, в то время как обычно пил не меньше пяти. И к закускам почти не притронулся. Я не знаю, возможно, я не прав — я надеюсь, что я не прав, — но ты же знаешь… я внимательней остальных, когда дело касается еды. Конечно, внимательней, потому что Чимин — человек, который боролся с РПП со средней школы и знал не только то, как глубока эта трясина, но и то, как распознать это у другого. — Его тошнит? После ужина он сразу уходит в туалет? — Н-нет, я… Я не замечал, — растерянно ответил Тэхён. — Блять, как я мог не замечать… — Мои родители не замечали семь лет, Тэ, — грустно улыбнулся Чимин ему с экрана. — А что, если всё началось давно? А я, как конченный извращенец, заметил это только тогда, когда мне начали отказывать в сексе. — Нет, если бы началось давно, мы бы и поняли это давно. Всё не так плохо, кекс, ты наоборот вовремя среагировал. И у тебя есть возможность помочь ему сейчас, как можно скорее. Не смотри на него, как на больного, а смотри, как на своего Чонгука. И покажи, что он не один. Хотя бывает такое ощущение, что ты не один, что эта… дрянь… вечно ходит за тобой по пятам. Не дай ей стать третьей в ваших отношениях. Чонгук вернулся с прогулки с собаками сорок минут спустя — с влажными после пробежки волосами и в плотно застегнутой олимпийке, хотя всегда предпочитал заниматься в футболке или вообще топлесс, если дело касалось зала и их с Тэхёном поздних туда визитов (Тэ без стыда согласен признать, что больше любовался, чем тягал всякие тяжести). Чмокнул его в макушку, и Тэ, не желая выдавать своей обеспокоенности, зафырчал, что он вонючка и поскорее отправил в душ. — Ваш папа Тэ-Тэ полный кретин, — высказался Баму Тэхён, пока мыл его лапы во второй их ванной. — Если бы он был внимательнее и видел дальше своего длинного носа, то папа Чонгу бы не думал, что он какой-то не такой. Но мы ему поможем, да? Обязательно поможем. Бам наклонил голову в бок, а затем лизнул Тэхёна в щëку. Она была почему-то немножко солёная.

***

Чонгук был уверен, что Тэхён уже спал, когда он принимал душ после прогулки — в этот раз даже не пришлось придумывать что-то, чтобы не отказывать Тэ. Ему было тошно каждый раз врать, но его тело всё ещё было далеко от идеала и до тех пор, пока Чонгука не начнут устраивать очертания его пресса вместо этих уродливых складок, ему не хотелось показываться Тэхёну таким. Дверь за его спиной скрипнула (они никогда не закрывались друг от друга), и Чонгук заметался по душевой кабине, надеясь, что пар скрыл очертания его фигуры до неузнаваемости. — Хëн, ты мыться? Я почти закончил, — нервно проговорил он, близоруко шарясь по стене в попытках найти кран. Черт возьми, нужно было активнее шевелить своими жирными батонами! Он почувствовал, как дверца душевой позади него приоткрылась, впуская прохладного воздуха и ещё одного человека в своё тесное пространство. Чонгук максимально забился в угол, сгорбившись, чтобы Тэ не заметил его живота, хотя он наверняка уже увидел его нависшие на боках складки. Тонкие пальцы Тэхёна коснулись его позвоночника совсем невесомо, а потом гибкое стройное тело прижалось сзади. Чонгука затрясло — от ужаса, нервов, возбуждения, его словно током прошило, потому что уже так давно они не касались друг друга настолько интимно. Своими ягодицами он чувствовал мягкий член Тэ (ну конечно, кого возбудят подобные виды), а потом ощутил, как ласковые руки обняли его поперёк торса, прижимая к себе ближе. Чонгук максимально втянул живот, прикидывая в голове, сколько он может так простоять, не дыша. — Чонгук-и… — нежно выдохнул ему на ушко Тэ, и, конечно же, то мгновенно покраснело, слишком чувствительное как и всегда. — Мой самый любимый, красивый, славный, добрый Чонгук-и. Каждое своё слово Тэхён сопровождал поцелуями в шею и плечи, ощущая губами, как трясёт тело его любимого. — Хëн, п-пожалуйста… — Для меня нет более прекрасного человека, чем ты, детка. На всей планете не сыскать второго такого Чон Чонгука. Тэхён улыбнулся и оставил влажный поцелуй на красной щеке парня. Тот нервно покачал головой, будто отрицая все его слова — нет, это бред, это всё не про него. Когда-то, может, и было, но не сейчас. Сейчас он другой, не такой красивый, каким был раньше, так почему Тэхён продолжает обнимать его и ласкать так, словно он из фарфора, а не из плоти и крови? — Иди сюда, — шепнул Тэ и повернул его лицо так, чтобы прижаться своими губами к