The Money-Hunting Young Master

      Этим утром Чэн Цянь высвободил свои конечности от слишком липкой хватки Янь Чжэнмина, игнорируя стенания главы клана, — Неужели этот твой ученик важнее меня?!       Попытку Янь Чжэнмина быть жалким встретили глухие уши и холодное сердце, в большей степени из-за того, что эта сцена повторялась из раза в раз, и в меньшей из-за разницы в благосклонности Чэн Цяня к своему возлюбленному и своему ученику.       Он оставил Янь Чжэнмина в постели, бросив, что Нянь Дада ждал на тренировочном поле уже полшичена, и Янь Чжэнмин волен тренировать своего ученика, когда сочтет нужным, когда Чэн Цянь предпочитал, чтобы тренировка заканчивалась раньше.       Ян Чжэнмин лежал в постели, одеяла спутанной кучей обернулись вокруг его ног, его волосы и халат были в беспорядке после недавней ночи. Утренний свет проникал через окно позади него. При виде старшего брата в свете тускло-оранжевого рассвета и синевы медленно светлеющего неба, сердце Чэн Цяня почти дрогнуло.       Почти.       Спустя шичэнь и нескольких упражнений с мечом Чэн Цянь возвращался в павильон Цинъань, прокручивая в голове уже заученный сценарий, чтобы успокоить своего драматичного главу клана. Он ожидал, что Янь Чжэнмин все еще будет в постели, представляя собой идеальную картину несчастной жены с подбородком повернутым под идеальным углом между негодованием и желанием, чтобы его уговорили.       Когда он обнаружил, что их кровать пуста, он был удивлен и немного обеспокоен тем, что, возможно, Янь Чжэнмин был настолько расстроен, что ему нужно было срочно увеличить свой заученный сценарий.       С трепетом Чэн Цянь медленно направился к двору Янь Чжэнмина.       Однако, когда он открыл дверь, слова "Я закончил тренировку пораньше, чтобы увидеть тебя", которым его научил Ли Юнь, мгновенно замерли у него на губах.       На мгновение Чэн Цянь был ошеломлен открывшимся перед ним видом. Прислонившись к круглому окну с видом на обилие бамбуковых листьев, Янь Чжэнмин стоял посреди своей комнаты, полностью одетый.       От жемчужно-белых одеяний, которые предпочитал глава Янь не осталось и следа. Вместо них его тело облегали простые черные одеяния, мало чем отличающиеся от одежды Чэн Цяня.       На Чэн Цяне они выглядели привычно, удобно. На главе клана то, как ткань облегает его тело, и то как он держит себя — плечи расправлены, голова высоко поднята — это выглядело царственно. Внушительно. Мощно.       Дрожь пробежала по телу Чэн Цяня, когда он наблюдал, как Янь Чжэнмин поправляет манжеты своих рукавов. Он наблюдал за тем как сосредоточенно поджались губы, за носом, опущенными глазами и длинными ресницами, трепещущими на щеках.       Вместо того, чтобы падать на плечи мягким водопадом туши, волосы Янь Чжэнмина были завязаны в высокий, но свободный хвост. Выбившаяся из хвоста прядь волос обрамляла одну сторону его лица.       Какой красивый, снова подумал Чэн Цянь.       На мгновение Чэн Цянь представил Янь Чжэнмина в этом наряде, как он толкает его вниз, наклоняя над столом, как грудь Янь Чжэнмина желанной тяжестью прижимается к его спине, как его губы улыбаются ему в затылок, как его пальцы растягивают его…       Чэн Цянь быстро прогнал эти мысли, встревоженный тем, как неровно его сердце забилось в груди. Нелепость. Он помнил как в Массиве десяти сторон они с Хань Юанем появились как раз вовремя, чтобы увидеть как Янь Чжэнмин пронзает мечом грудь темного заклинателя. На лице Янь Чжэнмина было отсутствующее выражение, убийственная ци исходила от него волнами, до того, как он заметил появление Чэн Цяня.       В тот раз его сердце билось также.       …вероятно, с ним было что-то не так.       Вместо этого, он попытался вспомнить все те случаи, когда Янь Чжэнмин раздражал его до смерти.       Он окликнул его с порога. — Старший брат, что на тебе надето?       Янь Чжэнмин повернулся к нему, и тут же его лицо озарила улыбка. — Сяо Цянь! Мы отправляемся в путешествие!       Помимо того факта, что его старший брат забыл, что он должен был все еще дуться из-за утренней шарады, Чэн Цянь почувствовал, что расслабляется от неподдельной радости на лице Янь Чжэнмина. Нежность всегда следовала за осознанием того, что он может осчастливить своего старшего брата своим присутствием.       — Куда мы идем?       — Хунань. Ли Юнь говорит, что губернатор ищет заклинателей для помощи своему сыну.       Словно услышав свое имя, послышались шуршащие по траве шаги, и вскоре Ли Юнь — с Ю Ляном на буксире — переступил порог дома.       — О? — сказал Ли Юнь, увидев Чэн Цяня. — Ты берешь с собой третьего брата?              Чэн Цянь понял, что изначально он не был частью плана. Предполагалось, что Янь Чжэнмин должен был покинуть гору один?       — Конечно, — усмехнулся Янь Чжэнмин, словно оскорбленный тем, что Ли Юнь вообще мог думать иначе. — Кто знает, чем он будет заниматься, пока меня не будет.       Ли Юнь изобразил на лице "Я разочарован тем, что ты такой прилипчивый" выражение, пока Чэн Цянь даже не потрудился скрыть легкое движение губ вверх, даже когда Ли Юнь повернул к нему такое же лицо.       Затем Ли Юнь достал из рукава свиток и развернул его, чтобы показать грубый цветной набросок чешуйчатого плаща. Кривые линии наброска сразу сказали Чэн Цяню, что его второй брат не являлся художником.       — Губернатор провинции Хунань организовал экспедицию на юг, и его люди наткнулись на этот демонический артефакт — Плащ Негодования, сделанный из чешуи Пожирающего души Дракона Смертельной Долины. Он продал его на черном рынке за большую сумму, но его сын, который всегда интересовался совершенствованием, возился с ним и в итоге отравился. К тому времени, когда появились симптомы, артефакт уже был продан. По последним данным, это главный лот, который будет выставлен на следующем аукционе, поэтому он хочет, чтобы мы выкупили его и сделали противоядие.       — Аукцион проводит Управление, — подал голос Ю Лян, стоя за спиной Ли Юня. Он протянул маску в виде головы лисицы главе клана Янь. — Все наденут маски, но мастер должен быть осторожен, чтобы не выдать себя.       Он повернулся к Чэн Цяню и смущенно сказал. — Я сейчас же принесу еще одну маску для третьего дяди.       — Не стоит, — Ли Юнь широко улыбнулся, доставая маску из своего мешочка цянькунь.       Это была маска головы лягушки во все лицо.       —…       В конце концов, что не так со вторым братом и его одержимостью лягушками?       С некоторым колебанием Чэн Цянь потянулся за маской. Затем он перевел взгляд обратно на Янь Чжэнмина в его новом наряде.       — Так вот почему ты в черном?       При этих словах Ли Юнь закатил глаза. — Это наряд "молодого господина, охочего до денег".       Вблизи, Чэн Цянь наконец разглядел детали. Черные одежды были подбиты тонкими полосками золотистого шелка и украшены облаками еще более темного оттенка черного.              — Думает, что только потому, что он не носит белое, люди не узнают в нем главу клана Янь. Ты что, герой какой-то детской сказки— ТРЕТИЙ БРАТ, ПОМОГИ МНЕ—       Вспышка света меча внезапно осветила комнату, и Ли Юнь бросился назад, отползая за спину Ю Ляна, беззастенчиво используя его в качестве живого щита.       Его третий брат, разум которого был полон кучи мыслей, не волновался о его безопасности. Чэн Цянь был наслышан о том, что сделал старший брат, чтобы заработать деньги для клана, и не раз он слышал как раньше в разговорах упоминался "молодой господин, охочий до денег". Янь Чжэнмин ухмыляясь, вскользь упоминал об этом, а Ли Юнь любил описывать во всех красках, но при этом они умолчали о своих переживаниях, полученных за сто лет разлуки, как будто это не стоило того, чтобы об этом говорить.       Возможно, все было не так, и Чэн Цянь мог это понять. Ему также было нечего сказать о воспоминаниях связанных со временем, которое он провел в камне сосредоточения души и долине Минмин, ведь все, что имело значение для него сейчас, это настоящее — то, что он смог отыскать дорогу домой, как в прямом, так и в переносном смысле.       Однако, столкнувшись с "молодым господином, охочим до денег", Чэн Цянь поймал себя на том, что ему хочется задать много вопросов.       Первый из них заключается в том, что именно побудило бы "молодого господина, охочего до денег" еще раз выйти в свет. — Какова награда?       — Деньги и сам артефакт, — сказал Янь Чжэнмин. — Если нам удастся вылечить его сына, по словам губернатора, мы можем забрать Плащ Негодования себе.       Ли Юнь энергично закивал, в его глазах зажглась искра. Все поняли, что это вестник начала одной из тех самых восторженных лекций. — Долина смерти, это долина, куда королевские семьи и чиновники тайно сбрасывали трупы во время войны и голода. Говорят, что она настолько глубока, что если бросить туда труп, то и тело и душа отправятся прямиком в подземный мир, не оставляя ему времени обратиться мстительным духом и прийти за вами в поисках мести. А если он и станет мстительным призраком, то к тому времени, когда он доберется до выхода из долины, его убийца уже уйдет из жизни.       Он глубоко вздохнул и продолжил. — И это в том случае, если душу не съест Дракон Смертельной Долины. Дракон пробуждается ото сна каждые триста лет и пожирает все несчастные души в долине, которые не нашли свой путь к вратам подземного мира. Все негодование, накопленное за тысячи лет пожирания призраков осквернило его кровь, покрыв каждую чешуйку, коготь, шерстинку и рога медленно разлагающимся ядом. Если смертный прикоснется к нему, то станет не лучше живого трупа.       — Что насчет совершенствующихся? — спросил Янь Чжэнмин.       — До тех пор, пока заклинатель может циркулировать ци, чтобы вытеснить яд из крови и очистить меридианы это не проблема. Вот почему кто-то смог сделать из него плащ и использовать его. Плащ сделан из чешуи дракона и пережил множество клановых войн. Кроме того! Раз он сделан из чешуи дракона, то он достаточно прочен, чтобы выдержать пятьсот Небесных Бедствий и не порваться, — усмехнулся Ли Юнь.       Ах. Идеальная вещь для Хань Юаня. Чэн Цянь улыбнулся, теперь понимая, почему его старший брат внезапно решил покинуть гору Фуяо. Они не нуждались в деньгах. Их сундуки были заполнены до краев, и этого было достаточно, чтобы они могли безбедно прожить следующие двадцать пять лет.       — Чему ты улыбаешься? — пробурчал Янь Чжэнмин.       Чэн Цянь принял решение сохранить его лицо. — Как губернатор может быть уверен в том, что мы просто не заберем его деньги и артефакт с собой?       — Управление, — безразлично ответил Янь Чжэнмин. — Управление может легко нас выследить и арестовать. Губернатор также входит в ближайшее окружение императора, и его ждет повышение. Он не беспокоится, что мы можем его обмануть.       — Что, если мы не сможем приготовить противоядие?       — Ты недооцениваешь меня, третий брат? — пробурчал Ли Юнь.       — Неважно, — сказал Янь Чжэнмин. — Мы получим деньги, если выиграем аукцион, и плащ, если вылечим яд.       — Хорошо, — Чэн Цянь опустил руку на Шуанжэнь. — Когда состоится аукцион?       Ли Юнь скинул его руку, чтобы сунуть в нее мешок с пилюлями и другими полезными артефактами. Он весело улыбнулся. — Сегодня вечером.       Хунань находился в тысяче ли от горы Фуяо, но полет на мечах занял у них совсем немного времени. В час обезьяны они прибыли на постоялый двор у подножия горы Тяньмэнь.       Это был большой постоялый двор, первый этаж которого занимал ресторан и бар, а на втором и третьем располагались комнаты. Однако, постоялый двор был лишь прикрытием. Как гостиница, предназначенная только для совершенствующихся, она служила входом в место проведения аукциона — большое открытое пространство, расположенное на несколько ли и этажей под землей.       — Поговори с хозяином за стойкой и отдай ему этот жетон, — сказал Янь Чжэнмин, прежде чем рухнуть на один из стульев и поднять руку, чтобы схватить Чэн Цяня за рукав. — Медная монетка, я так устал. Не хочешь сделать мне массаж?        Цянь вздохнул как внутренне, так и внешне. Он не стал упоминать, что для Янь Чжэнмина, как для мастера меча, полет на мече должен был быть менее утомительным, чем для него. — Ты хочешь, чтобы я отдал жетон или нет?       — Отдай его, отдай, я так устал, не смогу сделать и шагу больше!       Бесстыдник. Чэн Цянь покачал головой, подошел к стойке и протянул хозяину постоялого двора деревянный жетон.       Хозяин дал ему два ключа и сказал:       — Комната триста четыре.       Чэн Цянь взял ключи и отвернулся, на что хозяин постоялого двора раздраженно сказал:       — Куда это ты идешь?       Чэн Цянь обернулся на него, взгляд упал на ладонь, которая была раскрыта в знакомом жесте.       — Два серебряных за комнату.       Чэн Цянь постарался сохранить невозмутимое выражение лица. Он не ожидал, что для того, чтобы воспользоваться этим входом на аукцион, им действительно придется снять комнату. Он отдал хозяину деньги и ушел.       Когда он снова повернулся к их столику, то с удивлением увидел незнакомого мужчину, возвышающегося над его старшим братом.       Чэн Цянь и Янь Чжэнмин прибыли в Хунань в том, в чем они были, причем Янь Чжэнмин был уверен, что никто не узнает в нем главу клана Фуяо в его нынешнем облике. Совсем недавно клан Фуяо вернулся в мир, и только те, кто был у Массива десяти сторон, знали о том, как выглядел он и другие члены клана.       — Я помню тебя, — голос мужчины был грубым, что соответствовало его внешности. На нем была одежда совершенствующегося, но его телосложение было как у мастера боевых искусств. Большие широкие плечи, толстые руки и ноги. Даже лицо у него было крупным — большой нос, широкий рот, широкая челюсть. На его правом глазу был большой неровный шрам, который тянулся через все лицо, начинаясь чуть выше брови и заканчиваясь почти у уголка рта.       На западе существовал клан, который занимался подобным методом совершенствования, но Чэн Цянь не потрудился вспомнить, учитывая то, как этот человек все больше склонялся над Янь Чжэнмином.       Это выглядело так чужеродно — единственные, кого Янь Чжэнмин охотно подпускал к себе физически, это Чэн Цянь, Лужа и Ли Юнь. Хань Юань, когда-то давно. Даосы на горе Фуяо, если рядом нет Чэн Цяня, чтобы расчесать ему волосы. Ю Лян совсем недавно, в чем Янь Чжэнмин никогда бы не признался. Все остальные держались на расстоянии вытянутой руки, либо из-за самого Янь Чжэнмина, либо из-за его ауры, которая говорила всем, что он не любит, когда его окружают грязь и уродство.       Но этому человеку не было до этого никакого дела, он наклонился еще ближе, чтобы заглянуть в лицо Янь Чжэнмина. Увидев то, что он хотел, ухмылка расползлась по его лицу. — Не думал, что ты заклинатель, учитывая насколько ты был пьян тогда.       Пьян? Его старший брат?       Янь Чжэнмин равнодушно смотрел на него, подперев подбородок рукой. Он не шевельнулся. — Я тебя знаю?       — Постоялый двор в Шаньси. Пятьдесят лет назад, — ответил мужчина, как будто его не беспокоило, что Янь Чжэнмин его не помнит. Он выпрямился, глядя на Янь Чжэнмина с высоты своего роста и облизнул губы. — Напился в стельку и плакал с таким милым личиком.       Его глаза потемнели, когда он пробормотал свои следующие слова. — Ты почти просил об этом.       Чэн Цянь почувствовал как вся кровь в его жилах застыла. Как смеет этот человек разговаривать с его старшим братом в таком тоне?       — Не могу забыть это лицо, — мужчина отступил назад, и внезапно вся комната наполнилась убийственной ци. Все взгляды в комнате обратились к ним, когда мужчина сделал еще шаг назад, коснулся рукояти своего меча и прорычал. — Особенно после того, как ты порезал мое!       Он выхватил меч, но успел вытащить его лишь на дюйм, прежде чем чья-то ладонь ударила его по запястью, обездвижив, а другая ударила в грудь, с грохотом отбросив его к дальней стене. Кровь хлынула из его рта, запачкав одежду.       