Давай с тобой сбежим

      Звонок в дверь. Второй. Третий. Неприятный звук разрывает тишину и прогоняет последнюю надежду Чимина не выходить из сна. Он всеми силами пытается не обращать внимания на посторонние звуки, но не получается. Звонить не перестают.       Эта мелодия ещё никогда не была настолько раздражающей, как сейчас. Чертовски хочется спать. Настолько, что буквально голову поднять трудно. Но всё-таки нужно встать и посмотреть, кому он так сильно понадобился. Немного приподнявшись, омега снова ложится обратно. Веки его невероятно тяжёлые. Сон по-прежнему не хочет выпускать из своих объятий, и Чимин с радостью ему поддался бы. Да только по тому, как настойчиво ему звонят в дверь, становится понятно, что это не закончится, пока он не откроет.       Чимин уже начинает проваливаться в сон, но очередной затяжной звонок заставляет его подскочить. Потирая сонные глаза, он переводит взгляд на настенные часы, стрелка которых едва показывает восемь.       — И кого принесло в такую рань? — недовольно бубнит Пак. Он планировал сегодня отсыпаться, потому что в последнее время спит от силы несколько часов в сутки.       Встав с кровати, он направляется в коридор, шаркая босыми ногами по холодному полу. Передвигаясь не очень быстро, Чимин прикрывает рот, зевает, а потом останавливается возле висящего в коридоре зеркала. Светлые пряди торчат в разные стороны и не поддаются, когда Пак пытается их хоть как-то уложить.       — Ой, да ладно, — махнув рукой, говорит он и наконец-то всё-таки оказывается у двери. Открывая, омега уже настроен скандалить с человеком, которого увидит на пороге, объясняя, что нечего в выходные приходить в такую рань. Но стоит ему увидеть стоящих перед ним людей, так весь пыл учинить скандал сразу пропадает.       — Ну, наконец-то. Пропустишь? — спрашивает омега.       — Конечно, — Чимин отходит в сторону, пропуская папу вперёд.       — Хэ Чжин, Чонгук, вы заходите? — снимая куртку, громко спрашивает.       — Привет, сынок, — альфа слегка хлопает по плечу, а потом начинает снимать обувь, пристально наблюдая за Чимином, закрывающим дверь.       — Фух, полчаса под дверью стояли, — выдыхает омега.       — Ага, соседи уже, наверное, полицию собирались вызывать, — смеётся Чонгук.       — А вы чего не предупредили? Я бы вас встретил, — забирая у всех куртки, чтобы повесить их в шкаф, спрашивает Чимин.       — Сюрприз хотели сделать. Мы же не знали, что до тебя не достучаться, — посмеивается. — Мы и звонили.       — Звонили? — удивлённо спрашивает Пак.       — Да, но, как понимаешь — не дозвонились, — язвит отец.       — Ой, — слегка стукнув себя по лбу, говорит Чимин. — Я же на ночь звук выключаю.       — Ну а мы вообще долго на пороге стоять будем? — вклинивается Чонгук. — Я замёрз и в туалет хочу, — возмущается он.       — Ой, проходите. Гук, туалет направо, — указывает младшему на нужную дверь.       — Пап, так вы же к дедушкам вроде собирались, — проходя в гостиную, говорит Чимин.       — Собирались, а потом подумали, что у них-то мы и так каждый год, а тебя уже лет пять не видели. Ты же домой не приезжаешь, — с упрёком говорит омега.       — Пап…       — Ну вот, мы сразу кинулись билеты покупать. А тридцать первого декабря почти всё раскуплено. Кое-как урвали три билета, и то отец твой ехал в другом вагоне. Что-то, кстати, не видно его, — выглядывает из комнаты омега. — Хэ Чжин, иди сюда! — зовёт он мужа, после чего продолжает: — А отец твой чудак. Чонгук ему три раза повторил, что есть дверь, чтобы зайти в наш вагон, а он не разобрался. Ты представляешь, — Хён Шик начинает заливисто смеяться. — Ждал, пока будет станция, чтобы перейти из своего вагона в наш.       — Да там закрыто было, — заходит в гостиную альфа. — Да, неплохая у тебя квартирка, — осматривается вокруг Хэ Чжин.       — Только сильно светлая. Такое ощущение, что в больнице, — морщится омега.       Чимин подозревал, что папа так скажет, потому что Хён Шик терпеть не может белый цвет и избегает светлой мебели. А у Пака же вся квартира светлая, и ему это безумно нравится. Всё кажется ненавязчивым, а благодаря большим окнам комнаты кажутся просторнее. Он так уже привык к этой квартире за несколько лет, что и не хочется съезжать. Но придётся, как только купит свою. Арендовать всю жизнь — не лучший вариант. Совсем не к этому стремится Чимин.       — О, диван, что надо! — плюхается с разбега Чонгук.       — Ты дурак, что ли? — недовольно проговаривает Пак. — Научись бережнее относиться к вещам, тем более чужим.       — Ой, душнила.       — О, и ёлочка, — добавляет Гук, подойдя к зелёному дереву, украшенному белыми шарами, звёздочками и оленями. Эти игрушки Чимин купил три года назад, и теперь каждый год они украшают его ёлочку. А дополняет их гирлянда, мигающая белым светом.       Чимин снова зевает и даже не обращает внимания на то, что папа всё это время пристально за ним наблюдает.       — Чимин, а что ты такой вялый?       В этот момент омега натягивается как струна. Папе совсем не обязательно знать о количестве сна своего сына, иначе мораль на час обеспечена. Хён Шик совсем не одобряет работу допоздна, которая у Чимина постоянно. Работы и так достаточно много, а в последние месяцы её прибавилось вдвое. Всё-таки конец года, и сдачу отчётов никто не отменял. Их, наоборот, требовать начали сильнее. Даже сегодня Пак поспал всего несколько часов, потому что до шести утра сидел с бумагами лишь для того, чтобы в новогодние праздники не думать о работе.       В последние годы он ждёт их как никогда, потому что это единственное время, когда он хотя бы четыре дня может просто спать и не выходить из дома. В отпуск его не сильно то и хотят отпускать. За те пять лет, что он работает, показал себя очень хорошо и повышение получил достаточно рано. После окончания университета, пока его одногруппники искали, куда бы пойти работать, Пак уже руководил небольшой частью их отдела, хотя начинал с обычного работника, вечно разбирающего документы, которые на него очень любезно скидывали вышестоящие. А потом начальство заметило усердно трудящегося мальчишку и, испытывая его работой, поднимало вверх по карьерной лестнице. Сейчас же он руководит экономическим отделом и справляется с этим отлично, хоть и устаёт безумно. Зато зарплата позволяет и квартиру в хорошем районе снимать, и откладывать на свою собственную.       — Так, ну ладно, что-то мы заболтались сильно. Впереди ещё куча дел, — поставив руки на пояс, строго проговаривает Хён Шик.       — Каких дел, пап? — непонимающе спрашивает Чимин.       — Вот именно, — вклинивается Чонгук. — Я сюда отдыхать приехал, а не работать, — в его голосе явно слышится разочарование.       — Тише. Как это каких дел? — копирует Чимина омега. — Нам нужно уборку сделать, на стол приготовить. В конце концов, вещи для празднования подготовить. Не будем же мы в чём попало.       — Я убирал несколько дней назад.       — И что? Сейчас тоже надо. Как говорится, как год встретишь, так и проведёшь.       — Так что приводи себя в порядок и за работу. А мы пока пойдём, что-нибудь на завтрак придумаем, — подняв альф с дивана, омега направляется на кухню, а Чимин уже готовится к папиным возмущениям, потому что прекрасно помнит, что творится у него там.       — Чимин! — доносится писклявый голос. Пак делает глубокий вдох и заходит на кухню, готовясь к пробирающему до костей взгляду папы. — Это что такое? — указывает омега на заполненную немытыми кружками раковину.       — Не успел ещё помыть, — переминается с ноги на ногу Пак.       — Ну как это не успел помыть? — недовольно проговаривает омега. — А это что? — указывая на тарелку с недоеденным рисом, спрашивает он.       — Замотался вчера, — закатывая глаза, проговаривает Пак. Он вчера поужинал лишь потому, что позавтракать не успел и за день выпил лишь кофе. А про посуду он думал в последнюю очередь. В приоритете было закончить с документами и поскорее лечь спать. Он планировал выспаться, принять душ, убрать на кухне и немного подготовиться к празднику. Это по его планам было вечером, но внезапный приезд родителей всё изменил. Конечно же, он безумно рад их видеть, потому что на самом деле скучал. Но поделать со своим самочувствием он ничего не может. Усталость ощущается очень сильно, именно поэтому какие-то замечания принимаются сейчас крайне остро.       — Ой, ладно. Смысла нет с тобой разговаривать, — в голосе папы слышится разочарование. Чимин вовсе не хотел его огорчать. Просто за те годы, что он живёт отдельно, привык уже несколько по-другому. И это достаточно сильно отличается от того, как делает папа. И Новый год он отмечает иначе: он не готовит целый день, чтобы потом целую неделю всё доедать, а покупает готовое или же заказывает. Несмотря на то, что обычно в Корее на новогодние праздники всё закрывается, в последние годы магазины и кафешки всё-таки работают, лишь бы не терять доход. Именно поэтому на Новый год Чимин по максимуму себя освобождает от домашних дел.       — Так, — протягивает омега, открывая холодильник. — Да почему-то я другого и не ожидал, — смотря на пустые полки, вздыхает он. — А чем ты вообще питаешься? — Хён Шик переводит взгляд на сына.       — Я на сегодня заказал.       — Да что у нас рук что ли нет? Заказывать. Что придумал, — театрально разводит руки. — Так одевайся, в магазин пойдёшь.       Чимин, не сказав ни слова, направляется в свою комнату. Посмотрев на не заправленную кровать, он грустно вздыхает. Омега сейчас с радостью бы лёг под тёплый плед, крепко обнимая подушку, и провалился бы в сон, но вместо этого пойдёт в магазин по морозу. Не хочется, но деваться некуда. Быстро одевшись в толстовку и тёплые спортивные штаны, Пак наспех заправляет кровать и, быстро расчесавшись, возвращается на кухню.       — Так, вот тебе список продуктов и деньги, — не очень громко проговаривает Хён Шик. — Возьмёшь с собой Чонгука. Он поможет тебе донести пакеты.       — Пап, я не хочу никуда с ним идти! — подрывается с места Чонгук. — Я есть хочу. И спать, вообще-то.       — Чонгук, прекрати истерить. Иди с братом.       Альфа на это лишь закатывает глаза и направляется за братом. Его, как и Чимина, вообще не радовал предстоящий поход по магазинам, где наверняка будет полно людей, буквально дерущихся за последнюю пачку кунжута.       Чонгук ждёт, пока Чимин проверит всё ли необходимое взял, после чего они выходят на улицу. Мороз моментально начинает щипать лицо, а ветер обдувать неприятным порывами. Да и эта не до конца расчищенная дорога затрудняет передвижение: ноги увязают в снегу по самые щиколотки. Каждый шаг даётся тяжело, а желание идти дальше пропадает всё больше. Ещё и снег метёт. Зима в этом году щедрая: морозами одаривает их с первых дней.       Дойдя до одного супермаркета, они заходят внутрь. Как и ожидалось, здесь полно людей, поэтому нужно действовать быстро — взять всё по списку и бежать на кассу, где и так уже километровые очереди.       — И что людям дома-то не сидится? — бубнит Чимин, забрав последнюю тележку.       — Да такие же, как и ты, наверное. Вовремя закупиться не могли, — язвит альфа, забирая тележку. — Пошли быстрее.       Где-то сорок минут у них уходит на то, чтобы взять всё необходимое. Ещё же надо выбрать продукты той фирмы, которой обычно папа покупает, и только в крайнем случае брать другое. Именно поэтому они маленько задержались. Когда шли на кассы, выбирали ту, на которой меньше людей, а это практически невозможно. По итогу встали в очередь, где вроде бы людей и немного, но кассир очень медленный.       — Ну, сколько можно уже, — переминается с ноги на ногу Чонгук.       — Чонгук, прекрати! — повышает голос Чимин, устав слушать скулёж брата. — Чего ты дёргаешься?       — Да я задолбался уже тут стоять.       — Не один ты тут стоишь, — раздражённо выдыхает. — На, проверь, всё ли взяли, — спокойно проговаривает, отдав младшему список.       — Мне что, заняться нечем?       — Разомнись немного.       Чонгук быстро пробегает взглядом по списку, потом по содержимому корзины, что-то прокручивает в голове и, возвращая список, проговаривает:       — Всё на месте.       — Ты хорошо проверил?       — Да, — недовольно вздыхает Чонгук. Его раздражает контроль со стороны брата. Он уже давно не маленький мальчик, а разница в девять лет его нисколько не смущает. Достаточно того, что он слушался в детстве. Сейчас не обязан.

