Клянусь
Музыка: 25/17 – Когда воскреснем
– Врёшь ты всё, Федька! Не верю я тебе! – Софа, я люблю тебя больше всех на свете. – Не верю. Софа недовольно хмыкнула топнуло ножкой в новеньком кожаном красном сапожочке, который папенька привёз ей неделю назад с ярмарки и вздёрнула маленький остренький носик вверх. Толстая, длинная коса, словно переплетённые колосья пшеницы, откинулась на спину, ударяя по спине. Девушка скривила пухлые маленькие губки и покачала заигрывающее головой. – Ну что мне сделать, чтобы ты поверила мне? Федя сделал робкий шаг навстречу, но тут же остановился. Под взглядом ярких голубых глаза его тело обмерло, словно превратилось в камень. Он смотрел на неё и сердце замирало от наслаждения. Софа всегда была красавицей. Он был влюблён в неё с самого детства, с их первой встречи, когда они с отцом приехали к новым соседям Микуличам для знакомства. Тогда Софе едва исполнилось пять. Она пряталась за матушкину юбку, и смущённо отводила глаза, когда он, Федя, не мог оторвать от неё взгляда. От неё буквально исходил мерцающий золотистый свет, словно от ангела, спустившегося с небес. – Поклянись. Поклянись, что любишь меня больше жизни. Что в пучину огненную за мной пойдешь. Игривая улыбка расплылась на миловидном девичьем личике. Небесные глаза хитро прищурились и с интересом взирали на то, как лицо Фёдора от испугу изменилось. – Греховно же. Нельзя. Залепетал едва слышно юноша, оглядываясь по сторонам, будто их кто-то мог услышать. Мирно покачивающиеся деревья зашелестели, напоминая, что в этом лесу, в полуверстах от Софьиной вотчины, кроме них больше никого не было. – Ну, нельзя, так нельзя, – пожала плечами девушка, разворачиваясь на толстых каблуках красных сапог, направляясь к выходу из леса. – Стой! – Федя в миг оказался подле Софы, хватая её за белоснежное запястье. Разряд тока прошёлся по всему его молодому телу. Её кожа была такой тёплой и нежной. Даже у матушки руки были не настолько горячими. – Я клянусь. Клянусь перед Богом. Перед солнцем ярким. Перед небом ясным. Перед ветром буйным. Клянусь, что никого и никогда в моей жизни не будет кроме тебя, Софа. Я люблю лишь тебя. Светлые брови девушки удивлённо вскинулись вверх и на идеально ровном лбу появились две крохотные морщинки. Нежно-голубые глаза засияли, но в миг блеск в них пропал, и хитрая улыбка вновь изменила прекрасное маленькое личико. – Недостаточно, – хихикнула задорно Софа, укладывая свою маленькую ладошку поверх смуглой ладони Феди. Парень опешил, но руки не убрал. Янтарные глаза с непониманием и досадой уставились на любимое лицо. Чёрные соболиные брови нахмурились. Над переносицей возникла толстая складка. В одно движение Федя выхватил кинжал, висевший у него на поясе, подарок отца на десять лет, и отпустил руку Софы с размаху пройдясь острым холодным лезвием по своей левой ладони. Красные капли крови скатились вниз, опадая на зелёную траву. – Ты что сделал? – испуганно вскрикнула девушка. – Нужно к матушке с папенькой бежать. Немедленно. Испуганные ясные глаза забегали по глубокой зелени леса, в попытке найти хоть травинку, листочек, который мог унять кровь. – Я с тобой всегда, а ты? Федя шагнул навстречу, протягивая девушке нож с рукоятью вперёд. Вся она была украшена самоцветами и камнями. Клинок был дивной красоты, завоеванный отцом в одной из междоусобных войн. Испуганные голубые глаза упали на клинок и лицо Софы стало бледнее, чем обычно. Дрожащими пальцами девушка коснулась тёплой рукояти, принимая кинжал. Её руки дрожали, а пальцы холодели. Коснувшись кожи на ладони, девушка болезненно зашипела. Холодная сталь обожгла нежную, тонкую кожу. – Я никогда. Тебя. Никому. Не отдам. Федя протянул израненную ладонь, и Софа вложила в неё свою. В одно мгновение парень привлёк её к себе и их лбы соприкоснулись. Широкая ладонь, с толстыми сильными пальцами коснулась светлой кожи лица. Его рука была такой