Чэн Цянь стоял перед Янь Чжэнмином, закрывая его от этого мерзкого зрелища. Под его кожей кипела незнакомая ярость. Он и раньше злился из-за Янь Чжэнмина, когда Чжоу Ханьчжэн унизил его на той платформе сто лет назад. Но это был другой вид ярости, возмущение и отвращение, от которых у него мурашки бегали по коже. Как этот человек смеет смотреть на Янь Чжэнмина так— как—       Он быстрыми шагами прошел вперед и присел возле мужчины. Все затаили дыхание, думая, что он хочет поговорить с ним или хотя бы проверить, жив тот или нет. Хоть мужчина и держал свои глаза полуоткрытыми, он явно был не в себе. Вероятно, удар ладони Чэн Цяня нарушил течение ци в его меридианах, и поэтому он не мог пошевелиться.       К их удивлению, Чэн Цянь не сделал ни одного из этих благородных поступков. Он просто ударил его по лицу. Этот удар окончательно вырубил мужчину, и он свалился на пол еще более беспорядочной кучкой крови и конечностей.       Пьяный в стельку и плачущий с таким милым личиком.       Чэн Цянь резко вдохнул и нанес еще один удар. На стену брызнула кровь.       Ты почти просил об этом.       Еще один удар. Лицо мужчины теперь было почти неузнаваемым.       Не могу забыть это лицо.       — Сяо Цянь.        Чэн Цянь моргнул. Словно внезапный свежий весенний ветер, до него донесся аромат орхидей и чья-то рука мягко опустилась ему на плечо. Он повернул голову и встретился с обеспокоенным взглядом Янь Чжэнмина. Эта их беспокойная госпожа. Это Чэн Цянь должен был волноваться. Это не на него сыпались грязные слова, не на него бросали похотливые взгляды. Почему тогда Янь Чжэнмин тот, кто обеспокоен?       Потребовалось некоторое время, чтобы кровь перестала стучать у него в ушах, но он почувствовал, что успокаивается по мере того, как в воздухе витал аромат орхидеи. — Он ведь не прикасался к тебе? — со своего места Чэн Цянь не был вполне уверен насколько близко этот человек подошел к Янь Чжэнмину. — Я убью его, если он это сделал.       Янь Чжэнмин усмехнулся, даже не удостоив взглядом лежащего без сознания человека на полу. Его взгляд был целиком направлен только на Чэн Цяня. Он мягко потянул Чэн Цяня за плечо, чтобы тот встал. — Думаешь, я бы ему позволил?       Чэн Цянь коснулся рукояти своего меча. — Тогда я просто отрежу ему язык.       Затем чужая рука тепло скользнула вниз по рукояти меча и остановилась только после того, как обвилась вокруг тыльной стороны ладони, обхватив ее, словно в объятиях. Янь Чжэнмин тяжело вздохнул. — Ты! Кто научил тебя быть таким жестоким? — он звучал грубо, но когда он положил другую руку на талию Чэн Цяня, чтобы отвести их обратно к их столику, его прикосновение было нежным.       Увидев, что драка закончилась все заклинатели вернулись к своим делам. Хозяин постоялого двора даже не моргнул глазом во время драки, очевидно, привыкший к подобным потасовкам в своем заведении. Однако, он многозначительно посмотрел на дыру в стене и кровь на полу. Янь Чжэнмин положил еще две серебряные монеты на стойку, когда они проходили мимо него.       — За уборку, — сказал он с очаровательной улыбкой.       Они вернулись к своему столику, и у Янь Чжэнмина было необъяснимое выражение лица, когда он посмотрел на Чэн Цяня.       —…Я мог сделать это сам.       Теперь, когда он побил того мужика, Чэн Цянь чувствовал себя спокойнее. — Слишком медленно. Если бы он сказал еще хоть слово, я бы убил его.       Взгляд Янь Чжэнмина был слишком мягким, когда он смотрел на парня, только что избившего другого человека и дважды угрожавшего ему же расправой. — Волнуешься за меня, Сяо Цянь?       Чэн Цянь посмотрел на него. Он говорил тебе все эти ужасные вещи, почему ты ничего не сказал? Хотел он спросить. Затем он решил, что это не имеет значения. Он будет тем, кто защитит своего старшего брата, если это повторится в будущем.       Оглядываясь назад, Янь Чжэнмин должен был ожидать, что он будет из тех, кто придет в восторг, если его вторая половинка разозлится из-за него. В его оправдание можно сказать, что с тех пор, как он стал заклинателем, а после возглавил клан, он на самом деле не думал о том, чтобы иметь пару, или о том, что кто-то будет заботиться о нем. По крайней мере, до тех пор, пока не появился Чэн Цянь.       Вздохнув, он вытащил из кармана носовой платок, взял руку Чэн Цяня и начал вытирать кровь с костяшек пальцев. — Ты, действительно... Что мне с тобой делать? — пробормотал он.       Чэн Цянь ничего не ответил. Он просто молча и удовлетворенно наблюдал за тем, как кончики ушей Янь Чжэнмина медленно краснеют.       Как бы то ни было, Чэн Цянь не мог представить пьяного Янь Чжэнмина в трактире, плачущего перед незнакомцами. Но он знал, что Янь Чжэнмин не ответит, даже если он спросит. Янь Чжэнмин был честен только в постели. Он отложил этот вопрос на потом.       Сейчас они смотрели на ключи, которые дал им хозяин постоялого двора. На одном ключе была гравировка триста четыре. На другом триста десять.       — Аукцион уже почти начался, — решил Янь Чжэнмин. — Давай сначала отправимся туда.       Если открыть ключом дверь в конце коридора третьего этажа, можно попасть в специально отведенную ложу на балконе. В ложе стояли два деревянных стула с небольшим столиком между ними. На столе лежали деревянные жетоны с разноцветными кисточками, которые, как предположил Чэн Цянь, имели разное назначение для торгов. Ложа была скрыта красным занавесом, и они с Янь Чжэнмином сначала надели маски, прежде чем раздвинуть его и выглянуть наружу.       