Ты уверен, что это она?

Утро началось не с кофе. Вернее даже не утро, на часах было где-то три. Посреди ночи на руке Куникиды алыми полосами проступили свежие порезы. Кровь перепачкала простыни и покрывало. Сейчас он стоял у раковины и спешно обрабатывал раны. Это был первый раз, когда на руке что-то появилось, и сразу такое.. Кто ж знал, что его соулмейт решит сегодня ночью эгоистично искромсать их обоих. Доппо был знаком с оказанием первой помощи при венозном кровотечении, поэтому с ранением справился быстро, пусть и непривычно было накладывать повязку себе, а не своему непутевому напарнику. Сон сняло как рукой. Не помогла даже смена постельного белья — Доппо предполагал, что на чистой кровати засыпать будет приятнее и быстрее. Безрезультатно проворочавшись на постели около получаса, он понял, что уснуть в ближайшее время не выйдет, и решил отвлечь себя хоть чем-то. Заполнение плана на завтра было подходящим занятием. Спутанные недосыпом мысли сложились на бумаге в весьма размытый план без конкретики: 1. Доделать отчёты 2. Постирать белье 3. Отнести коробки в кладовку. 4. Узнать хоть что-нибудь о соулмейте Последний пункт был размытым, но самым важным, а в добавок ко всему и самым сложным. Нормальные люди обычно пишут на руке адрес или свое имя, ему же решили оставить вот такой сюрприз. Не самое приятное начало для знакомства. Кто знает, что ещё может случиться. От досады Куникида решил было оставить послание с вопросом о мотиве этого поступка, но передумал, ведь сквозь ткань повязки оно вряд ли дойдет, а снимать ее пока рано. Решено было оставить затею до времени, когда рука успеет зажить. Куникида ненавидел терять время попусту, поэтому к выполнению второго пункта плана приступил почти сразу, чувство ещё несошедшей бодрости позволяло. Легкий полусон настиг Доппо только под утро, но он вдребезги разбился о громкую трель будильника. Пора вставать на работу. Тот самый кофе, с которого должно начинаться нормальное утро, бодрости не прибавил. Это будет сложный день. Когда полусонный Куникида все же добрался до офиса — именно что добрался, по ощущениям дорога заняла куда больше времени, чем обычно, — все коллеги уже были на месте. Даже чертов Дазай с какого-то перепугу припёрся вовремя, а не как обычно к середине дня. — Приве-етик, Куникида-кун, — привычно растягивая гласные, говорит Осаму. — Видок у тебя не очень сегодня, неужели опять до ночи сидел над своим "Идеалом"? Он так тебя в могилу сведет, а мертвый ты вряд ли сможешь следовать тому, что там так усердно записываешь! — с намеренной комичностью заключает он, как бы отчитывая напарника, хотя про могилу точно было подмечено. Только свести его туда желают не идеалы, а нерадивый соулмейт. Доппо только устало вздыхает и идёт к своему столу. В чем-то Осаму был прав, но только отчасти, и именно от той, что играла во всем этом наименьшую роль. — Опять ты со своими шуточками, Дазай.. Ни над чем я не сидел, просто плохо спал. Пожалуй, такой ответ был оптимальным: правдивый, а главное без неудобных подробностей, которые явно не стоит рассказывать кому попало. Вряд ли Осаму входит именно в эту категорию, но болтать с ним об этом не хотелось. Не сейчас. С отчетами не клеилось. Чернильные строчки текста плавали по страницами, а глаза, несмотря на уже где-то четвёртую чашку эспрессо, то и дело норовили закрыться. Краем уха Доппо улавливал болтовню так удобно отставшего от него Дазая — даже он не лишён был некоторого сострадания — о его сегодняшней ночи. Он с удивлением рассказывал Ацуши о своей новой суперсиле останавливать кровотечения без подручных средств. Бред какой-то, как такое может быть вообще? Опять поди бедному Накаджиме лапшу на уши вешает. Хотя... Нет, нет, это ещё больший бред. Ничего больше, чем просто совпадение. Как о таком вообще можно было подумать? Его родственной душой без сомнений является чудесная девушка, соответствующая "Идеалу", ведь Куникида любит девушек, именно таких девушек. Он уже распланировал все у себя в дневнике, так как судьба может послать ему кого-то другого? А ночной инцидент вообще может случайность, и сделала это не она. Нет, это точно совпадение, может Дазаю вообще померещилось. Ощущение лёгкой температуры и горящие щеки решено было списать на недосып и кофе. Успокоив себя, Доппо вспомнил про коробки. Убрать их в кладовку будет проще, чем пытаться заполнить отчёты, в которых не можешь разобрать ни слова. Однако в кладовке места