***

      — Фух, наконец-то! — ставя пакеты на землю, разминает спину Чонгук. — Пойдём домой скорее. Есть хочется жутко.       — Прекрати ныть! Чонгук, ты взрослый человек, а ведёшь себя хуже ребёнка! — Чимина прерывает зазвонивший телефон. Ответив на вызов, он прикладывает его к уху и машет Чонгуку рукой, требуя идти. — Да, пап.       — Что вы так долго? — слышится на том конце взволнованный голос.       — Мы только из магазина вышли. Очередь большая.       — Ну, давайте домой уже. Только скажи, ты муки рисовой сколько взял?       — Муки? — спрашивает Чимин, после чего начинает вспоминать, какие продукты он видел на кассовой ленте.       — Ну да, рисовая мука. Она в начале списка была.       — Блин, я не взял. Так у меня же, по-моему, дома есть.       — Чимин, дома у тебя есть только пустые ящики. А кунжут взял?       — Нет, — грустно вздыхает Чимин.       — Возвращайтесь в магазин, — недовольно проговаривает Хён Шик и сразу сбрасывает, показывая сыну, что обсуждению его слова не подлежат.       — Ну, блин! — восклицает Чонгук, понимая, что сейчас снова придётся идти в душный супермаркет. — Ты сразу не мог всё взять?       — А кто на кассе всё проверял?       Чонгук на это лишь закатывает глаза.       — Я не хочу снова идти в супермаркет.       — Я тоже, — отвечает Чимин и продолжает после небольшой паузы: — Тут неподалёку есть небольшие магазинчики. В них точно мы всё купим.       — Ну, пойдём.       Чимин идёт впереди, не обращая внимание на то, где Чонгук, как в один момент чувствует не очень сильный удар в районе затылка и снег, который попал ему за шиворот.       — Чонгук, ты охренел? — недовольно проговаривает Чимин, повернувшись к брату. — Чего ты ржёшь?       — Нет, ну а что? Весело. Ай! — падая на спину, выкрикивает Чонгук.       — Очень.       — Чимин, помоги встать, — вытягивая руку вперёд, просит младший. Пак помогает ему встать и снова направляется вперёд. — Ой, я, кажется, копчиком ударился… — начинает скулить альфа, поглаживая озвученное место.       — Это тебе урок, что смотреть надо, куда идёшь. Всё, пойдём. Времени мало.       Чонгук закатывает глаза и молча идёт за братом.

***

      — Ну что? — с надеждой в голосе спрашивает Чонгук.       — Нет.       — Да, блин! Пять магазинов уже обошли! Куда делась вся мука.       — Да прекрати!       — Что прекрати? Я замёрз! — отчеканивает Чонгук. — Пойдём в те магазины, там людей будет немного, — передразнивает Чимина. — А там помимо людей и продуктов нет. Уж лучше бы в супермаркет вернулись.       — Чонгук, я тоже замёрз. И что теперь?       — А ничего. Это всё из-за тебя.       — А я при чём? — непонимающе спрашивает Пак.       — Ну что, ты не мог продукты купить? А?       — Слушай, во-первых, я живу, как мне удобно, а во-вторых, ты что, не мог мне позвонить и сообщить, что вы в гости едете?       — А я то что?       — Ничего, пойдём уже.       Всё было бы по-другому, если бы его предупредили о приезде. Тогда он всё сделал бы, как привык их папа. Хоть и не делает так обычно. Чимин живёт несколько иначе, и его это устраивает, но его семью — нет. Поэтому при обсуждениях обходит эту тему или же переводит её, заранее всё продумав.       — Последняя надежда на этот магазин, — остановившись перед небольшим, непримечательным на первый взгляд магазинчиком, говорит Чимин.       — Иди уже туда, — нервничает Чонгук, переступая с ноги на ногу.       Чимин заходит и через несколько минут выходит с небольшим пакетом. Чонгук облегчённо вздыхает и, растягивая губы в довольной улыбке, забирает у брата пакет.

