Нотный стан

      Се Лянь возвращается в аудиторию. Она вовсе не изменилась. Да даже однокурсники по теории те же. Хуа Чен — Казанова в этом учебном заведении. Да и что скрывать, самому Се Ляню он очень нравился. Играет на флейте и на фортепиано, очередной идеал. Се Лянь и сам пианист, однако второго инструмента он не взял, поэтому все силы вкладывает в свою отдушину. Ши Цинсюань — лучшая подруга. Играет на арфе и в этом году решила попробовать сыграть дуэтом с Хе Сюанем. Она так трудилась, что теперь играет виртуознее многих в колледже. Ну и Му Цин с Фен Синем, которые даже сейчас спорят.       — Ты вообще видел, где акценты расставлены? А с ритмом что ты делаешь? — как всегда спор начал Цин.       Они так друг друга скоро загрызут. Да, они оба барабанщики, но у них разные стили. Так зачем же спорить? Сянь Лэ никогда их не понимал. Однако чутьё подсказывало, что это у них такой стиль заботы.       — Зато у меня темп равномерный, в отличие от некоторых! — или не стиль заботы... В любом случае они не дерутся, а значит, Се Ляня их поведение не касается.       Выдохнув и с улыбкой пройдя мимо них, парень сел за свою парту. Сейчас у них теоретические уроки, а дальше свободное время для подготовки к концертам.       — Ой-ой, Се Лянь вернулся! Ну, ты как? Прости, что меня рядом не было. Обещаю, что в следующий раз я за тебя заступлюсь, — Цинсюань, наверное, единственная, кто знала истинную причину драки Се Ляня с однокурсником.       Тот парень начал лезть в жизнь Сянь Лэ, и когда речь зашла про родителей, парень ему врезал. Этот мудак до сих пор в больнице. Шатен навсегда запомнит то, как его ругали за то, что он считал правильным. За близких надо стоять горой, а когда подобные подонки начинают говорить бред собачий, пианист молчать не мог.       — Заступиться? Гэгэ, что-то случилось? Я могу помочь? — не успел и раскрыть рот Сянь, как за его спиной уже стоял Сань Лан.       Хуа Чен и Се Лянь уже давно достаточно близки, и им комфортно друг с другом, поэтому брюнету стало интересно, что происходит.       — Тут такое дело... Пока ты болел, я подрался с нашим однокурсником, и меня сначала исключили, но через три дня решили дать ещё один шанс. Как говорится, бог любит троицу, — неловко рассказал парень, пока Сань Лан пытался спокойно воспринять эту информацию. Его гэгэ хотели исключить? Да одного взгляда хватит, чтобы понять, что Се Лянь без причины и мухи не обидит.       — Он тебе что-то сделал? — сейчас парня больше интересовало физическое и моральное состояние его близкого человека.       — Нет, тут скорее я погорячился, — парню стало стыдно, хотя когда его пытались заставить стыдиться учителя и директор, то у них ничего не получалось. А перед Сань Ланом парню даже грубость стыдно сказать. Вот что за парадокс?       — А что вы не поделили? — как только был задан вопрос, шатен сжал кулаки и стиснул зубы. Он вспомнил этого наглеца, что желал высмеять его родителей. Поняв, что Сянь сейчас вряд ли сможет ответить, Ши Цинсюань решила договорить за него.       — Фей Цзянши сначала оскорблял А-ляня, а после решил, что будет очень уместно упомянуть его родителей. Тогда Сянь-сюй больше не смог молча терпеть это издевательство и достойно ему врезал, — этот парень всех уже давно бесил, и поставить его на место надо было ещё при первой встрече с ним.       — Вот скотина... — Сань Лан сейчас был зол больше, чем сам Лянь. Было ощущение, что брюнет сейчас уйдёт с уроков ради того, чтобы врезать этому парню. Нежное касание руки успокоило А-чена. Се Лянь не хотел, чтобы из-за него совершали необдуманные поступки.       — Не стоит, всё уже позади, — сказал шатен и в аудиторию зашёл преподаватель.       — Всем здравствуйте, переходим сразу к новой теме, — и так начался первый урок.