Предположительно, Чэн Цянь мог догадаться, все это место, вероятно, было высечено в горе. Была ли это сама гора Тяньмэнь, он не знал, но стены, потолок и пол были сделаны из холодного камня. Из трещин в камне то и дело пробивались виноградные лозы, а постоянно горящие фонари поддерживали освещение в помещении. В горе было высечено семь круглых этажей, и они оказались на третьем. На каждом этаже помещалось до двадцати балконных лож, учитывая ширину всего помещения. Ложи выходили на круглую платформу в центре, где, предположительно, будут представлены товары для аукциона.       Янь Чжэнмин вздохнул и плавно опустился на один из стульев. С тем, как лениво он откинулся назад, закинув ногу на ногу, уперев локти на подлокотник, подперев подбородок одной рукой, и нацепив на лицо лисью маску, он был полностью похож на молодого господина, охочего до денег, каким его представлял себе Чэн Цянь.       — Ожидание всегда занимает вечность, — пожаловался он. Но глаза за его маской уже блуждали, наблюдая за другими балконами и совершенствующимися скрытыми внутри.       Чэн Цянь остался стоять рядом с ним, опустив руку на рукоять Шуанжэня.       Большинство лож на этажах были заполнены, и только одна-две пустовали. По всему залу разносилась какофония голосов. Через несколько минут прозвучал гонг, заставивший всех присутствующих замолчать.       На мгновение время словно остановилось, все заклинатели затаили дыхание, не сводя глаз с платформы. Неторопливо звуки флейты и гуциня сплелись в чарующую мелодию.       Танцовщицы, прекрасные женщины, одетые в тонкий шелк, который почти не оставлял простора воображению, кружились и расходились, создавая картинку из движений и взмахов на платформе.       Их длинные черные волосы ниспадали на плечи подобно струящейся мерцающей воде, а щеки и губы были покрыты румянами. Эти насыщенные краски красиво контрастировали с безупречной кожей цвета слоновой кости.       Чэн Цянь неподвижно наблюдал за их выступлением, думая лишь о том, что со старшим братом им не сравниться.       Ян Чжэнмин же совершенно неправильно истолковал его внимание к танцовщицам. Брови главы клана раздраженно нахмурились, а нижняя губа выпятилась вперед в надутом, чего он никогда бы не признал, выражении. Он протянул руку и дернул Чэн Цяня за рукав вниз, поймав его, когда тот бесцеремонно упал, перегнувшись через подлокотник кресла и уткнувшись лицом ему в грудь.       Янь Чжэнмин обхватил его голову обеими руками, ладонью закрыв отверстия для глаз на маске лягушки. — Не смотри на них, смотри только на меня.       —... — Ты тоже смотрел на них!       Чэн Цянь сильно толкнул его локтем в грудь, чтобы выбраться из своего неудобного положения и снова встать.       Согнувшись от боли, Ян Чжэнмин жалобно спросил. — Они действительно красивее меня?       Чэн Цянь поправил свою одежду, вена на его лбу угрожала лопнуть, когда его лицо покраснело от бесстыдства старшего брата. Он только надеялся, что их никто не видел. — Конечно, нет!       Ян Чжэнмин ахнул, быстро подняв голову. — Сяо Цянь...       Чэн Цянь отошел от него и сел на другой стул, демонстративно оставив стол стоять между ними.       — Сяо Цянь, ты такой бессердечный!       Вскоре в зал вошел заклинатель в желтой мантии и с высоким хвостом и направился к центру платформы. На нем была маска кабана, но его голос звучал громко и ясно по всему залу, когда он объявил официальное начало аукциона.       Первые несколько лотов были незначительными. В это время Чэн Цянь наблюдал за окружающей обстановкой, разглядывая всех совершенствующихся на балконах, поднимающих жетоны разных цветов. В одной ложе мог сидеть один заклинатель, в другой — двое. В редких случаях их было трое. Возможно, заклинатели, занимающиеся бизнесом на черном рынке, не всегда работали группами.       Через некоторое время голос ведущего стал для него фоновым шумом, пока он продолжал наблюдать. Артефакты появлялись и исчезали, некоторые заклинатели ликовали, другие ругались, а чары, не позволяющие совершенствующимся причинить вред тем, кто находился на платформе, время от времени дрожали.       В конце концов, Чэн Цянь обнаружил, что его взгляд вернулся к тому, кого он всегда искал — Янь Чжэнмин.       Янь Чжэнмин тихо наблюдал за происходящим как и Чэн Цянь.       Янь Чжэнмин откинулся на спинку стула, положив локти на подлокотники и подперев подбородок ладонью. Одна нога была закинута на другую, и он сидел там в своей черной мантии с высоким конским хвостом, как небожитель, которого не интересуют мирские дела.       И все же... Из-за чего-то старший брат выглядел одиноким. Лицо Янь Чжэнмина было закрыто лисьей маской, но Чэн Цянь мог видеть, что его глаза выглядели пустыми.       На что смотрел его старший брат?       Это был не первый раз, когда Чэн Цянь заставал его в таком состоянии. Когда Янь Чжэнмин думал, что Чэн Цянь не видит, в его глазах появлялось это отрешенное выражение, которое он редко кому позволял увидеть. Возможно, только Ли Юню.       Никогда Луже. Никогда Чэн Цяню. По крайней мере, не добровольно.       