Желанïя бездарнаго императора

      Петр Федорович — наследник российского престола, всеми уважаемый(нет) будущий правитель такой огромной империи, как Россия, — сейчас лежал жалко распластавшись по постели и с чуть трясущимися руками сжимал свою тонкую шею, не заботясь о том, что на ней могли остаться следы от удушья. Он сходил с ума, выгибаясь на шелковых простынях и едва сдерживая рвущиеся наружу стоны то ли наслаждения, то ли отчаяния, то ли боли, то ли обиды. Перед глазами темнело, а по телу распространялось сладкое удовольствие, которое, словно тысячи игл, впивалось в тело, заставляя нижние конечности подрагивать, а член предательски возбуждаться. Он не смел удовлетворять свои плотские низменные желания, он считал это отвратительным, однако сама эта пытка ему доставляла столько удовольствия, сколько не могла ни одна девица в постели с ним, поэтому, наверное, можно считать, что его «не смел» просто оправдание, ведь достичь наслаждения возможно не только прикосновениями к половым органам.       Но разве же самоудушье является самоудовлетворением? Пусть он и удовлетворяет свою нужду в разрушении контроля над собственным телом, но ведь это именно нужда, а не желание, так почему же его должны осуждать за это? Как каждое животное ради выживания способно отгрызть себе застрявшую конечность, так и он, чтобы выжить, готов истязать свое тело, лишь бы жило сознание и разум. Это ведь естественно, верно?       — М-м-м... — мучительно простонав сквозь плотно сжатые аж до побеления губы, Петр заметался по постели, выгибаясь дугой и упорно не размыкая век. Ноги были сжаты едва ли не до боли, а желание оказаться сейчас на публике взыграло с новой силой. Он хотел, чтобы все видели какой он, хотел испытать жгучий стыд, хотел, если уж не опровергнуть, тогда провокационно подтвердить слухи, что ходили про него.       Особо резко дернув тазом вверх и застывая в неестественной позе, Петр широко раскрыл глаза и рот, безуспешно пытаясь вдохнуть недостающий кислород, а тело наследника престола задергалось в судорогах, словно у него приступ болезни, а не накатившее чувство наслаждения от оргазма. Однако образовавшееся мокрое пятно на штанах говорило как раз о том самом блаженстве, которое испытывал Петр каждый раз, когда проводил подобные сеансы.. наказания? Пожалуй, да, самые сладкие наказания за свои грешные мысли.       Тяжело дыша, юноша в бессилии опустил руки на кровать, наслаждаясь легкой прохладой простынь. Его сердце заходилось стуком, а кровь все еще била в ушах. Веки были неспособны оставаться открытыми, а все тело накрыла неимоверная усталость, говорящая о том, что, видимо, пора было спать. Неважно, что за окном еще светлым светло, он хотел сейчас лишь одного — спать, в надежде проснуться в объятиях любимого человека. Этому не бывать, но разомлевшее сознание было не в состоянии отсеивать какие-либо «непозволительные» мысли, поэтому вскоре Петр уже тихо сопел, в который раз проваливаясь в свой самый любимый сон.