Splashes of champagne

Яркие цвета пестрили в глазах, плясали по одежде c пайеткам, в которые был украшен весь зал. Из огромных колонок пульсировала музыка, заставляя сердце приятно вздрагивать от каждого бита, а ноги то и дело пританцовывать, и вовсе не важно было, где ты находишься. У бара, на танцполе, на пуфиках. Вокруг царила непревзойденная атмосфера праздника, кучки людей сновали тут и там, громко смеясь и подпевая. Танцпол был наполнен движениями, невозможно было оторвать глаз от всей этой феерии. Вспышки яркого света словно погружали вечеринку в волшебную атмосферу. Возле бара громко переговаривались гости, стараясь перекричать колонки, у каждого в руке было по цветастому коктейлю, отлично подходящему к остальным декорациям. Все вокруг словно было посыпано энтузиазмом, радостью и свободой. Именно так, как и хотел Джисон. Куча разносортных коктейлей уже смешалась в желудке и в голове. Разум приятно балансировал между фантазией и реальностью, расслабляя тело, позволяя свободно откинуться на спинку одного из пуфиков. И даже когда Джисон прикрыл глаза, на веках продолжали танцевать вспышки света. – Уже сдулся? – услышал он голос Сынмина и неосознанно широко улыбнулся, – или пришло время для нового коктейля? Хан вяло кивнул, и кто-то забрал пустой стакан из его рук. Ноги до сих пор неугомонно топали в такт мелодиям, взрывы смеха вокруг побуждали подняться и продолжить вечеринку. Правда не сейчас, через пару минут. Иначе он сотрет ноги в кровь, а еще ведь только начало вечера. – Самый. лучший. день. рождения, – по слогам протянул он, наконец приоткрыв глаза и взглянув на парней, собравшихся вокруг. Было решено позвать самых близких и их друзей, и это, черт возьми, оказалось самым лучшим решением за всю его жизнь. Популярность перекрывала доступ к кислороду, не позволяла глубоко вдохнуть грудью, а ему так хотелось. Тем не менее, людей все равно было немало, однако никто и не думал прилипать к нему с вопросами и все в таком духе. Все потягивали напитки, танцевали, болтали, смеялись, и Джисон чувствовал себя так хорошо, что порой становилось страшновато. Но это однозначно был просто фантастический вечер. – Ханни, – голос Минхо раздался внезапно и прямо возле уха, вмиг заставив кожу покрыться мурашками, но Хан даже не вздрогнул. Наоборот, его улыбка стала еще шире. – М? Он почувствовал его прикосновение к своему бедру и лишь прикрыл глаза. Алкоголь помогал не плавиться, справляться. – Как ты? Бархатный тон разлился по телу подобно Космополитену, Хан чуть повернул голову влево и распахнул глаза. Карие в карие. И улыбка появилась на губах Минхо, но совсем другая. Кривая, более коварная. Прищур лишь добавлял какой-то азартности и хитрости. – Пришел доставать меня? – лениво протянул он, не отводя взгляда ни на секунду. А улыбка напротив оголила зубы. Рука, что до этого просто покоилась на бедре, теперь медленно поднималась выше, очерчивая черные узкие брюки, проходясь по ремню, а затем и по белой широкой рубашке, в конце наконец дотрагиваясь до полоски шеи. Одна секунда, молчаливый взгляд, резко опустившийся кадык, и осознание ударило наотмашь. Джисон вскочил на ноги и почти врезался в только что подошедшего с новым коктейлем Сынмина. Минхо всегда делал это. Сперва наблюдал, как хищник за жертвой, а затем нападал с этим своим непринужденным выражением лица, будто ничего необычного. Он вел эту игру, когда ему только вздумается. А вздумывалось ему слишком часто. Конечно, такое требовали на интервью, или заказные папарацци, или на всяких шоу. Любое публичное появление для удовлетворения фанатских капризов. И это можно было понять, объяснить себе, прикрыться популярностью. Фансервис, вот и все. Так хотели поклонники, самих же парней никто и не спрашивал. Так что и злиться нужно было на эту “несправедливость” и “принуждение”. Но Минхо порой заигрывался, и продолжал играть парочку вне камер, так что злился Джисон только на него. Они оба прекрасно понимали, что никаких папарацци на этой вечеринке не будет, и фотографии никто в газеты отсылать не намерен. Но прикосновения, поглаживания, шепот на ухо заставляли усомниться в понимании Минхо. Хан спешно поблагодарил Сынмина, забрал коктейль и практически одним глотком выпил половину, направляясь к бару. Затеряться легче было среди людей, никто не будет выяснять отношения рядом со снующими туда-сюда гостями. Джисон с шумом упал на барный стул – благо музыка была слишком громкой, чтобы услышать – и прикончил напиток, тут же заказав новый. Память непроизвольно включила слайд-шоу перед веками, стоило только чуть прикрыть глаза. – Прекрати это вспоминать, – прорычал Хан, сжав руки в кулаки, чтобы сдержаться и не стереть эту ухмылку с самодовольного лица Минхо. – Натуралы не целуют мужчин, Ханни, – легко пожал плечами тот, а затем приблизился слишком близко, заталкивая способность дышать далеко в легкие младшего, – а ты меня… – Я был пьян! – не выдержал парень и чуть звонко не ударил по столешнице. Это тоже всегда раздражало. Минхо как будто подозревал его в чем-то, о чем-то догадывался. Поэтому всегда устраивал подобные разговоры после вечеринок. Складывалось ощущение, что в другой жизни он допрашивал людей. – И на сцене, во вторник, – никак не обращая внимания на все эти всплески, медленно продолжил старший, – расстегнул мою рубашку, а потом… – Прекрати! – глубоко и ошеломленно вдохнул в себя воздух Джисон сквозь сжатые зубы, – ты знаешь, в чем причина! Знаешь! Минхо громко усмехнулся и фыркнул, но дистанции не увеличил. Напротив, разместил обе руки по обе стороны от бедер Хана и наклонился ближе. Джисон уже миллион раз пожалел о том, что решил сесть на стул. Дыхание старшего чувствовалось на щеке, когда он шумно выдохнул и улыбнулся еще коварнее. – Снова будешь прикрываться фансервисом? – он выгнул бровь и словно просканировал лицо младшего, задержавшись взглядом на губах чуть дольше положенного. А Джисон неосознанно провел по ним языком, еще сильнее закапывая свою ложь. Воспоминания рассеялись вместе со стуком донышка стакана с новым коктейлем. Хан тут же сделал глоток и еле удержался от того, чтобы упасть головой на руки. Младший все всегда скидывал на алкоголь, и свои внезапные желания, и действия Минхо вдали от камер, но некоторые ситуации просто не подходили под этот критерий. Как та ситуация, произошедшая совсем недавно в гримерке перед концертом. Минхо распахнул дверь как раз в тот момент, когда младший через голову стянул с себя футболку. И уже через секунду был прижат грудью к ближайшей стенке. Один поворот головы – и он увидел их в зеркале. И не отстранился. Минхо аккуратно очертил подушечками пальцев плечи, руки, оставил мокрый поцелуй на задней стороне шеи, прикоснулся губами к мочке уха. А Джисон как загипнотизированный наблюдал за всем этим в зеркало. Обнаженной спиной чувствовал пуговицы рубашки Минхо, видел, что сам неосознанно прогнулся в спине навстречу касаниям, а взгляда отвести не мог. А затем старший внезапно остановился и сделал шаг назад. Тело и внутренности почему-то обдало холодом. Он услышал смешок из разряда “я-так-и-думал”, а затем хлопок двери. Джисон приложил лоб к холодному камню стены и сделал глубокий вдох, заставляя разум никогда больше не напоминать ему об этом. В тот концерт он вздрагивал каждый раз, когда Минхо оказывался поблизости, и прикосновения его всегда отдавались мурашками по шее и спине. Хан не понимал, в какой момент подобные прикосновения перестали быть частью фансервиса и превратились во что-то большее. Не столько из-за постоянных подобных ситуаций, сколько из-за измененного отношения к ним. Внезапно он стал слишком много чувствовать. Иногда даже ждал, желал всех этих касаний, и это пугало так сильно, что он запрещал себе анализировать. Простое “это работа” позволяло вернуться к разумным мыслям, но вот еще один поцелуй, и их вышибало, как ядра из пушки. Поэтому каждый подобный раз проталкивал в организм раздражение и злость на Минхо. Это как прикрытие для страха, защитная реакция. Хан не знал, что с ним происходит, так что проще было дистанцироваться от старшего, бросив укоризненный взгляд. Но мысль о том, что тот о чем-то догадывается, набатом била в ушах и притуплялась только после коктейлей. Поэтому он выпил и этот стакан практически сразу. Руки старшего будто стерли опьянение, возвращая обратно ясность ума. – Сидишь тут и пропускаешь все веселье, – раздалось внезапно близко, и Джисон резко повернул голову на Минхо. Тот, недолго думая, обхватил руками его талию и прижал спину к своей груди. Наклонился еще ближе, легко и незаметно чмокнул в затылок. И снова захотелось сдаться и отпустить все, но он не мог позволить себе такой роскоши. Аккуратно убрал руки от себя, развернулся и спокойно спрыгнул со стула. – Пойдем к остальным? Но Минхо не выглядел разочарованным или удивленным. Наоборот, кривая улыбка полезла выше. Будто читал мысли и смеялся над тем, как нелепо они не состыковывались с действиями. Старший догнал парня уже ближе к столикам поодаль от толпы людей и по-собственнически положил руку на плечи, чуть притянув к себе. Хан никак не отреагировал, он с