— Ну, закончили вроде!
Эля отходит от поправленного ей же секунду назад штатива и осматривает пустой зал. Чисто, можно закрывать.
— Да, наверное можем ехать. Ключи у тебя? — Горе оборачивается к младшей, задёрнув прозрачную занавеску. Уже достаточно поздно: на Зеленоград не торопясь опускаются сумерки, плавно накрывая город тёмной синей шалью.
— Ага. Наконец-то Женя нам что-то доверила, аж не верится, — усмехается блондинка.
— Ну, если бы кто-то меньше творил какую-то дичь с Таем за компанию, она бы делала это чаще, — Горе закатывает глаза, однако копирует усмешку Эли, — у нас троих репутация мелких вредителей.
— И это говорит человек, который лезет на стену, изображая Человека-паука! — Эля выгибает светлую бровь, на что Горе лишь показательно отворачивается.
— Это другое. Так, всё, поехали уже, — шатенка оглядывается по сторонам и уже направляется было к выходу, однако макнэ команды перегораживает ей путь, выставив перед лицом Горе правую руку. Та вопросительно уставляется на неё.
— Стой, давай сфоткаемся, пока одни!
Девушка тяжко вздыхает: ну ей богу, девять вечера, откуда только у человека столько энергии? Возраст влияет? Разумеется, бывали времена, когда Элевейт заканчивал и в два часа ночи, однако, сегодня был действительно выматывающий день: прогнали раз тридцать новую хореографию, сделали упор на физическую подготовку, потом бесконечные, судя по ощущениям съемки, а Эле этого всего мало? Неужели не хочется уехать домой пораньше, раз есть такая возможность?
— Мы только что снимать закончили, куда ещё... — договорить Горели не успевает, так как её просто безжалостно стягивают на пол, а затем девушка осознаёт что лежит буквально между ног младшей и слегка краснеет. Нет, разумеется они с Элей вместе ещё с августа, вот только... А хотя впрочем, чего переживать поэтому поводу? Пора бы уже привыкнуть, что их отношения давно переросли в нечто большее из простой дружбы, соответственно и телестный контакт вышел на новый уровень.
На какое-то время, пока Эля открывает камеру, Горе успевает задуматься о том, как они вообще умудрились прийти к таким отношениям. Влюбившись, девушка сразу поняла — без шансов, не взаимно. Эля, такая скромная, невинная, на тот момент всего-лишь возраста пятнадцати лет и Горели, старше её на три года, полностью противоположна по характеру. Тут казалось бы даже дружбы могло не получиться, но постепенно общение становилось всё более близким и тёплым, прикосновения стали случаться чаще, участился и пульс, который подскакивал каждый раз, стоило возлюбленной появиться в поле зрения, а сердце билось как бешеное, рвалось наружу, словно запертый в железной клетке дикий зверь. В какой-то момент Горе не выдержала, и стоя слегка пьяная после небольшого празднования с командой второго места на фесте на балконе в собственной квартире в шутку ляпнула: «а знаешь, я бы с тобой засосалась». Эльвира на такое заявление абсолютно спокойно отреагировала, лишь угловатыми плечиками пожала, а потом развернула вдруг шатенку и притянув к себе за развязавшийся практически полностью галстук, со всей дури впилась в покусанные губы.
Горели тогда даже пискнуть не успела: всё произошло со скоростью звука, да и как ей показалось тогда, сознание вырубилось на какие-то пару мгновений, спустя которые она осознала, что да. Да, чёрт возьми, она действительно сейчас стоит на собственном балконе, в расстёгнутой чуть ли не наполовину рубашке, пьяная, с развязанным галстуком и целуется с младшей участницей команды, что так настойчиво являлась к ней во снах последний месяц.
Вот же блядство.
Целовалась Эля так же настойчиво, как в сновидения приходила. С напором, углубляя поцелуй, беспардонно проникая языком в чужой рот, словно миллионы раз это делала. Наверняка Горе утверждать не могла, хотя подозревала, что в прошлом, у подруги должен был быть хоть один парень. Была права, как выяснилось. Действительно был, вот только Эле всего четырнадцать тогда было: первая любовь, глупая, мимолётная, чей конец наступает, не успев она начаться. По рассказам самой макнэ они расстались из-за сущей ерунды, а чуть позже девушка поняла, что что-то не то. Симпатия будто-бы и была к молодому человеку только не такая она какая-то, как должна быть у действительно влюбленного человека. А потом на её жизненном пути встретилась Горели и все вопросы отпали сами собой.