Какой груз он держал на своих плечах? Возможно, причина по которой он никогда не делился этим с Чэн Цянем, крылась в том, что у Чэн Цяня была дурная привычка забирать все его тяготы и нести их самому. Даже сейчас Чэн Цянь не мог избавиться от тяжести в животе от того, что старший брат страдал, пока его не было.       Чэн Цянь хотел что-то сказать, но как только он открыл рот, в зале раздался громкий голос.       — Следующий лот — Плащ Негодования, из чешуи Пожирающего души Дракона Смертельной Долины!       Янь Чжэнмин встал, и меланхолия, которую Чэн Цянь видел ранее, исчезла.       Теперь он мог видеть лишь прямую спину и расправленные плечи своего старшего брата, который выполнял их часть поручения.       Это был молодой господин, охочий до денег.       С той суммой денег, что дал им губернатор, они легко выиграли плащ. Янь Чжэнмин просто поднимал деревянный жетон с красной кисточкой до тех пор, пока никто больше не осмелился предложить цену выше.       Кроме плаща, Янь Чжэнмин выиграл торги еще у пяти предметов. Чэн Цянь просто наблюдал за тем, как Янь Чжэнмин легко справляется с аукционом. Наконец, спустя, казалось, полдня, последний лот был продан.       Они открыли ту же дверь, что и раньше, но вместо коридора постоялого двора на горе Тяньмэнь, коридор, который открылся перед ними в этот раз был из камня.       Невозмутимый, Янь Чжэнмин вышел из ложи и повернул налево, как будто он уже ходил по этим коридорам раньше. Он остановился перед красной занавеской и без лишних слов отодвинул ее в сторону. В глубине комнаты стояли пять человек, все они были в серых одеждах и носили маски кабана.       Янь Чжэнмин не обратил на них внимания, даже когда они поклонились до пояса при их появлении. Он направился прямо к широкому и богато украшенному деревянному столу в центре комнаты, на котором были выставлены все лоты, которые он выиграл этим вечером.       Чэн Цянь молча стоял позади него, глядя ему в затылок. Хотя он не был уверен в том, куда они направляются и что произойдет дальше, он доверял своему старшему брату и поэтому просто последовал за ним. Теперь у него не было сомнений в том, что Янь Чжэнмин бывал здесь раньше, судя по тому, как уверенно он держался в этих стенах.       Говорили, что молодой господин, охочий до денег, построил свою репутацию на продаже запрещенных артефактов на черном рынке.       Присутствие постороннего за спиной вырвало его из раздумий, и он быстро обернулся.       Это был ведущий аукциона в маске кабана.       — Давно не виделись, господин, — он поприветствовал. Без усиливающих громкость чар, его голос в маленькой комнате звучал мягко и плавно. Хотя Чэн Цянь и не мог этого видеть, но он слышал улыбку в его словах. — Вы не посетили прошлогодний аукцион. Я беспокоился, что с вами что-то случилось.       К удивлению Чэн Цяня, Янь Чжэнмин повернулся и вернул заклинателю полупоклон. — Благодарю мастера Ли за заботу, я был лишь занят в прошлом году.       В этом мире осталось лишь несколько человек, которым Янь Чжэнмин мог поклониться. Кем был этот мастер Ли?       — Да, я наслышан, — медленно произнес мастер Ли, и по позвоночнику Чэн Цяня пробежал холодок от намека на то, что мастер Ли знал, кем на самом деле является Янь Чжэнмин. Однако, мастер Ли не стал останавливаться на этой теме и продолжил. — В соседней комнате есть еще лоты, возможно, они могли бы заинтересовать господина?       — В них нет нужды, — ответил Янь Чжэнмин. — Я приобрел все, что мне нужно.       Мастер Ли бросил взгляд в сторону Чэн Цяня, но это было так быстро и неуловимо из-за маски, что Чэн Цянь не был уверен, не показалось ли ему.       — Понимаю, — сказал мастер Ли, в тоне его голоса слышалось восхищение. — Рад это слышать. Не думаю, что вам понадобится моя помощь в будущем, но если это будет так, приходите в гости. Вы же знаете, я получаю удовольствие от наших бесед.       — Мастер Ли как всегда любезны, — мягко сказал Янь Чжэнмин. Чэнь Цянь не мог видеть, но он был уверен, что его старший брат улыбается.       Чэн Цянь понял, что видит абсолютно другую сторону Янь Чжэнмина, что заставило его чувствовать себя... неуютно.       — Пожелания и приглашение взаимны, — закончил Янь Чжэнмин.       Мастер Ли склонил голову в поклоне в его сторону, а после поклонился и Чэн Цяню, который сделал то же самое. — Тогда, господа, я оставляю вас. Хорошего пути.       Он повернулся, и все остальные люди в масках кабанов еще раз поклонились и вышли из комнаты вслед за ним.       Когда в комнате остались только они вдвоем, Янь Чжэнмин достал мешочек цянькунь и бросил его Чэн Цяню. Он достал из ниоткуда веер, со взмахом раскрыв его, и указал на стол. Весело он произнес. — Ну что ж! Пора за работу, медная монетка!       —...       Что ж. Справедливо. Янь Чжэнмин до сих пор делал всю работу.       После этого они вернулись на постоялый двор, просто открыв дверь тем же ключом. Они убрали свои маски, и Чэн Цянь был удивлен, когда Янь Чжэнмин направился в комнату триста четыре.       — Мы… не идем домой? — неуверенно спросил он.       Ян Чжэнмин посмотрел на него, приподняв бровь, — Мы заплатили за комнату, мы могли бы также воспользоваться ею. Кроме того! — на его губах появилась самодовольная ухмылка. — Из-за всей этой неразберихи с Тун Жу и Тан Чжэнем у нас не было возможности провести медовый месяц.       