Смерть в тридцать дней.

"На кой черт я сражаюсь? На кой черт мне пытаться продолжать жить? На кой черт бороться, если я всё равно умру? Многие надеются на «Новый рассвет», но я жопой чую, что это не оружие против роботов Фаро, а какая-то другая брехня. Элизабет, конечно, не глупый человек, но и я не идиотка, чтоб не понимать, что выхода у нас нет. Мы все просто умрём. Конечно не только Эли пытается решить эту проблему, но и другие люди. Ковчег допустим, тоже как вариант решения. Но кто я такая чтоб думать на такую глобальную проблему? Видела даже что кто-то металлические цветы придумал, чтоб биомассу уберечь. Но кому-то, что-то не понравилось в их конструкции. И от идеи отказались." Из просканированного Элой визора звучал усталый женский голос с довольно странным акцентом, видимо акцентом Предтечь. Не всех. Да и некоторые слова были сказаны на инородном для воительницы языке и их приходилось переводить с помощью своего визора. Рядышком подошёл Эренд, тоже сканируя ту же запись, слушая то же, что и воительница Нора. Резко визор в руках девушки издал звук помех и запустилась следующая запись. "Твою мать! Твою мать! Сука! Какого хера?! Почему? Почему? Почему?! Блять. Какого хуя. Так, вдох, выдох. Мой последний друг вынес себе нахер мозги пушкой, вся стена в его блятском сером веществе! Сука. И его кремировать. Не отдам его Рою. Не отдам . Я последняя из своей группы. Я не знаю жив ли кто ещё. Кремирую. И буду искать." Элой с Эрендом вздрогнули при упоминании самоубийства незнакомого им человека. Предтеча. Они слышали как девушка, рассказчица, заливается благим матом, слезами и тяжкими, горькими, полными адской боли и разочарования стоны, которые старались быть подавлены, закопаны внутрь души. Чтоб не всплывали. "Наверное буду вести отсчёт как я одна осталась. Ну тогда это день первый. На нашей базе, которую мы кое-как смогли организовать есть печь. Да, она не для кремации, но и она подойдёт, чтоб сжечь биомассу. И блин. Я девушка, к сожалению, довольно хилая и мне пришлось его тело делить на разные куски. Это было ужасно. Господи. Мне кажется я скоро уверую. Так или иначе, его тело уже там. В печи . Я сижу здесь. С руками по локоть в крови. Не удивлюсь, если меня кто живой увидит, подумает, что я какая-нибудь сумасшедшая людоедка. Постараюсь с себя стереть хоть немного крови, отдохну. Да в путь. Мне ведь всё равно терять нечего. Может хоть кого-то найду. Мало ли. Конец первого дня." Голос был хриплым и девушка периодически всхлипывала, будто буквально пару минут назад у неё была истерика. Визор немного начал глючить и не хотел включать следующую запись. Наконец визор сообщил о неисправности трёх файлов и предложил попытаться их восстановить. Элой дала добро. И пока визор пытался восстановить файлы заговорил Эренд. — Ты ведь раньше таких записей не встречала? — Голос Эренда был слегка грустным, от истории которую повествует найденный визор. — Таких — нет. И даже жаль. Интересно узнать как пытались выжить люди в то время. — Элой приобняла мужчину, ведь тот настырно пытался приобнять её. Всё же визор сообщил, что те три файла восстановлению не подлежат и запустил следующий, целый файл. "День пятый. Радио полетело ещё вчера. Думала, что это проблема конкретно моего радио приёмника. Но похоже нет. Моё радио целое, должно работать. Похоже радиовышки были сломаны Роем. Каждый раз когда хоть одна толпа роботов Фаро мимо проходит, не знаю куда себя девать. Но каждый раз успеваю спрятаться под сломанной машиной или сломанным роботом Фаро. Рой ебучий. Помню, военные говорили о том, что мы должны сражаться