Собственную ориентацию шатенка приняла ещё в далёкие пятнадцать, но вот влюблённость в младшую участницу команды отрицала до последнего. Ну чёрт, разница три года, в одной команде, противоположности полные, куда там до высоких чувств. А как выяснилось позже, отрицала не она одна.
После того поцелуя пару дней они шарахались друг от друга, словно и не знакомы вовсе, словно случилось что-то совершенно неправильное, из ряда вон выходящее. А потом как-то после тренировки Горе предложила Эле покурить одноразку и мельком, как бы между прочим напомнила ей о случившемся. Макнэ дар речи казалось-бы потеряла, хотела начать оправдываться, а сибирячка сказала, что не против повторить. И это случилось во второй раз.
Выныривая из воспоминаний, Горе уставляется на свою девушку, успевшую уже за это время щёлкнуть их и выкладывающую снимок в свой телеграмм-канал.
— Что ты там ещё подписываешь? — спрашивает она, краем глаза заметив, что блондинка что-то печатает под фотографией. Эля, закончив, гордо протягивает в лицо шатенке телефон.
— Во!
Теперь на канале красуется прекраснейшая картина: Горе лежит на паху у Эли, в руках у неё мемный черный кот с миской молока, а завершается весь этот шедевр подписью "моя омежка".
— Почему это я омежка? — вопрос звучит так, будто шатенка чувствует себя оскорбленной до глубины души подобным заявлением.
— Ну хочешь — будь альфачкой, мне без разницы, — макнэ пожимает плечами. А потом вдруг помолчав чуть-чуть спрашивает осторожно:
— Горь..?
От интонации в голосе Эли та мгновенно напрягается, но виду не подаёт. Просто спрашивает:
— М-м?
Блондинка немного отводит взгляд, явно смущаясь будущего вопроса. А потом, собравшись с силами, всё же задаёт его:
— А ты вообще... Ну.. Хочешь со мной чего-нибудь?
Горели едва воздухом не давится от такого вопроса. Хочет-ли?! Так-то да, и очень сильно, но не сказать же девушке «Эль, я хочу тебя выебать каждый раз, когда ты одежду открытую надеваешь»! И нет, Горе точно не признается никому, даже самой себе, что у неё ебаный фетиш на плоский бледный элин животик, который ей хочется зацеловать и покусать, стоит только блондинке одеть открытый топ. И вообще она искренне надеялась, что никто не замечает, как она вся краснеет, как покрывается мурашками и едва ли не дрожит от желания, когда Эля в соблазнительно-открыто-облегающей одежде стоит рядом на тренировках. Её выпирающие в меру ключицы, талия, бледная кожа, длинные пальцы и чудесные запястья... От всего этого шатенку буквально наизнанку выворачивало, ей хотелось, но чёрт, Эле шестнадцать! Да, Эле всего шестнадцать, а ей девятнадцать и эти гребанные три года разницы так сильно в тягость, но сидеть за педофилию сибирячка желанием не горела. С другой же стороны, возраст согласия в РФ именно шестнадцать, да и если возлюбленная сама спрашивает...
— А что? Не рановато-ли тебе о таком задумываться, микрочелик? — усмехается Горе, — ты ещё несовершеннолетняя.
Эля обиженно поджимает губу.
— У нас вообще-то возраст согласия шестнадцать, — (шатенка старательно сделала вид, что не в курсе),— и вообще, с каких пор тебя волнуют законы?
— Не делай из меня какого-то нелегала. Я не хочу сидеть за педофилию.
— Так и скажи, что просто не хочешь.
Горе с трудом сглатывает. Ох, хочет Эль, ещё как хочет. И даже сейчас, лёжа у тебя между ног чувствует, как кожа горячеет, а сама она скоро в судорогах дёргаться начнёт.
— Даже если и хочу, то ничего я с тобой делать не буду. Во всяком случае, не здесь и не сейчас, — произнеся последнюю фразу Горели тут же об этом жалеет. Эльвира как-то опасно улыбается, пожирая шатенку хищным взглядом лазурных глаз.
— Значит, поехали домой?
— Конечно поехали, я тебе об этом последние десять минут говорю,—напоминает Горе, и заметив выражение лица младшей поспешно добавляет: — но не для того, чтобы ебаться!
Открывшая рот для очередной извращённой шутки Эля, тут же его закрывает разочарованно выдохнув.