Лицо Чэн Цяня пылало. Бесстыдник! Пока они были на задании, его старший брат думал о подобном. Да они даже не были женаты!       Но… Чэн Цянь был не лучше. С тех пор, как он увидел Янь Чжэнмина в этих незнакомых одеждах, его разум и тело были в смятении. Он все еще не мог забыть нелепые видения, которые всплыли в его воображении этим утром.       И он все еще был раздражен человеком со шрамом на лице, и чрезмерной фамильярностью мастера Ли по отношению к его старшему брату…       Когда дверь в комнату закрылась за ними, Чэн Цянь схватил Янь Чжэнмина за руку и притянул его вплотную к себе.       Внезапно оказавшись в объятиях, Янь Чжэнмин поднял руку, чтобы прижать ладонь к спине Чэн Цяня. — О? Медовый месяц уже начался?       Внутри него была острая потребность. Потребность убедить себя, что этот Янь Чжэнмин все еще принадлежит ему, тот самый приставучий, надоедливый, придирчивый и женственный, тот, кто всегда думал о нем и защищал его—       — Я… — начал Чэн Цянь, глубже зарываясь пылающим лицом в изгиб шеи Янь Чжэнмина. — Я сделаю всю работу сегодня.       Тело в его объятиях замерло.       Чэн Цянь притянул его ближе, смущение уже снедало его.       — Что на тебя нашло, Сяо Цянь? Обычно ты не такой решительный, — послышался мягкий и удивленный шепот Янь Чжэнмина.       — Я…       Что на него нашло? Почему он чувствовал себя таким взволнованным и раздраженным одновременно…       — Старший брат много работал, — пробормотал он вместо этого.       Ян Чжэнмин издал одобрительный звук, словно взрослый, успокаивающий ребенка. Его другая рука поднялась, чтобы лечь на затылок Чэн Цяня. Они оба обнимали друг друга, все еще стоя посреди комнаты. Янь Чжэнмин сделал шаг назад, и Чэн Цянь последовал за ним.       — Я усердно работаю каждый день, но только сейчас получаю награду? — жаловался Янь Чжэнмин, но в его словах не было грубости, особенно, когда он вел их в сторону кровати. Развернувшись, Янь Чжэнмин осторожно опустил Чэн Цяня, но обнаружил, что все еще не может высвободиться из его объятий.       — Старший брат…       Янь Чжэнмину пришлось приложить усилие, чтобы снять чужие руки со своей шеи, чтобы он мог посмотреть на лицо Чэн Цяня, и то, что он увидел, заставило его замолчать.       Щеки Чэн Цяня порозовели, без сомнения, от смущения своим же действиям. Его брови были нахмурены, но глаза, большие, темные и глубокие, смотрели прямо на Янь Чжэнмина, как будто он был…       Участие в аукционе снова пробудило в нем болезненные воспоминания. Кто бы мог подумать, что Чэн Цянь заметит?       — Ты беспокоишься обо мне? — спросил Янь Чжэнмин, на его губах играла мягкая улыбка. — Ты на сто лет слишком молод, чтобы беспокоиться об этом предке.       —…Между нами всего несколько лет разницы.       — Сколько лет ты провел в камне сосредоточения души? Они не в счет.       — Не сто.       — Ай-я, не рушь атмосферу, медная монетка, — Янь Чжэнмин тяжело вздохнул. — Ты редко бываешь таким послушным, — он ухмыльнулся и оставил поцелуй на щеке Чэн Цяня. — В чем дело? Это из-за смены обстановки? В том, что мы остались вдвоем вдали от дома? Или аукцион тебя так утомил? Ты поддался чарам "молодого господина, охочего до денег"?       Чэн Цянь отвернулся, его лицо пылало.       Ухмылка Янь Чжэнмина стала шире. — Ох? Если бы я знал, принарядился бы раньше. Юный бродячий заклинатель и молодой господин, охочий до денег, преследуют один и тот же божественный артефакт, но юный бродяжка влюбляется с первого взгляда в очарование и привлекательную внешность господина. Увы, он все еще должен выполнить свою миссию и не поддаваться зову сердца, но господин оказывается ему не по зубам, и в итоге неудачливый заклинатель оказывается связанным. Молодой господин не смог устоять перед его прекрасным лицом и телом, и они устроили страстное свидание в ближайшей гостинице, где бродяжка провел всю ночь, повторяя имя молодого господина.       …что не так с его старшим братом и его странными идеями ролевых игр?       —…Кому в итоге достался артефакт?       — Мне, конечно. Разве ты не слышал поговорку, если молодой господин, охочий до денег, положил на что-то глаз, то это уже принадлежит ему? — Сказал Ян Чжэнмин, его улыбка и глаза были такими мягкими, когда они смотрели на Чэн Цяня, что Чэн Цянь не был уверен, что они все еще говорят о нелепой ролевой игре.       — Мой Сяо Цянь редко о чем-либо просит, как я могу ему отказать? — Янь Чжэнмин вдруг достал из рукава мешочек цянькунь, и как только Чэн Цянь понял, что он собирался сделать, ему стало так стыдно, что он захотел немедленно вернуться на гору Фуяо и уйти в уединение.       — Старший брат…       Эта порочная ухмылка вскоре скрылась под лисьей маской. Одним из артефактов, выигранным ранее Янь Чжэнмином, была веревка, сдерживающая ци. Она использовалась Управлением для ареста преступников, и это настолько простой предмет, по сравнению с Плащом Негодования, что Чэн Цян был удивлен, когда Янь Чжэнмин сделал ставку на него.       Он не ожидал— Такого применения!       — Сяо Цянь, — промурчал Янь Чжэнмин, просунув ладонь под воротник Чэн Цяня. — Подними руки.       