***

      — Наконец-то! — восклицает Хён Шик, подойдя к сыновьям и забирая пакеты. — Чонгук, не раздевайся, — говорит он, направляясь в сторону кухни.       — В смысле? — непонимающе выгибает бровь Чонгук.       — Вот, пойди немного шторы потряси, пока мы завтрак будем делать, — наваливая на альфу ткань, говорит спокойно омега.       — Пап, я замёрз…       — Заодно согреешься, — перебивает Хён Шик.       Чимин в это время заходит в комнату и через минуту возвращается.       — Пап, ты что, все шторы поснимал?       — А что их там снимать?       — Я их недавно стирал.       — Вот знаешь, незаметно.       — Ты их стирать собрался? — удивлённо спрашивает Пак.       — Не мешало бы, конечно, но они высохнуть не успеют, а в твоей квартире без штор вообще печально. Так иди пакеты разбирай и начинай завтрак делать. А я Чонгука отправлю.       Чимин на это лишь закатывает глаза и молча уходит в сторону кухни. Спорить с папой бессмысленно — только нервы тратить. А вот портить себе и без того не очень хорошее настроение не хочется.       — Чимин! — резко раздаётся позади голос. Омега поворачивается и слегка растягивает губы в улыбке, увидев перед собой отца.       — Что ты хихикаешь? — поставив руки по пояс, спрашивает он.       — Да так. Ты, может, что-то забыл?       — Да нет, я так буду, — подтягивая на живот шорты, проговаривает Хэ Чжин. — Я вот думаю, пол у тебя какой-то холодный. Может, тебе ковёр привезти? У деда есть.       — Нет! — моментально вырывается из Чимина. Во-первых, он просто не любит ковры, считая их пылесборниками. Во-вторых, он даже знает, о каком ковре дедушки говорит отец. О том, который уже лет тридцать никому не нужный, лежит в гараже, впитывая в себя машинное масло, что на него периодически разливают.       — О, хоть шорты надел, — заходит на кухню Хён Шик, после чего продолжает: — А то в трусах хотел ходить.       Чимин на это ничего не отвечает, лишь, тихо хмыкнув себе под нос, продолжает делать бутерброды, параллельно следя за яичницей.       — И носки дырявые надел. Что, нормальные найти не смог?       — Я надевал нормальные. Это вот ковра нет, зацепился где-то. Так что, Чимин, с тебя новые носки мне. Две пары, — садится за стол Хэ Чжин.       — Ой, сиди уже, — вздыхает Хён Шик. — Где Чонгука носит? — выглядывает в окно. — Уже почти всё готово.       Всё резко погрузилось в тишину, и через несколько минут раздался звонок в дверь. Хён Шик пошёл в коридор и, открыв дверь, первым делом забрал шторы у Чонгука.       — Всё готово! — крикнул с кухни Чимин.

***

      — Ну всё, давайте за уборку, — встаёт из-за стола Хён Шик. — Чонгук становится на посуду, а Чимин идёт со мной.       — А что отец будет делать? — строго спрашивает Чонгук. Хэ Чжин в это время округляет глаза и отпускает лёгкий подзатыльник сыну.       — Чонгук, ты же знаешь, что подпускать отца к уборке — не очень хорошая идея, — отвечает Хён Шик, вспоминая, как потом приходится всё переделывать после мужа или же наоборот, работы только добавляется. Чонгук закатывает глаза и становится мыть посуду, которую Чимин уже положил в раковину.       Омеги же занялись вытиранием пыли, натиранием окон, развешиванием штор. Давно для Чимина уборка не была такой напряжной. И вовсе не из-за того, что ему надо снова убирать, а потому, что папа постоянно делает замечания и намекает, что тот за свои двадцать шесть лет ничему не научился. Чимину это очень не нравится. Он привык делать по-своему, как ему удобно. Привык моющие средства хранить там, где ему удобно и, конечно же, убирать в комфортном для него темпе. И сейчас папа ругается на него за то, что он медленный и еле передвигается. Выслушивает за то, что у него неправильный режим и в принципе, что Хён Шику не нравится его отношение к жизни. А Пак пытается не уснуть на ходу и держать себя в руках, чтобы не нагрубить папе. Конечно, Чимин папу сильно любит, но его огорчает, что Хён Шик до сих пор не осознаёт, что сын уже взрослый и способный жить так, как хочется.       — Я помыл посуду, — заходит в комнату Чонгук и садится на диван.       — Так, иди мусор собери и потом будешь шкафы сверху протирать, — спокойно говорит омега.       — Пап, да я не работать сюда приехал.       — Ну, успокойся. Сделаешь и будешь свободным.       Чонгук закатывает глаза и выходит из комнаты, бубня себе что-то под нос. А Чимин лишь вздыхает, потому что чувствует, что уборка закончится ещё нескоро. Они убирают везде, где только можно. И папу совсем не волнует, что с прошлой уборки прошло не так уж и много времени.       Наконец-то, уборка подходит к завершающим действиям. Осталось лишь пропылесосить и вымыть пол, чему омега безумно рад.       — Чимин, ты чего стоишь? — спрашивает омега, остановившись возле сына.       — Мне нужно пропылесосить, но там отец уснул.       — Ну и что? Пылесось.       — Так я же его разбужу.       Хён Шик начинает заливисто смеяться, а потом, немного успокоившись, проговаривает:       — Не переживай, ты ему не помешаешь. Он на нашей лестничной клетке единственный, кто не реагирует на ремонт соседей. Хотя там так инструменты шумят, что слышно в соседних домах.       — Ладно, — непонимающе отвечает Чимин и включает пылесос. Как сказал папа, отец не проснулся, лишь немного поморщился и перевернулся на спину, из-за чего начал храпеть. Омега тихо посмеялся и продолжил уборку, не желая растягивать это ещё больше.