восхищением и радостью поглядывал на танцпол. Всем нравилась вечеринка. Он пообещал себе обязательно вернуться к танцам в скором времени. Ребята что-то бурно обсуждали, сперва не заметив их, а затем вовлекли в разговор. И Джисон практически абстрагировался, заинтересованно кивая то Феликсу, то Хенджину, которые возбужденно перебивали друг друга, рассказывая одну и ту же историю. Но спина внезапно почувствовала теплое прикосновение. Подушечки пальцев спускались все ниже, так медленно и завораживающе, что Хан неосознанно задержал дыхание и взглянул на Минхо снизу-вверх. Лицо того ничего не выражало, вернее, он тоже был сфокусирован на разговоре. Одна рука опиралась о высокий столик, вся его поза в целом выражала полнейшее спокойствие. Как будто вторая рука сейчас не оттягивала аккуратно линию ремня в сторону. Джисон почти подавился воздухом и явно покраснел, но решил принять эту игру под названием “непринужденность”. Он завел разговор о концерте, который должен был состояться через пару дней, и все охотно поддержали эту тему. Кроме Минхо. Тот продолжал кивать головой, словно болванчик, но взгляд был отсутствующим. Хан слабо пискнул, когда рука внезапно сжала ягодицу. Он бросил недовольный взгляд на старшего, но тот лишь выгнул бровь и показательно медленно облизал губы. Это раздражало и раззадоривало одновременно. Джисон оглянулся, убедившись в том, что никто не смотрит на них, а затем поднял подбородок к Минхо, приближаясь почти к самому уху. – Что ты… Но оказался прерван. Пальцы вновь сжали ягодицы, как раз в эту секунду. Однако теперь чуть сильнее, и он не смог сдержать хриплого, еле слышного стона, заменившего собой все накопленное возмущение. Минхо на секунду замер, как и его пальцы, а затем подушечки принялись мягко поглаживать кожу. Хан хотел отстраниться, чтобы это не выглядело совсем странно, но старший не позволил. Прижал его еще сильнее к себе и вновь сжал пальцы. Еще один неконтролируемый стон задел его ухо, перед глазами Джисона двинулся кадык. Старший делал это нарочно, или ему действительно нравилось? Времени на размышления не хватило, к нему обратился Чонин. Хан отстранился как ошпаренный и сделал шаг в сторону, чуть нахмурившись, когда рука старшего быстро выскользнула из-под ремня. Он еле сдержал себя, чтобы не посмотреть на парня. – Прости? – чуть подрагивающий голос обратился к парню. – Идем танцевать! – вскинув руки, повторил Чонин, а затем вскочил со своего места, схватил Хана за руку и потащил в толпу. Джисон все же не смог не обернуться, мгновенно встретившись взглядом с прищуренными карими глазами и легкой ухмылкой. Одна песня сменялась другой, уши уже, наверное, болели бы от такой громкой музыки, если бы не алкоголь. Хан танцевал, не обращая ни на кого внимания, громко смеялся, иногда подпевал. Остальные присоединились к парням буквально через пару минут, и теперь они ввосьмером находились в эпицентре вечеринки. Они обнимались, все вместе танцевали, пили, кричали и снова пили. Джисон практически выкинул из головы те сцены, позволил наконец себе расслабиться и просто веселиться. Сквозь мощный звуковой покров клуба, вытеснивший все остальное, люди словно превратились в само определение ритма и музыки. Пиротехнические фонтаны испускали сверкающие искры и тем самым дополняли атмосферу электрическим блеском. Танцевальную площадку можно было сравнить с местом битвы для энергии и страсти. Молодые люди, словно управляемые невидимыми нитями, передвигались в такт, подчиняясь импульсам баса и уверенным пульсациям ударных. От экспрессивного восторга до глубокой погруженности – любые движения наполняли пространство чувственностью и выражали гамму эмоций. Наблюдая за ними, можно было увидеть яркие взгляды, счастливые улыбки и блеск одежды. Лица излучали огонь возбуждения, тела ритмически колебались, стремясь слиться с самой музыкой в единую гармонию. Когда очередная песня вдруг превратилась в медленную и тягучую, Джисон почувствовал крепкие руки на своей талии, быстро развернувшие его к себе. Минхо улыбался, прижимаясь ближе, так, что между ними не было возможности просунуть руку. Заставляя младшего обхватить его плечи. Хан вцепился взглядом в карие глаза, но старший быстро разорвал зрительный контакт и чуть наклонился, едва касаясь губами шеи. – Так и будешь от меня бегать? – едва слышно, хриплым шепотом спросил он, и Джисон звучно сглотнул. – Я не бегаю, – ответил он дрожащим голосом и чуть отодвинулся назад, но мгновенно понял, что зря. Одна рука Минхо отпустила талию и невесомо прошлась по полоске кожи, что открыла приподнявшаяся рубашка. Все звуки в момент приглушились, он даже почти не слышал музыки. Дыхание опаляло чувствительное место на шее, что мешало Хану собраться с мыслями. Аромат парня кружил голову, заставлял быстро дышать и немного трястись от таких прикосновений. Манящих, медленных, невесомых. – Зачем ты делаешь это? – шепотом, едва преодолевая эмоции, попытался спросить он, и тут же почувствовал усмешку, задевшую шею. Минхо не ответил. Вместо этого резко вернул руку на талию, а после одним рывком прижал младшего к себе за бедра, выбивая из того рваный выдох. Пальцы легли на ягодицы, не позволяя отодвинуться. Глаза Джисона расширились, в то время как взгляд напротив чуть хитро сузился, и непонятные искры промелькнули так быстро, что едва можно было успеть их заметить. Но Хан заметил. Он был настолько близко, что не увидеть было невозможно. Их носы практически соприкасались. Минхо сделал толчок бедрами, и краска вмиг залила щеки парня. Пальцы сжали плечи, он предпринял попытку отстраниться, но она не обернулась успехом. Старший крепко держал его, карие глаза изучали каждую эмоцию. Теперь скрывать все стало невероятно тяжело. Джисон будто почувствовал, как к фитилю желания кто-то подносит зажигалку, поэтому тут же закрыл глаза. Он чувствовал легкие поглаживания пальцев, и практически проиграл эту битву с собой. Во рту ощущался вкус поражения, смешанный с ароматом Минхо, что, кажется, просочился уже в каждую клеточку тела. – Здесь… нельзя, – еле как выдавил он, буквально заставляя губы двигаться, и ровно через секунду холодок обдал его тело. Старший сделал шаг назад и теперь изучал Джисона целиком. Оглядывал с ног до головы, но не уходил. – Парни в вип зале, – внезапно уведомил он, и Хан оглянулся. Он был уверен, что они танцевали все вместе, но видимо упустил момент их ухода. А затем Минхо обрушился на него как гром среди ясного неба. Очевидно, закончив оглядывать парня, старший схватил его за руку и потянул через весь танцпол, а затем по лестнице вверх к тем самым комнатам. Как будто Джисон сам не был в состоянии найти их, хотя ноги и правда сейчас не ощущались устойчивыми, и дело было вовсе не в алкоголе. Эти комнаты были хороши для уединений от всего того шума, что приносил танцпол. Они любили сидеть там компаниями и просто болтать, позволяя ушам хоть ненадолго отдохнуть. И сейчас комната чувствовалась как спасение, потому что перед парнями Минхо обычно не вел себя с ним так развратно. Как же Джисон ошибался. Рука старшего нашла бедро Хана как только они сели на диван. Это мешало сконцентрироваться на разговоре, но Джисон старался изо всех сил. – Я тоже думаю снять этот клуб на день рождения, – поделился Чан, лениво облокотившись на спинку кресла. В такой позе сидели практически все, очевидно, уставшие от постоянных танцев, но не Хан. Тому словно спицу в спину воткнули, – что думаешь, Джисон? Не прочь поделиться? Младший тихо фыркнул и покачал головой. Рука Минхо поднялась на сантиметр выше. – Как будто я могу тебе запретить, – слегка посмеиваясь, Хан положил руку поверх пальцев Минхо. Немного надавил, желая убрать ладонь, но старший лишь сильнее сжал пальцы. – Не можешь, – пожал плечами Чан и все за столом засмеялись. Они явно ничего не замечали, но спокойнее от этого не становилось. Разговор медленно протекал дальше, пальцы Минхо пробирались все выше. Как будто специально медленно, желая раззадорить. И Джисон соврал бы, если б сказал, что у того не получалось. Тянущее ощущение опускалось по организму все ниже и ниже, как будто желая коснуться старшего, и Хан прекрасно понимал, чем это могло обернуться в будущем. Но не мог ничего поделать, а потому старался переключиться. Боялся признаться себе, что на самом деле его с головой поглотил интерес. Предвкушение ярко билось где-то рядом с сердцем, задевая ребра так, что на них вполне могли остаться синяки. – Все, обратно на танцпол, – внезапно встал со своего места Чанбин, и вместе с ним тут же вскочили Хенджин, Феликс и Чонин. Сынмин и Чан увлеченно о чем-то переговаривались, очевидно, ничего не слыша и не воспринимая. – Я пас, – на выдохе произнес Джисон, наконец облокачиваясь на спинку дивана, и Минхо повторил его реплику. Только в голосе сочилась бесконечная хитрость. Рука поднялась еще выше, почти достигая ширинки. Хан еле смог затолкнуть в себя поток воздуха, чтобы не задохнуться. Как только дверь закрылась, Минхо бросил быстрый взгляд на парней и сжал член парня через ткань штанов. Джисон закрыл рот рукой и вновь потянулся, чтобы убрать руку старшего, но тот