Не быть другой

— Эта ночь могла бы быть другой… Спонтанной. С неловко наброшенным на плечи пальто и с резким рывком из мира, сотканного из страданий и мудаков, где обязательно не только терпеть их дерьмо, но и радостно одобрять. Побегом куда-то, где есть только луна, шелест волн и волшебная нимфа в серебрящемся платье. Свободная. В танце рвущая ткань своей предыстории, что тяжёлым подолом путалась под ногами, мешая идти вперёд. Пьяной. До того опоившей смелостью, что контуры стеснения и стыда размывались руками по мужским щекам. Исчезали, чуть покалывая щетиной ладони. Расползались сложным узором сладкого томления и внутренней дрожи. Тёплой. Где жизненно необходимо задохнуться друг другом, жадно откусывая от удовольствия большими кусками, чтобы топкая тоска со дна глаз истаяла от пламени честного поцелуя. Без границ, осторожности и полумер. И с мягкими стонами вплетаться один в одного до рассвета, а потом быть убаюканными ощущением, что в их распоряжении всё время мира. — Что бы ты получил, женившись на девушке, которую считаешь жалкой? Знает. Знала. Удар наотмашь, пропущенный вдох. И опрокидывающий все надежды тяжёлый оттиск на ткани сознания — не быть. Обожгло. Больно. — Не знаю, — наживую не притупить края правды. — Но тебе бы достался влюблённый, пусть и испуганный муж. Суна… — шаг к ней, два шага от него. — Не надо. Не трогай, — и вскинутый хлипкий щит из дрожащих рук. — Суна, поверь… — А я и поверила, — внутри всё в лохмотья, но бледные губы в слабой улыбке. — С мамой ты был красноречивее. Прощай, Кая, — прямой взгляд и не менее прямолинейное указание на дверь. — Мы ещё увидимся. И ничего, кроме колких воспоминаний о прошлой ночи, что просеять бы через сито, и сумеречного следа от его пальцев на холодном металле ручки.