Чистая магия

— Я тебя не просила меня рожать! Зачем ты вообще меня рожала?! Тебе дочь не нужна! Тебе Женька больше дочь, тебе Юлька больше дочь! Тебе все дети, кроме меня! Маленький капризный ротик искривился в знакомой с рождения гримасе. Это как с молнией — сначала видим, потом слышим. Это значило, что сейчас будет гром. Очень громко. — Все! Все! Все придут туда с мамами и папами. А у меня ни мамы, ни паааапы! — Сирота ты наша бедная. Этери в прихожей стояла сложив руки на груди. Но стояла хитро, пытаясь преградить выход психующему дитю. Дитё всю злость перенесло в руки — выталкивало из рукава шапку застрявшую в куртке. — Сиротиииинушка. — Уже весело иронизируя над дочерью, тянулась обнять, поцеловать, объяснить. Но Диана даром, что только по фамилии не была Тутберидзе, во всем остальном — копия мать, оттолкнула родительницу. — Нет у меня больше мамы! Ты мне не мать! Всё равно тебе чужие дети дороже! — Диш… — Все равно ты никогда со мной не появляешься нигде! — Ну прям нигде, — Этери пыталась аппелировать пассионарным заявлениям дочери. — На катке тебе меня, как мне кажется, даже многовасто будет. Юмор в ситуацию не зашел. Диана, не оценив попытки матери вывести разговор в конструктивно-позитивное русло, просто юркнула у той под рукой, тем самым оказавшись у двери. Далее показательно бросила ключи под ноги и была такова. — У тебя в голове только твой каток! А у меня жизнь! Нормальная жизнь! Вечеринка в школе на Хэллоуин для всех детей и родителей! Ты мне обещала! Обещала! Обещала, что пойдешь со мной! А как всегда выбрала Юльку! Крыть было нечем. Перед олимпийским сезоном Липницкую надо было выкатывать на публику по-максимуму. Чтобы ее внутренний тигр не писался перед каждым стартом, а ревел и рвал всех, как подобает виду. Поэтому очередной «Кубок Дед Мороза», внезапно нарисовавшийся на дату, когда был запланирован культпоход с дочерью, был нужен, и важен. И для Юльки и для нее. Ну не могла она, не могла туда отправить Дудакова. У них хоть с Апельсинкой, это она так Юльку именовала за цитрусовую кислость ее имени, полный коннект, но настроить на прокат этого зверя могла только она. Ну не без метафизики фигурное катание, не без нее. Да. А быть ведьмой у Этери получается неплохо. Надо просто подумать и посмотреть в глаза. Немигающим взглядом. Кто посильнее, как спортсмены — получают заряд в плюс. Кто послабее — в минус. Она хорошо помнила тот случай, когда открыла в себе это самое колдовское, магическое. Аэропорт, начало нулевых. Что-то там она психанула. Причина, конечно, была, но не совсем в тех масштабах, которые могли в женщине вызвать гнев. А в ней вызвали. И волна внутри поднялась, да еще какая. Конечно, психи женщину не красят, тем более, в публичных местах, но как есть, так есть. И причина, всё же была. И в самом процессе летания на метле кругами, она заметила, как в уголке, около искусственного дерева, её великолепный актёрский этюд снимает какой-то шибздик. В руках у него был новомодный на те времена Нокиа-слайдер с экраном на весь аппарат и возможностью чувствовать себя Соррентино, снимая величественную красоту. Но снимал мужик, что-то по-факту, диаметрально противоположное, а конкретно ее истерику. Она к нему подошла, пружиня кошачьей грацией, посмотрела в глаза плавленным шоколадом и произнесла тихо, на контрасте с собою ж паруминутназадной — Удали. Мужичок пытался что-то там паясничать — мол я-не я и съемка не моя. Она удвоила во взгляде месседж и аргументировала более доходчиво. — Удали. А не то я вызываю ментов и накатаю заяву о преследовании, а там и видео со мной у тебя в телефоне, как доказательство. Кому менты поверят при таком совпадении? И снова её длинный взгляд в саму суть проблемы. И тут у неё на глазах, да и у всех свидетелей этого диалога, с мужиком начали твориться странные вещи — подбородок задрожал, глаза забегали в круговую, а пальцы, пытаясь удалить снятое в телефоне, сложно выполняли команды мозга — тоже тряслись и плохо слушались. Мужик, исполнив всё, что от него требовалось, ретируясь с места позора, бросил ей через плечо — Ведьма, Сука! Работники аэропорта, наблюдая происходящее, тоже, на всякий случай решили всю