покачал головой и оттолкнул немного трясущуюся ладонь. Он придвинулся совсем близко, в карих глазах снова виднелись те искорки – предвестники целого пожара. Минхо медленно облизал языком губы и довольно хмыкнул, когда Хан не смог сдержаться и опустил на них взгляд. – Можешь убеждать меня в чем угодно, – ровно и тихо произнес он, заглядывая Джисону прямо в глаза, рукой аккуратно оглаживая постепенно твердеющий член, – твое тело выдаст тебя с потрохами. Голова Хана непроизвольно упала на плечо парня, когда тот несильно сжал пальцы еще раз. Губы младшего приоткрылись, позволив тихому стону коснуться уха Минхо. Тот сменил руку, вновь ограничивался легкими поглаживаниями. Сердце бешено колотилось о грудную клетку. Тепло сконцентрировалось внизу и жаждало разорвать парня на мелкие кусочки. Он приоткрыл глаз и взглянул на Сынмина и Чана. Никто не обращал на них совершенно никакого внимания. Джисон не знал, хорошо это или плохо. С одной стороны, он убеждал себя, что это все не про него. Он не такой и никогда таким не был. Его никогда не тянуло к мужчинам. Ему никогда не было интересно подобное. С другой же стороны… каждое прикосновение Минхо ощущалось как маленький заряд электричества, проходящий через все тело. Ему хотелось, чтобы старший не останавливался, и это перестало быть похожим на обычный интерес. Его подвинуло желание. Хан невообразимо боялся таких своих желаний. – Минхо, – прошептал он. Умоляюще, чуть ли не жалобно, и рука сжалась вокруг члена сильнее, – Минхо, я… – Не ври себе, – прошипел сквозь зубы старший, а затем поднял голову Джисона и коснулся губами его шеи. Слегка прикусил, а затем зализал больное место, заставив младшего тихонько извиваться. А затем все резко прекратилось. Хан распахнул глаза, тут же уткнувшись ими в спины парней. Он что-то пропустил? Потерялся настолько, что перестал все замечать? – Вы останетесь? – непринужденно поинтересовался Сынмин, положив руку на дверную ручку. – Да, – кивнул Минхо, отвечая за них обоих, и уже через секунду парни исчезли за дверью. Зато паника появилась прямо в районе солнечного сплетения. – Думаешь, они… Минхо хватило секунды, чтобы вернуть руку на прежнее место, а губами снова припасть к месту за ушком Хана. Джисон в мгновение ока потерял дар речи, а из горла вырвался неконтролируемый стон. Громче, чем до этого. Сдержанность сыпалась песком сквозь пальцы, которыми он крепко сжимал плечо Минхо непонятно зачем. Должно быть, ради ощущения мнимой связи с реальностью, которая терялась так же быстро, как возвращалась к нему. Пальцы Минхо очертили головку, а затем плотно прижались к члену, и Джисон запрокинул назад голову, хныкая, сильнее вцепляясь в парня. В голове царила полная неразбериха, но тело уже давно не слушалось разума. Бедра слегка поддались вверх, и тогда Хан впервые услышал стон. Прямо в правое ухо, так хрипло, что самому не удалось сдержаться. – Блять, Ханни, – прохрипел он, чуть усиливая интенсивность движений, заставляя душу на пару секунд покинуть тело. А затем в голове что-то взорвалось, неприятно расцарапав внутренности Джисона. Нет. Нет, нет, нет. Он не должен был такого допускать. Все это не входило в планы. Он почувствовал, что боится пожалеть, возненавидеть себя. Нет. Хан отшатнулся на самый край дивана, так, чтобы Минхо не смог коснуться его. Чтобы больше ничего не соблазняло, не выдавливало прочь рассудок. – Нет, – еле дыша, прохрипел он, смотря четко вперед себя. Посмотрит на Минхо – проиграет, не справится, не остановится, – я не могу. Он услышал, как тот поднялся. Жесткие шаги по полу. Увидел впереди себя сжавшиеся челюсти и отвел взгляд, но продолжал чувствовать на себе испепеляющий взгляд карих глаз. И только через минуту тот наконец разгневанно прошипел хоть что-то, заставив сердце больно колыхнуться в груди. – Разберись в себе наконец. Дверь за ним захлопнулась, больно ударив по вискам. Джисону потребовалось не менее пятнадцати минут, чтобы успокоиться и остыть. Благо в комнату никто не заходил, должно быть, на танцполе не находилось места усталости. Хан откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза, приложив ладонь ко лбу. Это было болезнью, не иначе. Как еще возможно объяснить происходящее? И речь вовсе не про поступки, действия, слова Минхо. А про его собственные. Про ощущения, чувства, желания, которые невозможно было просто спрятать в себе. Скрыть, оставив в тени, и больше никогда о них не вспоминать. Потому что он просто не мог не вспоминать. Касания до сих пор чувствовались на бедрах, лапами мягко пробирались к ширинке и заставляли слышать фантомную хрипоту, свойственную голосу старшего. Его не отпускало, и он был уверен в том, что и не отпустит. Ни сегодня, ни завтра, ни через месяц. Хан поймал себя на мысли, заставившей уголки губ невесомо приподняться. Самым большим подарком на его день рождения запросто мог бы стать Минхо. С этими его длинными пальцами, неприлично обтягивающими крепкие бедра штанами, игривыми подмигиваниями, коварной улыбкой и мягкими волосами. И искрами в карих глазах. Джисон поднялся на ноги так быстро, что вокруг на секунду потемнело, но его это вовсе не остановило. Один шаг – и он уже стоял у лестницы, перегибаясь через перила, сканируя взглядом танцпол. Чонин над чем-то смеялся, неловко пританцовывая одними лишь бедрами, чтобы не разлить ярко-красный коктейль. Сынмин что-то рассказывал ему, одновременно стараясь подпевать, чем, очевидно, и вызывал смех. Чан стоял неподалеку от них, изучая и периодически качая головой. Он был похож на заботливого старшего брата, следящего за тем, чтобы младшие хорошо себя вели и не влипали в неприятности. Как бы Джисону хотелось, чтобы и ему подсказали, какими проблемами может обернуться его решительность. Но сердце упорно уверяло, что все будет хорошо, при этом словно отключая тот самый проводок в мозг, отвечающий за разум. К черту сомнения, когда так сильно хочется почувствовать его. Взгляд сам опустился чуть ниже и правее, приковывая Хана к перилам практически намертво. Уши только сейчас уловили музыку, орущую ото всех углов. Но она не такая, что была. Более… медленная. Но недостаточно, не по-романтичному медленная. Не как для медленного танца. Она… Джисон еле собрался с мыслями, чтобы дать ей нормальное название… сексуальная. Заставляющая плавно двигать бедрами, смотреть из-под прикрытых ресниц, возбуждать. Должно быть, это было самой правильной характеристикой, и Хану это совсем не понравилось. Потому что Минхо соответствовал. На талии старшего внезапно оказались пальцы, крепко сжимающие разгоряченную кожу через атласную ткань рубашки, и Хан только спустя несколько секунд увидел улыбающееся лицо Хенджина совсем рядом. Они выглядели просто как лучшие друзья, что развлекаются в клубе и не обращают внимания ни на кого, но Джисон чувствовал медленно скапливающийся в груди яд. Это сложно было назвать злостью. На кого ему злиться? В их действиях не было ничего необычного. Феликс тоже иногда прилипал к Хану, смеясь, крутил бедрами, и это всегда вызывало лишь шутливое закатывание глаз. Но сегодня все, кажется, было необычно. Вязкое, неприятное чувство поднималось все выше, задевало гортань. Хан следил за тем, как Хенджин развернул в руках Минхо, внезапно прижал его спиной к своему телу, заставляя выгнуться под развязный бит, вытекающего из колонок. Хван ухватился за шлевки кожаных штанов, показушно прижался бедами к старшему вплотную, и подтолкнул его сделать волну всем корпусом. Минхо растянул губы в шкодливой улыбке, сверкая белоснежными зубами. Он поднял одну руку вверх, обхватывая ею затылок Хвана, заставляя прижаться ближе к своей шее, а второй сжал руку, удерживающую его бедра, и повернул голову, что-то весело выкрикнув в воздух. И тогда их взгляды встретились. Карие в карие. Джисон на секунду снова перестал слышать музыку. А Минхо медленно растянул губы в ухмылке, как будто показывая, что Хан потерял, и отвернулся вновь. Хенджин ладонью прошелся по рубашке Минхо, заставляя мягко подниматься вслед за движением шелковистую ткань. Хан мог заметить на долю секунды, как сократились мышцы пресса старшего от настойчивых прикосновений. Как он откинул голову на плечо Хвана, когда тот начал одной рукой расстегивать маленькие пуговицы на рубашке, обнажая на всеобщее обозрение подкаченный торс старшего. Хотелось подойти и вмешаться. Но он лишь стоял и стискивал руками перила все сильнее. Глаза, кажется, даже не моргали. В горле пересохло. Джисон повернул голову, увидев какого-то парня, поднимавшегося по лестнице, и выхватил у него стакан с чем-то зеленого цвета. Сделал глоток, возвращая убийственный взгляд на танцпол, прямо туда, где Хенджин и Минхо решили сделать своими телами волну будучи уже повернутыми друг к другу лицом. Теперь руки старшего спускались по талии Хенджина, что выгибался навстречу каждому движению Минхо. Жгучее чувство пробиралось еще выше, уже цепляясь за корень языка. Хан опустошил половину стакана залпом. К тому времени ладони Минхо оказались на ягодицах младшего, и брюнет рывком прижал его бедра к своим, заставляя неустойчиво прильнуть к телу. Хенджин что-то нетерпеливо