Самый человечный человек

      «Дазай?»       Брюнет невнятно мычит в ответ, поворачиваясь к рыжеволосому, который оказывается всего в нескольких дюймах от него. Ветер дует, и Дазай замечает, как тот касается лица Чуи. Его распущенные рыжие кудри покачиваются, напоминая волны под воздействием прохладного ночного воздуха.       По мере того, как молчание затягивается, напряжение в воздухе ощущается все сильнее. Рыжий рассматривает яркие огни ночного города, пытаясь взглядом сложить свои мысли в предложение.       «Ты действительно считаешь, что я – человек?» – выпаливает Чуя, переводя взгляд на побелевшие костяшки, и понимая, что уже довольно долго сжимает холодные перила.       У Дазая перехватывает дыхание.       «Чушь, Чуя», – начинает Дазай, поглядывая на звёздное небо и поднимая бокал, чтобы сделать ещё один глоток вина. «Не может такого быть, чтобы написанный человеком код создал личность, которую я так ненавижу», – продолжая и вспоминая, как сказал то же самое Верлену.       — Мм, всё ещё не уверен       — Ты думаешь, клон может вести себя так же, как и человек?                   — Эй, что ты имеешь в виду?       Дазай улыбается. «Даже если генетически клоны идентичны друг другу, они не могут быть идентичны по физическим характеристикам и поведению. Ты видел морды чихуахуа, когда они взволнованы, разъярены или готовы броситься на большую собаку?»       «Ты, блять, говоришь, как Сири», – тихо прорычал Чуя, чувствуя, как совсем немного покраснел.       «Мм, да, Чуя», – мычит Дазай делая ещё один глоток вина. «Я понял ещё кое-что. Ты безумно легко заводишься»       «Ты...»       «Хмуришься и краснеешь... Как выгибаются в ухмылке твои губы, когда ты с жалостью смотришь на поверженных врагов»       «Какой ты наблюдательный», – Чуя пытается возразить, но к его губам незамедлительно приставляют палец, чтобы он замолчал.       «Красивый. Завораживающий. Сме...»       «Отлично, ты можешь заткнуться. Я услышал достаточно»       «И вечно со всем споришь», – заканчивает Дазай с улыбкой на лице.       Глаза рыжеволосого расширяются и Дазай убирает ладонь с губ Чуи. Он использует время, пока тот молчит, чтобы продолжить свою речь. «Я даже не могу подобрать выражения, что могло бы описать, насколько пугающе человечным ты можешь быть. Для меня, ты – человек, Чуя. Самый человечный из всех, кого я когда-либо видел».       Он щурится, чтобы лучше видеть Чую и чувствует, как его сердце пропускает удар, когда он видит – слёзы.       Слёзы.       Парень не разрешает им катиться по своим покрасневшим щекам. Он напрягает челюсть, чтобы не проронить ни единого всхлипа.       Он сдерживается.       — Чуя?       Он слышит, как его имя соскакивает с уст Дазая, казалось бы, миллионный раз за день.       Слеза скатывается.       Он немедленно поднимает запястье, чтобы смахнуть её, пока Дазай не заметил, но тот останавливает его. Он перехватывает руку и убирает её от чужого лица.       — Всё в порядке. Чуя, плачь       Со стороны Чуи слышится сдавленный всхлип. Его голос сразу же ломается.       — Я... Прости       — Всё в порядке, Чуя       — Это глупо. Правда, прости...       — Это не глупо, Чуя. Людям разрешено       плакать. Ты – человек       И Дазай позволяет Чуе плакать. Это, наверное, был первый раз за всю жизнь, когда он увидел, как Чуя плачет.       Обычно Чуя бывает разбитым, грустным или злым.       Он никогда не видел, чтобы Чуя плакал.       Чуя неразборчиво бормочет, а Дазай просто мычит в ответ, слушая каждое слово, что говорит старший, и пальцами расчёсывая рыжие кудри.       В десять вечера они ложатся спать.       «Дазай?»       «Да, Чуя?»       «Спасибо»       «Не за что, слизень»       И Чуя натягивает одеяло на лицо, потому что он... Он улыбается.       «Спасибо, Осаму»