кровь и розы

на удивление тихая ночь на улицах группировки универсам, застала девушку в расплох. та уже была готова выбегать в одном шёлковом халатике, который привез отец из командировки, и забирать неугомонного братца от толпы парней. и только тишина стояла за окном. не было ночных зевак, разъездовских, которых девушке несколько раз не посчастливилось встретить, не было даже алкаша дяди толи и его друзей. давящая на барабанные перепонки тишина и лишь сопение родителей доносилось из соседней комнаты. девушка тревожно стучала отросшими ногтями по поверхности деревянного стола на кухне. неприятная тишина застыла в пространстве обволакивая тело девушки с каждой стороны. тревожно, потому что по её словам «ну не может у универсамов быть всё мирно и тихо». говорила она конечно правду, на которую бывало обижался володя с маратом. володю она вообще не понимала. вот дундук скоро 20 лет ему, а он всё со шпаной по улицам бегает. про марата девушка хотела бы промолчать. пока вовы не было, на афгане воевал, марат стал главой скорлупы, как он сам называл парней младше 16-ти. был у володи друг один. в комплекте с которым +1 шёл другой парень, себя зимой называл. девушка при знакомстве даже побоялась настоящего имени спросить. взгляд у того был отрешенный от мира сего. парниша был кудрявый, с продолговатой и милой улыбкой, а глаза. алёна будет помнить эти глаза, даже когда в будущем выйдет замуж. не забудет, как те бегали по углам дома культуры, стараясь скрыться от всеобщего внимания группировок. ныкались по углам, прямо как малолетки. утопали друг в друге, в теплых объятиях и страстных поцелуях. володя бы это не одобрил. у того в голове уложиться не мог тот факт, что парнишка с которым он и его сестра росли мог охомутать его сестрицу. вместе же росли, они ж ей братья. считал так только сам вова. парочка все сбегала с собраний, под предлогом «меня турбо проводит, не переживай». в дк на дискотеках они сбегали с универсамовского круга. за колонками прятались, сбегали с зала в другие комнаты и дай бог, если всё не переходила границу поцелуев. узнал бы вова, чем те занимаются, хоть и не настолько интимным, оба бы полетели по двору, как половые тряпки. и те знали на что шли, поэтому и прятались. на районе за руки старались не держаться, не целоваться и не обниматься лишний раз. у всех в глазах он её дополнительный брат с улицы, в её глазах он её герой, её валера. зима порой подталкивал парня к ней, но турбо при нем отнекивался «ты че дебил? сестра же». а у самого на душе не спокойно видеть, как разъездовские глазами девчушку пожирают. а та всё сидит, трясется от холода открытой форточки. сигарета в руках тлела и братья не должны унюхать от неё запах. халат не согревал, скорее сильнее притягивал к себе и женскому телу холод. окурок летит с окна и входная дверь открывается. девушка выходит с зло сведенными бровями, только было начала отчитывать братьев, как перед глазами предстает стоящий на лестничной клетке он. причина её красочных снов, её улыбки, её розового румянца на щеках. стоит побитый, и не заходит же. — валер, заходи. тот жмется у порога и проходит пряча руки за спиной. девушка пытается глянуть, что же там, а он всё отворачивается от неё, пряча, боясь показать. — валер, показывай. ругаться не буду. тот вытягивает руки к ней и глаза её встают, как пять копеек. красные розы так красиво лежали в сочащихся кровью руках, девушка впав в ступор просто стояла не зная, что сказать. у парня с носа текла алая кровь, что спускалась полоской по подбородку и капала пачкая паркет. алёна стоит со слезами на глазах, не зная, что и сделать, ударить за такой дорогой подарок или затащить в квартиру и крутиться вокруг него обрабатывая раны. просто стоит и слёзы льёт ручьем. — малыш, с годовщиной. хотел придти в 12, да задержался чуток. ты прости меня, прошу. — валера. — всхлипывает и виснет у него на шее, подмечая тихое шипение от него. протягивает дрожащими руками букет с надеждой в глазах, что примет и букет и его. что не отвернется прогоняя его, как неделю назад. она принимает, укалываясь не срезанными шипами на длинных стеблях роз. — ты где их достал, валер? сейчас же зима, они наверное дорого стоили. — ближе к себе цветы жмет и лицо в бутонах прячет вдыхая сладкий запах. — ради тебя на всё готов, малыш. — нос платочком утирает и шипит. та утягивает его в поцелуй, чувствуя каждую ранку на губах напротив, на языке крутится привкус металла. рукой пробирается к затылку, чуть сжимая в ладошке капну кудрявых волос. тот словно большой кот, ластится ближе и мурчит ей в губы. — пойдем, будем тебя лечить. — отстраняется и тянет раздевающегося парня к себе в спальню. и тот идет, смирно как на параде. шагает, как можно тише, родители спят и будить их себе в грех. хоть они и любили парнишку, что захаживал частенько с их сыновьями и дочерью, но прерванный сон после тяжелого дня они бы не простили. утягивает валеру в комнату, закрывая за собой дверь. и пол ночи ведь потратит, чтоб кровь остановить, отмыть её с рук и одежды, обработать остальные раны и усыпать синяки нежными поцелуями. а это чтобы бобо у моего валерки не болело.