шептал Минхо на ухо, на что тот широко ухмылялся и продолжал. Настойчиво. Блять. Двигать. Бедрами. И внезапно все стало предельно ясно. Вязкое, жгучее, медленное, неприятное – это ревность. Джисон ревнует. Это даже не зависть. Не желание оказаться на месте Хенджина. Это почти чистая злость на то, что Минхо вообще позволял себе такое. Позволял не с ним. Это душило, топило, но… возбуждало. Хан про себя отметил, что это действительно заставляло его чувствовать что-то теплое, направляющееся вниз. Туда, где недавно были пальцы Минхо. Он хотел его. Это било набатом в ушах, отдаваясь куда-то в ребра. Это была правда. Пожалуй, единственная за сегодняшний вечер. Мысли продолжали бурить голову, заставляли анализировать и опасаться, затыкали сердце, иногда решая, что лучше оставить все, как есть. Не вмешиваться. Не надеяться на что-то. Не бросать разум, отдаваясь ощущениями. Но это в тот момент казалось таким глупым, неправильным и тяжелым, что ощутимо проигрывало во всем этом бессмысленном споре. Создавалось ощущение, что Хан проиграл битву еще в той комнате. Сдался, развесил белый флаг, практически постелив его на пол вместо простыней. Затем – щелчок, непонятно откуда взявшееся отторжение. Победа над сердцем – подумал он тогда. На деле же казалось, что полнейший проигрыш. Просто передышка. Ничего не поменялось, и мысли те же, и опасения были с ним, но он уже влип настолько глубоко, что будто не слышал их. Возможно, он проиграл еще раньше. Вообще не сегодня. Тогда в гримерке или на одном из концертов. Это уже не было важно. Главное – теперь Джисон понимал, что проиграл. Но этот проигрыш ощущался как победа. Хан залпом осушил стакан и отставил его подальше от себя. В глазах – решительность. Шаги были немного неустойчивыми, но он продолжал упрямо двигаться в сторону танцпола. Минхо убрал руки за голову, позволяя Хенджину показательно провести ногтями по всему торсу. Так, чтобы все видели. Он, похоже, был пьянее, чем в той комнате. Возможно, Хан пропустил еще несколько шотов, сделавшись старшего таким. Но Джисона это не волновало. Волновало только предательское колючее ощущение на кончиках пальцев, когда он подошел совсем близко и уже мог прикоснуться. Тело горело нетерпением. В глазах полыхал костер. Рука Хана коснулась запястья Минхо под бегущую перед глазами строку. “Всё потом, будь что будет”. Старший тут же повернул голову и уже хотел что-то сказать, но не успел. Джисон потянул его из толпы настойчиво, быстро, в каком-то смысле даже грубо. Ноги не слушались, но он запретил себе сбавлять темп. Было ощущение, что тогда момент ускользнет сквозь пальцы, и тогда он потеряет возможность. Ни при каких условиях нельзя было терять возможность. Минхо, на удивление, молчал. Просто бежал за ним, позволяя вести себя по лестнице, миновать коридоры. Сердце Хана стучало о ребра, в ушах гудело, но все мысли почему-то были заняты лишь этим прикосновением. Он пальцами чувствовал кожу старшего. Не смотрел на него, не оборачивался, но чувствовал. И это смывало напрочь те стены, что начали рушиться еще у перил. Еще немного, и от них совсем ничего не останется. Ручка двери поддалась легко. Джисон сначала затолкнул Минхо, затем запер дверь и облокотился на дерево. Дыхание ощущалось тяжелым и отдавало хрипотцой, и он едва не наклонился, чтобы быстрее отдышаться. Помещение было маленькой, одноместной уборной, но Хан не видел варианта лучше. Только бы меньше расстояния, только бы ближе к нему. – Объяснишь? Тихий голос Минхо отозвался в легких, запустив в них новый поток воздуха. Хан поднял голову, и все тело на секунду прошибло током. Карие в карие. Старший стоял чуть дальше, между ними было всего пару небольших шагов, но они почему-то ощущались пропастью. Джисону хотелось ближе, так, чтобы ладонь не просунуть. Но ноги словно пригвоздило к полу. Что это? Мандраж? – Хочу, – на выдохе проскрипел он, сделав совсем маленький шаг вперед. Минхо лишь выразительно приподнял бровь. Уголок губы пополз вверх. – Не понимаю, – покачал головой он, и щеки Джисона тут же залило краской. Конечно, он понял. Все прекрасно осознал. Минхо не был глупым, но как же раздражало, когда тот прикидывался дурачком. Особенно в такие моменты, как сейчас. Хан уже был готов провалиться сквозь землю, но желание с каждой секундой лишь увеличивалось в размерах и вытесняло собой все остальное. – Минхо… Голос хрупким тихим звуком прорезал тишину, но Джисон не мог с собой ничего поделать. Ему хотелось прекратить это и наброситься самому, но что-то плотно держало в своих лапах. Вернее, Хан осознавал, что это было. Страх быть отвергнутым. Но Минхо не показывал ничего такого, казалось, просто ждал ответа. Когда младший ничего не добавил, он томно вздохнул. – Скажи мне, Ханни? Хриплый голос пробрал до мурашек и подарил неожиданную уверенность. Во всем взгляде старшего сквозило ожидание, почти что готовность. Оставалось только осмелиться и начать. Джисон силой протолкнул в горло поток воздуха. – Тебя. Почти шепотом, еле слышно. Так, будто он и вовсе не был ни с чем уверен. Как же хотелось показать весь свой настрой, желание, чуть ли не потребность. Но под взглядом Минхо он словно плавился, сыпался, немел. Руки неосознанно сжались в кулаки, он собирался что-то сказать, но глаза старшего отвлекли. Зрачки закрасили весь карий цвет, едва было видно радужку. Минхо чуть придвинулся. Все еще слишком далеко, но пульс опять ускорился. Если до этого сердце громко ударялось о ребра, то теперь готово было пробить кости и выбраться наружу. – Так сильно впечатлил танец? Снова эта выгнутая бровь и ухмылка, но она не казалось злобной. Скорее, хитрой, но не в плохом смысле. А в Джисона ударило понимание, заставляя мурашки атаковать спину. Он прищурил глаза и слегка приоткрыл рот, резко выдохнув. Минхо внимательно сканировал его лицо, большими зрачками проследил линию челюсти, поднялся по скуле, впился взглядом в глаза. Улыбнулся чуть шире. Хану показалось, что даже сильнее склонился к нему, хотя на самом деле он сам едва заметно придвинулся ближе. – Ты специально… Один быстрый взгляд полоснул губы, и они слились в тягучем, таком жадном поцелуе, что у Хана чуть не подкосились ноги. Минхо крепко обхватил его, сделав резкий шаг вперед, буквально вдавив младшего в дверь. Нависнул сверху, жадно вдыхая в себя воздух через нос. Несдержанный стон проник прямо в распахнутые губы старшего, заставив прижаться еще ближе. Так, как хотел Хан. Слиться воедино, быть еще ближе. Прикосновения ощущались повсюду, Джисон чувствовал, как длинные пальцы прорываются под рубашку, сжимая талию. В голове царил хаос. Его собственные руки вцепились в плечи Минхо так сильно, словно тот собирался уйти. Парень целовал требовательно, жадно. Опоясывая языком круги, проходясь по деснам. Голова Хана легко ударилась о дверь, когда старший схватился за подбородок и чуть повернул вправо, чтобы углубить поцелуй. Синхронный стон отдался в ушах обоюдным наслаждением. Джисон, выгнув спину, одной рукой зарылся в волосы Минхо и слабо потянул за кончики, выбивая из парня едва слышный стон. Заставляющий выгнуть спину, прижаться еще ближе, буквально столкнуться грудными клетками, притянуть второй рукой талию и слегка сжать пальцы на рубашке. За этим последовало легкое шипение прямо в губы, побуждающее не останавливаться ни на секунду. Происходящее обжигало кожу и внутренние органы. Кислород заканчивался, но никто не смел отступить, отстраниться, прекратить все это. Хан неосознанно вскинул бедрами, и оба снова проглотили стоны друг друга. Минхо тут же распахнул глаза и чуть замедлился, руки аккуратно легли на бедра. Джисон губами почувствовал его улыбку и тоже хлопнул ресницами. И снова это убивающее – карие в карие. Так, что прожгло позвонки, заставило выгнуться сильнее. – Раздвинь. Шепотом, глядя в точно такие же большие зрачки напротив. В разгоряченные поленья бросили очередную зажигалку. Хан едва удержался от стона и расставил ноги шире, ни на секунду не отводя взгляда. – Умница, – также тихо, с той же искрой в глазах довольно протянул Минхо, и у Хана потемнело в глазах на короткий миг. Он несдержанно выдохнул стоном, вновь прикрыв веки. И в следующую секунду почувствовал колено старшего внутренней частью бедер, – нравится, когда хвалят? Джисон вновь ответил стоном, но теперь уже протяжным и прямо в губы, вновь накрывшие его собственные. Пальцы сильнее впились в волосы на затылке, тело перестало слушаться совсем. Хан больше не управлял им, отдался ощущениям целиком. Казалось, что он одновременно совершенно ничего не понимал и чувствовал слишком много всего. Рукой схватил рубашку Минхо и волной прошелся пахом по его колену. Искра ударила в позвоночник, молнией ослепив глаза. Протяжный стон заставил старшего обхватить шею парня и легко сжать, как будто просто показывая, как сильно он сдерживается. Как тяжело ограничиваться лишь поцелуями. Еще пара подобных движений накалили воздух сильнее, намагнитили, сожгли, казалось, атмосферу к чертям. В глазах все плыло, голова ощущалась набитой ватой, руки слегка подрагивали от предвкушения. И без того маленькое пространство будто сократилось