***

      Теоретические предметы прошли быстро и незаметно. Словно их и вовсе не было. Подошёл самый любимый урок специальности, когда они играют на своих инструментах. Дуэт арфистов уже пять минут в своём кабинете обсуждают своё произведение «Болеро». Когда они начали играть, Сянь отчётливо слышал, как лилась чарующая мелодия под нежными пальцами девушки и грубыми пальцами парня. Как ни странно, они отлично подходят друг другу. Живая, задорная девушка и её компания в лице недовольного интроверта. Не сказать, что у них хорошие отношения, однако они точно не ненавидели друг друга.       Что касается барабанщиков? Они под споры решили всё решить в соседнем кабинете с шумоизоляцией, чтобы никому не мешать. В их сторону даже дышать было страшновато. В просторном кабинете фортепиано остались только Се Лянь и Хуа Чен. Брюнет уже был с флейтой, поэтому ходить никуда не надо было.       — Гэгэ, сыграешь мне что-нибудь? — неожиданный вопрос раздался в тишине. Се Лянь жил музыкой, подобные просьбы он с удовольствием всегда выполнял.       — Что хочешь услышать? — недолго думая, парень медленно подошёл к роялю, что стоял посередине. У стенок кабинета стояло несколько фортепиано. Они были лакированные и чёрные, но сейчас они не так уж и важны.       Аккуратными движениями подняв клап, парень положил руку на клавиши, и зазвучало тоническое трезвучие ми минор и его обращения.       — То, что у тебя сейчас на душе, гэгэ, — Хуа любил Се Ляня. Всем сердцем любил. Ему так важно знать, что он счастлив. Он сделает для него всё.       — Хорошо, — вымолвив это, А-сянь сел на банкетку и, выдохнув, положил руки на клавиатуру. Это был такой кайф. После, собравшись с мыслями, парень заиграл. Это была четвёртая Прелюдия Шопена.       Словно гладя клавиши, парень играл явно душой и сердцем. Ему хотелось что-то сказать. Не просто так он выбрал это остро эмоциональное произведение. Образ страдания и горечи, неужели сейчас это и хочет сказать сердце доброго и светлого человека? Во время исполнения произведения парень качался в момент, когда считал, что должен быть акцент. Так чувствовать мелодию, жить ею и не сомневаться, что может быть ошибка. Сань Лану он очень нравился. Этот неидеальный, обаятельный и очень в душе эмоциональный парень. Закрыв глаза, Хуа так и слушал мелодию его сердца.       Когда произведение закончилось, Се Лянь замер. Было ощущение, что и время застыло вместе с ним. Настолько его исполнение тронуло струны души. Сань Лан улыбался. Ему открыли сердце, а это уже многое значит. Игнорировать этот факт очень неприлично.       — Гэгэ, мне очень понравилось. Можешь ещё что-то сыграть для меня? К примеру, своё любимое произведение, — начал намекать парень, реша подойти к музыканту ближе.       Се Ляню больше ничего и говорить не пришлось. С первых нот можно было догадаться, что сейчас играют шестую симфонию Моцарта. Не зря её ошибочно называют "песня ангелов". Мелодия была очень нежной, певучей и, главное, лёгкой. Как же подходит Сянь Лэ. Много играть парень не стал, потому остановился на небольшом отрывке.       — Это прекрасно, — сказал А-чен, положив свою руку парню на плечо. Слова, сказанные не на ветер и не на отвали. Искренне тёплые слова. Спустя минуту Се Лянь встал на ноги.       — А теперь ты, я тоже хочу, чтобы ты мне сыграл, — с привычной для всех улыбкой сказал А-сянь.       Хуа взял свою флейту и начал думать. Что бы сейчас сыграть?       Увы, но ничего лучше, чем сыграть Баха «Шутка» парень не придумал. Ему нравилось это произведение. Эта жизнерадостная лёгкая мелодия так подходила маленькому Сань Лану. Такому же жизнерадостному. Флейта так прекрасно звучит. Очень мелодично и это волшебство в музыке заставляло улыбаться каждого, кто услышал хотя бы ноту. Ни одной ошибки, всё чётко, как задумывал Иоганн Себастьян. Даже без аккомпанемента звучало хорошо. Конец пришёл незаметно, Хуа хотелось слушать вечно.       — Сань Лан, ты и правда потрясающий, — А-лянь не мог передать словами, как ему понравилось. Что-то с чем-то! Шатену далеко не каждое исполнение нравится. Он придирчив как к другим, так и к себе самому. Но брюнет — один из тех, кто даже если собьётся, то сделает это красиво. Этим парень и отличался от доброго Сяня, он не боялся опозориться или сделать что-то не так. Отложив флейту в сторону, парень сел за рояль.       — Гэгэ, я хочу сыграть произведение, при прослушивании я думаю о нас, — подобное "общение" с приятным собеседником понравится многим меломанам.       «Вечерняя серенада» Шуберта. Как же она напоминает отношения этих зайчиков. Вот она! Настоящая и искренняя любовь. Ничего лучше нет, чем объятия близкого и дорогого тебе человека. Музыка — посредник между ними. Они друг другу подходят, и это не изменится, если люди думают обратное.       Се Лянь тихо, но достаточно, чтобы было слышно, начал напевать главную мелодию. Дуэт получился странным, но самое главное, что он был. Им обязательно надо будет сыграть вместе. Произведение закончилось ещё незаметнее. Как жаль, что самое приятное проходит быстро. Се Лянь улыбался, слова вовсе не нужны были. По его лицу ясно, что его душа очень довольна.       — Я рад, что тебе понравилось, — улыбнулся парень в ответ. И так закончился этот урок.