Молчание

МОЛЧАНИЕ Ким просыпается от духоты и одиночества. Переворачивается на спину и смотрит на распахнутые стеклянные двери веранды, угадывая за легкой бежевой занавеской знакомый силуэт. Вспоминает, что случилось ночью, и тихо вздыхает, потирая заспанное лицо. Кое-как садится, сонно моргает и замечает на руках царапины. На плечах и спине они тоже есть, судя по ощущениям. Но болит не там. Болит в груди, от осознания. Поднимается на ноги, подходит к валяющимся на полу джинсам и надевает прямо так, на голое тело, только застегнув молнию и плюнув на пуговицу. Нашаривает в кармане пачку сигарет с зажигалкой и, тихо ступая, выходит на огромную веранду. Тут душно даже в шесть утра, если верить часам на руке. Ким замирает на мгновение, выхватывая взглядом всего Порче. Тот облокотился о перила, стоит курит и словно бы дремлет. На нем только черные боксеры и Ким замечает повсюду следы от пальцев, ногтей, зубов. Свои следы. И четко осознает, что это было охуенной ошибкой. Но он совершил ее добровольно. *** Семейный отдых в понимании Танкхуна Терипаньякула - это когда ты четко произносишь “нет” и тебе в шею прилетает игла со снотворным. И ты оказываешься в удушающей жаре штата Флорида, США, в большом доме у озера посреди леса. Впрочем, недовольны тут только он и Вегас, у которого были свои планы на ближайшие дни, включающие в себя Пита и исключающие толпу родственников и иже с ними. Но он остается, как только понимает, что Порче тоже тут. Так близко они не оказывались рядом уже больше года. Ким исключил любое общение с семьей, появившись лишь раз на похоронах Корна, и уехал, как только официальная часть церемонии подошла к концу. Порче в тот день он не видел. Но это не означает, что он не следил. Ким - параноик. Потому все это время за парнем следовали его телохранители, незримо и бесшумно, докладывая Киму о том, как Че... взрослеет. У Кима на руках были лишь фотографии, сухие строчки отчетов. И застарелая боль в груди. Через эти отчеты он наблюдал, как Че рос, становился замкнутым и злым. Как он начал заниматься боевыми искусствами с Макао. Как он уже погружался в дела семьи несмотря на протесты Порша и изучал финансовые документы, поступив на экономический. Несмотря на все усилия Кима Порче все сильнее погружался в дела, связанные с мафией, становясь ее частью. Позже Ким осознал, что это было неизбежно. Осознал, и чуть не выл от бессилия, понимая, что не просто потерял того, кто был так дорог, но и не смог оградить, даже заплатив за это их чувствами. Это осознание гнало его еще дальше. От дома, в работу, за границу. Куда угодно, лишь бы не смотреть в глаза, которые с каждым месяцем становились темнее и стекленели. Порче взрослел слишком быстро, а Ким винил себя. И вот они в одном доме на другом краю планеты. Порче ни разу на него не взглянул за три прошедших дня. Общался с братом, Кинном, даже улыбался Вегасу и Макао. Улыбался, как молодая акула. А у Кима волосы на затылке вставали дыбом от ужаса и... возбуждения. То, что когда-то было нежностью, внезапно трансформировалось в похоть и очарование молодостью. И все равно он оказался в ловушке. Все изменилось в ночь на четвертый день. Танкхун закатил очередную массовую пьянку, вытащив всех на барбекю перед домом с огромным количеством алкоголя, музыкой и танцами. Ким, сидя в шезлонге возле костра, наблюдал вакханалию, не пил спиртного и вяло размышлял над тем, что если за время отсутствия Кинна, Порша и Вегаса власть захватит кто-то другой, то... сами виноваты, нечего было идти на поводу у Кхуна. Мысль стекленеет и разбивается на осколки, когда с другой стороны костра, среди красных искр и жары он внезапно чувствует на себе злой взгляд. Поднимает голову и... тонет. В чужой ненависти, боли, обиде. И таком голоде, что перехватывает дыхание. Это слишком очевидно и слишком внезапно. Порче вырос слишком быстро. Стал словно бы другим, но остался прежним. Черты лица, острые, красивые, заставили Кима замереть. Он буквально впитывал резонанс из воспоминаний прошлого и ощущений настоящего. Самым обидным было то, что он готов был любить и любил любую версию. Даже ту, что создал сам, сломав предыдущую. Костер неожиданно трещит, поднимая столб горячих искр. И Порче, поднявшись, уходит в дом. Киму нужно было остаться на месте. Но он же дурак. Он встает и идет следом. Пока на кухне не