до пары сантиметров, оставшихся между ними. Вокруг словно ничего больше не было, просто не существовало. Дышать становилось все тяжелее, каждый мимолетный вдох – на вес золота, но им обоим хотелось остаться навсегда бедными. Языки переплетались под каждый толчок бедрами Джисона. Глухие стоны, громкие удары о дверь. На контрасте. Минхо, не удержавшись, прикусывал распухшие губы, после зализывая, залечивая возможные ранки, а затем кусая еще сильнее. Словно издевался, мучал. Хотелось больше, ближе. Как будто это было возможно в такой кабинке. Не то, это все не то. Хан почти захныкал в поцелуй, стараясь двигаться быстрее, и Минхо аккуратно опустил руки на его плечи, слегка отстраняясь. На губах вновь ухмылка. Сперва показалось, что он собирается что-то сказать, но старший лишь оглядел тело парня, а затем внезапно коснулся пуговицы на штанах. Хан подавил шумный выдох, когда через секунду брюки вместе с боксерами оказались у самых ног. А затем трение о бедро Минхо вернулось, теперь старший двигался одновременно с Ханом. Быстро, резко, выбивая стоны все громче и громче. Позволял сильно сжимать свою рубашку, сминать губы, царапать шею. Сам изучал тело Хана, забирался под оставшуюся одежду, сжимал кожу, оглаживал затвердевшие соски. Держать себя в руках было тяжело, когда Джисон был таким податливым. Ноги младшего крепко сжимали его бедро, не позволяя отодвинуться ни на миллиметр. Минхо чуть поменял положение, и по комнате прокатился удовлетворенный возглас младшего. Движения ускорялись, Джисон слишком крепко сжал пуговицы рубашки парня в руках. Те порвались и рассыпались по полу, но никто не обратил на это совершенно никакого внимания, потому что в этот момент старший сжал ягодицы Хана, так сильно, что тот на мгновение замер и опустил голову на плечо Минхо, громко дыша в ухо. Длинные пальцы притянули к себе за задницу еще ближе, вновь крепко сжав, и головка члена уткнулась в жесткий, кожаный, боковой шов ремня, проезжаясь по нему всего пару секунд , но заставив парня громко всхлипнуть от чрезмерной чувствительности. Старший закатил глаза от стона, тут же слегка шлепнув по разгоряченной коже. – Вот так, Ханни, – хрипло прошептал он, чувствуя, как Хан все еще пытается толкаться бедрами. Минхо еле оторвал руку от ягодицы, но только для того, чтобы один быстрым движением облизнуть ее и, немного отдалившись, опустить на подрагивающий от возбуждения член. Глаза Джисона закатились сами собой, зубы неосознанно прокусили тонкую кожу на шее, чтобы сдержать рвущийся наружу крик. Настолько это было приятно. До одури. До потери рассудка, особенно когда длинные пальцы прошлись по уздечке. Старший быстро развернул его спиной к себе, заставив затылком лечь на плечо. Рука быстро двигалась, поддаваясь качающимся бедрам. Джисон чувствовал возбуждение Минхо через штаны, и это заставляло хотеть большего все сильнее. Он вновь примкнул губами к шее, не в силах держать себя в руках, прикусил, когда длинные пальцы сжались на члене крепче. – Открой глаза, Ханни, – низкий шепот прямо на ухо заставил распахнуть веки и сильно закусить губу. Они стояли перед зеркалом, Хан мог видеть себя целиком. Обнаженным, уязвимым, возбужденным. Но его интересовал лишь обжигающий внутренности взгляд Минхо. Радужек уже совсем не было видно. Глаза стали практически черными. Джисон смотрел на то, как старший облизывал губы, как крепко он сжимал одной рукой его член, а другой поглаживал и пощипывал твердый сосок. Это едва не доводило до сумасшествия. Ощущать – одно. Ощущать и видеть – совсем другое. Хан готов был умереть прямо тут, в этой тесной, душной комнате. Разрядка была настолько близка, что, казалось, протяни руку, и сможешь коснуться ее кончиками пальцев. Но внезапный стук в дверь заставил Минхо остановиться, а Джисона сдавленно промычать. Они простояли в тишине всего пару секунд, прежде чем настойчивый стук возобновился. Кажется, снаружи кто-то громко возмущается, но слов не разобрать из-за тяжелого дыхания. – Домой? – на выходе спросил Минхо, коснувшись горячей ладонью плеча младшего. Тот был в силах лишь кивнуть и ненадолго задержаться в карих глазах. Обжигающих, с явным рвением и желанием в зрачках. Парень помог Хану натянуть брюки обратно, и тот слегка всхлипнул, когда возбуждение уперлось прямо в ширинку. Щеки горели ярким пламенем, когда он наконец поправил внешний вид в зеркале и получил смазанный поцелуй в щеку, прежде чем старший наконец распахнул дверь. Парень, так настойчиво колотивший в дверь, окинул их недовольным, злым взглядом и закрылся быстрее, чем они успели извиниться. Хотя они не собирались и слова говорить. Мысли были заняты совсем другим. Скорее оказаться дома, скорее снять все это ненужное с себя, скорее почувствовать Минхо… Старший крепко держал его руку и быстро вел по направлению к выходу. Они не обращали внимания ни на людей вокруг, ни на музыку, ни на что-либо еще. Джисон старался не врезаться в остальных и не мог отвести взгляда от пальцев, сжимающих его собственных. Мозг проецировал ощущение этих самых пальцев на его теле. На талии, шее, члене. В штанах вибрировало от желания почувствовать эти прикосновения вновь. Сердце колотилось в ушах. А вокруг яркие огни, гирлянды, светодиоды, хотя в глазах только он. Черт, как же Джисон хотел его. Почти у самого выхода Минхо резко остановился, так, что Хан случайно влетел прямо в широкую спину. Но он не успел понять причину, как они быстро двинулись дальше. Он еле разглядел бутылку чего-то в руках старшего, но желания задаваться этим вопросом тоже не было. Все к черту. Он узнает потом. Минхо замер на улице всего на секунду, быстро найдя глазами черный автомобиль. На вечеринку их доставляли парами с личными водителями, чтобы избежать непредвиденных неприятностей. Старший решил, что уехать они тоже могут парой, правда теперь вместо Чонина был Джисон. Потому что глупо было брать две разных машины, если они ни на секунду не готовы были отпускать друг друга. Старший быстро запихнул парня в автомобиль, нетерпеливо захлопнув дверцу, и сам оказался рядом буквально через пару секунд. Он тяжело дышал, и Хан прекрасно понимал, что дело вовсе не в быстром шаге. Сам был таким же. Растрепанным, задыхающимся, нуждающимся. – Закрой нас, – кинул старший водителю, и тот незамедлительно повиновался. Теперь здесь были только они, заглушка позволяла иметь полную изоляцию. Напряжение между ними можно было ножом резать. Они придвинулись друг к другу ближе, касаясь мимолетно, но крепко, жадно, отчаянно желая добраться друг до друга. Джисон взглянул на Минхо из-под опущенных ресниц. Из его приоткрытых губ вырвался приглушенный стон, когда он увидел, как рука Минхо медленно пробирается по внутренней стороне его бедра. Он наклонился ближе, его губы оказались в двух сантиметрах от губ Минхо. Он готов был поклясться, что уже чувствовал вкус. Терпкий, мускусный. Как самый крепкий кофе. Они оба задыхались, дыхание учащалось по мере того, как они приближались друг к другу. Медленно, как будто дразня. Их губы столкнулись, смакуя, но совсем вскоре углубляясь в поцелуй. Язык Минхо грубо исследовал десна, сплетался с языком младшего в единое целое. Губы Минхо были горячими, обжигающими внутренние органы, требующими, нуждающимися. Эта смесь бурлила в венах, заставляла стонать и прогибаться. Сдерживать себя уже не представлялось возможным. Джисон обхватил пальцами рубашку парня, а после запустил руки дальше. Прильнул к телу ближе, не боясь сгореть. Наоборот, желая этого. Минхо хрипло промычал что-то в поцелуй, и буквально через секунду его пальцы уже пытались справиться с застежкой брюк. Член Хана дернулся в предвкушении, голову залило горячей патокой, путая мысли, накладывая пелену удовольствия на глаза. Он был не в силах сдерживать себя. Тело целиком и полностью покрылось мурашками, он выгнул спину дугой, его голова запрокинулась набок, а дыхание участилось. – Боже, – томно прошептал Минхо, едва его пальцы коснулись головки, и Хана пробрала судорога. Губы находились прямо возле уха, оглушая старшего влажными звуками. Тот то и дело облизывал губы, настолько быстро они сохли от учащенного дыхания. Длинные пальцы проходились вверх-вниз с бешеным теплом, то и дело задевая уздечку, заставляя тело вздрагивать и с силой сжимать кожу Минхо пальцами. Второй рукой он прикрыл рот, чтобы не вскрикивать слишком громко каждый раз, когда старший касался наиболее чувствительных точек. Хану казалось, что он весь сейчас – одна чувствительная точка. – Дома я не позволю тебе сдерживаться, – шептал Минхо ему прямо на ухо, внезапно замедлив темп. Теперь пальцы едва касались ствола, только кончиками, поглаживая. Джисон понимал, что он делал. Дразнил. Выбивал воздух из легких, землю из-под ног. – Пожалуйста, – едва слышно выдохнул он, вскинув бедра вверх, но взамен получил лишь легкий шлепок по бедру. Младший приоткрыл глаза, буквально заставил себя поднять голову и встретился со жгучим карим. Изучающим его, облизывающимся от вида, предоставленного только ему. Щеки покраснели, губы совсем обсохли. В глазах творился полный беспорядок. Рубашка Хана была чуть расстегнута, но