***

      На часах стрелка уже перевалила за шесть часов вечера. Чимин мелко нарезал овощи, радуясь, что им осталось доготовить лишь блинчики с овощами и наконец-то можно будет отдохнуть.       — Тебе звонят, — приносит телефон Чонгук и сразу же уходит, чтобы его не заставили помогать. Чимин вытирает руки и, взяв телефон, растягивает губы в лёгкой улыбке, увидев высветившееся на экране «Джуни».       — Алло, привет.       — Привет, Минни, — раздаётся на том конце слегка расстроенный голос.       — Что-то случилось? — обеспокоено спрашивает Чимин.       — Прости, но у меня не получится прийти к тебе сегодня.       — Почему?       — Ко мне спонтанно приехали родители, — выдыхает парень.       — Не поверишь, ко мне тоже, — посмеивается Чимин. — Поэтому приходите все вместе.       — Не думаю, что это удобно.       — Удобно, и отказы не принимаются. Ждём вас к половине десятого.       — Хорошо, Минни. До встречи.       — До встречи.       Вызов завершается, и Чимин, отложив телефон в сторону, возвращается к нарезанию овощей.       — Кто тебе звонил? — подойдя ближе к сыну, интересуется папа.       — Пап, сегодня ко мне придёт мой молодой человек, — не очень громко, переминаясь с ноги на ногу, проговаривает Пак.       — Ну так хорошо. Заодно познакомишь нас.       — Только он придёт не один.       — А с кем? — непонимающе спрашивает Хён Шик.       — Со своими родителями.       — И чего же ты молчишь? — резко начинает омега. — Надо же тогда ещё приготовить.       — Пап, еды достаточно.       — Ага, вон блинчики те же… Твой отец в одиночку может съесть половину. Так что давай приготовим ещё, тем более, что продукты ещё остались.       — Пап…       — Давай, давай. У нас мало времени. А ещё на стол накрывать и в порядок себя приводить.       — Хорошо, — обречённо вздыхает Чимин и садится за стол. В очередной раз за сегодня его планы и надежды на отдых рушатся, потому что теперь-то папа его не отпустит, пока они окончательно не забьют едой холодильник.

