блеск ягод черники в лучах луны

Главный признак приближающегося лета — недовольное фырчанье старейшин, которое с каждым днем становится всё назойливее. Если, проходя вдоль палаток к куче с дичью, вы услышали в свою сторону: «...Ну-ка, глянь на него! Идёт есть, даже не проверив, чисты ли наши подстилки. А, Камыш, видал? Всего-то 20 лун назад такого ещё не было, ох, не было», то, уверяю вас, совсем скоро наступит сезон полной кучи с дичью — и бесконечных тренировок. Как только территория племени перестала напоминать болото из снега и грязи, общих ученических тренировок стало заметно больше. Страдали от этого не только ученики: те воители, кто был достаточно опытен, занимались их проведением и попытками обучить ленивых-сопливых учеников и своих коллег, которые за зиму успели забыть как драться. Змеелап как раз возвращался к себе в палатку после одного из занятий. Всё тело болело и ныло, а сам оруженосец едва переставлял лапы. Чувство бессилия и полнейшей безысходности затянуло его в свой круговорот ещё с первой секунды нахождения в этом жизнерадостном и счастливом племени. Хотелось завалиться в палатку и отоспаться за все два месяца ученичества. Солнце, наливаясь кроваво-красным оттенком и пачкая им светлый небосвод, близилось к закату. Изредка соплеменники возвращались в лагерь после обхода, полушёпотом делясь новостями с дозорными, ходили туда-сюда, выбирали дичь на ужин в общей куче или пытались подготовить котят ко сну. Вечер, как обычно, проходил спокойно и без каких-либо особых происшествий. И это вездесущее спокойствие выводило из себя. Даже в бессмысленном визге котят ощущалась радость да беззаботность, как будто через несколько месяцев их не будут толкать глубже в палатки, приговаривая: «Ты только не шуми, малыш. Всё будет хорошо, они скоро уйдут, уйдут», не будучи даже полностью уверенными в своих словах. Оставляя всю надежду на Звёздное племя. «А Звёздное племя не поможет. Никогда не помогало — почему должно сейчас? Единственное, чем является Звёздное племя — последней надеждой. Последней надеждой оступившегося утопающего; последней надеждой старейшины, с каждым выдохом оставляющего на песчаном полу палатки целителя кровавые лужицы; последней надеждой кошки, у которой под боком едва дышит собственный котёнок», — задумавшись, Змеелап наслаждался небом, сравнивал закатные лучи с пятнами крови на шерсти. — Все они молятся Звёздному племени, не думая о том, что те настолько же беспомощны, как и они сами». — Змеелап, эй, Змеелап! — оклик со стороны куста прервал мысли кота, заставив того раздражённо вздохнуть. — Я вижу, ты вновь сбежал из тренировки, так ничего и не выучив, верно? Занеси нам дичи, раз не занят. Оруженосец резко повернул голову на голос, и в глазах моментально потемнело — ещё один признак усталости и недосыпа. Не стоило даже думать о походе к целителю: он снова скажет что-то о врождённой слабости котят, которая лечится лишь их утоплением при рождении. А Змеелапа вновь рассмешит тот факт, что труп целителя будет лежать у озера ещё в начале осени. Уставший после очередной проваленной тренировки ученик подобрал в куче две мышки и отнёс в палатку, у которой уже собрались и лениво вылизывались старейшины. Один из них (его звали Камыш) с насмешкой-ухмылкой обернулся к нему: — Вот Ласковолапка сегодня принесла мне целых три мышки, — Камыш облизнулся. — Сказала, что одна из них была её первой добычей. Хорошая-хорошая ученица, да и мышь отличная. Талант охотника, что поделать. — Не сомневаюсь, она станет предводительницей, — добавила недавно переселившаяся в палатку старейшина. — Вы ещё вспомните мои слова! Одной из лучших предводителей будет, я такие вещи чувствую. Змеелап сцепил зубы и, бросив мышь старейшинам, пошёл спать. И даже убить их нельзя! Можно только радовать себя мыслями о будущей осени (и войне, потому что какое-то племя точно решит бросить перчатку на территорию соседей к холодам), которую половина его оптимистичных соплеменников не переживёт. Сейчас он всего лишь утомившийся ученик, который находится в самом-самом низу среди кандидатов на посвящение: без подтверждения о должной боевой подготовке стать воителем невозможно. А, как известно, тот, кто проигрывает каждый тренировочный бой (даже если противник — вчера посвятившийся котёнок), подтверждение не получает. «И ещё иногда это зависит от личной неприязни», — исправился ученик. Сегодня его ждёт очередная бессонная ночь. Хотя разницы-то никакой: хоть спи, хоть нет — состояние одинаковое. *** — Посмотрите, кто пришел! Наш легендарный