почти не оказалось. Все полки были доверху забиты, а свободные места остались только на самом верху, ведь не все могли туда дотянуться. Доппо мог. И с миссией справлялся вполне успешно. — Что с твоей рукой? От неожиданности Куникида даже подскочил, чуть не выронив последнюю коробку. На пороге стоял Дазай. Увлеченный своим делом, Доппо не заметил прихода напарника. А ещё не заметил, как рукав рубашки расстегнулся и при очередном подъеме руки сполз, обнажив забинтованное предплечье. — Ничего серьёзного, — водружая наконец последнюю коробку на место, попытался объясниться Куникида. — Просто поранился вчера. Быстро заживёт. Дазай смотрел с подозрением. Таким Доппо видел его нечасто. Казалось, он так глубоко задумался о чем-то, что даже не подумал пошутить, что теперь они братья по бинтам. Это было странно для него. Не то чтобы Куникида считал Осаму каким-то клоуном, совсем нет. Он никогда не принижал умственных способностей напарника, хоть и частенько называл его тупицей для красного словца. Просто обычно именно Осаму разряжал обстановку такими вот шуточками, какой бы ни была ситуация. Доппо часто отчитывал его за несерьёзность, но, по правде говоря, ему от них становилось как-то легче на душе. Это лучше, чем когда он молчит. Его молчание только нагнетает, и Доппо становится не по себе от всего этого. Сложно понять, о чем на самом деле сейчас думает его напарник. Неужели он начал что-то подозвать? Хотя в чем его можно подозревать, он ведь ничего плохого не сделал. Может, Дазай что-то знает? Но откуда? Или он думает, что это Куникида сам нанес себе увечие? Все эти вопросы сливаются в голове в галдящую какофонию. И Доппо не выдерживает молчания. — Дазай, все в порядке, честно. Это вышло случайно, поводов для беспокойства нет. Он аккуратно кладет руку на плечо Осаму, чтобы как бы заверить в собственной искренности, но тот в одно мгновение оказывается близко, чересчур близко, куда ближе дозволенного и приличного, и шепчет что-то, что Куникида никак не может услышать сквозь стук собственного сердца. «Это все из-за кофе», — он судорожно оправдывается этим снова и даже верит себе. Иначе и быть не может, это точно кофе. И дыхание сбилось тоже из-за него. Просто отдышка. Ему действительно не стоило пить больше трёх чашек за раз. — Ты очень напряжен. Уверен, что все нормально? — Дазай больше не шепчет, и голос его все такой же серьезный. — Да, просто выпил слишком много кофе, и недосып сыграл свое, все будет..,— следуя собственной теории начал объяснять Куникида, но ему не дали закончить. — Иди домой. — Но рабочий день ещё.. — Куникида, если ты устал, то работать нормально все равно не сможешь. Иди домой, с директором я поговорю сам. Он поймет. Все же Дазай был проницательным и умел уговаривать. Если к себе в погоне за идеалом Куникида мог и не прислушиваться, то Осаму, особенно такого серьезного Осаму, Доппо не послушать не мог. Ведь он зачастую был прав, потому что думал не о недостижимом идеале, к которому можно только стремиться, а о самом Куникиде, который себя всегда ставил на второе, третье или даже на последнее место. О том самом Куникиде, который не был идеальным, но все ещё был живым и настоящим, был его напарником и другом. Осаму понимал его лучше, чем кто-либо, даже лучше него самого, и когда он беспокоился, Доппо не мог его не слушать. — Ты прав. Спасибо. Усталость вновь дала знать о себе, когда Куникида переступил порог своей квартиры: он только успел дойти до футона и тут же отключился. Прямо в одежде. Проснулся под вечер с чувством полного омерзения. Мятая одежда отвратно прилипла к телу, а осознание, что весь день коту под хвост, давило на самые болезненные точки. Из и так глупого плана выполнено только два самых простых пункта. Результат хуже некуда. Точно! Есть ведь ещё одно дело, которое он может выполнить, чтобы день не был таким пустым. Ежедневные два звонка Дазаю. Да, утренний он пропустил, но оставался ещё вечерний. Трубку сняли не сразу. — Выспался наконец? — уже в привычной шутливой манере интересуется Осаму, и неожиданно для себя Доппо вздыхает с облегчением. — Как твое самочувствие? — Отвратительно, но выспался. Спасибо. Если бы не ты, было бы гораздо хуже, — Куникида отвечает сквозь лёгкую улыбку. Впервые за день. — Но я звоню не за этим. — Да-да, я понял. Ежевечерний звонок, все как написано в твоём расписании, — голос Дазая звучит весело, но в нем сквозит разочарование. — Ты ел сегодня? — Да. — Сколько