Family Line

      Сириус был уверен в том, что он скоро сойдет с ума.       Завтра их ждала сложнейшая работа по арифмантике, а у него не было сна ни в одном глазу. Римус беспокойно вертелся у него под боком, то отбрасывая одеяло, когда ему становилось жарко, то вновь накрываясь с головой, когда его мучил озноб. За несколько суток до полнолуния он становился просто невыносимым. Сириус несколько раз пихнул его локтем, но это не возымело должного эффекта. Даже не просыпаясь, Римус ожесточенно пихался в ответ.       В Джеймсе Сириус души не чаял с самой первой минуты их встречи в Хогвартс-экспрессе, когда им обоим было по одиннадцать. Но от любви до ненависти, как известно, один шаг. Особенно, если объект этой самой любви храпит так, что просто удивительно, как на него до сих пор не начали жаловаться ученики из соседних комнат. Примерно полчаса назад Сириус запустил в него подушкой, но почти сразу пожалел об этом. Храп прекратился всего на мгновение, после чего возобновился с новой силой. К тому же, спать головой на голом матрасе было невозможно.       По ощущениям было около двух часов ночи, когда Сириус сдался и вылез из кровати. Желание включить свет и накричать на друзей было велико, но арифмантика завтра была не только у него. Он сам виноват в том, что не уснул раньше них.       И давно он стал таким милосердным?       Вытащив из кармана брошенных у кровати джинсов — его или Лунатика — не важно, — пачку сигарет, он вышел в коридор. Тут же почувствовал себя гораздо лучше, когда посторонние звуки исчезли. Ему просто нужно немного расслабиться, а затем он вернется обратно в комнату и уснет в кровати Римуса. В свою он ни за что не вернется, пока она занята неугомонным оборотнем.       Он размышлял об этом, пока спускался в общую гостиную Гриффиндора, по привычке переступая через скрипящую ступеньку, хотя сейчас его вряд ли кто-то мог услышать.       В гостиной горел камин. Потрескивание дров наполняло комнату уютом. Сириус на мгновение задумался о том, что поспать на диване прямо в гостиной звучит как не такая уж и плохая идея. Однако все его планы пошли прахом, потому что этой ночью не спалось не только ему.       Сириус остановился в проходе, заметив сидящую на полу у камина фигурку. Рыжую макушку Лили Эванс было сложно не узнать. Он уже открыл рот, чтобы подшутить над ней, но тут Лили тихо всхлипнула.       Ее плечи легонько вздрагивали: она изо всех сил боролась со слезами, с треском проигрывая. Сириус же оцепенел, понимая, что он только что увидел то, чего не должен был видеть. Ему захотелось так же неслышно подняться обратно в комнату и сделать вид, что ничего не случилось. Но он же не полный кретин, в конце концов. Лили — его подруга, и он не может оставить ее реветь в одиночестве.       Гениальная мысль о том, что стоит разбудить Сохатого, потому что уж он точно знает, как утешить Лили, была безжалостно отринута, когда Сириус заметил смятый кусок пергамента в руках у Эванс. Нет, Джеймс тут определенно не поможет. Этот везучий засранец со своей прекрасной, заботливой семьей никогда не поймет, что это значит — получить из дома письмо, которое не хочется открывать.       Сириус почувствовал, как непривычная робость накрывает его с головой и он не находит в себе сил сделать шаг вперед. Ему казалось, что он видит перед собой свою двенадцатилетнюю версию в тот вечер, когда он вернулся в благородный дом Блэков на свои первые рождественские каникулы, став гриффиндорцем, и увидел отражение материнского отвращения в глазах у младшего брата. Тогда их взаимоотношения с Регулусом дали первую трещину. Тогда они впервые настолько сильно поругались, что, кажется, с тех пор никогда и не переставали огрызаться друг на друга.       За много лет боль притупилась, ранение заросло, покрывшись грубой корочкой. Но он знал, что стоит нажать — и рана заноет, откроется, закровоточит с новой силой.       Сириус шагнул в гостиную. Он не был готов, но заставил свой внутренний тревожный голос заткнуться.        - Привет, Лилс. Не спится? - глубоко вдохнув, как перед погружением в воду, тихо поздоровался Сириус.       Он постарался немного пошуметь перед входом, чтобы Эванс не испугалась, но Лили все равно вздрогнула и принялась судорожно тереть глаза. Когда Сириус уселся у камина немного правее нее, она повернулась к нему со слабой улыбкой. У нее было красное лицо, и глаза все еще блестели. Она снова смяла письмо и теперь держала его в руке, будто Сириус мог попытаться отобрать его.       - Привет, вроде того. А тебе?       - Мне замечательно спится, но твой отвратительный парень решил испортить мне жизнь своим храпом. Клянусь, я считаю дни до момента, когда учеба закончится и нам не придется жить в одной комнате! - Сириус закатил глаза. Лили фыркнула, на ее губах расцвела на этот раз искренняя улыбка.       Конечно, этот разговор был ни о чем, но с порога начинать говорить о плохом не хотелось. К тому же, Сириус вдруг понял, что они оба смущены из-за того, что никогда прежде не оставались наедине. Между ними всегда сидел Джеймс или Римус, а иногда они оба.       Но сейчас были только Сириус и Лили, и красные всполохи пламени, отражающиеся на их лицах, и их общая проблема, напоминающая о себе слишком часто — как зубная боль. Оттягивать неприятную часть разговора было некуда.       - Оно от сестры, да ведь? - Сириус почти пожалел о том, что он спросил, увидев, как напряглись плечи Эванс, как потухли ее глаза.       Теперь Сириус видел, что перед ним сидит не его двенадцатилетняя копия. Если бы у Сириуса спросили про его брата в то время, он бы не на шутку разозлился, возможно, даже наложил проклятие, если бы находился в совсем паршивом настроении.       Лили же едва слышно ответила, не поднимая взгляда:       - Она меня ненавидит. Сказала, что не хочет, чтобы я приезжала домой после окончания.       Сириус стиснул зубы. «Мать сказала, чтобы ты не смел мне больше писать. Твоим письмам здесь не рады.»       - Я думал, вы собираетесь жить вместе с Джеймсом после того, как учеба закончится.       - Собираемся. Но, знаешь, хочется чувствовать, что дома тебя ждут. Что твоя семья тебя любит, несмотря ни на что. - Лили подняла на него глаза, полные слез. Конечно, он знал. Вот только он с самого детства не ждал любви от своей семьи, а Эванс, кажется, только-только узнавала об этом чувстве. - Я просто не понимаю, что я сделала не так.       - Лилс, ты не сделала ничего плохого. - Сириус покачал головой, даже не осознавая, как сильно ему самому не хватало этих слов. Лили смотрела на него удивленно, кажется, в первый раз за семь лет слыша серьезность в его тоне. - Она чувствует себя брошенной, поэтому злится. Мне кажется, она думает, что ты оставила ее позади, променяла на новых друзей и новые интересы.        - Но я бы никогда. - прошептала Лили.       - Ты уже. Твой мир теперь здесь, а она осталась там. Я уверен, она не ненавидит тебя на самом деле, просто хочет задеть. Чтобы ты тоже чувствовала себя брошенной. - Сириус замолчал на мгновение, понимая, что еще немного, и он перегнет палку. Обычно он говорил все, что думал, поэтому ему было сложно подбирать нужные слова. Он горько усмехнулся. - Сестринство — это просто кошмар, правда?       Слезы прочертили мокрые дорожки на щеках Лили, и она опустила голову, смущенно засмеявшись ему в тон.       - Я полагаю, братство не лучше?       Слова неприятно укололи, и Сириус поджал губы. Он почти разозлился. На Лили — за то, что она неосознанно давила на больное, на себя — за то, что он чувствовал себя бессильным перед этим ощущением.       - Сущий ад. - процедил он сквозь зубы.        Рука сама по себе потянулась за сигаретой. Обычно Эванс ругалась на них с Римусом за то, что они курили в общей гостиной и не открывали окна. Сейчас ей было все равно.       Засунув сигарету в рот, Сириус настолько раздраженно щелкнул пальцами, что та едва не вспыхнула прямо ему в лицо. Глубоко затянувшись, он неожиданно для себя сказал:       - Он не понимает, что делает. Я сотню раз говорил, преданность матери однажды его погубит.       