против Роя, чтоб дать больше времени Эли. Но не думаю, что я буду полезной, просто сдохнув от лап железки. По крайней мере, не сейчас. Сейчас я в какой-то пещере. Не могу сказать точно. И госпади, спасибо моему покойному другу. Слава тебе небесная. Он был рукастым и соображалка соображала, и он создал охладитель воздуха. В общем, приблуда рядом с тобой просто ставится, включается и роботы Фаро тебя не видят! Ну пока ты двигаться не начнёшь. Для безопасности во время сна штука хорошая. Конечно, не панацея, но и на том спасибо. Еды к слову у меня почти не осталось. Есть хочу как сволочь. Но не могу, экономлю. Поди ещё на недельку хватит. Ладно, до связи. Конец пятого дня." Визор снова начал глючить. Ещё четыре файла было повреждено. Элой дала команду попытаться их восстановить, хотя и уверенности, в нормальном восстановлении данных нет. Как собственно и предполагалось, эти четыре файла канули в небытие. Произошло воспроизведение следующего целого файла. "День десять. Добралась до какого-то города. Я не слышу ничего кроме лязга металла. Был бы хоть один человеческий крик, и того мне достаточно было бы. Просто знать, что не я одна сейчас страдаю. Думаю надо будет попробовать найти еды и воды в магазине. Конечно, возможно смели оттуда всё что можно. Но я рискну. Буду двигаться с охладителем наперевес. Он для меня вроде, как завесы, из-за него Фаро меня не видят. Попробуем. Если эта запись будет последней, значит я сраная идиотка, которая неправильно использовала охладитель. Конец десятого дня." Эренд опередил даже мысли Элой, спрашивая: — Это ведь не последняя запись? Сколько их ещё? — Это не последняя, но не знаю сколько ещё там есть. Не могу посмотреть. Визор снова заговорил тем женским голосом. "День одиннадцать. Как вы слышите, я живая. Нашла несколько консервов, если точнее десять штук. И это только в одном гипермаркете! Думаю попробую найти ещё. Но это не самое главное… Сегодня я увидела Гора… Это такая страшная хуета. У меня при виде него задрожали поджилки! Он… Он огромен. Против него, как мне кажется, даже ядерка не поможет… Восстановится к чертям собачим. Ещё видела парочку Хопешей. Если бы я сначала увидела Хопеша, а потом Гора, то я бы удивилась и испугалась с обоих типов машин. Но блин. Ха-ха. Я сначала увидела Гора. Так что меня ничего больше не удивит. Но знаете. Я начинаю привыкать к этому лязганью. Единственное что напрягает, что это лязганье постоянно где-то рядом. Я «поселилась» в многоэтажке. Скарабеи на удивление не пытаются уничтожать высотки. Пока безопасно. Но они ползают рядом с ней. Так громко двигая хвостами, что те стучат как чётки. Сотни тысяч чёток стучат под ухом! Ноги, ноги бегут по мёртвой земле, отбавая звуки смерти… Шестерни стучат в движении, двигая эти машины Роя! Начинаю наверное сходить с ума… Страшно. Страшно. Страшно… День… Э-э-э… Одиннадцать. Да одиннадцать. Завершён." Голос девушки в конце записи начал дрожать. Речь стала еле связной и быстрой, напоминая бессознательный бред. Элой почувствовала как вздрогнул Эренд, когда запись закончилась. Визор включил следующую целую запись. "День двадцать. Но по ощущениям это уже так эдак тридцатый. Помню даты только из-за своих старых записей. По радио сегодня звучало оповещение. Что удивляет, учитывая что башни не работают. Запись гласила о том, что «Новый рассвет» закончен и начинает свою работу. Вижу как отстраивается какая-то приспасоба. Какая-то башня по итогу будет по ходу. Не похожа она на сооружение Роя, так что осмелюсь предположить, что это башня «Нового рассвета». И не знаю как вам. Но мне кажется Эли придумала