же горячей, как и её пунцово-красные щёки. Тонкие губы накрыли пухлых невесомо, боясь причинить боль. – Никому, – прошептал едва слышно Федя, отстраняясь от желанных губ. – Маменька, с папенькой будут искать, – сбивчиво, дрожащим от волнения голосом, ответила Софа, упираясь ладонью в окрепшую юношескую грудь. Федя легко усмехнулся и отстранился, не отпуская запястья девушки. Они шли молча. Софа отводила смущённый взгляд голубых глаз в сторону, стоило юноше лишь взглянуть на неё. Федя не мог насладиться её пунцовыми щеками и осознанием, что теперь она его на всю жизнь. Вдалеке послышался топот копыт. Федя напряжённо сузил глаза, вглядываясь в столп пыли. Мужские вопли и женские душераздирающие крики разрезали тишину надвигающегося вечера. Софа устремилась вперёд, но Федя, предчувствуя беду, остановил её. Девушка в ужасе вытаращила на него глаза, впиваясь пальцами в его запястье, пытаясь высвободиться, но юноша стоял на своём. Он не видел, что происходило в деревне, но чувствовал, что им нужно уходить. Софа дёрнула руку и смогла вырваться из его хватки. Раненная ладонь болезненно засаднила. Девушка бросилась вперёд. Федя поспешил её нагнать, но было уже поздно. Их заметили. Двое коренастых мужчин в железных треугольных шлемах, обшитых животным мехом, устремились на них. Тот, что был ближе, достал лук и натянул тетиву. Федя ухватил Софу за плечо, но вражеская стрела оказалась быстрее. Она вонзилась девушке в грудь. Софа задушено вздохнула и замерла, выпрямившись словно струна. Федор вскрикнул болезненно и громко. Чёрные лесные вороны взлетели со своих насиженных мест и стаей умчались прочь от гиблого места, чтобы вернуться уже позже и насладиться пиршеством вдоволь. Юноша вытащил клинок и наотмашь бросил его в приближающегося вражеского война. Острие прилетело в широкое мужское плечо. Но подобная рана даже не пошатнула всадника. Не замедлила бег его ретивого коня. Выхватив изогнутую саблю из-за пояса, мужчина рассёк Феде грудь. Кровь брызнула на лицо, и белая рубаха в мгновение превратилась в окровавленное полотно. Колени подогнулись, и юноша рухнул на землю. Его сердце ещё билось, но он понимал, что это конец. Собрав последние силы, Федя повернул голову. Дрожащая рука, перепачканная в его же крови, дотянулась до ладони Софы, на которой кровоточила рана. Их символ бессмертной любви. Его веки тяжелели, а тело наливалось свинцом, становясь неподъёмным. Он понимал, что умирает, чувствуя лишь угасающее тепло возлюбленной. – …так и появилось пророчество о двух душах, которые соединены самой судьбой. Их любовь настолько сильна, что ни смерть, ни тем более мирские мытарства не смогут их разлучить… Монотонный мужской голос продолжал проповедь, пока задние парты в классе по Биологии жили своей жизнью. В десятом классе слушать россказни представителя духовенства – то ещё счастье. Куда веселее поиграть в игру по сети или посмотреть короткие видео в одной из социальных сетей. И Сонька с удовольствием бы этим и занялась, если бы сплошь и рядом ей не вылезала реклама, видео и предложения о поиске своего «соулмейта». Их телефоны прослушивались – это уже давно был не секрет. И благодаря священнику её мобильный, в ближайшие три-четыре дня, взял на себя задачу сводника. Девушка раздражённо цокнула, откладывая телефон в сторону, откидываясь на спинку стула. Закинув руки за голову, школьница устремила взгляд в белоснежный потолок. Мигающие лампы выводили из себя. – Рябова! – Голос учительницы заставил девушку выругаться и недовольно скривившись встать, выказывая всем видом свое недовольство. – Что только сейчас сказал батюшка? Сонька закатила картинно глаза и чмокнула губами. – Каждому в этом мире был дарован соулмейт, с которым мы можем общаться при помощи вопросов. Когда мы встретимся и лишь коснёмся друг друга, то сразу всё поймём и вспомним предыдущие жизни друг друга, – монотонно, словно читая с