Равнодушие

- Катюха, ты кремень, конечно. Целый год продержаться рядом со Ждановым, и ни на секунду, ни на мгновение не пошатнуться в своей стойкости. - Да, бок о бок, столько часов вместе, и ничего. - Железная женщина. - Девочки, вы о чем? - прошептала Катя, поглядывая в сторону лифта. - А у нее иммунитет, - не обращая внимания на Катину растерянность, продолжила Света. - Столько баб через президентский кабинет прошло. Опять же, Кира. Все эти ссоры, крики, загулы. И это — прямо на глазах, на виду. В первом ряду. Не-ет... - печально выдохнула. - Какая любовь, девочки? Тут у нас тотальнейшая вакцинация. Прививка против Жданова на всю жизнь. На слове «любовь» у Кати подкосились ноги. - А вот я не соглашусь, - встряла Амура. - Предыдущие секретарши тоже имели такую возможность: лицезреть дорогого начальника в объятиях каждой встречной Мисс Мира, и что? Влюбились все, как одна. Помните Кариночку? - Да. Она дольше всех продержалась, аж четыре месяца. И тоже — того... Потом рыдала на все «Зималетто». - Ой, не вспоминай. - Это еще раз подтверждает сказанное: Катерина — глыба, непотопляемый авианосец. Даже теперь, когда Андрей Палыч расстался с Кирой Юрьевной, и, к всеобщему удивлению, не ушел в загул, а, наоборот, посвятил всего себя работе, когда он все время рядом, Катя держится. Работать вместе так долго, и ничего. Фантастика просто. - Мне кажется, Андрей Палыч из своего кабинета и не выходит больше. - Точно. Не выходит. Только не из своего кабинета, а из Катюшиного чуланчика. Прости, дорогая, - Света улыбнулась, - иначе тут и не скажешь. Чуланчик. Девочки дружно рассмеялись. Катя вжала голову в плечи. - Я однажды зашла, а он сидит у Катюхи прямо на столе. - Кто? Жданов? - Шуруп, ну, не Путин же. Конечно, Жданов. Верхние пуговицы рубашки расстегнуты, лицо серьезное — изучает бумаги. Меня аж в жар кинуло от такой картинки. Еще свет этот приглушенный. А Катюха - ничего, сидит прямо, всё внимание - в монитор компьютера, спокойно так передает ему документы. «Посмотрите еще вот здесь, Андрей Палыч», - говорит. Катя, ты не кремень, ты скала. Ты Эверест. - Непробиваемая. - Непотопляемая. И не влюбляемая, - Шура расхохоталась, девочки следом за ней тоже. - А все потому, что у нее есть Коля, - мудро рассудила Ольга Вячеславовна. - Да, Катюша? Катя быстро кивнула, нервно поправив съехавший вниз ремешок сумочки на плече. - Разве может сравниться Коля с каким-то Ждановым? - продолжила идею Ольга Вячеславовна. - Любящий, добрый, во всем поддерживающий мужчина. Самое главное, верный. Вспомните, как он Вику отшил! Катя скептически поморщилась. Кольцо «Женсовета» сжалось плотнее. Еще один лифт уехал без нее. Катя мысленно простонала. - Любящий, верный Коля, и Жданов. Разве может быть тут выбор? И сравнивать нечего. Конечно, Коля лучше. И я в этом полностью поддерживаю Катюшу. - Девочки, - снова прошептала Катя, уже с паническими нотками в голосе. - Какой выбор? Вы о чем? - И я говорю: не о чем тут и думать, - покивала Ольга Вячеславовна. - Ну, не знаю, - протянула Маша. - Андрей Палыч — импозантный мужчина. - И Катю нашу ценит. - Да он от нее ни на шаг не отходит. Все время только и слышно: «Катя. Катенька. А где Катя?». - Ага. А еще: «Катя, мы сегодня еще не обедали. Срочно выезжаем». Или вот это: «Катя, нам пора домой. Вы на часы, вообще, смотрели». - Ну, чисто семейная пара. Катя побледнела, рукой провела по шее. - Ага, как будто год уже женаты. - Или пять. - А лучше — 20. Женсовет снова дружно рассмеялся. Катя поджала губы, и решительно рванула вперед, к лифту, разорвав послабевшее от смеха кольцо столпившихся подруг. - Девочки, - закричала она, сурово нахмурив брови. - Никогда. Слышите? Никогда, - сделала широкий мах, съехавшей с плеча сумочкой. - Андрей Палыч — мой начальник. Я его очень ценю и уважаю. Но то, что вы говорите — отвратительно... отвратительно про такое