Очень приятно, бог

Локи сидел на своем троне и скучал. Да, он, наконец-то, стал самым настоящим богом, но теперь был одинок как никогда. Как бы он ни жаждал общения, со смертными ему теперь было бы скучно, даже если бы они здесь вдруг оказались. Все равно что с рыбами или птицами разговаривать. Он переменил позу, закинув ногу на ногу. Не помогло. Хоть на голове стой, что изменится? Абсолютно ничего. Он и сам теперь властелин ничего, хоть в его руках и неисчислимое количество миров, но он-то здесь совершенно одинок. «Властелин ничего-о-о!» вдруг уловил Локи крик, словно эхо собственного голоса, только гораздо более отчаянный. Он прислушался. Крик исходил от одного из миров, но из которого? Локи начал перебирать мировые ветви, пока не наткнулся на нужную. У него на это ушло всего-то несколько тысячелетий. Времени у него теперь было предостаточно, в конце концов. Бесконечное количество. Возможно, там был его собрат по несчастью? Локи никогда раньше этого не делал, но сейчас все же рискнул заглянуть в мир, из которого исходил крик, более глубоко. Мир оказался совершенно мертвым, никакая магия уже не могла его оживить. Что-то разрушило этот мир изнутри. Или кто-то. Лишь посреди черной пустоты Локи нашел одинокого седовласого незнакомца на троне, который находился на обломке скалы, парящей в невесомости. Решив, что вряд ли незнакомец будет против компании, Локи задействовал все свои божественные силы, и ему удалось вытянуть этого странного типа к себе. То ли через мгновение, то ли через час, то ли через год, то ли через век рядом с его троном приземлился еще один трон вместе с тем самым незнакомцем, который дико озирался вокруг. — Привет, — Локи помахал рукой, привлекая к себе внимание. — Я Локи. Рад познакомиться. Незнакомец вздрогнул, наконец-то заметил Локи и вдруг бросился его обнимать, словно самого близкого родственника. Наверное, совсем дошел до ручки в полном одиночестве посреди тьмы и пустоты. — Я тоже рад тебя видеть, — Локи ободряюще похлопал его по спине. — А ты кто? — Бог, — коротко ответил незнакомец. — Очень приятно, я тоже, — Локи пожал плечами. — А зовут-то тебя как? — Меня уже давным-давно никто никак не зовет, — печально отозвался незнакомец. — Как же с тобой тяжело, — пробормотал Локи. — Ну, а раньше тебя как звали? — Рейстлин Маджере, — выдавил из себя незнакомец, после чего вдруг без сил осел на пол и разрыдался горько и безутешно, словно ребенок. — Да что с тобой такое? — Локи было ужасно неловко, но он все-таки был рад, что теперь хоть кто-то оказался с ним рядом, пусть даже этот странный тип, поэтому он неловко погладил Рейстлина по голове, словно малыша. — Ну, хватит, все хорошо, ты в безопасности… — Да при чем тут моя безопасность? — хмуро спросил Рейстлин, но рыдать все же перестал. — Ты ведь видел мой мир? — Смотреть там было особо не на что, но да, видел. — Это я его уничтожил, — тихо признался Рейстлин. — Все и всех. Я уже давным-давно потерял счет времени, сколько я провел в полном одиночестве. Возможно, время в своем мире я тоже уничтожил? — Это вряд ли, но все может быть, — Локи пожал плечами. — У каждого мира свое собственное время. В любом случае, я очень рад компании еще одного бога. — Ты что, не слышал, что я сказал? Целый мир на моей совести! — Тут ты меня обогнал, на моей совести всего лишь Нью-Йорк, — Локи вздохнул. — Но мне тоже есть, о чем сожалеть и в чем каяться. Из-за меня тоже многие погибли. У меня уж точно нет права тебя обвинять, тем более, что свой срок ты, скорее всего, уже отсидел, причем, по сути, в одиночной камере. В мою камеру после нападения на Нью-Йорк хотя бы иногда приходила мать. Точнее, ее иллюзия, но все же. — Ты думаешь, что существует срок, который был бы достаточным наказанием за то, что я совершил? — Несколько тысяч, а то и миллионов, если не миллиардов пожизненных ты на троне в пустоте наверняка уже отсидел, — заметил Локи. — Полагаю, ты окончательно и бесповоротно сошел бы с ума, будь у тебя до сих пор разум смертного, но ты всего лишь стал нервным. Очень нервным. Дай-ка я рассмотрю тебя повнимательнее… Локи присел рядом с Рейстлином и вгляделся в его лицо. Он обнаружил желтые глаза со зрачками в форме песочных часов и вполне привлекательные черты. — Ну, и почему же ты захотел стать богом, а потом уничтожил свой мир? — спросил Локи таким тоном, словно речь шла о том, почему чай не сладкий, или почему пошел дождь. — Изначально из-за того, что был больным и хилым, особенно на фоне брата, которому доставались все почести и внимание. Он был красавец и герой, а что со мной? — Знакомо, — Локи кивнул. — У меня был точно такой же братец-здоровяк, которому доставалась вся слава. Иногда мне даже прибить его хотелось, если честно. — Мне тоже, — вздохнул Рейстлин. — Хотя Карамон вообще-то любил меня. По крайней мере, до того, как из-за меня мир оказался в опасности. — До того, как из-за меня Нью-Йорк оказался в опасности, — эхом повторил Локи. — Я всегда завидовал Карамону. Моей специализацией была магия, и я добился в ней больших успехов, но могучие воины в моем мире все равно ценились гораздо больше. — Кому ты это говоришь? — уныло пробормотал Локи. — Тор то, Тор се… а я так, приложение к брату. Но мне все