ситуацию добром. Она уже на паспортном контроле, проходя мимо одного из них, щелкнула пальцами на уровне его глаз — Отомри. Так она впервые почувствовала свое влияние на людей. Потом уже, методом проб, удач и ошибок, она поняла — главное зарядить себя на эмоцию, а передать её в нужном состоянии телу подготовленному к восприятию, труда не составит. С тех пор все её спортсмены, именно по этому принципу она их отбирала к себе в группу, это музыкальные инструменты, с очень тонкой настройкой слушать одного дирижера. Спортивное НЛП — вдох-выдох, вербальный триггер — «ты лучшая», «ты лучший». И они действительно в тот момент становились лучшей версией себя, раскрывая свою худшую сторону сущности, а по-сути себя настоящих, только после ухода. Когда они были в поле её ауры — настройки держались. Только двое были исключением. Тем исключением, на которых не действовала магия Этери — Диана и Юлька. Для дочери она была мамой. Какая там магия — мама да и мама, с детства не бывает привычнее. У Юльки тоже авторитетов не было. В 90% времени её существования. Остальные 10% приходились на прокаты, когда она ей верила, спортсменка верила своему тренеру. Что может быть естественнее? Но только не для Юльки. Та никому не верила. И даже себе. Но когда открывала калитку в душе, Этери удавалось туда просочиться и вывести её на прокат. Это было очень тонко, очень ситуативно. И пока на стартах срабатывало. На тренировках — нет. Поэтому и летали коньки опознанными летающими объектами, поэтому нёсся мат в трехэтажных конструкциях, поэтому маленькая кнопка шипела ненавистью на всё живое. — Ненавижу! Ненавижу! Весь ваш спорт ненавижу! Всех ненавижу! Тебя ненавижу! — конек летел в маму Даниэлу, — Вас ненавижу! — конек летел в Этери. — Я ухожу! Навсегда! Донеслось тем временем эхом с лестницы. Это родная кровь демонстрировала магию анархии. Дверь закрыл сквозняк. Больше живых людей в доме не было. Глубоко вдохнула. Выдохнула. Махнула рукой — лицо держать не перед кем, рухнула в кресло и зарыдала. В голове звенел голос Дишки: «Нет у меня больше мамы! Ты мне не мать!» Его перебивал голос Юльки: «Ненавижу! Ненавижу! Весь ваш спорт ненавижу! Всех ненавижу! Тебя ненавижу! Вас ненавижу!» В телефоне жгла сердце смс — «Это будет шикарный приём — элита общества! Политическая верхушка! Миллиардеры! Я, а со мною ты в красивом платье и бриллиантах» Тут она оторвясь от текста хохотнула сквозь слезы — откуда у нее бриллианты? Она сама себе бриллиант. Не говоря уже о красивом платье. «Ты не представляешь каким трудом удалось выбить приглашение на этот бал! Но у тебя — каток! Мы и так почти не видимся из-за твоей работы! А ведь такие как я — на дороге не валяются» И в конце, отдельным сообщением, через 10 минут ещё одно. «Да и ты моложе не становишься. Учти» Да. Да. Она учтёт. Обязательно учтёт. Бал. «Я и бал — просто смешно» — подумала она о несовместимости этих двух понятий. «Я ибал ваш бал» — это была вторая мысль. По внутренним ощущениям самая правильная. Если бы у нее была возможность, она бы в этот день лучше с Дишкой сходила на ее тыквенную вечеринку. Так что, как не крути, бал в пролёте по-любому. Но… Черт побери! Он прав! Разбрасываться такими мужиками, на её месте, это преступление. Она себя видит в зеркало. И сколько там ещё у неё бабьего века. 40 — это старость, будем объективны. Тысячу раз он прав! Не разбрасываются! Тем более в ее возрасте и ее положении. Никогда! Никогда не плачьте в горизонтальном положении. Слёзы затекают в уши, начинают щекотать, становится смешно и не до плача. Этери вытерла влагу из ушей и сразу же пошла на звук сигнала телефона. Ждала новостей от Дишки. И не ошиблась. На связи была мама. «Диша у нас, наревелась, спит. Такая фурия прилетела, ну чисто яблоко от яблоньки» Выдохнула. Дитё спит. Мужик-смсщик тоже спит, судя по отсутствию новых смс. Может и не один. Дал же понять, что будет воспитывать. Ну и она тогда поспит. Засыпалось с невесёлыми мыслями относительно вокруг неё происходящего: «Херовая она! Как мать херовая! Как женщина херовая! И как тренер тоже на букву х! Ах! Если бы можно было растроИться! Разделиться на три части — одна бы успевала быть хорошим