даже думать! - Но Кать... А чего? - А того! - вскинула кулачок вверх, растерянно похлопала ресницами. - Андрей Палыч — прекрасный человек, но... - И такой красивый. - И харизматичный. - И богатый. - Просто мы не понимаем, как ты так можешь... держаться? - Андрей Палыч не в моем вкусе. Мне не нравятся... эти... брюнеты. И начальники, - сурово кивнула. - Правильно, - воскликнула Ольга Вячеславовна. - А вот Коленька — не брюнет, он шатен. И не начальник. - Все, девочки. Я в банк уже опаздываю, - быстро забежала в приехавший лифт, взмахнув сумкой полный оборот по кругу. * * * Малиновский присвистнул, отлепившись от барной стойки. - Жданов, а вот это уже даже не провал, это капитуляция. Что делать будешь? Андрей отвернулся, пригубил кофе. - Ты это о чем? О новой коллекции? - Только не делай вид, что ничего не слышал. Андрей пожал плечами, молча допил кофе, поставил чашку на барную стойку, быстро поднялся со стула, и зашагал в сторону своего кабинета. - Палыч, постой, - Роман засеменил следом. - Палыч, каюсь. Я все время думал, что она неровно к тебе дышит. А тут такое. Андрей громко хлопнул за собой дверью, входя в приемную. - Я понимаю, тебе обидно. Своя собственная секретарша посмела быть равнодушной. Дверь президентского кабинета тоже захлопнулась с грохотом. - Опричнины на нее не хватает, - взревел Малиновский, ударив кулаком по столу. - Да-а, - протянул, - не те времена уже. Как крепостное право отменили, так все под откос и пошло: революция, развал империи... а теперь и Катя еще испортилась. Как она смеет тобой не восторгаться?! - Малиновский, - просверлил взглядом. - Заткнись, а? - схватил в руки статуэтку льва. Роман благоразумно отошел на пару шагов назад. - А ведь поначалу такая вдохновенная была, - продолжил он, - мечтательно таращилась в потолок. Преданно заглядывала в глаза. Как щенок. - Малиновский! - А это, оказывается, у нее акклиматизация была на новом месте. Побочка — мечтательная дальнозоркость и преданно-заглядывательная близорукость. Знаем-знаем, опасные симптомы. Как хорошо, что все прошло, - присел в кресло напротив, и тихо спросил. - Признайся, Жданов, Катя казалась слишком легкой добычей. - Ничего мне не казалось. Малиновский, отвали. - А еще ее начальники и брюнеты не интересуют. Тут ведь главное, сразу эти отпугивающие факторы определить, и дело сделано, границы выстроены. Вот смотрю я на тебя, Палыч, - изучающе посмотрел на Андрея, - и вот, что вижу: твоя брюнетость слишком очевидна. Фу. Просто кошмар. Стоп! - вскочил, замахал руками. - Это что, стол и... президентский кабинет? Жданов, ты начальник? - закричал он, показывая на Андрея пальцем. - Ты начальник и брюнет! Это же клеймо. Ты прокаженный. На всю жизнь, - схватился за голову, простонал что-то неразборчиво, причитая. - На всю жизнь, пока Воропаев и седина не разлучат вас. То есть не соединят. Андрей сложил руки на груди. - Тебе не надоело дурака валять? - Нисколечко. Это моя прямая рабочая обязанность — валять дурака. В договоре, правда, написано другое слово - «креатив». Но сути дела это не меняет. Я думаю. Может, нестандартно, может, слишком цинично для тебя. Но я думаю. И вот, что скажу: Катя в тебя влюблена. Андрей вскочил с кресла, как ошпаренный. - Чушь, - крикнул он. - Опять ты несешь этот бред. - А ты опять мне не веришь? - Катя — светлый, добрый человечек. Мы вместе... работаем уже целый год, - зашагал взад-вперед вдоль окна, - и никогда, ни словом, ни жестом, она не показала, что относится ко мне как-то иначе, чем как к начальнику. - Ага, кредиты брала, липовые отчеты писала, акционерам врала... Обычная невлюбленная секретарша. Среднестатистическая. - Я еще раз повторюсь: Катя очень добрая. И честная. - И «Женсовету» она сейчас нисколечко не врала. - Именно. - И в тебя не влюблена, - покивал Роман, еле сдерживая улыбку. - Не влюблена абсолютно, - выдохнул, присел