он не помнил, когда это произошло. Все внимание было сконцентрировано на взгляде напротив. Как магнит. Точно. Черные зрачки вдруг стали магнитом. Не оторваться. Джисон почувствовал прикосновение к коже на груди. Минхо медленно опускал ладонь ниже, оглаживая, иногда прищипывая, выбивая из младшего легкое шипение. Тот выглядел дезориентированным, но не мог позволить себе отвести взгляда, чтобы оглядеться. Сколько они уже проехали? Как скоро этот злосчастный дом? – Пожалуйста, – снова тихий голос, слова тяжело пробивались через горло, с легким хрипом. Дыхание Минхо было тяжелым. На периферии Хан отметил его быстро вздымающуюся грудь. Но он сдерживал себя, по непонятной для младшего причине. Искорки в глазах лишь добавляли этого непонимания. Но почувствовать горячие пальцы там, внизу, хотелось гораздо сильнее, чем разобраться в чем-то. Джисон неосознанно нахмурился, и старший поднял один уголок губ вверх. – Терпение, Ханни. Рука скользнула к прессу, задев возбужденные соски, и Хан вздрогнул, шумно выпустив воздух. Минхо понимал, какое воздействие оказывает на парня. И нагло этим пользовался, плавно касаясь талии, пресса, груди. Джисон сгорал, как спичка, от этих томных движений, и буквально молил водителя ехать быстрее. И, наконец, автомобиль остановился возле его дома. Хан не помнил, как выбрался из машины, как Минхо, вновь властно схватив его за руку, тянул до подъезда. Ноги не слушались, лестницы мельтешили перед глазами. Старший вел его быстро, периодически прижимая к стене, сминая его губы своими. Исследовал тело одной рукой, – во второй до сих пор была бутылка, – сжимал талию, а затем отстранялся и поднимался дальше. Словно не мог больше сдерживаться, но периодически все же брал себя в руки. – Где карта? – прошептал он прямо в разгоряченные губы, когда в очередной раз прижал младшего к стене. Прикосновения отвлекали, вновь и вновь пробирались под рубашку, сжимали ягодицы, шею, ложились на линию челюсти, опускали подбородок для углубленного поцелуя. Когда вместо ответа последовали лишь стоны, старший с ухмылкой выдохнул, вновь проходясь по заднице, и уже через секунду вытащил пластиковую карточку, – нашел. Пары мгновений хватило, чтобы распахнуть дверь и затолкнуть Хана в квартиру. Карточка вылетела из рук, Минхо тут же прижал Джисона к шкафу, хрипло шепча что-то неразборчивое в губы. Старший припал губами к шее, уже красной от поцелуев, тепло снова сконцентрировалось внизу и жаждало разорвать парня на мелкие кусочки. Как тогда, в вип комнате, только в сто раз хуже. Член больно терся о ткань, когда парень прижимал его все сильнее, коленом вновь раздвинув бедра. Хотелось избавиться от этих лишних тканей. Хан схватился за рубашку Минхо и, собрав все оставшиеся силы, толкнул его в сторону. Он шел спиной, не отрываясь от требовательных губ, по ощущениям пытаясь вспомнить, где у него находится спальня. Старший грубо сжимал кожу, прижимал к себе ближе за спину, хрипло выдыхал. Джисон чувствовал его бедрами. Всего его. И от этого хотелось лишь сильнее простонать. Бортик кровати внезапно врезался под колено, Минхо повалился прямо на Хана, еле успев поставить бутылку на пол и подставить руки, чтобы избежать падения прямо на парня. Оба тяжело гоняли воздух между приоткрытыми губами. Крупицы самообладания можно было сосчитать по пальцам одной руки. Джисон подавил вздох, когда старший, привстав на колени, одним резким движением стянул с него рубашку, оголив наконец торс целиком. Жадные глаза впились в оголенную кожу, которая теперь покрывалась мурашками. Грудь вздымалась от рваного дыхания, и Минхо провел ладонью по втянутому животу. Поражала смена темпов. В одно мгновение старший готов был разорвать одежду, движения становились резкими, быстрыми. В другую же он словно хотел замедлиться, чтобы запечатлеть в памяти эти моменты. Насладиться ими вдоволь. Но второе всегда длилось ничтожно мало, чему Джисон был несказанно рад. Минхо вновь утянул его в очередной скомканный поцелуй, подвинув их так, чтобы младший лежал посередине кровати. На руках играли мышцы, перекатываясь, когда парень вновь опирал ладони по обе стороны от головы Хана, кусая губы, сплетаясь языками. Выдержка Джисона закончилась уже давно. Он протянул руки и сдернул с плеч старшего ткань, жадно проходясь по телу взглядом, а затем и пальцами. Минхо резко выдохнул воздух на этот жест, кожа на животе натянулась, показывая кубики пресса. Хан неосознанно облизал губы, почувствовал привкус крови, но мускус быстро обрушился на него вновь. В следующую секунду старший коснулся брюк, а уже через две поднялся с кровати, чтобы резко сдернуть и их вместе с боксерами. Джисон чуть поежился от внезапно пробежащего холодка, но то, что он увидел в карих глазах, напрочь выбило мысли о холоде из его головы. Желание. Похоть. Костер разгорался с каждой секундой все сильнее, сжигая все на своем пути. Минхо медленно проследил взглядом по всему телу младшего, приоткрыв рот. От этого взгляда жгло кожу, так, будто он мог буквально почувствовать его. Пальцы Хана потянулись к парню, но тот одним лишь поворотом головы остановил его. – Сними, – еле слышно потребовал Джисон, сразу увидев кривую ухмылку. Но Минхо послушался. Восторг боролся с предвкушением, когда в карих глазах младшего отразилась нагота парня. Он вновь облизнулся, совершенно не отдавая себе отчета в том, что делает, и едва приподнялся на кровати, но снова был остановлен строгим взглядом. Минхо плавно прочертил пальцами полосы по ногам Джисона, поднимаясь выше, продолжая оглядывать тело. Хан едва сдерживал себя, чтобы не биться в конвульсиях. Член возбужденно дергался, умоляя о разрядке, но Минхо миновал его и ладонями огладил плоский живот. Он вновь облокотил руки по обе стороны от головы парня, касаясь коленями о его бедра, выбивая шипение, распаляя костер все сильнее. – Руки в замок, – хрипло приказал он, и Хан тут же послушно переплел собственные пальцы. Минхо довольно растянул губы, – умница. Джисон неконтролируемо простонал, чуть дернувшись под телом парня. Хотелось коснуться его, почувствовать что-то, помимо колен, но старший специально вел игру. Он обхватил сомкнутые ладони Хана и расположил их прямо у него над головой, придавив. Заставив оставить их там. Не позволяя прикоснуться. Намеренно, зная, как Джисон любит ощущать его под кончиками пальцев. Минхо наклонился и тут же прикусил нежную кожу шеи, втянув небольшой участок губами. Рука грубо легла на внутреннюю сторону бедра, сжимая, стискивая, надавливая. Джисон сдавленно простонал в сжатые губы, на что Минхо прикусил кожу сильнее. Жадные поцелуи спускались все ниже, становились грубее. Старший останавливался на ключицах, с силой затягивая губами кожу, двигался прямо к соскам. Пальцы по-прежнему изучали внутреннюю сторону бедра, заставляя чуть раздвинуть ноги. Джисон дрожал от всех этих ощущений, зубы теребили нижнюю губу. Сдавленные вздохи и хрипы – все, что получалось извлечь. Он до скрипа зубов хотел прикоснуться, но как только замок рук чуть приподнимался вверх, старший тут же надавливал на него свободной рукой. Минхо действовал резко, прикусывал сперва один сосок, затем второй, явно наслаждаясь тем, как Хан вертится в его руках. Губы скользили ниже, укусы оставались на коже ребер, животе, бокам, косточках бедер. Он шумно дышал, пальцы раздвинули ноги младшего шире, позволяя ему уместиться между ними. Хан опустил взгляд на Минхо, когда тот внезапно замер, и воздух напрочь выбило из легких. Карие в карие. Старший, не отводя взгляда, быстро опустил губы на его член, по комнате прокатился громкий, долгий стон. Можно было оглохнуть, если бы они не были так увлечены происходящим. Парень двигался резко, опускался до самого конца, облизывал и посасывал головку. Замок рук сжимался до белых костяшек. Джисон хрипло вскрикивал каждый раз, когда чувствовал, как член упирается в горло Минхо. Но тот довольно скоро отстранился, вновь переходя поцелуями-укусами к животу, ребрам, шее. С каждый секундой на теле парня появлялось все больше отметин, пока он извивался в руках старшего, что удерживал его крепкими руками. Все ощущения резко пропали, а затем шлепок прокатился волной по комнате, одновременно с гортанным стоном. В этот раз стонал Минхо. Он припал губами к мягким бедрам, еще настойчивее засасывая кожу, кусая и зализывая. Руки крепко держали дрожащее тело. Еще один шлепок – и старший вновь опустился губами на головку, резко втянув в себя щеки. Джисон был уверен, что сойдет с ума. Он не слышал себя, сжимал руки с такой силой, что скоро должны были затрещать кости. Мозг лишь отдаленно понимал, кому принадлежат все эти стоны, но не мог воспринимать их нормально. Минхо вновь смял губами бедра под разочарованный стон Джисона. Старший ухмыльнулся, увидев, что некоторые отметины уже проявились. Внутренняя сторона бедер была покрыта небольшими царапинами от укусов и фиолетовыми точками. Это заставляло узел завязаться прямо в самом низу живота. Старший провел по ним кончиками пальцев, и Хан рвано выдохнул, вновь распахнув глаза, чтобы посмотреть на Минхо. В карих глазах совершенно точно что-то плавилось, старший