тренером, другая — хорошей мамой, а третья — с ума сводящей женщиной. Но пока светит только расстрОиться» Вот и усыпала расстроенная. Темным махаоном прилетел сон, сел на тёмную кудрявую прядь и началась магия. A cavern. In the middle, a boiling cauldron. Thunder. Enter the three Witches First Witch Thrice the brinded cat hath mew'd. Second Witch Thrice and once the hedge-pig whined. Third Witch Harpier cries 'Tis time, 'tis time. First Witch Round about the cauldron go; In the poison'd entrails throw. Toad, that under cold stone Days and nights has thirty-one Swelter'd venom sleeping got, Boil thou first i' the charmed pot. ALL Double, double toil and trouble; Fire burn, and cauldron bubble. Second Witch Fillet of a fenny snake, In the cauldron boil and bake; Eye of newt and toe of frog, Wool of bat and tongue of dog, Adder's fork and blind-worm's sting, Lizard's leg and owlet's wing, For a charm of powerful trouble, Like a hell-broth boil and bubble. ALL Double, double toil and trouble; Fire burn and cauldron bubble. Third Witch Scale of dragon, tooth of wolf, Witches' mummy, maw and gulf Of the ravin'd salt-sea shark, Root of hemlock digg'd i' the dark, Liver of blaspheming Jew, Gall of goat, and slips of yew Silver'd in the moon's eclipse, Nose of Turk and Tartar's lips, Finger of birth-strangled babe Ditch-deliver'd by a drab, Make the gruel thick and slab: Add thereto a tiger's chaudron, For the ingredients of our cauldron. ALL Double, double toil and trouble; Fire burn and cauldron bubble. Second Witch Cool it with a baboon's blood, Then the charm is firm and good. Enter HECATE HECATE O well done! I commend your pains; And every one shall share i' the gains; And now about the cauldron sing, Live elves and fairies in a ring, Enchanting all that you put in. Входит Барбаре. — O well done! I commend your pains; And every one shall share i' the gains; And now about the cauldron sing, Live elves and fairies in a ring, Enchanting all that you put in. — Приходит тут раз в сезон к котлу и еще выёбывается! — стебанула сестрицу Назирбола. Одна Этери, по праву самой старшей в их ведьминской тройке молча и с иронией наблюдала за шутливой перепалкой сестёр. — Ну как наша магическая смесь? Готова? — спросила прилетевшая на огонёк Барбаре, наклонившись к котлу. — Осталось добавить главного, — сказала Этери. — От каждой из нас, — добавила Назирбола. И в котел из рукава Барбаре полетели льдинки, коньки, талант и трудолюбие. Назирбола сыпанула материнской любви и заботы. Этери — шарма и женской с ума сводящей харизмы. — Ну теперь всё — сказали трое в унисон и продожили колдуя у казана — Double, double toil and trouble; Fire burn and cauldron bubble. Черная смола кипела в котле, ведьмы плясали вокруг. Как вдруг вселенная дрогнула и из неё вывалилась ложной текстурой Меган Дюамель. — Факинг шит! Черная смола! И Тутберидзе колдует! Теперь понятно, почему… — Так! Завались обратно, — оторвалась от процесса Этери и задвинула властной рукой Меган обратно в своё временное пространство, — иди расскажи журналистам, они тебе поверят. — Кто это? — удивилась Барбаре, — где-то я ее видела. — Да одна больная на голову. Скоро узнаете, — обратилась она к сёстрам. — А если она расскажет о том, что видела? — реально испугалась Барбаре. — Конечно расскажет, — ответила самая опытная среди них в противостоянии с прессой Этери, — но кто же ей поверит? Тутберидзе варит черную смолу и поит ей фигуристов. Звучит как бред. — Хотя и правда! — рассмеялись все трое. В процессе веселья Этери выдернула у себя ус и бросила в котёл — Хочу быть тренером Олимпийской Чемпионки! Хочу, чтобы моя спортсменка прыгнула первой в мире четверной! Хочу быть самым влиятельным тренером в мире! Чтобы за моими результатами никто не мог угнаться! Волосок исчез в вареве. — Уплочено! — довольно резюмировала Барбаре. — Что вы на меня так смотрите? Сестры глядели на неё чуть склонив голову, не мигая. — А попка не лопнет от стольких желаний на один волосок? — съязвила Назирбола. — Девочки, это последний, завтра иду эпиляцию делать. К нам такой парень на каток пришёл устраиваться, Даниилом зовут, Длинхуйгауз фамилия. — Выбрось