три желания

— Давай сфоткаемся на память? Внезапно включившаяся вспышка телефона ослепляет на секунду, и Чонсу жмурится от её яркого света в тёмной комнате. Чужие руки ловко закрывают увернувшееся от камеры лицо, спрятавшееся за прядями светлых волос.  — Прости, я что-то не очень сегодня выгляжу.  Чонсу вздыхает и подходит к окну, выбирая приятный ракурс и освещение, крутясь из стороны в сторону. Он делает три разные фотографии и возвращается к диалогу.  — Глупости, Джуён, ты прекрасный, ты же знаешь.  Теперь наступает очередь младшего дуться и сопеть громко в капюшон чёрной флисовой кофточки. Джуён отворачивается к стенке, пресекая любые попытки сфотографировать его, но даже это не останавливает Чонсу от снимка его согнувшейся спины.  — Эй, ну ладно тебе, — Чонсу садится на край кровати и осторожно трогает за плечо. — Всего одна фотография, прошу. На память о нашей поездке.  — Сфоткай улицу, так больше воспоминаний будет. Или завтрак из ресторана отеля, — незаинтересованно отвечает Джуён, затягивая на носу капюшон шнурками.  Подбираясь чуть ближе, Чонсу обвивает его руку и поглаживает мягкую поверхность тёплой ткани кофты. Он знает, такой метод способен растопить колючки льда в сердце маленького волчонка, которые он так старательно по кусочкам выкладывает, чтобы казаться суровее и серьёзнее, чем он есть. Но ещё Чонсу прекрасно знает, что лёд этот ненастоящий, и колется он совсем не как шипы розы, что Джуёну просто нужно перестать упрямиться и капризничать по мелочам.  — Не хочу улицу и рестораны, тебя хочу, — мурчит Чонсу, прижимаясь щекой к плечу, абсолютно довольный тем, что сделал, поскольку Джуён начинает жмуриться и тыкать старшего под рёбра. — Ай! Проказник какой! — Кто бы говорил, хён! — вспыхивает Джуён и, наконец, набирается смелости, чтоб повернуться и стукнуть беззлобно Чонсу по бедру. — Много хочешь, у тебя всего три желания.  Чёрные глаза напротив хитро заблестели, а их обладатель каким-то образом оказался так близко, что, как упёртые котята, они сталкиваются лбами и жмутся, руками пытаясь найти чувствительные места друг у друга. Джуён взвизгивает, когда Чонсу задирает его любимую кофту, и руки его начинают сжимать бока, а затем спускаются на бёдра и легонько пощипывают сквозь домашние адидасовские штаны. Игра начинается. Чонсу опытен и знает правила игры, знает, как побеждать и заходит с козырей — убирает руки и вместо них сам садится сверху и давит всем телом так, что Джуён не в силах выбраться из-под него. Ему хочется ущипнуть старшего где-нибудь тоже, но Чонсу ловко уворачивается и закрывается, хохоча над попытками дотронуться до его мягких щёчек. — Хочу снять с тебя эту кофту, — продолжает Ким, загибая один палец, и в такт своим словам тянется к шнуркам, развязывает, растягивает, медленно снимает капюшон со светлой макушки и так же плавно расстёгивает собачку молнии.  Белая футболка с маленьким логотипом неизвестно бренда поднимается, открывая кожу. Чонсу не терпится прикоснуться, погладить, сжать, пощекотать, в конце концов, но он осторожен и хитёр в своих действиях — незаметно тянет наверх ткань, пока снимает с Джуёна чёрную флиску и пробегается пальцами по голым бокам, заставляя его сжаться и задрожать. — Ладно, допустим… Заворожённый его сосредоточенным выражением лица, Джуён лежит и не сопротивляется, заинтересовавшись, что же Чонсу захочет дальше. Его дыхание сбитое, сердцебиение частое, а Чонсу так близко ещё и трогает за самые желанные места — голова кругом идёт. — Ещё хочу тебя поцеловать, — добавляет Чонсу, наклоняясь, но теперь это Джуён отворачивается от него, дразнясь специально и раззадоривая старшего ещё сильнее.  У Чонсу мягкие, немного влажные и пухлые губы. Когда он ими дотрагивается до дрожащих ресничек, промахиваясь мимо лба, этого изящного поцелуя оказывается недостаточно. Внутри вспыхивают язычки пламени, закручиваются в танец и рвутся наружу вместе с огненным румянцем на щеках — по крайней мере Джуёну кажется, словно он сейчас сгорит от такого прилива эмоций. А всему виной этот наглый Ким Чонсу и его ни капли не смущающие желания.  — И. Хочу. Тебя. Сфоткать, — говорит Чонсу, тыкаясь на каждое слово собственным носом в чужой и оставляя крошечные поцелуи на треснувших от восточно-европейского мороза, губах.  — Это уже четыре желания! — А? Джуён усмехается, двигаясь на кровати чуть ближе к стене, чтобы им двоим хватило места.  — Четыре желания уже, хён, посчитай хорошенько.  Маленькие глазки-бусинки Чонсу раскрываются широко, сверкая в тёплом свете настенной гостиничной лампы, и его удивлённое выражение лица смешит Джуёна. Джуён обязательно загадает свои три желания в ответ и поможет Чонсу снять все его три слоя одежды, но сначала они, разложившись на маленькой односпальной кровати в номере, сделают фотографию на память об этом счастливом моменте.