обратно в кресло. - Ой, а чего это мы так расстроились? Признайся, тебя зацепило. - С чего бы это? - смял лист бумаги, кинул его в мусорное ведро. - Сам не знаю. Но ты бесишься. - Меня злит сам разговор. Ты достал меня, Малиновский. - А вот я не брюнет и не начальник, - усмехнулся. - Можно я приглашу Катю на свидание? У меня есть шанс. - Ты с ума сошел? - мрачно уставился на Романа. - Даже не думай, - возвысился над столом — экспозиция «тигр перед прыжком». У Романа даже ладошки взмокли. - Палыч, вольно, - сказал он. - Выдохни. Я же не по-настоящему, я так — ради эксперимента. - Никаких экспериментов с Катей. Не смей. - Жданов, ты не понял... - Это ты ничего не понял! - Уф, как сложно, - нервно хохотнул. - А что если я тебе докажу, что Катя неровно к тебе дышит? Что тогда? Андрей наклонил голову на бок. - Докажешь? Как именно? - Это уже мои заботы. Вот послушай, я доказываю, что Катя тебя любит, а ты... - Этого не может быть. Ты же сам все слышал, - развел руками, смял еще один важный документ. - Спорим? - Роман протянул руку. - Если я оказываюсь прав, то ты... - усмехнулся. - То ты целуешь Пушкареву прямо на виду у всего Женсовета. Андрей дернулся, как от разряда электропроводами. - А если проигрываю я, то... - Роман почесал затылок. - Так уж и быть, тогда Я целую Пушкареву на виду у всей компании. - Нет уж, - нахмурился, мстительно пригвоздил Малиновского взглядом. - Ты... Ты целуешь Милко. На виду у всего «Зималетто». Улыбка сползла с его лица. - Ты шутишь? - Нет, это ты тут сейчас шутками упражняешься. Если не согласен, тогда спор отменяется. Роман взлохматил волосы, криво усмехнулся. - Идет, - сказал он, протягивая руку. Андрей поколебался всего мгновение, и протянул свою. Рукопожатие было коротким. Спор состоялся. * * * В женском туалете дым от сигарет валил трубой. - Амур, ты уверена, что твое зелье будет безвредно? - Не зелье, а эликсир правды. И он безопасен на сто процентов. - Девочки, а вот я Кате верю. - И я верю. - Я тоже очень хочу верить. Но мои карты говорят обратное. Я в замешательстве. Девочки, я не знаю, как еще узнать, кто прав — карты или Катя — без эликсира правды. - А тебе не кажется, что это может навредить, - пауза, - Катерине? - Эликсир будет действовать всего пару часов. Все это время мы будем рядом с ней. Я уверена, что ничего страшного не произойдет, кроме того, что мы все узнаем правду. - Мне все это не нравится. Даже если Катя соврала, у нее есть право так говорить, потому что ее чувства — это ее личное дело. - Танюш, ты права. Но подумай вот, о чем. Если Катя любит Андрея Павловича и столько времени это скрывает, то... Она ведь страдает. Держит в себе. Терпит. - Бедняжка. - Вот именно. - Хорошо, ну узнаем мы правду, и что тогда? Что изменится? - Всё. Мы обязательно придумаем, что можно сделать. - А что сделаешь? Жданова даже Кира не смогла приручить. А уж Катя, - махнула рукой. - Слушайте, не может быть такого, чтобы Андрей Палыч был совсем уж равнодушен к Катюше, он слишком ею дорожит. - Точно. И карты нам это только подтвердили. - Амур, а ты уверена, что карты имели в виду именно любовь? Может, это дружба и взаимопонимание? - Я гадала пять раз, - поджала губы. - И все пять раз одинаковый расклад. Я вообще, не припомню такого в своей жизни. - А ты колоду перетасовывала? - Шур, - кинула тяжелый взгляд. - Мы сейчас подеремся. Ты, конечно, победишь, но мы подеремся. Ну конечно, же перетасовывала. Всё, отстаньте от меня. Лучше скажите, вы поддерживаете меня или нет? - Если все обстоит так, как ты нагадала, то... - протянула Маша. - Помощь Кате нужна. Я не знаю, девочки. - Я за эликсир правды, - подняла руку Шура. - Я сомневаюсь, но, пожалуй, присоединюсь, - Света вскинула руку. - А я все равно боюсь, - дрожащим голосом поведала Таня. - Но больше всего я боюсь, что Катя страдает. Поэтому, - медленно подняла руку, - я тоже «за».