раз? — Достаточно, чтобы наесться, — Осаму начинает увиливать от ответа. Чувствуется подвох. — Ты снова меня обманываешь? — Куникида вздыхает печально и очень отчаянно. — Нет-нет, правда не обманываю! — Дазай спешит оправдаться. — И что же это было? Опять съел одну лапшу быстрого приготовления за весь день? Это не считается нормальной едой, ты так совсем желудок угробишь! Каждый раз, когда дело касалось питания Осаму, Куникида вскипал. Да и не только питания: любые разговоры о здоровья напарника выводили его из себя быстрее обычного. Он не мог вынести попустительского отношения Дазая к собственному здоровью и все не оставлял попыток до него достучаться. Возможно он был единственным, кто ещё не сдался. — Но это ведь лучше, чем ничего.. — Осаму потускнел за секунду. Куникида уловил это даже сквозь телефон. И ему стало стыдно. Осознание ошибки пришло сразу же и остудило пыл негодования. Конечно, это ведь уже лучше, чем ничего.. На смену возмущению ещё более жгучим пламенем пришел стыд. Ему не стоило так жестоко отчитывать напарника, это было ужасно некрасиво. Он ведь наверняка старался. — Прости меня. Ты прав, это уже намного лучше, чем ничего. Мне не стоило повышать на тебя голос, — тихо произнес Доппо, накручивая волосы на палец. Но напарник не ответил. Повисла неловкая тишина. И с каждой секундой она все сильнее и сильнее раздувала чувство вины. — Дазай..? Ты слышишь? Прости, я правда не должен был повышать голос и обесценивать твои старания. Я не хотел задеть тебя. — Все в порядке, Куникида, не нервничай, — его голос снова весел, он даже смеётся. Но это ложь. Одна из тех, что Дазай произносит каждый день. Одна из тех, за которыми он прячется из раза в раз. Одна из тех, что Доппо выучил наизусть за годы общения. — Я знаю, что это не так. Позволь мне загладить вину. Я могу прийти к тебе, мы поужинаем вместе. — Разве это есть в твоём расписании? — Сегодня всё идёт не по плану. До дома Осаму идти не так далеко. По крайней мере Куникида научился преодолевать это расстояние довольно быстро, а обновленные сном силы позволяли это сделать. По пути он успел ещё заскочить за продуктами, чтобы было что готовить — у Дазая холодильник наверняка пуст. — Я купил твоих любимых крабов, — сообщил Доппо, переступив порог квартиры. Он аккуратно оставил обувь в прихожей, хотя, кажется, это ни к чему: помещение выглядело так, будто в нем не убирались с момента приобретения. Это было его привычным состоянием, и Куникида почти смирился. Сначала он, конечно, пытался прибрать квартиру, но Дазай называл уборку бесполезной тратой сил, и в скором времени она опять покрывалась новым слоем мусора. Теперь Доппо только изредка устраивает небольшую уборку, чтобы жилище напарника не превратилось в полноценную помойку. Пока Куникида шел, Осаму уже успел натянуть привычную дурашливую улыбку, но, похоже, крабы обрадовали его по-настоящему. — Надо же! Куникидушка, ты такой щедрый! — он бросился обнимать гостя, хотя на самом деле таким образом попытался забрать пакет. — А ну ка! Пока не приготовлю, крабов не ешь, а-то ничего к рису не останется. На кухне почему-то чище и приятнее. Может потому что Осаму там бывает —вернее использует по назначению —нечасто. Это плохо, но сейчас как будто бы им на руку. Куникида готовил в тишине. Дазай наблюдал молча. Не то чтобы это напрягало, но было странно. Сегодня все странно. Доппо стоял спиной к напарнику, поэтому даже приблизительно не догадывался, о чем тот мог думать. А он точно думал. — Что на самом деле случилось с твоей рукой? — наконец спрашивает. Теперь понятно, почему он молчал. — Я же сказал, что это случайно получилось. Просто вечером готовил и порезался, — Куникида попытался придумать убедительную легенду, но уже понимал, что это бессмысленно. — Ты не умеешь врать. Как это так тебе нужно было готовить, чтобы попасть по предплечью? — он тихо хмыкнул, понимая, что загнал напарника в угол. Проницательность его никогда не подводила, хотя может это была простая дедукция? Кто знает. Доппо замер. Что теперь делать? Что отвечать? Соврать не получится, Дазай поймет. Остаётся только рассказать. — Я проснулся среди ночи, и они уже были. Это от соулмейта передалось вместо послания. И в ответ опять тишина. Куникида, превозмогая чувство неловкости, развернулся, чтобы узнать, почему собеседник опять замолк, и увидел, как сильно побледнело лицо Осаму. Что так сильно его напугало? Почему такая реакция? — Что