— Ладно уж. Мы же к тебе, да?
— Ага, — кивает Горе, слезая с блондинки.
Через пять минут зал окончательно пустеет, а голова обеих девушек наполняется самыми странными мыслями, пугающими их самих.
***
На кухне негромко свистит чайник. Горе, снова почему-то лёжа между ног у Эли в растянутой домашней футболке, с не смытым макияжем закидывает в рот солёный попкорн, пялясь в экран телевизора. Придя домой к Горели, обе девушки до безумия уставшие решили не заморачиваться: сумки в коридоре кинули, в домашнее переоделись, да завалились на диван смотреть фильм, название которого на протяжении двух месяцев валялось где-то в самом дальнем уголке черепной коробки с подписью "на потом". Сегодня, как им показалось, был прекрасный вечер для того, чтобы воплотить в реальность какой-нибудь столетний бесполезный план, который ничего важного в твою жизнь не принесёт, зато моральное удовлетворение будет на высшем уровне.
Это один из тех самых вечеров, думает Горе, когда ты абсолютно ничего не делаешь, но тебя это совершенно не колеблет: наоборот, ты остаёшься невероятно довольным своим ленивым времяпровождением побольше, чем идеально выполненной рутиной в загруженные донельзя дни. Ей хорошо вот так вот лежать на коленях у Эли, жевать солёный попкорн, втягивать носом аромат любимого кокосового шампуня своей девушки и не думать ни о чём, пялясь в экран телевизора, особо и не вникая на самом деле в происходящее на нём.
— Боже, да куда-ж ты лезешь? Ну почему они все настолько тупые вечно в этих фильмах, очевидно же, что на этом чердаке её сожрут уже через пару минут! — Эля недовольно морщит нос, всматриваясь в экран. На нём героиня — типичная стереотипная блондинка, которую во всех ужастиках грохнут первой направлялась на чердак, на который её просили ни под каким предлогом не заглядывать,—неужели им всем так хочется помереть поскорее?
— Да не говори, — Горе продолжает уплетать попкорн, а её девушка кажется даже не замечает, что миска со вкусненьким опустела уже наполовину без её помощи,—по моему их мозги хавают ещё до того, как они встречают монстров. Не соображают же абсолютно, кажется.
— Я не понимаю, подобных фильмов сотни, неужели так сложно хоть раз немножечко изменить сюжет и сделать персонажей более умными? Почему они все у них какие-то одинаковые получаются? Сначала главная героиня, типичная блять "совершенно обычная девочка", в её доме происходят странные вещи,
вообще не потому что ему уже лет двести. Она зовёт туда своих друзей, какой-то рандомный мужик на улице говорит не ходить в какую-то комнату, ведь там «таится нечто ужасное!», но естественно, они идут туда сразу после этого, потому что у них это походу дело принципа — пойти туда, куда нельзя идти не под каким предлогом. И в итоге им всем пизда! — блондинка театрально взмахивает руками, максимально выражая своё недовольство. Шатенка усмехается.
— Мне кажется, у них у всех чрезмерная тяга к суициду. Типо, им очень скучно живётся, на этом фоне развивается депрессия и они идут на верную смерть, потому что лучше уж они умрут от лап какой-нибудь хуйни, чем от скуки.
— Думаешь, они понимают, что умрут и всё равно идут, просто потому что им скучно? — Эльвира отвлекается от телевизора и смотрит на каштановую макушку, устроившуюся на её коленях. Горе поднимает взгляд.
— Ну хорошо, твои версии?
Эля вздыхает:
— Режиссеры просто долбоёбы и у них творческий кризис.
Горели смеётся.
— Ладно, признаю, твоя версия логичнее. Но всё равно, вдруг у них всё же депрессия на фоне однообразной жизни. Какими методами им ещё от неё избавляться?
Эля подпирает рукой подбородок, изображая задумчивость.
— Пусть приходят к нам в кавердэнс. Женя им такое разнообразие устроит, всю депрессию как рукой снимет.
Горе прыскает.
— Тогда они точно покончат жизнь самоубийством. У этих идиотов слишком шаткая психика, они не выдержат столько ебашить сутками.
— Ну тогда пусть заведут личную жизнь. Некоторые говорят, что помогает.
— У той блондинки вроде есть девушка.
Эля закусывает собственный палец и после паузы в секунд тридцать выдаёт:
— А может им интимной жизни не хватает?