Раньше он никогда не говорил о Регулусе с друзьями. Даже Лунатик понятия не имел, что между ними происходит. Когда Сириусу было тринадцать, он пару раз жаловался на поведение брата Джеймсу, но очень скоро понял, что как бы Сохатый ни пытался помочь, он никогда не смог бы посочувствовать ему в полной мере.       - А ты не думал о том, что у Рега просто не осталось другого выбора? - спросила Лили, когда немного успокоилась.       Сириус едва не накричал на нее. Как Эванс смела рассуждать о таком, если он на своем примере доказал, что выбор есть всегда?        Сириус сдержался, только потому что не простил бы себе, если на этот раз именно он стал бы причиной ее слез. Поэтому лишь непонимающе нахмурился.       - О чем ты говоришь?       - Сириус, ты был наследником дома Блэков. Думаешь, почему тебе удалось сбежать? Почему Вальбурга не пыталась тебя вернуть? - всполохи пламени на лице Лили вдруг превратились в зловещую алую круговерть. Ее глаза горели решительностью, но голос звучал отстраненно. Она пыталась говорить одновременно и мягко — чтобы не задеть, и твердо — чтобы достучаться. - Регулус занял твое место. И его она бы уже не отпустила так просто.       Несколько мгновений Сириус смотрел на Лили нечитаемым взглядом. Конечно, это не было для него новостью. Но он понятия не имел, что ему нужно услышать эту мысль от другого человека, чтобы действительно понять.       - Я не мог там остаться. - чертова потребность оправдаться.        - Я знаю, - мягко проговорила Эванс, пододвигаясь к нему ближе на ковре. - Никто тебя не винит.       - Он меня винит.       Лили на несколько секунд опустила глаза, теребя край пижамной рубашки и собираясь с мыслями.       - Петуния тоже винит меня за то, что я уехала в Хогвартс. Но я не могла не сделать этого, я родилась волшебницей. Так же, как и ты не мог поступить по-другому и остаться. Я думаю, Регулусу просто нужно время, чтобы понять. - она снова подняла голову, встречаясь взглядом с Сириусом. - И поддержка близкого человека, который не дал бы ему принять неверные решения.       Он понял, о чем она говорит. Но не был уверен, что сможет простить Рега после всего, что тот сделал. Прежней братской любви между ними уже никогда не будет.       - Он тоже писал о том, что не хочет меня больше видеть. - горькая улыбка легла на губы Сириуса. - Я сжег эти письма.       Некоторое время они оба неотрывно смотрели на пламя в камине, и Сириус докуривал сигарету, пока Лили не протянула руку в немой просьбе. Он удивился — никогда раньше не видел, чтобы она курила. Но, вопреки ожиданиям, когда сигарета оказалась в руках у Лили, она прижала тлеющий кончик к пергаменту. Пламя прогрызло дыру прямо посередине листка, принялось расползаться по краям, съедая все больше и больше букв, пока от них совсем ничего не осталось. Лили поднялась и выбросила обгоревшие ошметки бумаги вместе с конвертом в камин.       Расправившись с письмом, Лили удовлетворенно вернулась обратно к Сириусу, на этот раз усевшись к нему практически вплотную. Ее плечо было таким теплым, что Сириус почувствовал, как к нему возвращается утраченное чувство комфорта.       - Знаешь, Петуния на самом деле совсем не такая. - прошептала Лили, будто делилась каким-то важным секретом. - Я уверена, она уже пожалела о своем письме. Ведь она написала его на эмоциях. Если бы я ей сейчас отвечала, я бы тоже наговорила немало грубостей. Нам обеим нужно время, чтобы остыть. Но я приеду летом домой, мы поговорим лично и обязательно помиримся.        - И ты готова ее простить? - голос Сириуса стал бесцветным.        В случае с Регулусом ни о каком прощении не могло идти и речи. Ни один из них не был готов на уступки со своей стороны. Упрямость всегда была врожденной чертой Блэков.       - Конечно. - Лили уверенно кивнула. Она больше не плакала и теперь выглядела гораздо спокойнее. - Она ведь моя семья.       Сириус не знал, что ей ответить. Он молил Мерлина о том, чтобы ему никогда больше не пришлось встречаться со своей семьей. Но это никогда не касалось Регулуса.        