стряслось? Если ты вдруг переживаешь, успокойся, ничего страшного не случилось. Когда рука заживёт, я спрошу, зачем она это сделала. На лице Дазая промелькнула печальная усмешка. — Что-то не так? — Ты так уверен, что это она? — с некоторой иронией заметил Дазай, но Куникида намека не понял. — Что ты хочешь этим сказать? Я не знаю, кто она конкретно, но уверен, что это порядочная и умная девушка, просто сейчас у неё какая-то трудная жизненная ситуация, из-за которой она совершила такой глупый поступок. — Вот как.. — Осаму снова усмехнулся, на этот раз ещё печальнее прежнего, но, поймав на себе непонимающий взгляд Доппо, поспешил объясниться. — Ничего такого, просто удивительно, как ты построил такую четкую картину и так уверен в этом. — А как может быть иначе? Последний вопрос прозвучал так наивно, но Куникида и правда не предполагал, что может быть как-то иначе, ведь в «Идеале» ясно расписан весь план его жизни: как, когда и кого он встретит, когда поженится, сколько заведет детей. Это казалось само собой разумеющимся, поэтому Доппо никогда не ставил этот план под сомнение. Или предпочитал думать, что не ставил, каждый раз выметая прочь неудобные мысли. Ужинали они тоже без лишних слов, и это было особенно странным. Дазай весь день вел себя странно, но особенно подозрительно он стал вести себя после откровения Куникиды. Неужели правда нужно было солгать? — Спасибо, было очень вкусно, — Дазай первым встаёт из-за стола и торопится убрать за собой посуду. Вновь удивляясь таким резким переменам, Доппо пытается помочь, но Осаму останавливает его. — Тише-тише, я сам. Ты сегодня и так устал. Надо же и мне что-то для тебя сделать. От этих слов в груди Куникиды что-то ёкнуло. Так непривычно было ощущать на себе такую.. неприкрытую заботу? Такую простую, но невероятно приятную. Особенно от Дазая, ведь именно так он никогда не делал. — Уже поздно. Останься у меня, иначе снова не выспишься, — с улыбкой предложил Дазай, не забыв, конечно, про маленькую колкость. Остаться у Дазая? Серьёзно? Это звучит как чистое безумие. Куникида никогда раньше не ночевал в гостях. Что будет с расписанием? Необходимо будет перестроить план на завтра, рассчитать время. В конце концов что подумают люди, если об этом узнают? Хотя, если посмотреть с другой стороны, уже действительно очень поздно, и нужно уже ложиться спать. К тому же наступило время портовой мафии, ходить по улице в одиночестве не очень безопасно. Видя смятение напарника, Дазай подходит к нему и легонько кладет руку тому на плечо. — Ты можешь поставить будильник на шесть и дойти до дома, чтобы собраться. Лучше раньше лечь, и утром что-то делать, чем сейчас уставшим шататься в одиночку непонятно где. — Но.. — слова напарника немного успокоили Доппо, но сомнения все ещё не исчезли. — Где мне спать? — У меня довольно большой футон. — Чт.. ты предлагаешь нам спать вместе? Серьёзно? — Ну да. Что в этом такого? Для друзей это нормально. Или ты себе что-то другое представил? — последнюю фразу Дазай произнес особенно ярко, и на лице у него расцвела ехидная улыбка. Щёки Куникиды вспыхнули. — Что? Нет-нет, конечно нет, ничего я не представлял. Конечно, я знаю, что это вполне нормально, у друзей так принято. Ничего он не знал. Но признаться в этом, естественно, не мог. — Вот и славно. В комнате Осаму бардак. По полу разбросаны бумаги, одежда, бутылки из-под алкоголя и упаковки от вредной еды. Посреди этого хламовника лежит и правда не маленький футон, а рядом невысокой столик, тоже заваленный бутылками. Ни у кого сейчас не было желания это разгребать, поэтому они просто выключили свет и неловко — неловко было только Куникиде — улеглись на футон. Лежали друг к другу спиной. Комнату вновь заполнила тишина. Дазай снова над чем-то напряжённо думал. Куникида понял это по звукам, а точнее по их отсутствию: он не слышал сопения, а только редкие напряжённые вдохи. Когда Доппо наконец почувствовал, что начинает медленно проваливаться в сон, Осаму внезапно заговорил. — Я помогу тебе найти эту девушку. Сон в мгновение улетучился. — Ты серьёзно? Зачем тебе это? — Я боюсь, что если ты по своему плану будешь ждать два года, ее состояние ухудшится. Если, как ты сказал, она сейчас переживает трудный период, нельзя оставлять ее одну. Ты нужен ей именно сейчас. Иначе она может снова навредить себе, а ещё и тебе.. Голос Дазая был тихим и подчёркнуто холодным. — Спасибо. И они уснули, не сказав больше ни слова.