его. Увлекая парня поцелуем, Ким развернул его и погладил по рукам, прикрывающим собственный живот. Он сделал шаг назад, вытягивая Чонгука за собой из душевой кабины и попутно вырубая воду. — Зачем, хëн? Н-не надо себя заставлять, — всхлипнул Чонгук, отвернув от него своё лицо. Стало до ужаса стыдно, что его парень увидел его в таком состоянии. Да, бывало, что они держали друг другу волосы и таскали воду, когда их полоскало после знатных попоек. Они разговаривали друг с другом, не закрывая дверь в туалет, потому что за эти годы границы между их личными пространствами почти смылись. Но вот таким, убитым и жалким, Тэхён не видел его ни разу. Вода стекала с них ручьями, когда Тэ остановился посреди ванной комнаты так, чтобы Чонгук оказался лицом к большому зеркалу — слегка запотевшему из-за пара в ванной, но он мог видеть и себя, и Тэхёна в нём. — Когда я впервые увидел тебя, я влюбился в твои глаза, — с улыбкой сказал Тэ, обнимая его лицо своими ладонями. — Такие большие, круглые, как у ребёнка. Потом в твой очаровательный нос — такой сладкий, что хочется куснуть. Твой подбородок сводит меня с ума, я не видел мужчины с более красивой линией челюсти. Твоя шея… Ох, твоя шея… — Тэхён легонько прикусил его на месте родинки, слушая сдавленный стон. — Грудь, конечно, тоже ничего, но, в отличие от тебя, у меня нет фетиша на соски, хоть они у тебя такие чувствительные. Следовало уделять им больше внимания. Что ещё? Тэхён сделал вид, будто крепко задумался. Любые свои слова он сопровождал действиями, гуляя руками и губами по его телу, будто впервые ощущая. — Ах, твои сильные руки, — любовно промурчал он. — Твоя золотистая вкусная кожа. Я обожаю прикусывать татуировки на твоём бицепсе, когда ты берёшь меня особенно страстно. Чонгука потряхивало, пока он слушал это, крепко зажмурившись. Ему казалось, будто это говорят не про него, но чужие прикосновения, ощутимый шёпот и буквально пронизывающая любовь говорили о том, что все эти слова — для человека, который истязал и ненавидел свое собственное тело, пока кто-то другой боготворил каждый его кусочек. — А твой торс, — Чонгук и не заметил, как Тэхён опустился перед ним на колени, целуя чуть выше пупка. Чон был готов сгореть со стыда, когда влажная от предсемени головка испачкала подбородок его парня, пока тот выцеловывал его пресс. — То, как я обвиваю его ногами, когда ты поднимаешь меня и несёшь на спине. Или прижимаешь к стене, и между нами не остаётся ни миллиметра. Я обожаю это. Чонгук тяжело сглотнул, ощущая на своём возбуждённом члене горячее дыхание. Из-за влажности в комнате и нервов стало трудно дышать, в висках громко стучал пульс, но он не мог отвлечься от стоящего перед ним на коленях Тэхëна, который брал его член в рот и пропускал в самую глубь, пока головка не упиралась в заднюю стенку горла. — Я обожаю тебя, — хрипло сказал Тэ, выпуская его из своего влажного рта на мгновение. Тонкие пальцы одной руки массировали плотные яички, а второй — поглаживали его напряжённое бедро. — Всего тебя, Чонгук-и. Пожалуйста, посмотри на себя. Сквозь пелену слез Чонгук видел себя в отражении их большого зеркала — с влажными чёрными волосами, раскрасневшимися щеками, напряжённым животом и лежащей на голове Тэхёна ладонью. Он видел, как тот двигал ею, насаживаясь на твёрдую плоть до самого конца — Тэ был искусен в глубоком минете, как сам дьявол — и в голове был только белый шум. Взгляд Чонгука опустился ниже — на Тэхëновы широкие плечи, контрастирующие с его изгибами талии и бёдер, на его мягкую задницу, которую он опустил на свои пятки… — М-м, нет, смотри на себя, детка, — Тэхён шлепнул его по бедру, словно почувствовав на себе чужой взгляд, и подразнил языком уздечку. — Это странно, хëн, — захныкал Чонгук, ласково убирая налипшие на лоб старшего прядки. — Нет, это прекрасно, Чонгук-и, — Тэ оставил поцелуй внизу его живота. — Ты прекрасен. И даже если Чонгук кончил позорно быстро на губы Тэхëна, а потом также позорно разревелся прямо на кафеле, дрожа в его руках и рассказывая всё, что сжирало его это время, Тэхëну было плевать. Плевать, насколько слабым он мог показаться, насколько некрасивым мог выглядеть с распухшими от слез веками. Он прижимал его к себе и гладил по голове, как маленького ребёнка, думая о том, что у них всё обязательно получится. Вместе. В их отношениях не может быть третьего — у этой дряни нет шансов.