Горе давится остатками попкорна. Да ну ёптвоюмать, Эль, тебя кто сегодня укусил?! Девушка поднимает взгляд и как-то мутно, нечитаемо смотрит на возлюбленную.
— Эля блять, что с тобой сегодня?
— Что? Я просто предположила, — блондинка невинно пожимает плечами, — я не виновата, что ты видишь в этом какой-то подтекст. Но раз уж ты сама об этом думаешь...
Нет, ну вы посмотрите на неё! Этот невинный ангелочек шестнадцати лет отроду как ни в чём не бывало хлопает своими чистыми лазурными глазками, хотя на самом деле является настоящим дъяволёнком, заставляя порой своими речами чувствовать прохождение ебучего катарсиса.
— Даже не пытайся отрицать, что это был не намёк. И не смотри на меня так, я пока не буду ничего с тобой делать! — Горе вскакивает с элиных коленей и смотрит сурово. Эля как-то нехорошо улыбается.
— А если я с тобой сделаю?
Что? Блять, мать вашу, что? Горе же не ослышалась?
— Что..? — озвучивает свои мысли шатенка, выдыхая. Эля продолжает улыбаться.
— То.
Девушка вдруг приподнимается на руках, упираясь ладонями в диван, тянется к лицу Горели и осыпает его поцелуями. Лоб, щёки, губы, скулы, подбородок и ниже, к шее. Горе закусывает губу, когда ощущает прикосновения к коже чужого языка, чувствуя, как на спине засуетились мурашки. Тарелка с попкорном опрокидывается на пол, засыпая ковёр солёными крошками.
Язык заходит куда-то за ухо, шатенка едва не стонет, и слегка вздрагивает, когда прямо в это самое ухо шепчут, обжигая сбившимся дыханием:
— Ну пожалуйста...
Горе тяжко вздыхает, понимая что не сможет отказать, потому что и сама этого хочет. Чувствует себя кроликом, что вот-вот попадётся прямо в раскрытую пасть коварного удава. Вернее, уже попалась, вот только и выбираться отсюда как-то не хочется совершенно.
Эля обнимает руками за шею и толкается в чужой рот, мокро целуя. Чуть-чуть отстраняется и смотрит помутневшим взглядом на растерянную слегка, но уже возбуждённую Горели.
Горе не сопротивляется и невольно поддаётся, когда её мягко скидывают на спину, а красивые нежные руки начинают осторожно стягивать с неё футболку.
Одежда отбрасывается в сторону и остаётся валяться на полу, в то время как разгорячённые губы Эли припадают к уже затвердевшему соску. Ей повезло, что на шатенке нет нижнего белья: сразу можно перейти к самому сладкому. Она продолжает слегка покусывать, посасывать, затем отстраняясь и начиная массировать, постепенно ускоряя темп движений и выбивая из Горе слабые стоны. Она проделывает тоже самое с другим соском и рука резко соскальзывает вниз, стягивая резинку домашних штанов. Горе сглатывает, ощущая, насколько влажно стало в трусах и насколько сильно она горит желанием отдаться Эльвире прямо сейчас безвозвратно.
Штаны также оказываются на полу, пальцы пробираются глубже, массируя кожу под влажной тканью то нежно, то надавливая сильнее, двигая пальцами около клитора, заставляя возлюбленную цепляться ногтями за ткань дивана и стонать громче. Эля немного спускает нижнее бельё и смотрит на Горе, отвечающую ей слегка затравленным взглядом. Припадает губами к бледным ключицам, оставляя на них следы не смытой алой помады и ласково шепча:
— Всё будет хорошо, слышишь?
Шатенка кивает в согласии. Да. Да, всё будет хорошо. Она полностью доверяет Эле, готова отдать ей вот такой, сидящей над ней сверху своё разгорячённое от её же прикосновений тело.
Блондинка покрывает поцелуями грудь и живот, проделывая дорожку до самого паха, а затем обеими руками хватается за резинку трусов, стягивая их полностью. Горе вздрагивает, но тут же расслабляется, когда родная рука нежно оглаживает бедро, обжигая своим прикосновением, словно зажженной спичкой.
Палец Эли, кажется, решившей не тянуть с главным плавно проникает внутрь, отчего Горе цепляется мёртвой хваткой за ткань дивана, раздвигает ноги на встречу, и сдавленно стонет от первоначальных ощущений. Второй, третий, и волна жара судорогой пробегает по телу, заставляя его изогнуться.