Сириус любил его. Сириус ненавидел его. Сириус злился на него. Сириус был готов заслонить его собой от непростительного. Потому что в его глазах Рег продолжал оставаться маленьким мальчиком, прячущимся в комнате старшего брата, когда Вальбурга была в своем самом отвратительном расположении духа.       Сириус нес ответственность за его действия. Сириус без единого промедления помог бы ему, если бы Регулус только попросил. Сириус продолжал переживать за брата, даже если бы он никогда не признался в этом ни самому себе, ни кому-либо другому.       Конечно, он знал, что у него нет ни единого шанса помириться с Регом. Но, может, ему стоит хотя бы попробовать?       - Так, значит, вы с Сохатым действительно решили жить вместе после учебы? Подумай дважды, Эванс, под гудок Хогвартс-экспресса засыпать приятнее, чем под его храп. - резко сменил тему Сириус, чувствуя, как к нему возвращается привычное язвительное настроение.       Это сработало как нельзя лучше. Лили тут же захихикала и уронила голову Сириусу на плечо. Тяжелая ночь осталась позади, и им обоим будто стало легче дышать. Теперь они знали, что они не одиноки в своих переживаниях, что они не виноваты в случившемся и что у них все еще есть хотя бы призрачный шанс все исправить.       - Поверь мне, Блэк, - Лили широко зевнула, все еще счастливо улыбаясь. - Я очень крепко сплю.       Часы указывали пять утра, когда Римус приоткрыл глаза и недовольно нахмурился в сторону слишком громко захлопнувшейся двери в ванную. За несколько суток до полнолуния его сон становился слишком беспокойным и чутким. Сириус вечно жаловался на то, что Лунатик в это время и сам нормально не спит, и ему не дает.       Кстати, о Сириусе.       Римус сел на кровати и потер слипающиеся глаза. Вторая часть постели была пуста и незаправлена. Он высунул голову за балдахин и оглядел комнату, оценивая обстановку.        Кровать Джеймса была пуста, и, судя по времени, он как раз ушел в душ перед тренировкой по квиддичу. Значит, Сириус все-таки не выдержал и сбежал спать в гостиную.       Широко зевая, Римус нехотя покинул теплую постель и вышел из комнаты. Он по себе знал, что сон на диване — это самая неудобная вещь, которую только можно себе представить, а потому собирался вернуть Сириуса обратно в его кровать.       Римус добрался до общей комнаты, и, что ж, он погорячился, когда мысленно назвал сон на диване самым неудобным. Сириус Блэк умел удивлять.       В помещении стоял легкий запах курева. В камине тлели, время от времени вспыхивая алыми прожилками, угли. Сириус спал, откинув голову назад и привалившись спиной к креслу, которое по вечерам обычно было занято читающим Лунатиком. Римус уже заранее представил, как сильно Блэк пожалеет о своем решении, когда весь день промучается от боли в пояснице.       Но что было для Римуса самым удивительным — Лили спала на полу рядом с Сириусом, прижав колени к груди и положив голову Блэку на плечо. Римус даже не помнил, чтобы они когда-либо разговаривали друг с другом, если в этом разговоре не участвовал он сам или Джеймс.       Сейчас они выглядели настолько умиротворенно, что Римусу даже жалко было их будить. Но все же он тронул Сириуса за плечо. Сначала легонько, потом посильнее, затем и вовсе потряс.       - М-м... Лунатик, чтоб тебя, дай поспать... - нечленораздельно проворчал Сириус, отмахиваясь от Люпина.       - Сохатый проснулся и сейчас спустится сюда. - Римус не мог сдержать широченной улыбки, наблюдая за тем, как Лили и Сириус начинают сонно шевелиться, просыпаясь и туго соображая, где они сейчас находятся. - Если вы не намерены объяснять ему, что здесь вчера произошло, вам лучше прямо сейчас проснуться.       Наконец до них дошел смысл слов Лунатика. Словно в подтверждение, где-то наверху хлопнула дверь, и Джеймс — они узнали его по несвойственной человеку, проснувшемуся в пять утра, энергичной походке, — принялся быстро спускаться по лестнице.       