Бог из машины

Свет слепит, но никто не должен этого заметить. Глаза должны быть широки, как страх умирающего не своей смертью. Выход на ринг – один из ключевых моментов боя. Зал на тебя ставит, судят по твоей поступи, насколько ты прям и горд, от этого зависит твой выигрыш, а от выигрыша зависит сколько ещё ты протянешь. Свет слепит, а я на полпути к арктической белизне ринга. Где-то с противоположной стороны зала к тебе подкрадывается твой противник, подкрадывается победа или смерть – мечта накопить достаточно денег, чтобы выйти из боёв, зачастую сбывается только в коллапсирующем сознании раскроенного в бою черепа. Холодные канаты, холодный ринг, крики со всех сторон. В первые разы – реакция – сбежать. Чувствуешь себя слишком далеко зашедшим фотоном, которого сейчас навсегда проглотит чернота зрачка. Но переживаешь первый раз, второй, третий. А потом сбиваешься со счёта. Напротив меня на ринге стоит седой мужчина, которого я вижу в первый раз, он в белом костюме, который подчеркивает белизну его волос. Он похож на японского бога, который спустился убивать меня. Он явно не из этих мест. Что привело его сюда? Желание развлечься? Значит сегодня придётся побыть Прометеем и потягаться с древним. Я складываю руки вместе и кланяюсь, он отвечает тем же. Кровь гуляет по закоулкам тела, пульсирует в такт рёву зала. Я сливаюсь в одно желание – выжить, просыпаются древние инстинкты, дожившие до нашего безвременья. Ждать не в моей привычке и я, качаясь змеёй, подхожу к нему. Он ухмыляется и игнорируя меня идёт спокойно, как по улице, ко мне. Три метра, два. Моя левая рука коброй летит ему в голову и за секунду до останавливается, давая правой простор для атаки, но он игнорирует первую ложную атаку, хватает правую кисть ладонью и с силой отталкивает меня от себя. Что в нём? Откуда такая реакция? Я разбегаюсь провожу удар с левой, правой, левой, но удар за ударом отклоняются его ладонью. Он смотрит на меня… по доброму? Я отвлекаюсь на мысль и получаю удар в правое плечо. От моей руки ничего не осталось. Из плеча как из старых фонтанов хлещет кровь. Я не могу пошевелиться. Я смотрю на него, как раненый мангуст на гадюку. Вот и всё. Пора моей мечте, выбраться отсюда на тот свет, сбыться. Сознание потихоньку ускользает. Зал кричит классическое – добей. Белый старик подходит ко мне, снимает свой пиджак и закрывает мне то, что осталось от моего плеча. Пиджак становится красным, как снег розовеет на рассвете. Победитель имеет право делать с побеждённым всё, что захочет. Лучше бы за мной пришла смерть. Что за его добрыми глазами? Он подхватывает меня на руки, как вода лист и, не произнеся ни слова спускается с ринга. Тело холодеет, но кровь остановилась, он накрывает меня полой пиджака. Не знаю, что он сделает со мной. Зал улюлюкает. Иногда на ринге происходят вещи пострашнее и изысканнее смерти, но меня уносят в неизвестность, что ещё больше дразнит воображение толпы. – Ваш выигрыш и вещи? – Клерк на выходе протягивает пачку денег и куртку старику. – Нет, спасибо, оставьте себе. Всё что мне нужно уже у меня есть. – он берёт только куртку – Но? – До свидания. Он выносит меня в переулок. – Это ты? – спрашиваю я. – Я что? – Вор? Он улыбается. – И что я ворую? – Ты новости не читаешь? – Читаю. Так что же я по твоему ворую? Он ставит меня на асфальт. Достаёт из рукава шприц. Я кошусь на