был уверен, что Джисон полностью в его власти. Черт побери, как же давно этого хотелось. И как же сложно было насытиться теперь, когда он лежит прямо перед ним. Открытый, уязвимый, жаждущий. Старший видел, как близко Хан к оргазму, и понимал, как опасно прикасаться к нему так еще. Поэтому на несколько секунд замедлился, а потом кривая улыбка снова тронула губы. Джисон резко вдохнул в себя воздух, когда Минхо крепко обхватил его ноги и свел их в воздухе. Разгоряченные щеки парня не позволяли оторвать от него взгляда, но интерес так явно ощущался на коже, что он скользнул взглядом вниз. Пытался понять, что тот собрался делать, но эта хитрая улыбка только сбивала с толку. Глаза Хана расширились, когда он почувствовал. Член Минхо прошел сквозь его крепко сжатые ноги, сопровождаемый громким хриплым стоном, и чуть соприкоснулся с его. Молния прошла сквозь все тело, ударив в сердце так сильно, что он пропустило несколько ударов. Голова сама откинулась назад, он сжал веки и с силой прикусил губу зубами. Старший двинул бедрами, сымитировав толчок, и по позвоночнику ударила искра. Джисон с замиранием сердца ждал, что будет дальше. Глаза и уши словно заложило, чувствительность кожи обострилась, и каждый новый толчок пихал его все ближе к краю. Он чувствовал бедра Минхо своими ногами, его пальцы, крепко сжимающие лодыжки, и не мог заставить себя посмотреть вниз. Боялся, что не выдержит. Не сможет. Старший ускорял движения, со шлепками бился бедрами о нежную кожу парня, каждый раз издавая гортанный звук, когда соприкасался своим членом с его. Это было невыносимо приятно, так, что пальцы на ногах сжимались. Лицо Хана выражало восторг, он сжимал простыни у себя над головой так сильно, что они вот-вот норовили порваться. Шлепок по бедру – вскрик Джисона. Еще один по другой стороне – вскрик еще громче. Минхо знал, что парню нравится. Понимал это по его частому дыханию, сердцебиению, по низко сидящим бровям и приоткрытому рту, шепчущему что-то неразборчивое. Хан потерялся в стонах, когда Минхо внезапно перекрестил его ноги, сделав пространство между ними еще уже. Кровать скрипела и билась о стену. Еще несколько толчков – и они оба синхронно громко простонали. Старший запрокинул голову назад, сильнее вцепился в лодыжки и крепко сжал зубы, стараясь еще нарастить темп. – Минхо, я сейчас… И все внезапно прекратилось. Хан удивленно распахнул глаза и, разжав замок, провел одной рукой по лбу, растирая накопившийся пот. Минхо мягко поцеловал его лодыжку, поднимаясь все выше и вновь нависая над хрупким телом. На губах – вновь та хитрая улыбка. Они оба задыхались, Джисон все еще дрожал от переполнявших его чувств, но взгляд в глаза словно заставлял молчать. Минхо провел кончиком носа от живота вверх, быстро чмокнул сосок и один из засосов на ключице, продолжая испепелять взглядом. Наконец горячие губы достигли подбородка и слились в медленном, тягучем поцелуе с Ханом. Это сильно отличалось от всего остального, выбивалось из колеи, заставляло ощущать себя как на американских горках. Но Джисон соврал бы, если бы сказал, что его это не заводило еще сильнее. Мягкость перекликалась с грубостью, создавая контраст, ощущаемый каждой клеточкой тела. Места засосов горели, особенно когда соприкасались с кожей Минхо, но губы парня отвлекали от боли, оставляя после себя лишь чистое наслаждение. – Позволь мне поухаживать за тобой, – шепнул старший прямо в ухо, оставив после себя поцелуй, когда наконец оторвался от манящих губ. Он вытянул руку и схватил у изголовья подушку. Глаза Джисона бегали от его тела к глазам, пока он пытался приказать мозгу соображать. Минхо чуть отстранился, напоследок оставив смазанный поцелуй на губах, и помог приподнять бедра, чтобы поместить подушку под поясницей. Старший не смог сдержать себя от облизывания губ, когда осмотрел всю картину целиком. – Так горячо, Ханни, – прошептал он, коснувшись коленей и чуть разведя их в сторону. Он снова оказался между его ног, – ты выглядишь так горячо. Хан проглотил вязкую слюну и рвано выдохнул, внезапно залившись краской, но вовсе не от смущения. Этого он не испытывал еще с вип комнаты, выбросил, как совершенно ненужное чувство. Его беспокоило совсем другое, о чем сейчас казалось странным упоминать. Но он все же сделал глубокий вдох, ненадолго задержав его в горле, и посмотрел прямо в карие глаза из-под опущенных ресниц. – Я никогда… – начал он, но быстрый кивок Минхо его перебил. Брови опустились к переносице, он зажал нижнюю губу между зубами. – Все в порядке, – произнес старший бархатным голосом, патокой разлившимся по внутренним органам. Больше Хан не решился ничего сказать, потому что в следующую секунду Минхо перевесился через бортик кровати и быстро нащупал что-то в своих штанах, кучей валявшихся на полу. В руках заблестел тюбик со смазкой, что заставило Джисона покраснеть еще сильнее. Думать о том, почему она оказалась в кармане именно сегодня, не хотелось. Потому что это было не важно. Все было не важно, пока он чувствовал горячие прикосновения и такой взгляд, что живот скручивало от предвкушения. Минхо смотрел на него как на последний кусок торта в тарелке. То, как он облизывал губы, лишь придавало образу правдивости. Поэтому Хан снова перестал думать. Он схватил еще одну подушку и подложил себе под голову, не желая ни на секунду отводить взгляда от Минхо. Старший поцеловал колено и начал медленно губами опускаться по внутренней стороне бедер. Засосы давали о себе знать при каждом прикосновении, но Джисон лишь прикусывал губу и наблюдал. Звук закрывшейся крышки, и младший внезапно почувствовал что-то прохладное прямо возле сжатого колечка мышц. Он неосознанно отодвинул бедра, буквально на пару миллиметров, и почувствовал нежный поцелуй на коже. – Тебе нужно расслабиться, – мягко попросил Минхо. От предыдущего темпа и настроя словно ничего не осталось, но Джисон понял, что так было даже лучше. Он не боялся, совсем нет, но так просто было легче. Поэтому Хан быстро расслабил нижнюю часть тела и неосознанно закусил губу. Длинный палец протолкнулся совсем неглубоко, всего на одну фалангу, когда Минхо замер. Все мышцы на теле Джисона напряглись, он взглянул прямо в карие глаза и слабо кивнул. Хриплый стон вырвался из губ, когда старший целиком поместил в него палец, немного двинувшись им там. Неприятных ощущений практически не было, но Хан все равно слегка нахмурился и часто задышал, пытаясь свыкнуться с ощущениями. Вторая рука Минхо поглаживала его бедра, нежно касаясь кожи, и он прижал губы к согнутому колену парня, позволяя тому чувствовать свое спокойное дыхание. Это помогало. Спустя несколько секунд Джисон вновь слабо кивнул. Старший взял небольшой темп, умеренно то вводил, то выводил палец, иногда сгибая его внутри, чтобы растянуть Хана. Парень исходился резкими выдохами и крепко сжимал в руках простыни, иногда не сдерживал тихие стоны. Темп постепенно становился быстрее, но никаких неприятных ощущений это не приносило. Наоборот, разжигало все внутри Джисона еще ярче. Внутри живота приятно крутило, тело горело, и он даже выгнул спину, слабо подталкивая собственные бедра навстречу. Хан вздрогнул и вздохнул, вновь почувствовав, как Минхо прикусил кожу бедер и втянул ее через губы, внезапно введя второй палец. Отвлекая от дискомфорта, перекрывая его языком, аккуратно обводящим фиолетовые участки кожи. Джисон несдержанно простонал и вскинул бедра, как только старший развел пальцы, находясь внутри. Приятные ощущения медленно распространялись по всему его телу, Минхо толкался быстрее, осознав, что именно это и нужно Хану. Тот уже стонал громко, вовсе не стесняясь хрипоты. Бедра ездили по подушке, позволяя насадиться сильнее. Глубже. Ему хотелось почувствовать больше. Джисон вскрикнул, когда старший задел простату, и с силой прикусил фалангу пальца. Старший на секунду замер, а затем с довольной улыбкой толкнулся в то же место, снова и снова, в процессе разводя пальцы. До этого дня Хан не знал, что возможно испытывать так много всего одновременно. В ушах закладывало, глаза закрывались сами собой, а бедра словно подчинялись самому Минхо – с такой силой они двигались ему навстречу. – Умница, – хрипло прошептал старший, вновь оставив поцелуй на колене, и еще чуть ускорил движения. Джисон выгнул спину, голос его взлетал выше с каждым новым стоном. В голове все смешалось. Если до этого все казалось бардаком, то теперь было похоже на целый разгром. Стоны двух разных голосов переплетались в единое целое, и весь мир внезапно сузился только до них двоих. – Черт, Джисон, – гортанно простонал Минхо, и Хан внезапно почувствовал пустоту. Он распахнул глаза и встретился с хищными карими глазами. Челюсти парня были сильно сжаты, так, что на скулах вздувались желваки. На шее проступили вены. Минхо тяжело дышал и не мог оторвать взгляда от младшего. Он быстро наклонился к нему и сплел их языки, но всего на секунду. Жадный взгляд прошелся по телу, прямо перед тем, как он провел по тем же местам ладонями. Такими горячими, что Джисону казалось, будто после них останутся черные следы. Минхо внезапно встал на колени и схватил Хана за