же не следовало открывать портал для читаури. — Мне не стоило открывать врата в Бездну, — вздохнул Рейстлин. — Я так сожалею обо всем, что совершил, — эту фразу произнесли они оба одновременно. Рейстлин поднял голову и посмотрел на Локи. Тот посмотрел на него в ответ. Внезапно Рейстлин набросился на него с поцелуями, Локи как-то отстраненно подумал, что надо бы возмутиться, но правда была в том, что он сам уже давно изнывал от одиночества и ужасно скучал по прикосновениям и ласкам, поэтому он ответил на поцелуи и начал срывать с Рейстлина его черную мантию с узором из магических знаков, пока тот не оказался совершенно обнаженным перед ним. Ветви миров, словно продолжения пальцев Локи, обвили тело Рейстлина, его руки и ноги, одновременно удерживая и поглаживая. Рейстлин совсем не сопротивлялся. Столько лет его вообще никто не трогал. Сейчас он с радостью бросился бы даже в объятия анаконды. Тем временем уже успевший избавиться и от своей одежды Локи покрывал тело Рейстлина яростными поцелуями, лизал, посасывал и легонько покусывал его кожу. Рейстлин, похоже, лишился даже тех жалких остатков благоразумия, что у него еще оставались до недавнего момента. Мировые ветви развели его ноги в стороны, и Локи вошел в него, предусмотрительно сделав перед этим свою кожу особенно гладкой и легко скользящей, чтобы им обоим было приятно. Едва ли один бог мог серьезно навредить другому богу в такой ситуации, но и зря рисковать Локи уж точно не собирался. Рейстлин застонал, а потом и закричал во весь голос. Как же ему было хорошо. Наконец-то он был не один. Время как-то странно и причудливо свернулось, развернулось, растянулось и вытянулось, словно размотанная пряжа в кошачьих лапах. Здесь со временем вообще творилось что-то странное. Рейстлин вдруг понял, что запросто мог бы навечно остаться в этом положении, им обоим больше не была знакома усталость. Впрочем, все-таки слишком уж долго заниматься этим, наверное, не стоило. Ну, может быть, всего пять или десять веков, не больше… Когда они все-таки закончили свое приятное занятие, Локи оделся сам и в одно мгновение легко восстановил мантию Рейстлина из обрывков, повернув для нее время вспять, так что Рейстлин смог снова ее надеть. Они сели обратно на свои троны, поскольку больше тут сидеть было негде, разве что опять на полу, но это было как-то несолидно, да и не особо удобно. Рейстлин с интересом разглядывал мировые ветви вокруг них. — Неужели это все миры, какие только существуют? — спросил он в изумлении. — Именно так, — ответил Локи. — Кстати, раз уж ты тут, помоги мне в моей работе, пожалуйста. Я должен следить, чтобы они все были в порядке и в хорошем состоянии… нет, твой мир я не могу восстановить, не смотри на меня так, ты сам разрушил его изнутри. Я не влияю на внутренние события в мировых ветвях. Даже бог не способен на такое. — А два бога? — спросил Рейстлин с надеждой. Локи задумался. Двойная божественная сила, возможно, справилась бы с этой задачей. — Ну, давай попробуем, — согласился Локи. — Хуже в твоем мире уже точно не станет, что бы мы с тобой ни делали. Они вместе ухватились за мировую ветвь Рейстлина. Поначалу ничего не происходило, но постепенно она начала светиться зеленым светом, как и остальные ветви. Рейстлин с замиранием сердца заглянул внутрь. — Карамон и Крисания! — воскликнул он, высунувшись обратно. — Все восстановилось, они все там, пусть и без меня. Плевать. К Крисании даже вернулось зрение, я очень за нее рад. Наконец-то я смог все исправить. — Кто такая Крисания? — полюбопытствовал Локи. — Девушка, которая меня любила. — А ты ее любил? — спросил Локи. — Пожалуй, да, но власть и могущество я любил еще больше, — признался Рейстлин. — Она спасла мне жизнь, а я ее бросил. Это из-за меня она оказалась в Бездне, и там ее ослепила Такхизис. — А кто такая Такхизис? — Темная богиня со странным головным убором, напоминающим рога… ну, или крылья, я не уверен. — Понятно, как наша Хела. — Локи понимающе кивнул. — Да, действительно, натворил ты дел, — заметил он. — Я хотя бы не бросал свою Сильви в беспомощном состоянии. — И не говори, — Рейстлин вздохнул. — Но теперь, может быть, и ты сможешь исправить то, что натворил в этом, как его… Нью-Йорке? — Хорошо бы, но нет, — Локи покачал головой. — Твой мир был пуст после катастрофы, а мой существовал дальше. Изменения в прошлом могут привести к совершенно непредсказуемым последствиям, стереть тех, кто родился уже после событий в Нью-Йорке. Я сделал бы только хуже. Мне придется жить с грузом этой вины и дальше. Но я рад, что хотя бы тебе смог помочь. — А я помогу тебе. Я буду содержать в порядке мировые ветви вместе с тобой. — Идет, — Локи с улыбкой пожал ему руку. — А поскольку развлекаться тут можно только одним способом, мы с тобой попробуем еще очень много поз и вариантов. Я даже могу принять облик этой твоей Крисании, если хочешь. — Ни в коем случае, — протестующе замахал руками Рейстлин. — Я не хочу вспоминать, как ужасно с ней поступил. — Нет уж, лучше будь самим собой. Мне ты нравишься именно таким, какой ты есть. — Это самый лучший комплимент, который я когда-либо слышал, — Локи улыбнулся и поцеловал Рейстлина со всей страстью, на которую только был способен.