☂️☂️☂️
Коридор наполнял лишь тихий звук тиканья часов. Он был будто приглушён чем-то. Или это обычный и частый, с недавнего времени, шум в ушах, заставляющий голову болеть? Сан не знал. Вздохнув, он помассировал виски круговыми движениями и опустил подбородок, нахмурив брови. Лёгкий массаж не помогал, а значит, ему нужно выпить лекарство. — Где же оно? — пробубнил Сан себе под нос, похлопывая по карманам куртки. Он перевёл взгляд на часы. Оставалось пятнадцать минут до приёма. — Чёрт. С тяжёлым вздохом Сан встал со скамейки и снял куртку. Если таблеток не будет в карманах джинсов или кофты, значит, они дома. Ощупав джинсы, он так ничего и не почувствовал. — Ну пожалуйста… — шёпотом произнёс Сан и засунул руки в карманы кофты. Глаза распахнулись. В правом кармане лежала лишь социальная карта и ключи от квартиры, зато в левом оказались желанные таблетки. Сан с облегчением улыбнулся, повертел головой, чтобы проверить обстановку, и, никого не увидев, оставил вещи и пошёл в сторону кулера с холодной водой. Привычными действиями он вытащил таблетку из упаковки, параллельно наливая себе воды в пластиковый стаканчик, положил её на середину языка и проглотил, запивая водой. Примерно через пять минут боль должна начать отступать. Сан вновь посмотрел на часы. Оставалось десять минут. Вернувшись к своим вещам, он уставился в окно, которое находилось напротив него. Надо подождать совсем немного.***
Сан и не заметил, как прошло время. Он задумался, глядя в окно. Все мысли были заполнены воспоминаниями о произошедшем. Больно. Вдруг будто через толщу воды послышался голос: — Чхве Сан? Проходите в кабинет, пожалуйста, — из-за двери вышел немного худощавый мужчина с блондинистыми волосами, почти достающими до плеч. — Что, простите? — Сан потряс головой, стараясь избавиться от лишних мыслей, заметил, что та больше не болела. — Проходите внутрь. Хотите чай или кофе? — повторил врач. — А, хорошо. Нет, спасибо, мне ничего не нужно. Сан встал с диванчика и, взяв свои вещи, направился в кабинет. Перед тем как перешагнуть через невысокий порожек, он поднял взгляд на металлическую табличку на двери. — Ну, удачи, — нервно вздохнув в последний раз, Сан закрыл глаза на пару секунд и, собравшись с мыслями, зашёл внутрь, закрывая за собой дверь. Надпись на табличке гласила: «Психотерапевт».***
Пока Сан укладывал вещи на специальный стул и садился в кресло рядом со столом врача, тот уже успел расположиться на своём месте и достать из ящика блокнот с ручкой. Обведя взглядом чужое рабочее место, он обратил внимание на табличку с уже знакомой фамилией и именем психотерапевта: «Юн Джонхан». Рядом стояла милая фигурка ангелочка, который держал в руках мисочку с небольшими сосательными конфетками разных вкусов. — О, это новые? — Сан и наклонился, чтобы рассмотреть надпись на прозрачных фантиках. — А, да. Сынчоль не нашёл в магазине пачку от старого производителя, поэтому решил взять на пробу эти. Они даже вкуснее. Бери, если хочешь, — Джонхан поправил сползшие очки в круглой оправе и посмотрел на лицо «пациента». — Ты не против, если я попью кофе во время сеанса? Сан, взяв в руку конфету яблочного вкуса, помотал головой и улыбнулся. — Не против, пей, конечно. Забавно, что в коридоре мы на Вы, а здесь нет, да? — Ну, людям лучше не знать, что мы проводим сеансы и вне кабинета. Достаточно моего мужа. Это просто чтобы тебя не перевели к другому врачу. Если хочешь, можем снова перейти на Вы, — мягко произнёс Джонхан с лёгкой улыбкой на губах. — Нет, мне всё нравится, — Сан положил конфетку в рот и стал рассасывать её. Действительно вкусная. Во время небольшого «перекуса» он решил проследить за плавными движениями Джонхана. Тот, положив на стол блокнот с ручкой, встал с кресла и подошёл к низкому столику с чайником. Нажал на кнопку. Взгляд Сана по привычке скользнул вниз, ища что-то новое в образе врача. Всё тот же пояс, обхватывающий тонкую талию, те же белые брюки со стрелками, немного оголяющие щиколотку. Глаза опустились ещё ниже. А вот и обновочка. Кроксы Джонхана теперь были не белыми, а светло-розовыми. — Классные кроксы. Тебе идёт. — Хах, спасибо большое, — Джонхан уже заваривал себе быстрорастворимый кофе. — Ты как обычно очень внимателен. После