***

      Чимин высушивает волосы, слегка подкручивая светлые пряди, и делает лёгкий макияж, подчёркивающий черты лица. На выбор одежды много времени не уходит, потому что он надевает подготовленные заранее мягкий кремовый свитер и такого же цвета брюки. Осмотрев себя в зеркале, Чимин решает дополнить образ тонкой цепочкой на шею и не привлекающими много внимания небольшими серёжками с белыми камнями. Теперь-то образ смотрится завершённым и кажется очень милым. Осмотрев себя ещё раз, Чимин выходит из комнаты, чтобы закончить накрывать на стол. В это время в гостиной Хён Шик копошится в привезённых вещах в поисках рубашек, заранее приготовленных для праздника. Когда искомые были уже у него в руках, и омега убедился, что они не помялись, он вручил их альфам и отправил переодеваться. К счастью, обошлось без всяких споров и пререканий. Даже Хэ Чжин спокойно согласился надеть рубашку, несмотря на то, что ненавидит их и по возможности старается избегать.       — Ну что, вы уже готовы? — спрашивает Чимин. Он безумно волнуется перед встречей с родителями своего любимого, а так же боится, что что-то пойдёт не так. Именно поэтому он попросил папу, чтобы тот поговорил с отцом и Чонгуком, ведь влияния старший омега на них имеет больше.       — Ой, Чимин, чуть не забыли. Мы же подарок тебе привезли, — подвигает ближе к себе сумку и начинает искать нужную коробку.       — Хэ Чжин, ты коробку случайно не трогал? Ту, что я в эту сумку убирал.       — А так я её выложил.       — Как это выложил? — повышает голос Хён Шик. — Это же подарок Чимина.       — У меня кое-что не помещалось… И я убрал.       — Да ну как ты мог? Я же просил в сумке ничего не трогать. Чимин, — поворачивается к нему лицом омега. — Прости, что так вышло, — грустно проговаривает он. — Видишь ли, у нас как всегда.       — Папуля, всё впорядке, — обнимает его крепко омега. — Не переживай по этому поводу. Главное, что мы все вместе, — улыбается Пак.       — Ну что? Мы за стол садимся? — спрашивает Хэ Чжин, посмотрев на время.       — Да подожди ты, гости ещё не пришли. Имей терпение, — строго говорит Хён Шик, прожигая мужа взглядом.       — Так, я не виноват, что они опаздывают! — возмущённо проговаривает альфа, указывая на настенные часы. В этот момент раздаётся звонок, и Чимин отправляется в коридор, чтобы открыть дверь.       — Доброй ночи, — проговаривает он сразу, как только видит перед собой альфу и омегу средних лет.       — Доброй, — строго проговаривает омега.       — Привет, Минни, — обнимает его альфа.       — Привет.       — Знакомься, это мой папа Бён Хо, а это мой отец Джи Хун. А это Чимин.       — Очень приятно познакомиться, — улыбается Чимин.       — Взаимно, — строго проговаривает Бён Хо. Чимин начинает волноваться ещё больше. Ему кажется, что он что-то делает не так и вообще кажется глупым. Но показывать своё замешательство нельзя. Поэтому юный омега приглашает гостей пройти в комнату, пропуская их вперёд. Намджун в это время берёт его за руку и нежно поглаживает, показывая, что всё хорошо.       Как только все познакомились, Чимин пригласил пройти за стол. По началу было неловкое молчание, но вскоре родители начали задавать детям разные вопросы. Начиная с «Как вы познакомились?», заканчивая «Кем ты работаешь и какая у тебя перспектива?». Намджун и Чимин понемногу отвечали, когда им удавалось вставить слово между всегда отвечающими за них родителей. В какой-то момент казалось, что их родители устроили соревнование, чей ребёнок лучше. Или просто забыли, что Намджун и Чимин уже взрослые и способны сами отвечать на поставленные вопросы, тем более, которые касаются их жизни. Общение родителей набирало обороты, но только это больше волновало, нежели радовало. Чувствовалось напряжение, которое всё больше заполняло пространство комнаты.       — Вы почему не едите? — вежливо спрашивает Хён Шик, заметив, что у Бён Хо и Джи Хуна пустые тарелки.       — Потому что время только десять часов вечера. Я не хочу сейчас набить свой желудок, а потом просто сидеть.       — Не обязательно же набивать, — спокойно начинает Шик. — Можно же понемногу.       Общение не складывалось вообще. И это не могло не огорчать. Они только то и делали, что отпускали различные колкости по отношению друг к другу и как будто пытались уколоть посильнее, в то время как их дети пытались хоть немного сгладить ситуацию.       — А давайте выпьем, — громко проговаривает Хэ Чжин.       — Мы будем воду, — отвечает Джи Хун.       — А вы не пьёте?       — Нет. Может, и вам воды налить?       — Пф. Не надо.       — Аш два о — девиз не наш… — начинает Чонгук.       — О, наш, це два аш пять о аш! — продолжает альфа и начинает смеяться. Чимин в этот момент мысленно бьёт себя по лбу. Он с детства не любит подобные выражения, на которые его отец очень богат. И всегда просил не использовать их, потому что иногда они попросту бывают неуместны. Но кто его слушает. Как всегда, никто.       — Да. Другого я не ожидал, — закатывая глаза, проговаривает Бён Хо.       — Папа… — обращается к нему Намджун.       — Извините, а чего это другого?       — Да так.       — Нет уж. Говорите, что хотели сказать.       — А что говорить? Тут и так всё понятно.       — Кому понятно? — начинает выходить из себя Хён Шик. — Мне, например, ничего не понятно. Это вы тут надумали что-то и теперь хотите, чтобы мы поняли, что вам не так. Ну, извините, мысли читать не умеем.       — Дело не в мыслях. Ведёте, как будто с деревни сбежали.       — Ничего себе заявка, — встревает Хэ Чжин. — А что такое? Или в деревне живут не такие люди, как вы? Не понимаю вас.       — А тут и нечего понимать. Человека из деревни вывезти можно, а деревню из человека — нет.       — А вы не обнаглели ли? — не выдерживает Хён Шик. — Пришли в гости, и так по-хамски себя ведёте.       — Знаете что… — подключается к разговору отец Намджуна. — А чего это вы так разговариваете?       — Нет, ну знаете. Это наглость.       — Вообще-то…       — Да не вообще-то…       — А вы…       Спор только набирает обороты. Все переходят на крик, продолжают гнуть свою линию и показывают всем свои видом, что не собираются уступать. Чимин смотрит на это всё и пытается как-то их успокоить, но получается плохо. Его никто из родителей не слышит. Они лишь продолжают спорить, становясь всё громче. Пак не знает, как их успокоить и что следует сказать, чтобы они хоть немного выдохнули. Но, кажется, это не получится.       — Чимин, пойдём, — берёт его за руку альфа. Омега послушно следует за ним. Они выходят в коридор. Намджун снимает куртку с вешалки и проговаривает:       — Одевайся.       — Но…       — Одевайся.       Чимин послушно надевает куртку. И они выходят на улицу.       — Я предлагаю нам вдвоём погулять.       — Но там же родители… Нам нужно помирить их…       — Минни, они начали ссору на ровном месте, без весомой причины. Не переживай, они сейчас немного покричат и перестанут.       — Всё равно мне кажется, уходить не очень хорошая идея.       — Минни, всё будет хорошо. Просто мне не стоило приводить своих родителей и всё.       — Мои ничуть не лучше.       — В любом случае мы ничего не сделаем. К ним сейчас лучше не лезть, иначе ещё крайними сделают.       — Да, ты прав, — грустно проговаривает Чимин.       — Поэтому пойдём гулять.       — Пойдём.       Они направились в сторону центра города. Дошли очень быстро. Несмотря на то, что жилые районы погружены в тишину, потому что многие сейчас сидят дома, на площади громко играет музыка и всё сверкает разными огнями. Народу здесь достаточно много, в основном молодые люди, которые собрались компаниями возле главной ёлки их города. Дерево высотой в пятнадцать метров, украшенное самыми разными игрушками, что смотрится невероятно. От неё невозможно оторвать глаз. Ёлка яркая и пушистая, с какой стороны ни посмотри. Здесь чувствуется волшебная атмосфера праздника, но настроение почему-то совсем не то.       — Минни, ты чего загрустил? — спрашивает Намджун.       — Я в очередной раз убедился, что встречать Новый год с семьёй не очень.       — Минни, прости…       — За что ты просишь прощения? — непонимающе спрашивает Пак.       — За поведение своих родителей.       — Это здесь ни при чём. Всё с самого начала пошло не так. Знаешь, все пять лет, что я встречал Новый год один, ничего особенного не происходило. Но я чувствовал себя спокойно и комфортно, — он делает короткую паузу и продолжает: — Сегодня же, когда приехали родители, я немного впал в ступор, но потом обрадовался, ведь давно их не видел и соскучился. И надеялся, что в этом году всё будет иначе. Но потом понял, что нет. Это заставило вспомнить меня детство.       — И что ты вспомнил?       — То, что Новый год у нас никогда не проходил спокойно. Мы вечно шли докупать что-то в магазин. В детстве папа мог нас забыть в супермаркете… И подобных историй очень много. Я вспомнил, что Новый год — мой нелюбимый праздник, — вздыхает Чимин. — Единственное, что спасает праздник в этом году, — это твоё присутствие.       — Понимаю тебя. Сам не люблю праздники, особенно семейные, как минимум потому, что папа вечно душнит, — смеётся Намджун. — Но в этом году праздник особенный и самый лучший, потому что рядом со мной ты. Минни, ты очень важный для меня человек. Я безумно рад, что этот год подарил мне тебя. И переступить порог Нового года я тоже хочу с тобой, — Ким делает короткую паузу, достает из кармана маленькую бархатную коробочку красного цвета, опускается на одно колено и проговаривает:       — Ты выйдешь за меня?       — Да, — сразу же отвечает Чимин. Намджун надевает ему на палец кольцо, после чего крепко обнимает, прижимая к себе.