оруженосец, да-я-вам-говорю-на-земле-зима. Сколько тренировок провалил сегодня? Змеелап хмыкнул: шутки Страха невозможно было воспринимать с обидой, да и в этом коллективе было принято подкалывать. Не нравится — уходи. Но ему всё нравилось. — Сегодня четыре, на одну больше вчерашнего. Прикинь, одна старейшина недавно сказала, мол, Ласковолапка предводительницей станет. — Так она ж умрёт через половину луны, — хихикнул Страх. — Вот и я о том же. «Какая печальная смерть, ох, Камыш, кто ведь знал! Такой хорошей ученицей была и так внезапно утонула. Как грустно, как грустно...», — передразнил старейшину Змеелап. Было что-то особенное этих вечных насмешках над соплеменниками и старейшинами. Они не чувствовали ничего, не могли знать о том, что где-то далеко, в Сумрачном лесу, кто-то вспоминает каждое кинутое ими слово, каждый едкий комментарий во время тренировки — и искренне смеётся с этого. — Послушай, Змей, — ученик намеревался рассказать об одной из тренировок сегодня в ещё больших подробностях, но вид Страха заставил его остановиться. Змеелап уже понял, о чём тот собирается говорить и это его совсем не радовало. — Слушаю. — Я знаю, что ваш целитель далеко не гений: он в жизни не сможет как-либо связать слабого от рождения котёнка с Сумрачным лесом. Но не стоит это исключать, — Страх тяжело вздохнул. — А тебе плохо, действительно плохо. — Да знаю я, знаю. Мы уже говорили об этом. — Просто, понимаешь. Если тебя сейчас любым образом раскроют, то наша песня хороша — начинай сначала. А я очень не хочу, чтобы в этот раз перерождался Круговорот. Он какой-то туповатый, честно. Да и обычно на попытку высчитать земное время уходит не один день... Не знаю, что нашло на тебя, раз ты за час решил: «Середина зимы!» — и переродился. — Есть какие-то идеи? — фанатом Круговорота Змеелап не являлся, так что полностью разделял мнение Страха о нём. Идей не было ни у кого. Когда выяснилось, что Змеелап попал в самый трудный для духов период земной жизни, оба долго сидели и не понимали, что вообще делать дальше. Несмотря на регулярные шутки на эту тему, было нетрудно проследить витающее в воздухе напряжение каждый раз, когда кто-то об этом вспоминал. — Сам отлично знаешь, что главная твоя сила сейчас в неожиданности. Ты б их всех на лопатки уложил на тренировках этих, но только если бы они о чём-то беспокоились, желательно постоянно. Нужно лишь продержаться до осени. Придумай что-то с этими тренировками, хотя бы для вида. — Страх понимающе посмотрел на друга, а затем добавил: — Побегать хочешь? Я бы размялся. Или на тренировках с котятами устал, да-я-вам-говорю-на-земле-зима? Змеелап опустил голову и очень тяжко, как на организатора переворотов и свержений, выдохнул: — Чтобы у меня потом с утра спрашивали, откуда же все эти царапины? Сам же говоришь не давать целителю поводов для подозрений. Как насчёт вмешаться в сон? — в глазах ученика заиграли по-детски яркие огоньки азарта, хоть ему уже и перевалило за три сотни лун. *** Необычайно яркие солнечные лучи придавали лесу какой-то загадочной нереальности, заставляли каждую веточку и каждый листик сверкать. Однако для охоты погода была более чем отличной, и Плывущая Кувшинка, едва не прыгая от восхищения, охотилась на свою любимую дичь — лесных мышек. Сейчас она поймает пару-тройку зверьков, пробежится к озеру поглазеть на воду, а затем вернётся в лагерь и угостит свежей дичью старейшин. Ну не волшебно ли? Сегодня глубина озера казалась ещё более завораживающей, чем обычно. Иногда кошка подолгу сидела и всматривалась в него, думая о племенах, живущих не другом берегу. Это было чем-то вроде особого ритуала для неё. Кувшинка прошлась по тёплому песку, обойдя заросли камышей, и нагнулась утолить жажду. Как только язык кошки коснулся воды, та оцепенела от ужаса: всё вокруг смешалось в единое целое ощущение, приказывающее бежать, укрыться и не выходить. Быть в безопасности. Вода превратилась в густую чёрную жидкость, которая всё наплывала и ходила причудливыми волнами. Она не успела вытянуть язык до того, как озеро, не теряя ни секунды, превратилось в камень. Кувшинка тащила и дёргала, но никак не могла оторвать застрявший язык от чёрной смолы. «Что происходит? — визгнул панический голосок в голове старшей воительницы, которая всего пару дней назад стала старейшиной. — Почему всё начиналось так хорошо?!» В момент, когда лапы Кувшинки покрылись кровью, та уже тяжело дышала на своей подстилке. Осторожно взглянув в сторону спящего рядом Камыша, та вышла из палатки за маковыми семенами. Чего только не приснится...