Неизбежное

Бетани, честно говоря, хочет застрелиться в этот момент. Жаркая удушающая волна крепко хватается за её горло, не давая вдохнуть холодного воздуха, неприятно режущего глотку. Это почти что смешно. Она выдумала идеальную реалию, в которой они должны быть вместе. И вот он. Взрослый. И женатый. Бетани, правда, никогда не любила парней. Это же парни, зачем их любить? Пусть лучше они любят её. Или хотя бы делают вид, что любят. Всё дело в смазливой мордашке. Иногда Уокер искренне считала, что лучше быть страшной, может хотя бы так полюбят тебя настоящую, а не твою физическую оболочку. Алекс единственный, кто не смотрел на нее как на кусок мяса, и дело не в том, что Бетани была в теле мужчины. Врик просто смотрел на неё так, как никто и никогда. Алексу была интересна её личность. Её душа. Влюбиться в него за время нахождения в игре было совершенно нелогичным, но это была не логика, нет-нет, это была любовь. Бетани спасла его, желая, чтобы он жил нормальной жизнью, а не остался заточён в долбанной игре. И Алекс живёт эту нормальную жизнь. Он женат, у него дети, он улыбается и наверняка счастлив. Уокер чувствует себя гребанной сукой, потому что совершенно не рада за него. У Бетани подкашиваются ноги, когда Алекс говорит, что назвал дочь в честь неё. Ей хочется разрыдаться прямо там. Как ребёнку. И жаловаться на несправедливость жизни, прекрасно осознавая, что этой самой справедливости нет и никогда не было. Она думала, что они созданы друг для друга. Вот незадача, он оказался создан значительно раньше неё, что в корне все меняло. Двадцать лет. Между ними была пропасть. Сейчас он годился ей в отцы. На его пальце блестело обручальное кольцо, ослепляющее своей идеальностью. Это было сумасшествие, но Бетани всё смотрела на него и смотрела и не могла поверить, что он не для неё. Они расходятся каждый в свою сторону. Бетани с друзьями домой к Спенсеру, а Алекс в дом своего отца. Уокер в тот момент почему-то думает, что они больше не увидятся. На следующий день она находит его в фейсбуке. Алекс отмалчивается, редко пишет ей в ответ, чаще просто читая тонны её сообщений, которые она не может перестать ему слать. Это ведь единственный способ, как можно удержать с ним контакт. Хотя бы такой. Бетани ведь нужна такая малость, хотя на взаимность рассчитывать уже не приходится. Алекс больше не семнадцатилетний парень, застрявший в видеоигре. Ей теперь по возрасту положено обращаться к нему «Мистер Врик», а иначе просто невежливо. А лучше вообще не обращаться, не писать ему, не думать о нём, просто сделать вид, что ничего не было. Свой восемнадцатый день рождения Бетани встречает в рваных джинсах и футболке с Металликой, которую отрыла где-то на барахолке. У Бетани синяки под глазами, бас-гитара в комнате и чувства, сьедающие её изнутри. Она открыла дверь, надеясь увидеть Марту, потому что кто ещё приедет поздравлять её в такую рань? Не Алекс же. — Алекс, — и почему-то голос кажется ей чужим, каким она не говорила ещё ни разу в жизни. — Привет, Бетани, — он слегка улыбается, заставляя её совсем чуть-чуть надеяться на что-то, хотя она уже давно забросила это дело. Она как деревенный солдатик отходит от двери, неловко пропуская его в дом. Он вручает ей букет белых астр. — С днём рождения, — тихо произносит Алекс. — Спасибо, — суетясь, она достаёт вазу, ставит цветы, быстро идёт ставить чайник, а в голове бьёт мысль: зачем? — Я ненадолго, — он, конечно же, хочет сказать, что дома ждёт жена и дети, ему даже не нужно это произносить до конца, Бетани это и так знает. Уокер нервным жестом поправляет футболку и понимающе кивает, хотя ей хочется перестать понимать. — Ты у нас стала фанаткой Металлики? — Врик по доброму усмехается, делая глоток кофе, которое ему заварила Бетани. — Кажется, — слова даются ей с трудом. Между ними повисает тишина. Бетани не смотрит на него. Алекс долго молчит, будто собираясь с мыслями, оттягивая что-то неизбежное. — Бетани. Она дёргается, как от удара. Её истерзанные нервы не выносят звука своего имени из его уст. — Я развёлся. И это всё, что она хотела услышать.