того, как Джонхан добавил сахар в кофе, он сел в своё кресло, поставил кружку на стол и повернулся лицом к Сану. — Готов? — Думаю, да, — Сан опустил глаза и нервно сжал пальцы. — Тогда сейчас рассказывай мне всё как врачу. И, главное, не нервничай, мы можем остановиться в любой момент, — кивнул по привычке Джонхан. Сан вздохнул, перевёл взгляд на врача и начал: — Он был моим другом с детства. Чон Уён. Мы ходили в один детский сад. Тогда мы и не подозревали, насколько у нас будут близкие отношения. Ещё тогда я заметил, что он всегда притягивал к себе людей своим характером. Он был как огонёк, — голос дрогнул, — тёплый и яркий. А когда он улыбался, вокруг будто наступала весна. Уён-и любил рассказывать обо всём, что знал или слышал. Он и в школе таким оставался, — замолчал на секунду, — душой компании. Каждый мальчик хотел с ним дружить, а девочки старались привлечь его внимание, ведь Уён-и был таким смелым ещё в детстве. Он всегда помогал слабым, а я был рядом и поддерживал его. Несмотря на то, что у него было много друзей, он проводил очень много времени со мной. Даже наши семьи подружились. Моя мама называла его «ангелочком с крыльями демонёнка». Но не из-за того, что Уён-и плохо себя вёл. В нём слишком сильно бурлила жажда справедливости, поэтому когда он видел или слышал, что кого-то обижают, бежал защищать. Иногда ввязывался в драки. Именно поэтому я ещё в детстве научился хорошо обрабатывать и перевязывать раны, — Сан, немного хрипя, посмеялся. — Видимо, мне всё-таки нужна вода. Пойду возьму. — Сиди, Сан-и, я сам тебе всё принесу, — отодвинув подальше от края кружку с кофе, Джонхан поднялся со стула. — Лучше съешь ещё конфетку. — Разве тебе не надо записывать то, что я сказал? — удивлённо округлив глаза, спросил Сан. — Если я старше, не значит, что я прямо старый, — закатил глаза, — У меня не настолько плохая память, глупыш, — нежно посмеялся Джонхан. — Как ты там говорил, хён? Зато твой глупыш? Ой, сейчас ты для меня господин Юн, прошу прощения. Джонхан уже налил воду в кружку и подошёл к Сану, передавая чашку в ему в руки. Юн, заглянув ему прямо в глаза, спросил: — Ты точно сможешь продолжить? — от былого веселья не осталось и следа. Сан мысленно поблагодарил Джонхана за такую внимательность и кивнул. — Да, готов, минуту, — следом делая несколько глотков воды из чашки. Джонхан следил за каждым движением Сана. Тот выглядел плохо. Потемневшие мешки под глазами, осунувшееся лицо, подрагивающие губы. На глаза ему будто натянули полупрозрачную плёнку. Слишком мутный взгляд для обычного Сана. Может, его беспокоит что-то кроме нервных видений о прошлом? Но делать выводы пока рано. Сначала надо проанализировать его рассказ. Сан как раз закончил пить воду. — Так вот, как-то раз ко мне начали приставать парни на два года старше. Я не знал, что сказать им, чтобы они отстали, а взрослым говорить постеснялся. Вдруг потом надо мной все смеяться будут. А мне такого было не надо. И вот эти парни в очередной раз стали лезть, как передо мной будто бы врос в землю Уён-и. Он стоял, смотря на них из-под бровей. В этот момент Сан погрузился в воспоминания, переживая момент из детства. — Отстаньте от него. Он вам ничего не сделал. — А ты вообще кто ему, букашка? — Я его лучший друг! Парни заулюлюкали. — Оооой, лучфый длуг. Отойди, если жизнь дорога. Уён даже не задумался об этом. Он лишь обернулся к Сану и произнёс: — Беги и найди кого-нибудь из взрослых, — после этих слов Уён на пятках повернулся обратно к старшим. — Делайте, что хотите, но к нему я вас не пропущу. — И я побежал, нашёл учителя, привёл его. Уён-и к тому моменту уже лежал на полу, его ударили по голове. Я так испугался тогда. Даже заплакал. Но всё закончилось хорошо, Уён-и лишь посмеялся надо мной, в шутку назвал плаксой. Он полностью восстановился уже через неделю после инцидента. Так и продолжалось. Джонхан заметил, как Сан нервно теребил край кофты, изливая ему свою душу. — Я вырос, стал немного смелее. Теперь я тоже мог защищать Уёна. Но он не нуждался в этом, лишь в поддержке. И я поддерживал. Мы были действительно легендами школы. И не только в хорошем смысле. Уён-и всегда был очень тактильным. Он постоянно обнимал меня, чмокал, играл с моими волосами