Цвета счастья

Маленькой Далиле нравилась власть. На троне сидел отец с его законной женой, но это ничего. Далилу Колдуин вывели в свет как принцессу в восемь лет. Императорская кровь должна течь в ребёнке ведь с одной стороны - иное было бы кровосмешением. Не один из семи запретов, который остался старой традицией, но такая же не слишком приятная вещь. И в Далиле эта кровь текла. Она была старшим ребёнком, и тем самым стала наследницей. Джессамина была простой леди, которая хоть и тоже считалась знатной, но понимала, что трон если ей и достанется, то в глубокой старости и ненадолго. Семилетняя Далила махала ногами, сидя на столе и с любопытством наблюдая, как её матери шьют платье. Палец швеи закровоточил. Юная принцесса бросилась лечить девушку, пообещав себе, что обязательно сделает так, что каждая швея будет обладать бархатными руками, настолько у них будет мало работы. Вылеченная от недуга кланялась ей в пол. Двадцатисемилетняя Далила, оплакав отца, и сев на трон, искоренила бедность почти вполовину. Ей кланялась вся империя. Несмотря на колоссальную работу, у императрицы оставалось много времени. Она проводила его за рисованием, чтением книг и общением с матерью, что стала леди Копперсрун с собственным имением и огромным фондом для сирот. Джессамина и их связь тоже не забывалась, хоть и власти предпочитала проводить время с капитаном гвардии Корво Аттано. Знала, что кто бы ни стал герцогом, он будет добр к своему народу, а если старшей сестре будет нужна поддержка, та сама всё попросит. Уже смотря на сестру и выходца с Серконоса, Далила понимала, что любви не должно быть преград из-за статуса. Когда она случайно встретила Бриану, поняла, что пол к этому также относится. И своей любимой жертвовать ради мужа и рождения наследников или делать отношения тайными не стала - уже тогда родилась леди Эмили, наследующая трон сразу после сестры императрицы. Далила каждый день засыпала совершенно не уставшая, даже после страстных обсуждений, упорного рисования или нежной ночи, с улыбкой на лице, спав почти всегда в районе шести часов. Много тратить времени на сон не надо было - здоровое тело не давало сбоев хуже простой простуды, а в таком мире хотелось просыпаться. На шикарной кровати, с шикарной девушкой рядом, идя надевать шикарный костюм, чтобы потом съесть шикарный завтрак и приступить к делам империи. Далила не любила гулять под стражей. На неё ни разу не совершалось покушение, даже должность императорского защитника была упразднена, когда принцесса не захотела на неё никого ставить. Так что это вынужденное сковывание было ей ни к чему. Императрица немного поменяла своё мнение, когда поняла, что заблудилась, попав в какой-то неясный район вместо института, где она хотела встретиться со сработавшимися старыми друзьями-учеными Джоплином и Соколовым. Нет, это не были трущобы - деньги на восстановление таких районов были найдены в первые два года правления. Но что это за квартал Даноулла - сразу и не скажешь. И тут произошло страшное - на некую горожанку напало два мужчины с ножами. Далила, не думая, бросилась защищать эту невинную девушку. Бандиты мгновенно поменяли мнение, отпустив бедняжку и предложив заблудившейся императрице найти путь. Это было... Неправильно. Далила должна быть рада, что зная её в лицо, они не захватили беззащитную главную в ценные заложники. Рада, что такая процедура в прошлом, а этих мужчин через пару лет тоже удастся превратить в хороших рабочих, охранников, учителей, мясников или врачей, когда бедность окончательно уйдёт в ареолы истории. Но Далила испугалась. Это было настолько... Нереально. Не могли простые люди выражаться дворовым этикетом, не могли ей делать книксен, не могли быть такими... Одинаковыми и повиноваться ей. Недели за неделями императрица не могла успокоиться. Каждый теперь виделся ей фальшивым. За напускным характером, она начала видеть одно и то же. Люди были словно надрессированые волкодавы. Не из-за страха или уважения, а как будто их поломали изнутри, выжгли какие-то лобные доли... Далила не могла успокоиться. Она искала, искала, искала. Сама, не поручая то Дауду - начальнику королевской тайной службы. Ни одного хотя бы маленького заговора в империи в её правление не было, но такой талант в виде того, кто смог перестать быть наёмным убийцей и на самом деле исправиться вместе со всей своей командой она не могла не держать рядом. Мама, Бриана, Джессамина, маленькая, но растущая не по годам Эмили, даже муж сестры Корво - все старались её утешить, понять, в чем дело, предложить помощь или развеяться, но Далила ещё больше отстранилась от них. Искренне боялась. Но ничего не находила. Все мудрые старцы и старухи тоже подчинялись ей, словно горничные в королевских покоях. И говорили, что ничего сделать не могут. Смогла сделать всё одна случайно попавшая в покои записка. "Не бывает счастья, когда не познаешь истинную печаль. Не бывает настоящей жизни без горя." Эта записка казалась самой реальной, что вообще было за последние годы. Словно бы её написал мудрец не из этого мира. Будто бы кто-то сюда её подбросил, ей, запертой среди фальшивок многие годы. И действительно, Далила раньше мечтала, чтобы все люди со временем забыли негативные чувства. И сама их не ощущала. Была, конечно, смерть отца, но теперь и как-то не казалось, что того она оплакивала на самом деле, а не просто смотря на мать. Клинком императрица никогда не пользовалась. Она вообще взяла его из кладовой и удивилась, как могло осесть столько пыли. Второе удивление было от того, насколько привычно он лёг в руки. Словно она тренировалась месяцами и участвовала во множестве настоящих боёв. Но... Далила не смогла заставить себя убить мать, сестру с её семьёй и возлюбленную. Она бы ни за что им не навредила сама. А нож нельзя винить за то, чьи приказы он исполняет. Как раз у неё в подчинении был бывший Нож Дануолла. Всё её приказы с детства исполнялись. А выбраться из этой утопии можно лишь кровью.