листа продекламировала Сонька, в конце громко цокнув, открывая удивлённо рот. Марья Степановна, их учительница по биологии и классный руководитель, едва сдержалась, чтобы не повторить за ученицей, которая слово в слово повторила слова батюшки. – Могу садиться? – развела нахально руки в стороны Рябова, с вызовом смотря на учительницу. Сонька считала Марью Степановну нормальной, даже неплохой учительницей, просто слегка душной и набожной. Скептицизма в ней не было и на грамм. В свои тридцать с небольшим она до сих пор верила, что сможет встретить своего соулмейта, несмотря на то, что он уже как год не отвечал на её запросы. – Подождите, Софья, – батюшка остановил школьницу легким движением руки. Рябова надменно скривила губы и сложила руки на груди. – От чего же вы, София, так… искренне высказываете недоверие к историям, которые люди передавали из уст в уста годами? – Кто?! Я?! – ошарашенно приложила ладонь к груди Сонька, выпучивая глаза, словно они вот-вот готовы были выкатиться из орбит. – Да не в жизнь. Греховно же. По классу прошёлся поддерживающий девушку смех и Мария Степановна поспешила угомонить учеников грозным шиканьем. – Я вижу в вашем сердце боль и обиду, – улыбнулся легко батюшка. – О, – протянула Рябова, отмахиваясь от старца рукой, – давайте вот эти вот ваши виденья вы оставите при себе. Я о них не просила. – Рябова! – свирепо рявкнула на девушку Марья Степановна, устремляя на неё «тот-самый-взгляд». Батюшка поспешил успокоить учительницу, попросив её присесть на свой крутящийся зелёный стул. Его светлый взгляд из-под поседевших толстых бровей с добротой и лаской устремился на Соньку, от чего девушка даже отшатнулась. – Что же вас так задело, что спровоцировало такую бурную реакцию, Софья? Рябова вся сжалась и взглядом испугавшейся кошки, с вздыбленной вверх шерстью уставилась на старца, сощурив голубые глаза. Как и любая девушка, в глубине души, она верила во все эти сказки о соулмейтах. Ведь они действительно существовали. Её мама и папа были такими. Тётя и дядя тоже. У большинства ребят в классе, родители тоже были соулмейтами, но встречались и те, кто выходил из общей массы. Они не стали тратить время на поиски своей родственной души, а просто поддались холодному расчёту и построили семью. Были ли они от этого несчастными? Сонька сказать не могла. У Лёли, их главной отличницы, родители были соулмейтами, но постоянно ругались и спорили. Девушка несколько раз даже переезжала жить к бабушке. А у Васьки Красилова родители, наоборот, встретились случайно и поженились. Живут уже вместе почти двадцать лет и горя не знают. И всё же, сложно верить, когда твой соулмейт тебя игнорирует. – Да ничего меня не задело. Сонька пыталась следить за тоном, чтобы он не выглядел слишком провоцирующим. Хамить взрослым воспитание не позволяло. Пошутить ещё можно было, построить рожи тоже, но открыто огрызаться – девушка бы никогда себе подобного не позволила. – Софья, что вы думаете о любви Софы и Фёдора? – Да ничего я не думаю. – И всё же? Батюшка явно провоцировал. Рябова скривила недовольно губы и подозрительно уставилась на старца, пытаясь понять, чего же он хочет от неё добиться. – Вы можете говорить всё, что хотите. Поверьте, я просто хочу вас услышать. – Правда? Недоверчиво приподняла брови Сонька, косясь на Марью Степановну, которая уже порывалась встать со своего крутящегося стула. – Конечно, – лёгкой улыбки было достаточно, чтобы девушка поверила. – Ладно, – вальяжно махнула кистью Рябова, опираясь рукой на свою парту, скрещивая лодыжки, – хотите услышать, пускай. Меня эта ерунда бесит. – Рябова! Возмущённо втянула носом воздух Марья Степановна, но батюшка тут же поспешил её успокоить, прося жестами о терпении и молчании. Сонька уважительно усмехнулась, сдержавшись, чтобы не похлопать. Это было бы слишком с её стороны. – Это же берд, давайте честно, – развела руки в стороны