каку! — вскричала Назирбола. — Выбрось. Да. — поддержала среднюю Этери. — Точно надо брать, — отреагировала Барбаре, — А что я сильно нереалистично намечтала? Назирбола хмыкнув посмотрела на Этери. — Скажем ей, сестра? — Неа, — ответила Этери, — она сделает наоборот и ничего не сбудется. Да и жить ей тогда неинтересно будет. — Эй! Вы о чём? — вклинилась в диалог сестёр Этери. — Поживешь с моё — узнаешь! Назирбола с Этери рассмеялись пуще прежнего, а Барбаре обиделась. — Нет, ну я понимаю, что сильно загнула там, про четверные, Олимпийскую чемпионку и про мировое доминирование в фк, но, блин, но вы же сёстры — чего смеяться? Тем более, мечтать — не вредно. — Да ладно, Барбаре, не заводись, расскажи, лучше, как дела? — вывела Этери разговор из приближающейся ссоры. Этери — она вообще была самая мудрая среди них, самая неэмоциональная, самая рассудительная, тем холодным льдом в характере, от которого млеют все мужчины. Поэтому и любили её все. А она — никого. — Я с ума сойду, — многообещающе начала тренер, — тянем Юльку на Олимпиаду, как осла на поводке. А она — то коньки выброшу, то сама выброшусь с окна, то уйду в парное учить выбросы. — Разотри и выбрось! — пожалела младшую Этери. — Херовый я тренер! — психовала брюнетка. — И так о тебе тоже говорят, — согласилась Этери — Вот видишь! — продолжала растравлять себя Барбаре. — Говорят. Но это не значит, что им надо верить. Верь только в себя, сестра, и в свою счастливую звезду. Ты самый крутой специалист! — А у тебя как дела, Назирбола? — спросила Барбаре, чтоб остыть. — Отлично, девочки! Мы с Дишей ладим душа в душу, не пропустили ни одной кинопремьеры. А ещё я приезжала к ней в школу и давала большую пресс-конференцию. Дишка была на седьмом небе от счастья, и очень гордится, что у неё такая мама. И что у её мамы, в отличие от родителей других одноклассников, всегда есть время на свою дочь. А ты как Этери? — А я неожиданно к своему полтиннику стала местным секс-символом. Меня хотят все — от пубертатных юнцов в чатах телеги до старцев из Пантеона нашей Федерации. Я уже не говорю о коллегах. Слава новой Мерилин Монро — это обо мне. Стоит кому-то рядом постоять — молва приписывает в любовники, вне зависимости от возраста. — Охуеть! — вылетело у Барбаре, она о такой женской славе и мечтать не могла, — а ты, как ты с ними со всеми успеваешь? — А сама кого любишь? — поинтересовалась Назирбола. Этери хитро улыбнулась той улыбкой, которой раздавала авансы за бортиком при включенных камерах и произнесла только одно слово — Себя. Котёл, на слова старшей ведьмы одобрительно завибрировал, и вдруг начал петь телефонным звонком. Этери, больше похожая на Барбаре из ее сна, вывалилась в реальность из дрёмы. Звонил мужик. — Ну извини, ну я тоже живой! — начал оправдываться мачо, — и мне тебя не хватает. Я соскучился. Очень сильно соскучился, ты вся в работе, ты вся на льду. — Извини и ты… Но у меня в эту дату соревнования… Внезапные… Я не пойду с тобой на твою Ярмарку Тщеславия. — Да я всё понимаю. И мне этот бал нужен только для того, чтобы его провести вместе с тобой. Давай я поеду на эти соревнования с тобой? Помогу там тебе чем. Хотя не знаю чем. — Сумку будешь носить. — Буду! Душевный разговор прервал звонок в дверь. Так извинительно скрестись, как мышка могла только Дишка. — Мамочка! — закричал ребёнок и обнял Этери. — Мамочка! — закричала Этери и обняла приведшую назад домой Дишку Этери-старшую. — Извини меня, пожалуйста, ты самая лучшая мама, — каялся при трёх женских поколениях ребенок с починенными бабушкой мозгами, — а на школьную вечеринку со мной сходит бабушка. Я тебя очень люблю и не обижаюсь. Ты только со мной на олимпиаду поедешь, ладно? — Я тебе обещаю, котёнок! Я тебе обещаю. — Этери крепко обняла своё строптивое чадо. Конечно, насчет Олимпиады давать обещания было спорно, но с таким характером, как у её Диши — вполне возможно. Гомеостаз вселенной был восстановлен. Этери — лучшая женщина. Назирбола — лучшая мать. А в профессиональной лучшести Барбаре её убедила Юлька своими победами. Тем и извинилась за своё поведение. Даже как-то летающие коньки забылись. Ну это же Юлька. Сашка пока подрастала.