Его воображение, разыгравшееся сегодня утром, ожило, за исключением того, что он был слишком невинен, чтобы представить веревки в происходящем. Янь Чжэнмин — все еще в этой нелепой лисьей маске! — наклонил его над столом, его волосы были распущены и растеклись по поверхности, пока он держал руки над головой, и Янь Чжэнмин медленно раскрывал его пальцами. Он зажмурился, слишком стыдясь того вида, который они сейчас собой представляют — обнаженный, со старшим братом за спиной, полностью одетым в эти вычурные одежды.       Позже Янь Чжэнмин заставил Чэн Цяня выполнить свое обещание сделать всю работу этой ночью, и бедра Чэн Цяня дрожали на его коленях, когда он трахал себя на члене главы клана. Запястья Чэн Цяня все еще были связаны, и он зарылся пальцами в ткань на груди Янь Чжэнмина, который все еще был полностью одет.       Верный словам Янь Чжэнмина, Чэн Цянь провел всю ночь, шепча имя своего старшего брата.       Янь Чжэнмин изначально хотел закрыть глаза Чэн Цяня повязкой, но позже отказался от этой идеи, получая удовольствие от того, как глаза Чэн Цяня слезились и стекленели по мере того, как ночь становилась все глубже.       Когда Чэн Цянь больше не мог держаться на ногах, Янь Чжэнмин подтянулся вверх, прислонившись спиной к изголовью кровати. Он потянул Чэн Цяня на себя, положив его голову себе на плечо. Он зашептал Чэн Цяню на ухо. — Что случилось, Сяо Цянь? Не хочешь поделиться этим со своим старшим братом?       Обессиленный и перевозбужденный, с грудью полной чувств и эмоций, которые он не мог распознать и объяснить, Чэн Цянь пробормотал ему в шею. — Есть сторона тебя, которую я не знаю. Ненавижу это.       Янь Чжэнмин слегка толкнул Чэн Цяня в плечи, ровно настолько, чтобы удивленно взглянуть ему в лицо.       Чэн Цянь обиженно посмотрел на него, дрожащими пальцами приподнимая лисью маску, чтобы открыть расширившиеся глаза старшего брата. — Ненавижу, что другие видели тебя пьяным. Ненавижу, что мастер Ли знает о тебе что-то, чего я нет.       — В самом деле, —рассмеялся Янь Чжэнмин чувствуя, как тепло проникает до самых костей при виде такого неожиданного зрелища. — Кто научил тебя быть таким избалованным? Это был я? — он толкнулся бедрами вверх, наслаждаясь тихим вздохом Чэн Цяня. Чуть подавшись вперед, он прикусил нижнюю губу Чэн Цяня. — Я рядом с тобой каждый день и каждую ночь, и ты все еще можешь пить уксус?       — Это был ты. Только ты мог научить меня этому.       В лунном свете глаза Чэн Цяня покраснели, и маленькие слезы блестели капельками на ресницах, отчего он выглядел немного жалко. Янь Чжэнмин, счастливый до невозможности, не нашел в себе сил больше ругать его и вместо этого поцеловал.       Возможно, утром Янь Чжэнмин расскажет ему о времени за те сто лет, когда Янь Чжэнмин пил, чтобы забыть его, в дни, когда ему было особенно тяжело. Он расскажет ему, что мужчина со шрамом поймал его в один из тех особенно плохих дней, и Чэн Цянь спросит, сделал ли он что-нибудь, и Янь Чжэнмин ответит: «Ты видел его лицо».       Янь Чжэнмин также расскажет ему о годах, проведенных на черном рынке, где он заработал достаточно денег, чтобы обеспечить брата и сестру убежищем и едой. Он расскажет ему о том, как подвергся воздействию множества артефактов с множеством применений, достаточных для того, чтобы опасная идея укоренилась в его голове — возможно… возможно, существовал артефакт, который мог вернуть Чэн Цяня.       Чэн Цянь посмотрит на него, и Янь Чжэнмин поцелуем прогонит боль с его лица, потому что это было в прошлом, и теперь Чэн Цянь действительно вернулся к нему.       Янь Чжэнмин расскажет ему, что мастер Ли заметил его отчаяние и, вместо того, чтобы дать ему потерять себя в невозможных иллюзиях, он познакомил его с миром изготовления артефактов. Янь Чжэнмин расскажет, что на самом деле мастер Ли научил его делать медное кольцо, хотя Янь Чжэнмин по сей день так и не понял, как заставить призрака Чэн Цяня делать что-то, кроме раздачи пощечин.       Он скажет ему, что мастер Ли, вероятно, знает, кто такой Чэн Цянь, потому что опять же, в трудные дни Янь Чжэнмин изливал ему душу, крича и плача не только о том, что он не смог уберечь Чэн Цяня, но и о том, что он до сих пор даже не смог вернуть его тело домой.       Чэн Цянь, вероятно, обнимет его. Чэн Цянь безмерно потакает ему, даже когда делает вид, что это не так.       Янь Чжэнмин будет ненавидеть себя за то, что проявил слабость перед ним — он всегда хотел, чтобы Чэн Цянь видел только его хорошие стороны — но он полюбит Чэн Цяня еще больше, когда Чэн Цянь скажет ему, что благодарен за то, что старший брат поделился этим с ним.       Но сейчас, Янь Чжэнмин использовал свое тело, чтобы показать Чэн Цяню, как сильно он его любит. В какой-то момент ночью он сбросил с себя одеяния молодого господина, прижимая их обнаженные тела и губы друг к другу, теряясь в тепле тела Чэн Цяня, его стонах и вздохах в своих ушах.       Утром Чэн Цянь проснулся от солнечных лучей, падающих на мирно спящее лицо его старшего брата. В его теле тянуло все — спина, ноги и запястья — но Чэн Цянь не обращал на это внимания, придвинувшись ближе и снова закрыв глаза.       В его сердце царил покой.       Молодой господин, охочий до денег, или нет, это все еще был его старший брат. Его глава клана. Его Янь Чжэнмин.       Нелепый, бесстыдный и крайне раздражающий.       И, к сожалению, Чэн Цянь был в него влюблен.       У него было достаточно времени, чтобы узнать о нем больше.