иглу. – Если хочешь меня трахнуть, или разобрать на органы, то давай по-быстрому, мне ещё домой сегодня надо успеть. – Я всё равно труп, так чего же стеснять себя приличиями в вопросах. Он вкалывает мне в руку шприц. Боль из плеча отступает. – Хорошо. Пойдешь самостоятельно или мне тебя нести? – Что за хрень ты мне вколол? – Обезболивающее. – Тебя не учили спрашивать о согласии? – Меня учили, что терпеть боль глупо. – Плохо тебя учили. Пойду самостоятельно. Он накидывает на меня свою куртку. – Куда? Лаборатория? Бордель? Куда ты меня ведёшь? – Увидишь. Самый пиздецовый вариант. Мы выходим из переулка на улицу. Орать о помощи бойцу – потеря чести. Как учил русский поэт Гумилёв, принимать свою участь надо с достоинством. Один из немногих советов, что дошёл до меня без выбитых зубов. На улице идёт дождь, старик накрывает мою голову капюшоном. Неожиданно. – И давно ты? – спрашивает он у меня. – Давно что? – Оставшейся рукой я скидываю капюшон – заебал улыбаться, что во мне смешного? – Ничего, ничего смешного. Давно ты в боях? – Сколько себя помню. – И сколько же ты себя помнишь? – Если тебе интересен мой возраст, то я в совершенолетии, так что цена на товар будет ниже. Он смеётся,тепло, но грустно. – Звучит как будто мы на рынке. Нет, я не собираюсь тебя продавать. – Пиздец. – Что? – Ничего. Мы замолкаем. Мир растекается по краям и я падаю. Бля. Куртку теперь стирать надо. Силы кончились. – Ну что ж ты. Он подхватывает меня. Закрывает мою голову капюшоном. Я слышу биение его сердца и под этот мирный, мерный стук засыпаю. – Ребекка, притащи мне тот ключ на шестнадцать и скальпель. Горо, кого ты мне приволок? – Того, кого надо, Вектор. Я тебе плачу, ты чинишь руку. Всё. – Ладно, ладно, молчу. – Ребекка, ну где ты там? – Тащу, тащу. Я вообще на тебя не работаю, мог бы сам сходить. Я открываю глаза. Передо мной нависло лицо рипера. – Не двигайся, или сдохнешь. – говорит мне рипер. Не самые приятные первые слова после пробуждения. К советам риперов лучше прислушиваться, научили меня неоднократно сломанные кости и пластины в черепе. – С пробуждением. – где-то за спиной послышался голос старика, чьё имя видимо Горо. Плечо чертовски болело. Но если чувствуешь боль, значит жизнь ещё есть под рёбрами. Рипер копался в моём плече, что-то сверля и сшивая. – Как тебя зовут? – раздался голос девушки, судя по всему, той самой Ребекки. – Ви. – Ви… Что? – недоверчиво спрашивает у меня Ребекка. – Просто Ви. – Скока тебе? – Явно больше, чем тебе. – Ну возраста согласия я уже достигла. Так что въебать тебе чем-нибудь поглубже я уже могу. – Ребекка! Я надеюсь, я ослышался. – голос Горо прозвучал строго. – Да, господин Такэмура. – Ви. Что тебе важнее, длина или качество? – Чего? – что этому извращенцу от меня нужно? Ребекка заржала. – Я сказал, что-то смешное? – спиной можно было почувствовать, как Горо Такэмура нахмурился. – Да, господин Такэмура. В Найт-сити вы предложили Ви соитие. – смеётся Ребекка. – Ксо. Гомэн насай. Извини, Ви. – Ничего страшного, мне предлагали секс и менее приятные кандидаты. – Ухмыляюсь я. – Ви, попробуй пошевелить пальцами обеих рук. Норм? – спрашивает Вектор. – Правая рука ощущается… сильнее. – Привыкай. Последний версия хрома. Из уважения к Горо. Можешь встать. – Отклоняется от меня рипер. Ребекка оказывается молодой девушкой с голубоватой кожей. Она смотрит на меня с