руку, заставляя подняться. Он губами впился в его шею, вновь прошелся по всему телу руками, пару раз сжав в руках налитый кровью член. Джисон задыхался в его руках. Он исследовал его плечи, руки, слегка царапал ногтями спину, издавая несдержанные томные звуки, чем добавлял еще черного в зрачки старшего. Тот резко отстранился и развернул парня в своих руках. Подтолкнул его чуть вперед, заставляя упереться руками в изголовье кровати. Уже через секунду Хан почувствовал его грудь своей спиной и сдавленно промычал от ощущения члена между собственных ягодиц. Минхо вновь припал губами к шее, руками проходясь по груди, оглаживая и прищипывая соски, наслаждаясь все новыми и новыми стонами. – Пожалуйста, Минхо, – хрипло выдавил парень, и это сработало подобно выдернутой из гранаты чеке. Старший силой прижал спину парня к груди и чуть продавил талию, заставляя прогнуться в пояснице. Джисон почти задохнулся, почувствовал головку члена прямо у входа. Он с силой сжал изголовье и прикусил губу. Горячее дыхание Минхо опаляло и без того разгоряченную спину младшего. Тугой узел в животе готов был взорваться в любую секунду. Старший медленно вошел во всю длину, и оба одновременно издали громкий стон. Минхо замер, позволяя Хану привыкнуть к ощущениям и поцеловал его в плечо, медленно переходя губами к другому, чтобы сгладить неприятные ощущения. Венки на шее пульсировали, Джисон тяжело дышал и крепко сжимал пальцами дерево. Он чувствовал прикосновения, перекрывающие дискомфорт, и старался сфокусироваться на них. Губы старшего служили заморозкой, анестезией. Пальцы его аккуратно поглаживали живот. Он ждал, пока Хан даст сигнал. Бедра младшего слабо двинулись навстречу, и громкий стон снова оглушил всю комнату. Минхо двигался медленно, смакуя, дразня в том числе себя. Он прикусывал кожу на плечах не в силах справиться с пульсирующим в голове наслаждением. Бедра двигались плавно, шлепки разносились негромко, но достаточно, чтобы всколыхнуть поленья в глазах, бросив в них еще одну зажигалку. Джисон рвано дышал, выгибался в спине сильнее, из-за чего получал похвалу в виде поглаживаний. Но хотелось больше. Хотелось вновь почувствовать ту точку. Хан в голове называл ее точкой невозврата, она толкала его так близко к краю, что можно было задохнуться от адреналина. Темп ускорялся. Шлепок по ягодице заставил Минхо сдавленно прорычать. Он сильно сжал руки на талии младшего, подталкивая его к себе сильнее. Кровать скрипела, билась о стену, перекликалась с влажными звуками и стонами. Джисон откинул голову назад и застонал сильнее, когда угол проникновения чуть изменился. Старший шлепнул его еще раз, завороженно наблюдая за тем, как к ягодицам приливает кровь, окрашивая их похотливо-красным. Толчки усиливались, изголовье кровати уже врезалось в бедра Хана, совершенно точно оставляя следы, но он не обращал на это внимания. Тело Минхо чувствовалось везде, сам парень как будто переселился в легкие и плел там сети, основательно поселившись в Хане. Старший внезапно отстранился, одним рывком перевернул Джисона и, потянув его за руку обратно к центру кровати, толкнул в мягкие простыни, тут же нависнув сверху. Ему хотелось видеть лицо. Эти покусанные губы, сведенные брови, красные щеки. Минхо вошел снова, буквально пригвоздив парня к матрасу, наращивая темп. Глаза почти полыхали, черный совсем сместил карий. Старший мог наблюдать такое и в глазах напротив, когда парень ненадолго открывал их, чтобы взглянуть на него. Стоны смешивались в единое целое, пальцы на ногах Хана сжались. Он вскрикнул, почувствовав прикосновение длинных пальцев к своему члену. – Открой глаза, – томно приказал Минхо, и тот послушался мгновенно. Его голос был хриплый, тягучий, буквально склеивающий веки между собой. Но старший не позволил, вновь прорычав, – нет. Смотри. Я хочу, чтобы ты видел и осознавал, кто это с тобой делает. От его слов, таких властных и строгих, Джисон замычал, сжав его плечи пальцами. Карие в карие. Вот он – очаг возгорания. Они служили катализаторами друг для друга. Минхо отводил бедра чуть дальше, чтобы толчки чувствовались сильнее, дольше. Это выбивало воздух из грудной клетки, так сильно, что дышать с каждым шлепком бедер о бедра становилось тяжелее. Старший обвел пальцами головку члена Хана, заставив того резко вскинуть бедра и все же закатить глаза. Второй рукой он ладонью прошелся по телу, от нижней части живота к горлу, чуть сжав его. Словно хотел перекрыть кислород еще сильнее, но, блять, как же это было хорошо. Джисон тяжело простонал, почувствовав, как горло сжимается под длинными пальцами, а кадык падает вниз, натыкаясь на препятствие. Он был так близок, это можно было почувствовать, стоит только руку вперед протянуть, он был уверен в этом. Хан чуть прокашлялся, но Минхо не ослабил хватку. Это обостряло совершенно все чувства. Член скользил в нем, приближая разрядку, прямо как пальцы старшего, плавно, небыстро проходящиеся по уздечке. Не хватало всего каких-то секунд. Но старший внезапно убрал руку с шеи и приостановил движения бедер, что повлекло за собой тихое недовольство, скрытое стоном. Минхо вновь схватил что-то с пола, но в этот раз это оказалась бутылка, которую он зачем-то прихватил из клуба. Теперь было понятно зачем. Джисон вздрогнул, почувствовав, что парень вошел глубже, одновременно с этим потянув за пробку. Взрыв шампанского прогремел одновременно с громким стоном Хана. Минхо прошелся прямо по простате, в одночасье залив легкие свинцом. Он почувствовал капли на теле, но глаза закатились от новой волны толчков, теперь каждый раз упиравшихся в эту точку. Джисон дрожал, пока старший, сделав пару глотков, не мог оторвать взгляда от этой картины. Он быстро отставил бутылку, убедившись в том, что угол ни на миллиметр не поменялся, и ускорил движения бедрами. Капли шампанского блестели на коже, создавая игривые огоньки, которые раскаляли каждый нерв восприятия. Они стекали по изгибам тела, словно окутывали его нежной вуалью. Все в комнате пропахло соблазнительными нотками спелых фруктов, словно сладкая похоть разлилась где-то неподалеку. Это смешалось с ароматом Джисона, таким мягким и цветочным, но в то же время сверху донизу пронизанным наслаждением, сладостью, нежностью и страстью. Каждая капля вызывала ощущение прохлады, после переходящее в приятное покалывание. Они таяли на коже, отражали в себе блеск света. Минхо наклонился ближе, чтобы языком провести дорожки, слизывая с Хана полоски шампанского. Младший дрожал в его руках, крепко держался за плечи, наверняка оставляя следы. Его голос эхом отдавался в голове, подталкивая и старшего так близко к краю, что чувствовался поток свежего воздуха прямо в лицо. – Давай, Ханни, – хрипло шепнул Минхо, ускоряясь еще сильнее. Как никогда чувствуя, насколько Хан близко, – кончи для меня. – Минхо… И Джисон взорвался тысячей фейерверков, пронизывающих пальцы эйфорией и чистым блаженным удовольствием. Все накопленное возбуждение и напряжение освободилось в один мгновенный взрыв. Чувствительность усилилась до предела, каждая клеточка тела ощущала покалывание и приятную дрожь. Мышцы сжимались и расслаблялись, ритмично сокращаясь, создавая все новую и новую волну наслаждения. Вселенная, кажется, остановилась, мозг затопило бурей эмоций. Хан продолжал сжиматься вокруг Минхо, и тот гортанно простонал, смотря, как разглаживаются черты лица Джисона. Младший продолжал хрипло постанывать, пока парень вбивался в него все сильнее и сильнее. Видя слипшиеся ресницы, расфокусированный взгляд и тяжело вздымающуюся грудь, чувствуя пальцы на плечах, он понимал, что вот-вот упадет с этого края. Сердце бешено колотилось в груди, билось о ребра, пока пальцы крепко сжимали бедра, подталкивая все ближе и ближе. Один толчок – и он с громкой хрипотой излился в парня. Еще пара толчков, пока в глазах распространялась темнота, и тело Минхо свалилось рядом с до сих пор подрагивающей грудью Хана. Воздух тяжело проникал в легкие. Теперь тишину в комнате разрывали лишь рваные вдохи и выдохи. Старший позволил себе пару минут отдыха, он лениво приподнял руку, невесомо поглаживая краешек плеча Джисона. Тот закрыл глаза, облизнул высохшие губы и кончиками пальцев коснулся бедра Минхо. Еле ощутимо. Просто чтобы понять, что он здесь, и это не галлюцинации. Он до сих пор видел звездочки перед глазами, сложно было воспринимать хоть что-то вокруг себя. Но ощущение прикосновений к старшему заставило улыбку лечь на губы. Спустя пять минут старший поднялся на локте и игриво взглянул в карие глаза Джисона. Тот все еще не мог стереть с губ улыбки, но она сменилась на удивление, когда, продолжая поддерживать зрительный контакт, Минхо склонился над его животом и медленно принялся слизывать капли спермы. Хан на секунду потерял дар речи, а затем откинул голову и закрыл глаза ладонью. – Боже мой, ты ненормальный. Старший усмехнулся и покачал головой, поцеловав то место, по которому недавно прошелся языком. – Это мелочи, – хрипло прошептал он, наслаждаясь тем, как вмиг порозовели щеки Джисона. Он вновь приложил губы к его животу, – я бы еще много всего хотел с тобой сотворить.