Лес.

Мрачный лес зазывал в самую чащу. Ёлки, засыпанные снегом, склонялись надо мною. Непонятно было только, с угрозой, или в назедание. Темная гуща протягивала за мною свои грязные, липкие от смолы, и холодные от снега лапы. Казалось, протяни руку и ты себе уже не принадлежишь. Что-то сзади подталкивало войти, ненавязчиво предлагало не только забыться там, но стать забытым. Остаться лишь кричащим объявлением о пропаже на каждом столбе, заборе и фонаре, на которое прохожие смотреть будут траурно. Вспомнит ли обо мне кто-то дома? Будет ли горько плакать мама? А бабушка? Что если никто больше не ждёт меня? Оно заставляло двигаться ,не стоять на месте, заставляло бежать, не оборачиваться, не поднимать головы к яркой луне. Мои босые, и онемевшие от холода ноги, и сбитое от леденящего душу страха теперь стали частью тревожной симфонии из хруста снега, будто это чьи-то кости, под ногами и воя ветра. Куда я бежал? Зачем я начал это? Что впереди? Наверное это было больше не важно, важно было не остановиться, не упасть в снег, не замёрзнуть заживо, не стать частью этого богом забытого места. Я чувствовал, как оно идёт за мною. Неспеша, смакуя мою тревогу, наростающую с каждой минутой, моё тяжелое дыхание. Я не знал что это, но я чувствовал его взгляд кожей. Я не знал, как оно выглядит, оно было не осязаемо, но я чувствовал запах. Запах мокрой шерсти, чего-то гнилого и одновременно сладостного. Я знал чего оно хочет, я знал что оно прямо сзади. Мой бег не прекращается, но ноги подгибаются, вдыхать холодный воздух с каждым метром все тяжелее и тяжелее. Между деревьями нет просветов, этот лес никогда не закончится, утро больше никогда не наступит. Я был предупрежден.