любопытством. – Ви, пойдём – говорит мне Горо. – Надеюсь не для того, чтобы выяснять с чем у вас лучше, с длиной или качеством. – Кхм. Нет. У меня серьёзная просьба. Я хотел спросить о философии, лучше прожить дольше или сгореть падающей звездой на половину неба? – Я не знаю, что происходит, но с фиксерами я не работаю. – Я не фиксер. И у тебя передо мной долг. – Про руку? По-моему ты мне её и оторвал. – Не я, так кто-то другой. Я предлагаю тебе вырваться из этого круга. – Горо, всё это очень интересно и наверняка важно, но у меня и другие клиенты есть. – прерывает наш разговор рипер. – Хорошо. – Господин Такэмура, зачем вы меня взяли с собой? – Ребекка обгоняет нас на улице. – Ты должна познакомиться с коллегой. – С Ви? – Да. На этом моменте я с вами расстаюсь. – Чего? – спрашиваю я одновременно с Ребеккой. – Вы должны провести этот день вместе. – Горо разворачивается к нам спиной и растворяется в толпе, как капля вина в стакане воды. – Ксо, или как он там сказал. – Ксо – соглашаюсь с Ребеккой я. – Я очень хочу есть. – Учитывая, что во мне на литр меньше крови, мне хочется колы. – Но я здесь впервые. – Впервые в Уотсоне? – Впервые в Найт-сити. – Не знаю повезло тебе или нет. – В смысле? – Повезло, что родилась не здесь, не повезло, что здесь оказалась. – Я бывала в местах и похуже. И разве не этот город называют городом мечты? – Да, но он делится на тех, чьи мечты сбываются одна за другой и тех, кому в жизни остаётся только мечтать. Иногда о смерти. – Так везде. – Меня никогда не было везде. – Серьёзно? – Какую кухню ты предпочитаешь? – Мне пофиг. – Тогда роллы. – Только не их. Господин Такэмура меня ими задолбал. – Тогда в Бёге Куинн? – Ок. – Привет, Ви. Что будете заказывать? – Воппер с фалафелем. И литр колы. – Мне то же самое – отвечает на молчаливый вопрос официантки Ребекка. – Десять минут и всё принесу. – Спасибо. – За фигурой не следишь? – улыбается мне Ребекка. – У меня быстрый метаболизм. При желании такую мелочь как ты за пару дней съем, не набрав и грамма. – Ну мы ещё посмотрим кто кого съест. – Я это запомню. – ВСЕМ СИДЕТЬ! КТО ДВИНЕТСЯ, БУДЕТ ОТШКРЕБАТЬ СВОИ МОЗГИ СО СТЕН. – в кафе вваливается мужик с стволом. – Бля. – Чел, съеби. – встаю из-за стола я. – Ты чего творишь? – Шепчет мне Ребекка. – Выбиваю нам скидку. – шепчу ей я. – Опа, кто-то смелый нашёлся. – бандит направляет на меня пушку. – Ви, успокойся. Мы просто отдадим деньги. – говорит мне Мисси, хозяйка кафе, из-за прилавка. – Неа – не в мою смену. – Да, Ви, не успокаивайся, у меня как раз настроение сегодня пришить суку типа тебя. Я кидаюсь к столу и швыряю в него скатерть. Слышу выстрелы, пули летят туда, где секунду назад была моя голова. Скатерть закрывает ему обзор. Через мгновение я уже в метре от него. Удар ногой в силуэт, что обрисовала скатерть, упавшая на грабителя. Удар с правой, ещё раз и ещё. Он путается в скатерти и падает. Примерно рассчитываю место, где должна быть его голова и пинаю со всей силы. Слышен хруст. – Отъебись, сука, отъебись, мразь. – Не хватило значит. Наступаю ботинком на красное солнышко пятна на скатерти. Грабитель хрипит и стихает. Возвращаюсь к Ребекке, её огромным глазам и тяжёлому дыханию. – Ты выглядишь, как будто это ты с ним разбиралась. – Я спокойна как пульс покойника – отвечает мне она. – Славно. – Почему, когда ты ко мне приходишь Ви, всегда что-то случается – Несёт мне бургеры Мисси. – Это вместо благодарности? – Сегодня для тебя и твоей подруги всё за счёт заведения – это в качестве благодарности. Я собрала все вам в ланч-пакеты. Если он умер, то у неизвестного героя будут проблемы с полицией, которая скоро приедет. – До скорого, Мисси. – До скорого, Ви. – И… часто у вас… такое? – Ребекка пытается быть собранной, но на меня не смотрит. – Ага. – Сотри кровь с кроссовка. – Ну ёпта, любимые кроссовки, мы так много с ними пережили. – По ним видно. Куда теперь? Середина дня, моё одиночество разрушено. – А куда ты хочешь? – Чем развлекаются в Найт-Сити? – хмыкнула Ребекка. – Разборками в кофейнях? – Зависит от толщины твоего кошелька. Для кого-то это правда единственный способ развлечься. – И какой у нас бюджет? – У меня голяк. – И чем мы бы расплачивались в кафе? – Твоим прекрасным телом. – Очень смешно. – Ну выкрутились же как-то. – Ясно. – Пойдём ко мне чай попьём. – Мы знакомы пару часов. – Ну можешь подождать снаружи, пока я переодеваюсь, залезаю в душ, завариваю себе чай и пожрать, а новости смотрю… Чем там ещё можно заняться. – Ок, иду с тобой, хорошо. – Как ты живёшь в этой притоне? – Вообще-то это место — мой дом. – Как ты не путаешься в этом… доме? – Привыкаешь со временем. Вот и моя квартира. – Мегабашни все такие полуживые? – Неа, каждая башня как торт. Чем выше поднимаешься, тем больше сливок и вишенок. – Поняла. И в этом тортике ты где? – В беде. – Не знала, что Горо оставит меня с кем-то, кого надо спасать. – Как ты видишь за себя постоять я смогу. – Верю. Твой код от квартиры четыре единицы? – Ага. Я в душ. Приземляйся где хочешь. Ребекка встала напротив окна. – Э… Слева от тебя диван, можешь пока отдохнуть. – А? Ага, хорошо. Я залезаю под тёплые лучи воды. С плеча хлещет кровь. Правая рука кажется такой же, как левая, но в ней как будто больше… Пульса и жизни. Я стираю с себя кровь, пот, грязь, тяжесть вчерашнего дня. Ложусь на плитку душа и замираю так на несколько минут. Одеваюсь и тихо выхожу из душа. Ребекка сидит на полу перед окном и наблюдает за чем-то в небе. – Как тебе вид? – Облака так близко, а твой беспорядок дома... уютно. – Да, беспорядок дома уютнее, чем беспорядки на улицах. – Согласна. Правда песни на митингах меня всегда успокаивали. Чувствуешь близость людей, которым дорого то же, что и тебе. – Что тебя связывает с Горо? – Он забрал меня из участка после драки с полицией. Сказал, что я ему нужна. Выбора у меня особо не было, из дома меня выселили, джентрификация, всё такое. Я отправилась с ним. Не знаю, что во мне такого особенного. Но я не против. – А он… ну… – Он ко мне не прикасался. – Найт-Сити учит тому, что за всё надо платить. Горо что-то от нас нужно, и мне это не нравится. – Мне тоже. – Может просто не вернёмся? – Ты предлагаешь мне благотворительность, а в Найт-Сити за всё надо платить. Твои слова. – Считай это платой моей психике, я не знаю, как мне помочь себе, и я пытаюсь помогать чем могу окружающим, что мне нравятся. – Ясно, – она отвернулась к окну. – Сколько тебе? – Восемнадцать. – Небось постоянно за курево паспорт спрашивают? – Да. А тебе? – Двадцать три. Ты хоть школу закончила? – Нет, меня выгнали за «поведение несовместимое с этикой школы», – протараторила она. – У меня тоже незаконченное, правда вышка. – Что у тебя было? – Театроведение, диплом по Российскому театру 