Что такое хорошо?

Камеры ослепляют вспышками. Глаза, еще не привыкшие к такому явлению, отчаянно слезятся, создавая ощущение, будто он плачет от радости победы. Ну и пусть. Яков будет только рад — наконец хоть что-то, кроме бесконечного хамства журналистам и новых скандалов. Золото на груди сияет. Юра делает гордый, но несмелый шаг вперед. Рука тренера на плече греет и придает уверенности — он почти набирается смелости что-то сказать или ответить на один из сыплющихся вопросов, как в них, разгоняя толпу одной своей аурой, влетает Виктор. Восхитительный, сияющий, он представляет собой одно сплошное совершенство. — Да, да, очень способный мальчик. Если продолжит в том же темпе, то скоро придется смотреть на него, как на взрослого соперника. Он укладывает свою руку на свободное плечо. Тонкая, изящная кисть не внушает уверенности — слишком хрупкая и будто промерзшая до самых костей. Он словно весь соткан из прозрачных стеклянных нитей — нежный, аккуратный, манерный и изысканный. Виктор представляет собой эдакое омежье совершенство. Из бесконечного множества вопросов Юра успевает вычленить один особенный — тот, который заставляет остальных журналистов затихнуть и замереть в ожидании: — Виктор, вам не кажется, что вы относитесь к Юрию как-то по-особенному, нежели к другим юниорам? Как-то по-отечески опекающе? Виктору 28, и он, кажется, прекраснейшее из творений всего мира. Виктор смеется; смех его стеклянный, искусственный, но все еще прекрасный и заразительный. Толпа смеется, вторя ему. Иногда Юре кажется, что мир создан, только чтобы выполнять его одного — Виктора — желания, и прекрасно с этим справляется. Действительно, о какой привязанности может идти речь — они всего лишь соседи по льду. Прекрасный взрослый и упрямый ребенок — они слишком разные, чтобы между ними было что-то больше глупой игры в заботу на камеру. Виктору 28, и он никогда не признаётся, что у него есть ребёнок. Юрочке Плисецкому всего 12, и он совершенно не понимает своего отца. ************ Юра тоже красив; он узнает об этом где-то в 3 и несет эту мысль с собой сквозь всю жизнь. Тощие воспитательницы какого-то дорогущего круглосуточного детсада постоянно норовят ущипнуть его за щеку своими наманикюренными пальцами и потрепать по голове, царапая скальп. Соседские бабушки начинают умиленно кудахтать, стоит им с Виктором появиться в зоне видимости. Мила до сих пор расплывается в какой-то идиотской трогательной улыбке, но блестящие слезами глаза выдают ее моментально. Яков что-то бурчит насчет наследственности, фанаты плачут от восторга при виде двух кумиров рядом. Они ничего не знают. Никто, кроме Якова и проплаченных акушерок, не знает. Даже Виктор в какой-то момент будто невзначай обронил: «Все-таки ты в меня пошел — и лицом, и талантом. Что ж, для тебя же лучше. Еще бы с характером что-то сделать…» Юре хочется кричать. Кричать о том, что у него бы и не было такого характера, если бы он не был постоянно один. Хочется разбить что-нибудь дорогущее об его самодовольную рожу и посмотреть, как оно хоть на минуту перестанет быть мертвецки бледным, окрасившись кровью. Он отгоняет эти мысли, больно щипая себя сквозь рукав теплой кофты. К 12 каток в «Юбилейном» Юра видит чаще, чем родной дом. *********** В три года просторная двухкомнатная квартира в центре Петербурга ему кажется огромной, пустой и темной. Пугающей. Он рвет обои, рисует на стенах фломастерами и гуашью, скидывает сервиз с полок на кухне — делает все, чтобы хоть как-то эту пустоту заполнить. Он доводит очередную няню до истерики, и Виктор, наконец, берет его с собой на тренировку. Юрочке всего 3, он ещё не думает о последствиях. На катке пахнет потом, химическим льдом и разбитыми мечтами. Он вспоминает этот запах быстрее, чем морщинистое лицо Якова, но позволяет взять себя на руки. Он был тут раньше, когда был еще совсем мал. Закрывает уши ладошками, когда их начинает закладывать от бесконечных криков тренера. Пролепетав что-то непонятное даже ему самому, он уходит в сторону раздевалок — следующей на лед выходит младшая группа, и у них, в атмосфере нескончаемого галдежа и шуршащих фантиками запретных шоколадок, явно веселее. Внезапно для самого себя учится пользоваться своей привлекательностью — хлопает большими зелеными глазками и даже слегка улыбается какой-то рыжей девочке, которая выдает ему конфету из своих запасов и убегает куда-то. Она возвращается позже, когда сладости уже наскучили и хочется какого-то движения, приносит из общежития свои старые коньки и шнурует на нем. Пытаясь встать, он ударяется коленкой о лавочку и уже планирует начать истерику, как замечает десяток девочек, что молча пялятся на него. Он стоит. Хлюпает носом и почти ревет, но стоит на коньках. Сам, как взрослый. В тот день Юра впервые выходит на лед вместе со средней группой, много падает и несколько раз даже смеется. Девочка крепко держит его за руку и не дает окончательно расшибиться. Чуть позже он узнает от Якова, что в свои 9 лет она вполне неплохо катается, исполняя все двойные и даже один тройной прыжок. Юра еще не знает, что это значит. Но определенно хочет так же. Виктор как-то жестко, скупо ухмыляется и даже треплет его по голове, выдирая пару прядей. Юрочке Плисецкому 3, и ему определенно нравится каток, коньки и Яков. И Мила Бабичева. К пяти годам он почти перестает появляться в садике. Яков допускает его к тренировкам с младшей группой, и даже дает иногда покататься на разминке со средними. Мила все такая же классная, хотя состригла свои вкусные (уж он-то знает) волосы, собрав их в короткие хвостики. Зато она выучила тройной тулуп, чем хвасталась две недели без остановки. Еще он знает Гошу — он чуть младше Виктора и периодически пускает слезы умиления, глядя на него. Гоша катает его на плечах, позволяя ощутить себя самым высоким в мире, и иногда сам тренирует на катке. Виктор в принципе старается лишний раз к нему не прикасаться. Юра думает, что Гоша ему тоже, наверное, нравится. «Нелюдимый, агрессивный, психологически неуравновешенный» — из его детсадовской медкарты. В свои 5 лет Юра и сам это знает. Как и то, что, когда к Виктору приходят «друзья», нужно закрыться у себя в комнате и играть в молчанку, будто его нет. И, что если он решит повторить двойной тулуп Милки и упадет, никто с ним возиться не будет. А еще он знает, что значит слово «папа», но никогда его не произнесет. Они с Виктором похожи, но, скорее, на двух не особо близких братьев, чем на родителя и ребенка. Яков говорит, что во всем виноват «его белобрысый папаша и его шило в заднице». Что происходит, когда дети смеют говорить взрослым грубости, Юра узнает в тот же вечер. Он больше так не будет, правда. Юрочке недавно исполнилось 6, и он не понимает, почему очередные национальные важнее его выпускного из детского сада. Виктор не приходит, Мила и Гоша улыбаются из первого ряда. Тощий высоченный Гоша в свои 19 и 12-летняя Мила умудряются представиться его братом и дальней сестрой, лишь бы пробраться внутрь. Юре кажется, что он понял, что такое семья. Через неделю он, вывихнув руку при падении, берет свою первую медаль. Серебро. Взгляд Виктора полон разочарования и омерзения. Юра узнает, что такое ненависть.