Она такая... Неповторимая. Замечательная. Любимая. Единственная, кому стойкая и сильная Горе позволит над собой доминировать, возвышаться над собой вот так вот, вытворять нечто невообразимое, доводя до тряски и агонии. Движения быстрые и резкие, темп постепенно ускоряется, и Горели уже даже не сдерживается, создавая своими стонами усладу для элиных ушей.
«Она такая офигенная» — проносится в головах обеих.
В висках пульсирует, в голове словно белый шум. Разгорячённые тела бьются в агониях, судорожно вздрагивают, прижимаясь ближе. Каждое её прикосновение, каждый её поцелуй остаётся ожогом на бледной коже, тянущимся шрамом, который не хочется заживлять. Она такая пылкая и страстная, такая резкая и нежная одновременно, она та, кому Горе поддаётся и двигается навстречу, чувствуя, как орудуют внутри неё чужие худые и длинные пальцы, словно наполняя её огнем изнутри.
Кожа разгорячённая, красная, отзывается стайками мурашек от каждого касания. Она переполнена до края и это чувство вырывается из неё сладкими стонами, судорожными движениями. Горе чувствует, что уже на пределе и на одном дыхании произносит имя любимой, буквально умоляя одним только взглядом кофейных глаз, устремленным в чистые голубые, словно весеннее небо. Она будто загнанная в мышеловку мышка, поддавшаяся соблазну, направившись за желанным кусочком сыра. И знала ведь, что идёт прямиком в ловушку, да только приманка такая сладкая... Нет, она не жалеет. Как-бы того не отрицала, ни о чём она не жалеет. Смотрит Эльвире в глаза и срывается уже во весь голос.
— Эля, пожалуйста..! М-м-м!
А Эля и сама уже еле держится, откидывает голову назад и все завершается одновременно для обеих. Казалось, в этот момент взрываются миллиарды звёзд, образовывая новые вселенные, и эти самые вселенные они видят прямо сейчас перед собой. Им хорошо, в глазах пляшут звёзды и яркие точки, они расслабленно откидываются на диван, облегчённо выдыхая.
— Ох...
— Ага..
Какое прекрасное завершение
тяжёлого рабочего дня.
***
— Я больше не буду смотреть с тобой ужастики.
— Да ладно, не ври, что тебе не понравилось.
— Понравилось. В следующий раз я хочу попробовать сверху.
Эля расплывается в счастливой улыбке.
— То-есть, ты уже рассчитываешь на следующий раз?
Горе вздыхает.
— Рассчитываю, но учти, мы не повторим этого ближайшие полгода, не надейся. Хватит с тебя пока.
Улыбка не сходит с лица Эли. Она обнимает любимую обеими руками, утыкается носом в обнаженную грудь и шепчет нежно:
— Ну и ладно, я ради тебя готова сколько угодно прождать. Я тебя очень сильно люблю, ты знаешь об этом?
Шатенка мягко усмехается, утыкаясь носом в светлую макушку и вдыхая аромат кокоса, оставляет на ней чувственный поцелуй.
— Знаю. Я тебя тоже, малыш.
Эля что-то мурлычет, льнёт к возлюбленной, жмётся крепче. Такой маленький ласковый котёнок. Ну просто милейшее, самое очаровательное создание. Скромное, невинное, светлое.
«И это милейшее создание только что меня просто обалденно выебало» — с усмешкой думает Горе. Удивительная девушка. Вроде-бы скромная милая макнэ и мухи пальцем не тронет, а тут сидит на тебе сверху и доминирует. Так, кстати...
Горе вдруг прошибает осознанием и она распахивает глаза.
— Погоди, как ты так... У тебя.. У тебя был кто-то до меня в этом плане?
Эля улыбается, тоже открыв глаза, но не отстраняется. Усмехается тихо, да головой мотает.
— Неа. Ты у меня первая и последняя.
— То есть, ты хочешь сказать, — Горе откашливается, — что ты так ахуенно ебёшь в первый раз? Это твой первый раз ещё и сверху?
— Природные данные, талант, — макнэ самодовольно улыбается.
— Было-бы чем гордиться, — Горели закатывает глаза.
— Да ладно тебе, Горь, из-за таких мелочей паришься всё время! Классно же было, не отрицай.
— Я и не отрицаю, — Горе пожимает плечами, прижимая Эльвиру крепче, —ох...
Милейшее создание. Невинная юная девушка, макнэ команды. Что ещё скрывает этот чёртик под маской ангелочка?