видит, как Че, налив себе полстакана виски, смотрит на него, вцепившись руками в края стола. - Не надо, - хрипло говорит Ким, заходя внутрь - Ты же совсем не пьешь. Да. Уже больше года ни он, ни Порче не пили алкоголь. Разумеется, не сговариваясь. Но словно бы условившись. Порче не смотрит на него. Берет в руку стакан и раздумывает. - Че. Парень почти опрокидывает все полстакана сразу, словно водку, но Ким добирается до него быстрее и перехватывает запястье. Стакан падает на пол, разбиваясь о плитку. А Че... Вот теперь он смотрит. Таким тяжелым взглядом, что Киму снова больно. Порче вырывается из хватки, сжимает пальцы на его запястье и вдруг просто куда-то тащит. А Ким идет. Завороженно, словно под гипнозом. Уже чует неладное, но сопротивляться сил нет. Он ощущает только жар от его пальцев, наслаждается им и не может думать больше ни о чем. Как только дверь чужой спальни захлопывается за его спиной, он все понимает. - Нет. Че снова молчит. Только смотрит, все так же зло. Ким упрямится. Понимает, что назад дороги уже не будет. - Я сказал, нет. - Пошел ты, - тихо змеей шипит Порче. И целует. Обиженно, голодно, неумело и так хорошо, что Ким не может не ответить. Он сам голоден, он сам на грани уже больше года. Да он ни с кем спать не может, в голове тут же словно щелкает. Точно все это время ждал. - Ты пожалеешь утром, - шипит Ким, когда его кусают за нижнюю губу. В противовес своим же словам сильнее сжимает талию Че в своих руках, тонкую, жесткую. Блядски привлекательную даже в темноте наощупь. - И? - И? Ты будешь меня ненавидеть,Я не хоч... - Я итак тебя ненавижу, - Порче тянется к его ширинке на джинсах и расстегивает пуговицу - Уже плевать. Киму не плевать. В Киме еще плещутся остатки здравомыслия: - И при этом ты хочешь, чтобы я был первым? Порче замирает: - Следил? - Следил. - Мудак. Или это сделаешь ты или первый, кто мне попадется в клубе, когда вернемся. Выбирай. Жестоко. Кима выворачивает только при одной мысли, что это будет кто-то вообще чужой. Уж лучше бы гребаный Макао. Схватив Порче за ворот футболки, рычит ему в самые губы: - Нет уж. Раз такие условия. - Тогда прекрати болтать. И правда, первый. Ким понимает это очень быстро. В тот миг, когда они валятся на кровать, голые и горячие. С Порче тут же слетают ненависть и злость. А вот обида остается. Но Ким готов стерпеть любые следы и царапины, взамен забирая чужие стоны боли и удовольствия. Остановиться не выходит. Почти до самого рассвета. Смешна только мысль о том, что у Че находятся и смазка и резинки. Словно бы ждал этого. Словно бы знал, что так и будет. Или планировал. Черт его разберет теперь. А Ким... Ким наконец-то чувствует себя живым. Держа в руках самое желанное за все годы своего существования. Ким совершает самую фатальную ошибку. Наслаждаясь ей долгие часы. *** Закурив, Ким встает рядом с Че и затягивается. - Можно выметаться? - Вали, - бросает Порче, даже не взглянув на него. Ким другого и не ждал. Он сам кретин, и знал, на что пошел. Порче действовал под влиянием эмоций. Ким тоже, но он взрослее, должен был быть умнее и должен был остановить себя. Но он повелся на голод и жажду, на собственную боль. Умножив ее в разы. Назад дороги теперь нет точно. Да и не было. Хоть как-то греет только крохотная мысль того, что это просто было. Хоть раз в жизни по любви, с тем, кого он так хотел. Пусть лишь раз. - Докурю и уйду. Они курят молча. Ким иногда косится на Че, замечая, что тому идет хмурый вид и сигарета. Вырос. Вырос, потерял остатки наивности. Стал злее и лучше. Стал походить на самого Кима. И как бы погано не было, еще больше нравился. Дышать нечем. Ким даже докуривать не хочет. Тушит сигарету о перила, бросает куда-то в сторону, разворачивается и делает уже пару шагов в сторону комнаты, когда его хватают за руку. - Серьезно уйдешь? Ким сглатывает. - Сделаю то, что ты скажешь. - Почему? Ким не хочет смотреть Порче в глаза. - Потому что снова причинил боль. Прости. - Ты дурак? Я же сам хотел. - Ты хотел с кем-то переспать. Видимо, я лучший вариант. Более знакомый. Хотя не думал, что ты сможешь мне довериться еще хоть раз. - Если сейчас уйдешь... Если действительно уйдешь... - Снова шантаж? - Киму горько. Правда. Но он, вероятно, заслужил - Знаешь... Делай что хочешь. Вырвав руку, он снова делает несколько шагов. И хватается за косяк двери