***

      — Ой, и что это на меня нашло. Простите… — виновато проговаривает Бён Хо.       — Да ладно. Все мы хороши, — успокаивает его Хён Шик.       — А где наши дети? — смотря на два пустых стула, спрашивает Джи Хун.       — Так они ушли ещё минут тридцать назад, — не отрывая взгляда от телефона, проговаривает Чонгук.       Родители сразу начинают им звонить, но никто не отвечает.       — Не отвечает, — сверля взглядом мобильный, проговаривает Бён Хо.       — Чимин тоже, — говорит обеспокоено Хён Шик.       — Нет, ну с другой стороны, они уже взрослые, — начинает Хэ Чжин. — Может, хотят вдвоем побыть.       — К тому же после нашей ссоры им действительно стоит развеяться, — говорит негромко Джи Хун.       — Так, а чего загрустили-то? Новый год же скоро! — выкрикивает Хэ Чжин. В этот момент у всех появляется улыбка, и они, включив новогодний концерт, начинают праздновать.

***

      — Как же хорошо, — не очень громко проговаривает Чимин, находясь в объятиях альфы.       — Ты не замёрз?       — Нет.       — Скоро Новый год. Где будем его встречать?       — А давай здесь. Раз уж мы пошли гулять, — растягивает губы в улыбке.       — А давай. Люблю тебя.       — И я тебя.