2020-ых годов. – Россия? Далеко. – Да, мои предки оттуда родом. Как раз в те годы перебрались в Америку. – Moloko, balalaika, medved. – Ага, именно. – За что выгнали? – Узнали чем я зарабатываю на учёбу. – И чем же ты таким незаконным зарабатывала на учёбу? – Как ты думаешь, где меня лишили руки. – Э… Какой-то извращенец оторвал во время… Э… Страстного соития? – Было бы не так уж плохо, но это всего лишь подпольные бои, – Я смеюсь, – Знаешь что, мне кажется мне недолго осталось, значит сегодня я буду пить, а ты будешь смотреть, и глотать слюну, потому что кому-то ещё не исполнилось двадцать один, – я достаю из шкафа бутылку водки и сок. Ребекка подходит ко мне, отнимает бутылку и делает глоток, который сразу же выплевывает. – Какая дрянь, – плюётся она – Именно об этом я и говорю. Малолетка, – она выглядела слишком мило, чтобы ругать её за слюни на моём халате, – Я пойду переоденусь. – Да можешь и здесь, я и не такое в жизни видела. – Хорошо. – я стягиваю с себя халат. В квартире тепло и одеваться совсем не хочется. Я, не оглядываюсь на Ребекку, натягиваю майку и трусы и иду за стаканами. – Хороший вид… из окна. – Славно. Я разливаю по стаканам водку и заливаю её соком. Они смешиваются в единое целое и растворяются друг в друге. – Na zdorovie, tovarishi, – опрокидывает в себя стакан Ребекка, краснеет, а потом смеётся. Я не отстаю от неё и проделываю то же самое. – А где они? – неожиданно серьёзно спрашивает она. – Кто? – Твои предки? Родители? Семья? – Меня воспитывала бабушка. Отец ушёл, а мать постоянно работала, пока не попала в аварию. А мед страховки у неё не было. Поэтому всё, что мы могли сделать с бабушкой, это наблюдать, как мама умирает. – Сочувствую. Пиздец. – А твои? – Меня растил брат, Пилар, пока его не убил киберпсих. О родителях мы не говорили. – Извини. – За что? – За вопрос. – Ничего. – Хочешь покажу кое-что. – Надеюсь длинное и качественное? – Тебя с одного стакана унесло, – улыбаюсь я, – Неа, что-то покруче.– Давай! – смеётся Ребекка. Я несу ей свою любимую красную ушанку со звездой. – Подарок моей бабушки. Шапку привёз с собой из России дед. Prishla – delovito, za rykom, za rostom, vzglyanuv, razglyadela prosto malchika. Vzyala, otobrala serdce i prosto poshla igrat – cack devochka myachicom. – Бабушкино любимое. Mayakovskii. Ребекка зааплодировала. – Как чудесно звучит. О чём это? – О том, как девушка пришла к грозному и сильному поэту и украла его сердце. – Киберимплант? – Да нет, дурочка. В начале прошлого века не было имплантов, – Я сажусь рядом с Ребеккой, – это фигурально. – Я бы отдала тебе своё сердце. Я знаю тебя несколько часов, а ты добрее ко мне, чем многие люди. – Я бы его сохранила. Она очень серьёзно посмотрела на меня своими зелёными глазами. – Ещё немного выпьем? – отговариваюсь я. Редко кто заставляет чувствовать меня так странно. – Давай. Я наливаю нам водки. Мы выпиваем. – Знаешь что, я забыла, кажется алкоголь нужно закусывать, верно? – улыбается Ребекка. – Ой, да, я сейчас принесу. – Стой, – она хватает меня за руку, тащит моё лицо к себе и кусает нижнюю губу. Я отстраняюсь и теряюсь в летней зелени её глаз. – Ты пьяна. – Ты тоже. Она кладёт руку на мою щёку и тянет к себе. Её дыхание как ветер в апельсиновом саду. Губы влажные и мягкие как морская вода ночью. Я ничего не могу с собой сделать и отдаюсь её алкогольному поцелую. Её