в комнату, когда слышит: - Я хочу, чтобы ты остался. - Зачем? - А зачем люди любят? Я не знаю, Ким. Ким задыхается. Услышать такое - это как пуля в легкие. Почти смерть, минус один процент вероятности выжить. Порче такой же как Ким. Только если Ким никогда не умел нормально разговаривать, то Че, судя по всему, разучился. Зато смог сделать. Смог обойти Кима, встать перед ним и болезненно хмыкнуть ломающимся голосом: - Делать что хочешь? Ладно. Тогда тебе придется снова поднапрячься. - Что? - у Кима нейросети в мозгу коротят. А вот в глазах Порче пляшут черти, толкая его на безумие. В котором он хватает Кима за шлевки джинс и расстегивает молнию. - Ну? Приглашение нужно? И Ким рычит. Вот теперь рычит зверем, злится и паникует, а может радуется. Кто знает. Но он хватает парня за руки, сжимает до синяков и смотрит в глаза: - Иди к черту. Если потом попытаешься сбежать, я тебя сам пристрелю. Пущу себе пулю в лоб следом, но мы оба сдохнем. Понял?! Порче впервые улыбается. А Ким думает, что они оба поломаны до основания. Тащит его к кровати и стаскивает с него белье. Переворачивает на живот и фиксирует за спиной руки. - Ты не готов к моей злости, - урчит Ким, оглаживая взглядом уже истерзанное ночью тело. - А ты проверь, - не остается в долгу Порче. И стонет, длинно, громко, не стесняясь никого в доме. Ким восхищается его глупостью и выжившей любовью. Ким любит любую его версию. Злая его тоже вполне устраивает. *** - Ты в норме? - Да. Хватит спрашивать. Ким стоит, прижав Че спиной к своей груди, на все той же веранде, и держит за бедра. Уже перевалило за полдень. Они оба голые, вокруг духота. Следов и царапин на обоих столько, словно они не трахались, а отчаянно дрались. Хотя отчаяние в том действе все же было. Порче курит, иногда позволяя взять себя за запястье, поднять руку, чтобы сам Ким мог дотянуться до фильтра. И, кажется... - Ты что, урчишь? - усмехается Ким. На что урчание становится громче, довольнее. И соблазнительнее. Ким абсолютно, совершенно уверен, что до прошлой ночи парень был девственником, но либо у Кима крыша поехала, либо он учился слишком быстро. Потому что даже это урчание сейчас вызывает в нем... разные желания. В основном неприличные. Но теперь можно. Даже нужно. И он касается губами влажного плеча Порче, ласково лижет языком. Жмурится от удовольствия и сильнее притискивает парня к себе. - Погоди, - бормочет Порче. Выбрасывает сигарету, разворачивается в руках Кима и укладывает руки ему на плечи. Устало улыбается - Так лучше. Приходит время нежности. Первый голод они утолили. Внезапный, злой, отчаянный. И теперь Ким слушает урчание Порче, целует мягко и аккуратно припухшие истерзанные губы, обнимает и вдыхает жару и их общий запах, в котором слишком много секса. И снова тянет его внутрь, в спальню. Порче определенно не против. Гораздо позже, уже к вечеру, пока Че спит, Ким все таки приводит себя в порядок, спускается по удивительно тихому дому на кухню. И обнаруживает там на холодильнике под магнитом записку: “Вернетесь, когда захотите. Дом арендован на три недели. И перестань молчать, мой глупый младший брат. Кхун”. Прочитав записку, Ким садится на стул и просто ржет. Вся эта комедия с отпуском была просто ширмой. А они думали, что никто ничего не знал. Достав телефон, Ким делает вызов и тихо говорит: - Я поговорю с ним. Спасибо. - Не забудь сказать, что любишь. Это очень важно, - отзывается Танкхун. И вешает трубку. Вот тебе и сумасшедший брат. Ким берет из холодильника тарелку с нарезанными фруктами, пару бутылок воды и возвращается в спальню. Садится в изголовье и прислоняет ледяной бок бутылки к щеке Порче. Тот матерится, подскакивает. Смотрит на Кима и улыбается. - Мы одни дома, - замечает Ким. Порче переползает к нему на колени, совершенно не стесняясь своей наготы, забирает бутылку, пьет воду и сонно бормочет: - Мы же можем тут остаться? - Можем. Но с одним условием. - Каким? - Нам надо поговорить. Нормально. Порче вздыхает. Ким тоже. Они смотрят друг на друга даже с сочувствием. Не умеют они, разговоры причиняют боль. А вот поцелуи - приносят успокоение и мир. Ким ласково прикасается к губам Порче и тихо говорит: - Позже. Я все понимаю. - Позже, - соглашается Порче. Они поговорят. Только через пару недель. Это будет тяжело, с руганью и попыткой разойтись. И останутся вместе уже навсегда.