В полном восторге Римус наблюдал за тем, как Лили быстро переползла на диван подальше от них, в то время, как Сириус ругнулся сквозь зубы и упал в кресло позади себя, принимая абсолютно нелепую позу.       У стороннего наблюдателя могло сложиться впечатление, что они скрывают что-то ужасное от своего лучшего друга. Но на самом деле все трое понимали, что Поттер не отвяжется, если заподозрит, что у них есть от него секреты. А Сириус и Лили не собирались рассказывать об их разговоре ни одной живой душе.       Когда Джеймс появился в проходе, они двое посмотрели на него так, словно у него выросла вторая голова.       Один лишь Римус, все еще широко ухмыляющийся, махнул ему рукой:       - Утро, Сохатый!       - Доброе утро всем! - Джеймс выглядел настолько выспавшимся и довольным, что, казалось, он питается жизненными силами тех, кого он разбудил этой ночью. - Что у вас за собрание?       - Лилс и Лунатик отговаривают меня от хладнокровного убийства. - и глазом не моргнув, мрачно проговорил Сириус. - Но, может, хотя бы в Азкабане я наконец-то высплюсь.       - Вообще-то это очень жестоко — кидаться подушками в спящих людей, так что мы квиты. - не остался в долгу Джеймс. - Вот Лунатик и Хвост спят как младенцы и не жалуются...       - Меня сюда не вмешивай! - перебил его Римус. - Я могу спать в любых условиях. Это Его Величество Сириус Блэк засыпает только в идеальной тишине.       - Завали, пока я тебя не проклял.       Римус и Лили одновременно прыснули от смеха. Первая неловкость прошла, они все заметно расслабились и теперь вели себя как обычно.       Джеймс приобнял Лили за плечи, наклонился и поцеловал в макушку. Она тут же почувствовала себя в разы лучше. Джеймс не делал ничего необыкновенного, но все равно был способен поддержать ее одним лишь прикосновением.       - Можешь сходить за Марлин? - мягко попросил он. - Уверен, она до сих пор не вылезла из кровати, а у нас тренировка через десять минут!       Лили кивнула, и он, удовлетворенный, все таким же энергичным шагом прошел в дыру за портретом. Римусу даже показалось, что он насвистывал себе под нос какую-то веселую мелодию.       Стоило Джеймсу уйти, как Сириус закатил глаза:       - Он такой ангел и такой идиот.       Лили хлопнула себя ладонями по коленям и поднялась на ноги. Ее уши покраснели, даже удивительно, как Джеймс этого не заметил.       - Что ж, я пойду, разбужу Марлин. - она выглядела смущенной и изо всех сил старалась этого не показывать. Но у самой лестницы она вдруг остановилась и обернулась: - И спасибо, Сириус. Ты мне очень помог.       Он улыбнулся ей в ответ:       - Ты мне тоже.       Лили убежала в комнату девочек, а Сириус нехотя повернулся к Римусу, который продолжал хитро ухмыляться:       - Ради Мерлина, молчи.       - Я ничего не говорил. - Римус поднял руки в примирительном жесте.       Сириус несильно пнул его ногу напоследок, встал и побрел обратно в комнату. Как бы он ни показывал свое недовольство перед Лунатиком, на самом деле он был безумно благодарен за то, что Римус никогда не настаивал. Возможно, он понимал все сам, и ему не нужны были лишние расспросы.       Даже несмотря на то, что ночь была наполнена тревогой, на утро Сириус чувствовал себя прекрасно. Морально. Физически он валился с ног от усталости и собирался проспать еще как минимум два часа.       Но он не переставал думать о том, что сегодня он обязательно попробует поговорить с Регулусом. Наверняка ничего дельного из этого не получится: Рег смерит его высокомерным взглядом, он огрызнется в ответ, они вспылят, начнут спорить где-нибудь посреди коридора. Повезет, если дело не дойдет до проклятий. Такое уже случалось.       Сириус все еще злился на этого высокомерного выскочку, но теперь он будто понимал Регулуса гораздо лучше. И он четко осознавал, что не перестанет пробовать достучаться до брата, даже если это займет целую вечность. Потому что, несмотря ни на что, Рег оставался той малой, но значительной частью его семьи, от которой он никогда не сможет отказаться.