холодные руки на моей шее. Она толкает меня и наклоняется к моему животу. Касается своими фарфоровыми губами всё ниже и ниже. Стягивает с меня моё чёрное бельё. – Мы так не договаривались, шепчу я. – Что? Я резко поднимаюсь, хватаю её плечи и аккуратно роняю на спину. Зависаю над её шеей как вампир из старых фильмов и впиваюсь в неё. Она тяжело выдыхает. Я целую глубже, спускаясь ниже шеи, к тонкому волнистому телу, к её небольшой груди. Ребекка начинает что-то шептать. – Что? – Пожалуйста не останавливайся. Я спускаюсь ниже и снимаю её трусы. Зависаю над ней, как ботаник над редким цветком и провожу языком по лобку, аккуратно спускаясь ниже. Погружаюсь языком в неё и начинаю целовать, в такт её дыханию, которое постепенно превращается в стоны. – Подожди, подожди пожалуйста. – Что случилось? Она приподнимается на локтях и шепчет. – Я тоже хочу. Я подхватываю её на руки и несу к кровати. Аккуратно кладу, ложусь рядом, и не успеваю полюбоваться её телом, она стягивает с меня майку и покрывает мою грудь тёплым дождём поцелуев, берёт в свои руки, кусает, и мнёт игриво как котёнок. Затем тянется рукой к паху и ниже, обхватывает своей небольшой ладонью, и начинает ритмично двигать, тянется губами и аккуратно берёт в рот. Я поднимаю её бедра, и погружаюсь в мякоть между ними. Мы сливаемся, как водка и апельсиновый сок. Забывая обо всём и обо всех, что якобы существует вне кровати. Её мягкое тело надо мной, изучающий меня холодный язык и тёплый рот. Ребекка начинает ускорять свои движения и всё сильнее покачивать бёдрами. Резко отрывается от меня и кричит вверх от переизбытка чувств и ощущений. – Я всё, я всё. – Хорошо. – Но мы ещё не закончили, – она снова наклоняется и касается меня губами. – Подожди, подожди, я скоро. Стой. Она отклоняется, но продолжает доводить меня руками. Моё тело выгибается и я кончаю на неё. Ребекка оборачивается, улыбается и ложится рядом со мной. Ныряет своим взглядом в мои глаза. – Пойдём в душ. – А мне так нравится, – улыбается мне она. Я осторожно беру её в руки и несу под тёплую воду. Омываю её живот. Её кожа нежнее воды. В обнимку идём до кровати, и засыпаем закутавшись друг в друга. – Мне звонит Такэмура, – отрывается от приготовленного мной утром кофе Ребекка, – Да, шеф? – она ставит на громкую. – Доброе утро, Госпожа Ребекка. Как вам Ви? – Доброе утро, господин Такэмура, я думаю Ви можно доверять, преимущества – ловкость, точность и скорость, – она подмигивает мне, – опрелённо умеет многое своими руками и я уверена ещё проявит себя. – Отлично. Рад слышать. Отправляю вам первое задание. Созвонимся вечером после. Перевожу вам деньги. Остальное после задания. Рассчитываю на вас. До свидания. Удачи. – О-бал-деть, – Глаза Ребекки широко открылись. – У тебя глаза как pyat kopeeck, что случилось? – Надеюсь твои pyat kopiik, это не ругательство. Смотри, сейчас покажу, – она отправила мне сообщение Горо. – О-бал-деть, – кто он такой, откуда у него столько денег. – Не знаю, но кажется теперь у нас нет выбора. – Так, проследить за маршрутом парня. Не так уж сложно. – Пойдём пройдёмся за шмотками, у нас ещё есть время. – Давай! Куда пойдём? – Дзингудзи! – Это ещё что такое? – недоверчиво посмотрела на меня Ребекка. – Увидишь. – Тебе и сейчас очень идёт твой наряд, – только сейчас я обращаю внимание на свою наготу, которая в компании Ребекки кажется чем