такую дичь, чтоб возродить цивилизацию. Типо знаете. Эта башня отключит рой. Потом, создастся что-то, роботы скорее всего, которые восстановят эти выжженые Роем земли, заселятся животные. Затем люди. Не знаю что будет с людьми. Скорее всего им дадут знания нашего поколения для восстановления рода человеческого. Но я задницей чую, что чет не то произойдёт. Типо блин. Не знаю как объяснить. Просто что-то пойдет не так. А да. И сегодня на меня напал Скарабей. Последний из толпы был, мимо пробегавший. Меня увидел, напал. Кое-как отбилась. Увы, его не уничтожила, да и меня он нормально так потрепал. Руку мне правую подстрелил, благо я левша. Да, и ногу я подвернула пока от него драпала. Не знаю что делать. Возможно попробую её ампутировать, я не знаю. Если ткани там отмирать начнут, все дела. Шум Роя начал меня убаюкивать. Это монотонное лязганье механизмов. Так скучно. Может попробовать перейти в другой город? Ладно, это всё потом. Сейчас спать. Спокойной ночи." Эренд вздохнул, поглощённый чужой историей. Элой же попыталась отсканировать весь визор снова, думая о том, как же чертовски была права рассказчица в своих догадках насчёт будущего. Визор снова был отсканирован ради того чтобы узнать сколько ещё там записей есть, но не успела. Визор запустил следующую запись. "День двадцать один. Рука немеет и очень сильно болит. Я не могу ей двигать. Только сейчас заметила то, что края раны тёмные. Походу начался некроз тканей. Отмирание грубо говоря. Я боюсь, что это отравит мой организм. Я не сильна в медицине. Блять, что-то нужно делать. Но я не знаю что! Погодите-ка." Запись ещё не окончена, но рассказчица замолчала. Из визора слышались шорохи, движение повествовательницы, еле слышный лязг машин, о котором так рьяно шёл её рассказ пару записей подряд. Появился ещё один звук в этой какофонии. Мерный, монотонный гул. Рассказчица заговорила. "Включила охладитель. Попробую охладить свою руку. Отморозить её. Чтоб она ничего не чувствовала. И отрублю её. Надеюсь я останусь жива. Хотя толка от этого ведь нет. «Новый рассвет» начал работу. Я уже не имею никакого смысла! Никому. Не. Нужна." Она снова замолчала. Послышался всхлип. А затем громкий, истеричный крик, а после пошёл быстрый монолог девушки, похожий на тот, который был в записи одиннадцатого дня. "Да, ладно! Я ведь года два-три назад мечтала о смерти! Почему сейчас я пытаюсь выживать, когда всё против меня?! Почему когда всё было хорошо, я этого не замечала, а сейчас молюсь Богу, чтоб прожить ещё один лишний час?! Почему когда меня любили я отказывалась от этого, а сейчас хочу увидеть хотя бы человеческие кости! Которых блять не увижу! Ебаный Рой!" Запись продолжала идти, хотя голос затих. Были слышны снова шорохи. Потом резкий, сдавленный, стон. Затем отдышка. Рассказчица хватала воздух сдавленными лёгкими с характерным звуком. И резко запись закончилась. — Это что такое было?.. — Эренд в упор смотрел на визор. — Скорее всего у неё была истерика. — Элой ждала следующей записи. "День двадцать два. Я… Отрубила руку… Но она всё ещё болит, будто она у меня на прежнем месте! Она лежит там. В углу. Я кое-как смогла остановить кровотечение. В глазах мелькают зайчики. Я очень хочу пить. До одури. Но воды нет. Сердце больно бьётся. Каждый удар сердца отдаётся болью в груди. Не знаю как я выгляжу со стороны. Но руки… Ну рука и обрубок почти белые, как снег. Нужно прийти в норму…" Голос девушки был еле уловимым, почти не слышным, уставшим и измученным. За этой записью сразу началась следующая. "День двадцать четыре. Вы не подумайте, это следующая запись, я