Darari Do

Несмотря на всю сказочность происходящего, на смешки и прибаутки, интерьер и специфический запах волшебной пыли, что смешан с сыростью подвального помещения метро, Джонни Кащей всё ещё помнит, что все они тут — люди. И у людей есть слабости. — Дуб, — брови ЯнЯна на секунду подскакивают под чёлку, а потом мальчишка расходится звонким смехом, выбегая из-за стола под ненавидящий взгляд Накамото. Когда Джонни оборачивается на друга, тот продолжает протыкать вилкой кое-как слепленные рукой Ченле онигири. — Что-то произошло? — не выдерживает Кащей. — Джехён. Он давно не приходит. И не отвечает, — Юта дует губы, — Обдурачил меня снова. А этот мелкий! — шипит и оборачивается в сторону сбежавшего ЯнЯна, — Почему он всё ещё тут? Неужели ему не пора куда-то поступать? — Его жизнь в его руках. А ты: так и будешь всенощно обитать тут, будто, в самом деле, пустил корни? На секунду Накамото Сэнсей задумывается, а потом легкомысленно отмахивается: — Там, на поверхности, есть правила, каждая секунда у них там на счету. У тебя такого нет. И я не променяю неспешность времени на суетность бытия. — Даже я люблю солнечный свет. Джонни видит, что сегодня не пробьёт упорство Юты. Не то, чтобы когда-то мог в принципе. Но в обед пятницы, когда Баюн уже спускается в Царство Кащея, Джонни замечает друга у подножия лестницы. Юта смотрит наверх, крепко сжимая в руке эфес меча, поднимается всего на одну ступень и возвращается обратно. Джехён приходит в полночь воскресенья, долго кружит вокруг давних знакомых перед тем, как найти уже Юту. Садится рядом с ним, ластится лбом о плечо японца, заглядывает из такого положения в его глаза: — Не рад мне? — Нет. — Тогда я больше не вернусь сюда, — он опускает левую ладонь на левое плечо Накамото, обходит того со спины, чтобы оставить краткий поцелуй в правую щёку, заглядывает в глаза на секунду, — Не забывай, что в мире людей есть много всего интересного, — склоняется к самому уху японца, чтобы прошептать, — Юта-а. Уже во вторник Джонни держит ЯнЯна в своих руках, зажимая рот того ладонью, когда они оба наблюдают метания Накамото на лестнице. Японец то мчится наверх, скидывая привычный себе шелковый халат и тонкий меч, то возвращается, кидается на серую стену, поднимает своё богатство, прижимает к груди. В конце концов он обессиленно валится на ступенях, воя от безнадёги, так и не определившись. В Безденном Джехён появляется в пятницу, сразу беря Юту в оборот. Он целует его ласково, увлекает за собой. Джонни наблюдает из-за угла за тем, как эти двое преодолевают лестницу, когда Накамото отталкивает Баюна: — Я не пойду. Я не пойду туда. — Почему? — Я никогда не вернусь туда. Мне там нечего делать. Я сбежал оттуда, и ни за что не вернусь. Даже за тобой не вернусь, Джехён. — Ты… — лицо Джехёна краснеет от злости, — Ты прирос ногами к этому месту! В самом деле — бестолковый дуб! Да что ты понимаешь?! Он сбегает, оставляя замерзать полуобнаженного Юту на ступенях, ведущих прочь из Царства Кащея. На волосы Накамото падает мелкий снег, и дрожь холода периодически сковывает тело. Мужчина обнимает себя за плечи, гуляя вдоль ступени, низко опустив голову. Шаркает тапочками, шмыгает носом. И спускается обратно. Чтобы в пятницу Джехён снова оказался рядом, скалил клыки в улыбке, целовал мягко-сладостно в губы, вился вкруг, ненавязчиво уговаривая подняться наверх. — А ты не думал, почему Кот ходит по цепи Дуба кругом? — смеётся Клурикон, щёки которого пошли красными алкогольными пятнами, делая лицо человека больше похожим на прообраз, — Что за цепь, что за нить держит Кота на месте? Ведь Кот — он сам по себе, гуляет где хочет, с кем хочет. Но всё кружит и кружит вокруг этого несчастного дуба! Я сначала тоже не понял: я думал, что это Кот прикован цепью к Дубу, но нет: он свободен. А Дуб — лишён свободы. Вот и получается Коту кружить вокруг него. Чону горько усмехается, подаёт напитки другим гостям, оставляя Джонни в одиночестве наблюдать за тем, как Джехён кружится вокруг стоящего столбом Юты.