то естественным, как встреча Лилит и Евы, которые послали нахуй Адама. – Первый раз вижу, чтобы кто-то так краснел. – Засранка, – я роняю её на кровать и начинаю щекотать. Её смех напоминает мягкую музыку, я останавливаюсь, серьёзно смотрю в её весенние глаза. – Что? – Ничего, – улыбаюсь я ей, – пойдём, львёнок. –Добрый день, рад двум таким прекрасным существам в моей скромной обители моды, – к нам подошёл приятно пахнущий мужчина. – Добрый день, – очарованно смотря по сторонам, шепчет Ребекка. – В первый раз у нас? – Да, добрый день, это моя подруга Ребекка, помогите, пожалуйста, подобрать ей обновки. – Такой изумруд требует хорошей оправы. Пойдёмте. Про вас мы тоже не забудем. Ребекка как зачарованная идёт за продавцом к манекену. – Так, присаживайтесь. Сейчас перенесём вашу внешность – На манекене появилась Ребекка во всей её голубоватой красоте. На манекене один за другим замелькали наряды, Ребекка смотрела на себя как ребёнок на игрушку. – Стойте, мне нравится вот это. – Хороший выбор, – согласился с моей спутницей модельер, – я сейчас вернусь. – Ты прекрасна, – шепчу я Ребекке. – Я знаю, – улыбается мне она. Продавец приносит огромный оверсайз бомбер-платье, Ребекка переодевается, она кажется в нём грозной и беззащитной одновременно. Зелёные вставки рифмуются с её глазами. Я не могу отвести от неё глаз. – Я перевела. И комплимент за сервис. – Благодарю. – Ты ничего не хочешь? – спрашивает меня зеленоглазая. – Неа. Мне и в моих soviet шмотках отлично, хотя… Мне пришла идея, – Я подхожу к манекену, – а можно мне? – Да, конечно, – продавец проецирует копию меня на манекен. Я перелистываю костюм за костюмом. Останавливаюсь на боди и розовой куртке. – Ты прямо как с той дурацкой рекламы, – Ребекка смеётся, – я бы сказала даже круче, – Она скользит взглядом по мне. – Ага, в этом и суть. Мы сидим на скамейке и ждём нашу цель. Я крашу губы голубой помадой. – Что думаешь делать? – Очень просто, я буду шататься за ним в открытую. Если спросит, что мне нужно, скажу, что мне он приглянулся. – Думаешь ты в его вкусе? – Я во вкусе всех. – Согласна, – смеётся Ребекка, – а мне что делать? – Ты моя малолетка-сутенёрка. Надеюсь ты хорошо стреляешь? Ты смотрела на ту милитеховскую Омаху почти как на меня вчера. – Обожаю пушки, они заменили мне отца и мать. Стреляю с шести лет. – Всё, всё, верю. А вот и он. Ni pucha, ni pera. Ребекка, скажи k cherty. – K cherti, – Спасибо. Спина клерка мелькает передо мной, я не даю толпе скрыть мою жертву от меня. – Сколько? – Меня останавливает какой-то боров. – Чего? – Сколько за минет? – Мужик, отъебись. – Ты охуела? шлюха. Я пытаюсь идти дальше, но он хватает меня за локоть. Клерк сворачивает в переулок. – Блять, еблан. – Кей, проблемы? – обращается ко мне неожиданно появившаяся Ребекка. – А ты ещё че за малолетка, хули лезешь. Ребекка достаёт свою Омаху и направляет её на пах борова. – Ебанутые, – мужик поспешно съёбывается. Я бегу за клерком в переулок. Как хорёк в чужое гнездо, заглядываю за угол. В переулке драка. Точнее избиение клерка. Он лежит свернувшись в комок, а над ним стоит девушка и лупит его ботинками, что-то требуя. – Отъебись от него! Он мой! – Ты ещё кто? – удивляется девушка. Я бегу к ней, но она поднимает руку. Жуткая головная боль. Нетраннерка. Дьявол. Хуй там плавал. Пошла прочь из моей головы. Я почти падаю, но опираюсь