и мял мне плечи. Его это расслабляло, а я был не против. Но знаешь, дети жестоки. Мы даже сначала и не поняли, как всё началось. Многие перестали общаться с Уёном. Он очень сильно грустил из-за этого. А потом, когда я шёл в кабинет, я услышал, как какие-то ребята обсуждали то, что Уён-и гей. Они говорили, что мы с ним встречаемся и, о боже, «ебёмся в жопу». Но понимаешь, ни он, ни я никогда даже не смотрели друг на друга в этом плане. У Уёна не было ни одного парня, как и у меня. Но они говорили такие отвратительные вещи… Уён-и в школе стал меньше меня касаться, но дома и на прогулках всё было по-старому. Сан сделал ещё несколько судорожных глотков. — Наступил год выпускных экзаменов из школы. Уён-и очень сильно переживал. Он трудился очень усердно. Мы каждый вечер готовились вместе. Я объяснял ему английский, а он мне математику. В школе Уён-и стал общаться только со мной. Все остальные будто испарились. Каждый, кому он помогал когда-либо, теперь смотрел на него косо, будто на грязь. Вся школа шепталась о нас. Говорили, что Уён-и спит со взрослыми мужчинами за деньги. Что он снимает эротические видео всё для того же. Конечно, это были лишь подлые слухи, но Уёна это подкосило. Он стал носить только оверсайз толстовки и джинсы тёмных оттенков, хотя раньше любил яркие футболки и костюмы. Из-за этого я и не заметил, как сильно он похудел. Он и так всегда был худым, но тогда я бы даже назвал его тощим. Уён-и стал улыбаться намного реже, а когда делал это, улыбка выглядела вымученной. Последний раз я увидел его действительно счастливую улыбку, когда мы набили парные тату. Ещё у нас была традиция спрашивать друг у друга, как прошёл день, и как наше настроение. Обычно Уён-и рассказывал хотя бы что-то. Даже если это было не слишком значимое событие или не слишком интересное. Но после всего этого Уён-и лишь говорил: «Нормально, Сан-и». Это продолжалось месяца два, а до экзаменов оставалось совсем немного. Уён-и перестал говорить даже это проклятое «нормально». Сан шмыгнул носом, вытер сдерживаемые, но уже выступившие, слёзы и продолжил свой рассказ дрожащим голосом. — Он просто говорил «не знаю». А я ведь тоже не знал, что с этим делать. Я так винил себя тогда, да и сейчас тоже, что не смог ничем помочь. Мне так больно от этого. Но ещё хуже стало, когда Уён-и не сдал ни один экзамен. После этого я заметил, что в его глазах пропал интерес ко всему. Не было больше того тепла и яркости. Пропал тот задорный блеск. В глазах больше не было жизни. И я, такой бесполезный, ничего не сделал. Я пытался поддерживать его ещё больше. Я старался сделать для него всё, что могло принести ему удовольствие. Мы много гуляли, устраивали ночи кино с его любимыми фильмами. Но с каждым днём Уён-и становился всё тусклее, — Сан уже даже не пытался сдержать слёз. Они нескончаемым потоком стекали по его щекам, капая на его колени. Джонхан, отложив карандаш, взял в руки бумажные салфетки и протянул парочку плачущему другу, что с благодарностью кивнул и принял их. Шмыгая носом, он продолжил: — Он становился всё тусклее, пока не затух вовсе. Мой огонёк Уён-и просто угас. Последнее, что он сказал мне, это: «Забери послезавтра письмо из своего почтового ящика, пожалуйста. Теперь я пойду, до встречи, Сан-а.» Но следующая встреча так и не наступила. Точнее наступила, но Уён-и уже крепко спал. Он был во всём белом, будто ангел, в окружении таких же белых цветов. Так Уён-и стал самой яркой звёздочкой на небе. Сан уже рыдал, почти скуля. Джонхан, забив на все правила, встал со своего места, потянул Сана к диванчику у стены кабинета и обнял его. Сан, будто маленький ребёнок бросился Джонхану на грудь и старался выпустить всю боль, что накопилась внутри. Он смял белый халат на спине друга, но тому было всё равно. — Джонхан-а, я так сильно скучаю по нему. И то письмо, о котором он говорил, я забрал и даже прочитал. Я наизусть выучил текст. Знаешь, что он там написал? — Что, Сан-а? — спросил Джонхан, не переставая гладить спину Сана. — Уён-и написал: «Сан, прости меня. Я так и не смог рассказать тебе о том, что чувствовал на самом деле. Ты мой самый близкий друг. Всегда им будешь. Я обещаю оберегать тебя. Ещё раз прости и прощай. Твой amicus ad aras Уён.»