пропустила один день. Я просто отходила от операции. Ха-ха! Раз вы слышите мой голос я жива! Рука болит, да. Я всё ещё хочу пить. Но это уже лучше чем было до этого. Думаю начать свой путь снова. Куда-нибудь. Куда глаза глядят. До следующей записи." Голос рассказчицы был более живим. После этой записи сразу пошла следующая целая запись. "День двадцать семь. Зашла в другой городок. Тут в разы опаснее. Я забарикодировалась в подвале. Слышу как шубуршат машины снаружи. Я включила охладитель. Меня не видно. Не знаю смогу ли я выбраться отсюда. Возможно я выбрала себе не очень уютный гроб. Ладно. Я спать. Мне больше нечего делать тут." Пошла следующая запись. "День двадцать восемь. Я не могу выбраться из этого подвала. Я замёрзла. Но я не имею права отключать охладитель. Иначе меня найдут. Хотя от чего смерть лучше? От переохлаждения или от машин? От переохлаждения скорее всего. Так хотя бы будет шанс того, что моё тело сохранится. Ладно. Укутаюсь тем что есть и обратно спать. Нет сил существовать. Нет сил двигаться. Говорить. Я устала от жизни. Устала от Роя. Я знала что мне грозит смерть. Даже надежды у меня нет. Ни на что. Нет сил мечтать или думать. Я просто хочу спать…" Запись закончилась будто на полуслове. Но потом пошла следующая запись. "Чувствую приближающуюся смерть. Я не чувствую ни рук ни ног. Они побелели. Не могу пошевелиться. Охладитель всё ещё работает, но с перебоями. Он начал периодически издавать неприятный звук. У меня снова началось кровотечение. Темно. Очень темно. Вот так ощущается смерть?" Опять запись закончилась резко. Эренд был очень тихим, на удивление тихим. Началась видимо последняя запись. "Чтож. Я нашла в себе силы на эту последнюю запись. Охладитель перестал работать. Совсем. Слышу как машины активнее роются снаружи. Видимо они меня нашли. Чтож. Считаете это предсмертная записка. Я нашла у себя нож. Пистолет я где-то проебала. Так. Ладно. Они уже рядом, я это чувствую. Меня зовут Николь Церион. Я прожила короткую и даже серую жизнь. Хотела стать учёной в детстве, но свернула не туда, став обычным офисным работником. Была на учёте у психиатра за неудачные попытки самоубийства. Я спасала бывало животных. Давала им дом, что сейчас не имеет никакого смысла. Я похоронила всех своих близких. Похоронила любимого человека. Свою собаку. Хорошо, что вы сейчас там. На небе. И не видите этих ужасов, которые довелось повидать мне. Хотя вы все уже мертвы, но всё же простите меня все те, кому я когда-либо в жизни перешла дорогу, прости меня мам, что тебе пришлось уживаться с таким отбросом как я. Прости меня Саймон, что оставила тебя в трудную минуту, я должна была быть рядом с тобой, тогда. Когда ты был в реанимации. Спасибо тем выжившим, что приняли меня к себе. Надеюсь те, кто нашёл мой дневник сейчас счастливы. Надеюсь у вас нет войн из-за которых погибла Земля в моё время. Надеюсь вы так же наслаждаетесь тёплыми днями и звездными ночами. Я благодарна Богу, что всё же дал пожить на этом свете. Спасибо, за те тёплые вечера и красивые закаты, которые я увидела, но сегодня… Пришёл закат моей жизни. Мам… Наконец-то мы встретимся. Я иду к тебе." Дальше в записи был слышен громкий, болезненный стон. Кашель, сопровождающийся отвратительным звуком хлюпанья и отхаркиванием чего-то. Послышался последний вздох. А дальше. Тишина. И лишь копошение снаружи продолжалось. Потом и оно стихло. Эренд и Элой стояли молча пару минут, обрабатывая то, что произошло и поминая Николь. — Где ты нашла этот визор? — Спросил наконец Эренд, разрушая тишину. — В подвале. У однорукого трупа. С перерезанным горлом.