рукой на стену и продолжаю идти. Клерк потихоньку отползает от девушки, которая занята мной. – Какого черта? Что с тобой не так? – Уйди. Из. Моей. Головы, – падают из меня слова. – А ну, блять, закончила свою херню! – в переулок ветром вносится Ребекка и наставляет пистолет на нетраннерку. – Идиотки, он съёбывает, – кричит девушка. Клерк бежит к выходу из переулка, выбравшись из под каблука девушки. – Служба безопасности, срочно, на мои координаты. – Блять, – кричим мы втроём. Нетраннерка оборачивается и клерк падает, как будто кто-то поставил ему подножку. – Быстрее, за ним! – кричит девушка, – у нас тридцать секунд до полного пиздеца. Я хватаю Ребекку за руку и мы бежим к свету в конце переулка. – Вот они, цели ликвидировать. – за спиной слышатся выстрелы. Я останавливаюсь около стального мусорного бака и ставлю его поперёк переулка. О него гремят пули. Нетраннерка добегает до клерка и пытается его тащить. Через мгновение я у этой пары и перекидываю потерявшего сознание парня через плечо. – Скорее, скорее, скорее, в машину, – нетраннерка касается замка машины, и через две вязкие секунды, дверь открывается, – Ты, за руль, – кричит она мне, а ты, зеленоглазая, на заднее. Я закидываю клерка на сиденье, и сажусь за руль, Ребекка падает к клерку и разбивает заднее стекло. – Хули ты творишь, – кричит наша новая знакомая. – Сейчас увидишь, – раздаются выстрелы, к нам приближаются машины Арасаки. – Гони, гони, гони – Нетраннерка перелезает через мои колени и садится справа от меня. Я вдавливаю педаль в пол и машина с громовым рёвом трогается. Я гоню по встречке, так как моя полоса почти вся в пробке. В нашу машину осами впиваются пули. – В эту игру можно играть вдвоём, получите, ублюдки, – Ребекка смеётся, как маленький бес и начинает отстреливаться из своей Омахи. Я пытаюсь держать машину максимально ровно. – Бинго! – орёт Ребекка, я боюсь оборачиваться, но выстрелы прекратились и сзади раздался звук аварии. – Вы всё испортили. Чёрт, чёрт, чёрт, – нетраннерка избивает обивку машины перед собой. – Это ты всё испортила! – кричит Ребекка, – дура! – Сама дура, – отвечает ей нетраннерка. – Нет ты. – Обе, помолчите пожалуйста, мне нужно придумать план. В первую очередь нужно избавиться от машины и куда-то деть клерка. Потом разберёмся между собой. – Предлагаю сделку. Я допрашиваю его, а потом делаете с ним всё, что хотите. Дальше разбегаемся и делаем вид, что нас не существует. – Ребекка, пиши Горо. Спросим у него. Мы едем молча. – Горо ругается по-японски, я не понимаю. А, вот. Везите его сюда, Ви, сейчас кину адрес. Там друг Горо. Снова ругается по-японски. Я лучше брошу трубку. – Что за Горо? Кто вы вообще такие? На кого работаете. – Так, сейчас мы будем спасать твою задницу, поэтому ты отвечаешь первая. – Ок. – Что тебе нужно от клерка? – Информация, я ищу куда пропадают люди. – Как… Как Арасака связана с этим? – Напрямую. Это Арасака похищает людей. – Тебе это зачем? – Они похитили мою сестру. – Ясно. Я Ви. Мы должны были выследить маршрут этого парня. – Вы наёмники? – Мы не работаем на фиксеров. – Тогда зачем? Кто такой Горо. Только не говори, что это Такэмура. – Он самый. – Значит у Арасаки проблемы, раз самый верный их пёс сорвался с цепи. – Такэмура из Арасаки? Я не понимаю. – Да. Я тоже не понимаю. Выбора у меня особо нет. Я Люси. – Ребекка, – раздаётся с заднего сиденья.