Новогоднее чудо

      — Опа! Вот так, тише, не надо кричать. Хонджун успевает вовремя дать маленькому сыну соску, чтобы предотвратить пронзительный крик, рвущийся наружу. Хёну было две с половиной недели, когда семейство Ким собиралось отмечать Новый Год. Вообще, Хонджун сначала не хотел заморачиваться с этими праздниками, потому что Сонхва лежал в больнице целую неделю после появления Хёну на свет. Хонджун переживал, что его муж будет слишком долго восстанавливаться или чувствовать себя хуже, чем те же два года назад, когда только забеременел первый раз. Более того, с первыми двумя детьми такого не было. Хёну, в отличии от двойняшек Минджэ и Джунмина, сразу же забрали и не возвращали несколько дней. Потом, конечно, успокоили и сказали, что просто дополнительно обследовали. Но всё равно это заставило понервничать. Хонджун осторожно подхватывает хрупкое маленькое тело на руки и начинает укачивать, медленно ступая шаг за шагом, чтобы не потревожить и без того вечно взволнованного Хёну.       — Давай не будем беспокоить папу, — шёпотом, прямо в маленькое ушко, чтобы заставить младшего сына сконцентрироваться на нём, — он и так последние пару недель почти не спал. Потому что кое-кто слишком крикливый, да? Если Минджэ и Джунмин были довольно спокойными, насколько это вообще возможно для новорождённых младенцев, то вот Хёну явно чувствовал себя суперзвездой, который обязательно должен был показать всем мощь своего голоса. Он замолкал только если ел или находился с соской во рту. Всё остальное время либо кричал, либо активно пытался высказаться через кряхтения.       — Милый, всё в порядке? Хонджун тут же поворачивается к Сонхва, что стремительно сокращал между ними расстояние. В его глазах плескалось беспокойство вперемешку с любовью и приправленное сверху усталостью. Хонджун закивал, подходя ближе и показывая Хёну, который агрессивно сосал соску. Сонхва выдохнул с облегчением и погладил сына по голове, целуя мужа в щёку.       — Он хотел начать свой концерт, но я вовремя успел.       — Какой ты у меня молодец.       — Где старшие?       — Минджэ на кухне, Джунмин в гостиной. Они оба постепенно переходят на шёпот, когда замечают, что Хёну начинает засыпать, укачанный в умелых отцовских руках.       — Что они там делают?       — Минджэ пытается помочь на кухне, а Джунмин, кажется, скоро отрубится прямо на диване, — Сонхва издаёт тихий смешок, поправляя на Хёну пинетки. Хонджун улыбается, когда слышит информацию про второго старшего сына. Что-что, а спать Джунмин любил больше всех в этом мире. Как сейчас помнит: новорождённый Джунмин был самым тихим, капризничая редко, но метко. Да и в дальнейшем с его сном не было проблем, потому что он укачивался даже от одного круга по комнате. Разбудить Джунмина тоже было сложно, зато режим был чёткий и правильный, что, несомненно, являлось полезным. Чего не скажешь о Минджэ. Хонджун тяжело вздыхал, когда мысли заходили о первом старшем сыне (он родился на пару минут позже Джунмина, но, почему-то, так повелось у них в семье — считать Минджэ старшим), потому что он взял от своего отца абсолютно всё: начиная от внешности и заканчивая отношением ко сну. Минджэ хотя и практически не капризничал, чем очень сильно радовал родителей, спать всё равно не любил. Он мог просто лежать в кроватке с открытыми глазами и молча играть с игрушками, но не спать. Со временем, конечно, это прошло. Они ходили к врачам, обсуждали проблему и пытались найти решение. Но теперь уложить Минджэ мог только Хонджун. Почему — до сих пор оставалось загадкой, но ребёнок хотя бы начал спать.       — Ты точно хорошо себя чувствуешь? Готовкой ещё этой заняться решил, — с небольшим укором спросил Хонджун, осторожно укладывая Хёну в кроватку и укрывая его сверху пледом.       — Джунни, не ворчи, — Сонхва снова тихо смеётся, обнимая мужа со спины, — я в порядке, мне только в радость заняться чем-то, кроме беременности. Тут уже посмеивается Хонджун, разворачиваясь в объятиях любимого, чтобы утянуть его в поцелуй, обнимая в ответ с немыми извинениями. Третий ребёнок это и правда было что-то сверх нормы, потому что даже у их друзей только-только родились первые дети. У Минги с Юнхо появился Сумин, правда на полгода пораньше, а Сан и Чонхо стали родителями впервые в конце июля, когда на свет появился Джиншик. К этому времени у них с Сонхва уже была тройня… Ну что же? Однажды Сонхва сказал, что хочет детей. Он не уточнил, сколько именно, поэтому Хонджун пообещал ему сделать детей. Ну вот и получилось…       — Мне хочется извиниться, но я понимаю, что это бред, — выдыхает Хонджун куда-то в шею Сонхва, разминая его поясницу.       — Ммм, Джун-а, ты не должен извиняться за наших детей. Ой, да, надави вот тут посильнее, пожалуйста… И всё-таки, Хонджуну было немного стыдно. Они вполне могли остановиться на двойне в первый раз и подождать какое-то время, дать Сонхва восстановиться. Но Хёну решил, что ему обязательно надо будет появиться в конце года. И появился. Впрочем, оставлять Минджэ и Джунмина одних всё ещё было нельзя. Даже несмотря на то, что оба были старше и послушнее. Оказавшись в коридоре, Сонхва тут же направился на кухню, услышав странный шум, а Хонджун завернул в гостиную, где и нашёл почти уснувшего Джунмина. Маленький удобно устраивался на диване, в окружении четырёх подушек и двух пледов, когда Хонджун подошёл ближе.       — Джун-а, ты что, собираешься спать?       — Па?       — Да, па пришёл посмотреть, что ты тут делаешь. Джунмин широко улыбнулся Хонджуну, что для него было несвойственно, и потянул маленькие руки к отцу, параллельно зевая. Хонджун только засмеялся, подхватывая ребёнка и прижимая к себе, поудобнее устраивая в своих руках. Джунмин тут же устроился так, как ему нужно, и уставился на него своими заинтересованными глазами.       — Ну что ты? Пойдём посмотрим, что делает папа с Минджэ? Пойдём?       — Па! Да! Хонджун только кивнул, направляясь к кухне, по дороге поправляя на сыне ползунки. Джунмин всё ещё периодически зевал, держа в двух кулачках футболку отца и оглядываясь по сторонам. Он тут же начал оживлённо прыгать, как только увидел Сонхва, который тщательно вытирал Минджэ рот салфеткой.       — Его вырвало? Что случилось? — Забеспокоился Хонджун, продолжая удерживать Джунмина на руках.       — Немного. Скорее всего, он попробовал что-то из овощей и ему не понравилось, — вздохнул Сонхва и поднял недовольного Минджэ на руки, поглаживая по спине и облокачивая себе на плечо, — я не заметил.       — Прости, что не был рядом. Джунмин старательно пытался что-то мне объяснить, а потом и вовсе на руки запросился. Я помогу присмотреть за ними, не отвлекайся.       — Ого, даже так, — отреагировал Сонхва на первую часть предложения, — соскучился по отцу, да? Джунмин только радостно что-то угукнул и потянул папе свою маленькую ручку, снова улыбаясь. Сонхва подошёл ближе, чтобы перехватить сына за пальцы, а потом поцеловать в лоб и пощекотать носом об нос.       — Тебе ещё долго?       — Я почти закончил. Потом надо будет прибраться и накрыть на стол.       — Я займусь этим.       — Спасибо. Хонджун довольно улыбается, когда получает поцелуй в губы, а потом усаживается рядом с детским стулом, на котором часто восседает Минджэ. В этот раз, чтобы любимый сын совсем уж не расстраивался, Хонджун решил занять его любимым кубиком рубика, вместе с этим укачивая Джунмина.       — Всё, тебе больше не плохо? Минджэ задумчиво мычит в ответ, начиная ворочать в руках неизменно интересную игрушку и полностью погружаясь в процесс. Хонджун гладит сына по голове, кивая самому себе, а потом смотрит на Джунмина, который уже мерно посапывал у него на груди.       — Хва, он уснул.       — Ох, — только и отзывается Сонхва, не отвлекаясь от плиты, — надо бы его разбудить, конечно… Рановато ещё.       — Плакать будет. Пусть лучше спит, он в ночь, наверное.       — Ладно. Уложишь его в кровать?       — Немного прошло, посижу ещё. Потом, если что. Сонхва больше не отвечает, кивая. Хонджун поправляет на Джунмине пинетки и, встречаясь взглядом с Минджэ, прислоняет указательный палец к губам, показывая «тихо». Минджэ осознанно кивает и снова принимается крутить кубик, затихая. Какое-то время квартира погружается в тишину, изредка нарушаемую естественным шумом. Сонхва заканчивает последние приготовления, Хонджун укладывает Джунмина на диване, предварительно обложив его подушками, игрушками и одеялами, Минджэ переместился в гостиную, расположившись у телевизора. Хонджун помогает Сонхва накрывать на стол, параллельно проверяя на температуру смеси и соки. До Нового Года остаётся не так много времени, когда из детской раздаётся пронзительный крик — Хёну, видимо, выплюнул соску и снова требовал к себе внимание. Либо еду.       — Я схожу за ним. Оповещает Сонхва и в буквальном смысле уплывает в комнату. Хонджун тем временем берёт Минджэ на руки и усаживает на стул, надевая слюнявчик.       — Па?       — Это чтобы ты не испачкался, — Хонджун улыбается сыну и целует его в лоб. Сонхва возвращается с плачущим Хёну на руках и направляется к свободной части дивана, параллельно этому приспуская часть вязаной кофты на пуговицах. Хонджун тут же спешит взять ещё одно одеяло, чтобы накинуть его на плечи Сонхва, когда тот садится и начинает кормить Хёну грудью.       — Спасибо. Они мягко улыбаются друг другу и коротко целуются, после чего Хонджун идёт проверить Джунмина.       — Ворочается, — задумчиво тянет глава семейства, поглаживая сына по голове.       — Наверное, проснётся скоро, — вздыхает Сонхва, — весь режим собьёт.       — Не думаю. В любом случае, его будет очень легко восстановить. Это же Джунминни. Хонджун отсчитывает ровно пять секунд, и маленький Джунмин недовольно открывает сонные глаза, находясь на грани, чтобы заплакать. Отец тут же берёт его на руки и начинает успокаивать, для уверенности отдавая сыну соску. Это помогает, и довольный Джунмин заинтересованно смотрит вокруг, насчитывая в комнате всю свою семью. Идиллию прерывает удивлённый вздох Сонхва, который явно негодует, что заставляет Хонджуна повернуться к нему и начать искать источник такой реакции.       — Минджэ, милый, ну зачем ты руками в салат полез… Господи, ну что ты делаешь. Хонджун вместе с Джунмином смотрят на маленького виновника. А Минджэ, как ни в чём не бывало, продолжает зачерпывать маленькой ладонью горсть салата, полностью в нём перемазанный. При этом, по его сосредоточенно-довольному лицу можно было понять, что маленький ещё не всё сказал. Поэтому Сонхва и Хонджун продолжали наблюдать за ним, в ожидании, пока Джунмин что-то вопросительно угугкал, хватаясь за воротник футболки отца.       — Зе-ё-ны-й! Минджэ выдаёт резко и громко, да так, что Хёну пугается и начинает плакать, выпуская изо рта грудь Сонхва. Тот охает, пытаясь успокоить младшего сына, и продолжить ужин. Джунмин только удивлённо хлопает глазами, смотря на брата. Хонджун вздыхает.       — Да, молодец, мой хороший, — он усаживается рядом с сыном, размещая Джунмина на одном бедре и крепко держа его рукой, — зелёный, правильно. Это что ты мне показываешь? Горошек, да? Минджэ кивает со всей присущей ему важностью и показывает отцу тот самый «зеёный» горошек.       — Умница, только есть салат надо вилкой или ложкой, а не руками, хорошо? Давай попробуем? Хонджун достает влажные салфетки из большой открытой пачки и начинает вытирать лицо и руки сына, который хмурился на незнакомые слова.       — Мне кажется, вилкой ему будет неудобно, — подаёт голос Сонхва, всё также продолжая кормить ненасытного Хёну, — лучше сразу ложкой.       — Ничего, пусть пробует. Ему всё равно ещё палочки учиться держать. Минджэ с явным вопросом в глазах осматривает врученный ему предмет под названием «вилка». Крутя и вертя её со всех сторон, он снова хмурится и начинает сопеть, пытаясь понять, как применить эту самую вилку к такой еде, как салат. Хонджун отвлекается всего на секунду, чтобы поправить съезжающего со своих ног Джунмина, а потом видит, что Минджэ снова весь испачкался, откинув вилку подальше.       — Па! Грозно и серьёзно выдаёт Минджэ, недовольно смотря на отца. Хонджун только улыбается и берёт ещё несколько салфеток со вздохом, игнорируя смешки мужа сзади.       — Хорошо, вилкой не понравилось, давай ложкой?       — Не!       — Давай, это будет удобнее. Попробуем вместе? Минджэ смотрит без всякого доверия, но отцу перечить не решается. Хонджун отдаёт сыну ложку и обхватывает его маленькую руку своей, помогая зачерпнуть немного салата. Через мучительные две минуты у Минджэ всё-таки получается самостоятельно отправить в рот ложку с салатом, на что Хонджун и Сонхва начинают нахваливать его и всячески целовать, показывая, что он отлично справился.       — Какой ты у нас молодец. Научишь потом Джунмина?       — Да! Хонджун смеётся, когда уверенный Минджэ тянет полную ложку салата ко рту ничего непонимающего Джунмина. Впрочем, ему ничего не остаётся, как просто открыть рот и съесть то, что предлагает брат. Вытирая лица обоих детей, Хонджун оборачивается к Сонхва, который уже закончил кормить Хёну и вовсю игрался с ним, чтобы предотвратить новую истерику из-за чего-либо. Засмотревшись, Хонджун даже не понял, что до Нового Года осталось меньше пяти минут. В себя он пришёл только тогда, когда Сонхва подошёл к нему и поцеловал в макушку, указывая на время.       — Я так тебя люблю, Хва, ты не представляешь, — выдыхает вместе с коротким поцелуем в губы.       — Я тоже тебя люблю, — Сонхва мягко улыбается в ответ.       — Спасибо за наших детей.       — Тебе спасибо. Стрелка показывает ровно 00:00, а на календаре уже следующий, новый, наступивший год. Они поздравляют друг друга, целуются, обнимают детей и вместе смотрят в окно, когда салюты один за другим взрываются в воздухе.