ученица, опираясь бедром о стол. – Два подростка поклялись о бессмертной любви друг другу. Потом погибли из-за тупости девчонки и теперь у всех нас, из-за их искренней и чистой любви есть возможность встретить своего истинного человека. Своего соулмейта. – Рябова собрала пальцы в горсть и вознесла её к небу, будто бы держа на кончиках ногтей что-то ценное. – Вам самим-то не смешно в такие сказки верить? Статистика уже давно показала, что разводов в парах соулметах всего на 10% меньше, чем у тех, кто вступает в брак из-за холодного расчёта. Цифры не врут. Сонька ударила тыльной стороной о раскрытую ладонь и взмахнула руками, требуя то ли опровержения, то ли подтверждения собственных слов. – Я согласен. Математика – наука точная. Сам её изучал в духовной школе, – улыбнулся легко мужчина и его лицо засияло от доброты. – Цифры не врут, но люди могут. – То есть, вы хотите сказать, что люди врут о расставании со своими соулмейтами? – усмехнулась недоверчиво ученица, складывая руки на груди. – Возможно они заблуждаются? – Они идиоты, что ли?! – выпалила несдержанно Сонька, тут же прикрывая рот ладонью, словно ребёнок, сказавший бранное слово при родителях. Грозный «тот-самый-взгляд» Марьи Ивановны упёрся в девушку, прожигая насквозь. Рябова передёрнула плечами, чувствуя, как в области груди, куда смотрела классная руководительница, начинает жечь. – Вы очень критичны, Софья, – добрая, совсем необидная усмешка озарила лицо старца. – Простите, – пробурчала школьница, отводя взгляд. – Вы хотите сказать, что никогда не списывались со своим соулмейтом? – Нет. – Вы уверены? – Да. Сонька прикусила внутреннюю часть щеки, в надежде, что её обман не раскроют. В детстве она действительно отправляла вопросы своему человеку судьбы, но отвечал он редко и как-то избирательно. После десяти лет и вовсе замолчал. Вариантов было два: либо он погиб, либо решил от неё отказаться и начал игнорировать. Любой расклад Рябову не устраивал, но сделать с этим она ничего не могла. Их форма связи всегда казалась ей странной. В день можно задать всего один вопрос и то, закрытого типа. Вот и получалось, что приходилось изгаляться, чтобы узнать что-то о своём соулмейте. Прозвенел звонок и их классный час закончился. Марья Степановна поспешила поблагодарить батюшку и высказать сердечные извинения за поведение некоторых-конкретных учеников. Придя домой Сонька уже знала, что классная обо всем доложила родителям. Лучше бы она с такой скоростью контрольные проверяла, а не с родителями общалась. Прошлые тетради уже месяц лежат на её столе. Скоро пылью покроются. – Что ты там натворила, что Марья Ивановна была настолько зла, когда мне звонила? Спокойный голос мамы был обманчивым, Сонька это знала. За этим хладнокровием скрывался настоящий разговорный маньяк, который мог заставить в считанные секунды пожалеть о совершенных словах или действиях. Мама была мастером длинных, детальных разговоров. Когда это не касалось Соньки, девушка с удовольствием наблюдала за происходящим, но как только спектр маминого внимания падал на неё, девушка старалась заползти в самый тёмный угол, чтобы о её существовании забыли. – Просто высказала своё мнение о соулмейтах на классном часе. Мама обречённо и тяжело выдохнула, укладывая вилку и нож на край тарелки. – В своё оправдание, – поспешила остановить женщину Сонька, – мне позволил это батюшка, и я была максимально учтива. – девушка задумчиво скосила глаза вверх, качая головой. – Насколько это было возможно. – Зная тебя, – мама устало потёрла переносицу двумя пальцами, – это было ужасно вызывающе. – Рит, ну, ей же разрешили, – вступился за дочь отец, тут же подмигивая ей, пока не видела жена. – Мне что, молчать что ли всегда? – развела руки в стороны девушка. – Ну, правда, Рит. Ей молчать что ли? – вторил дочери отец. – Не смей вставать на её сторону, – воинственно наставила указательный палец на мужа женщина. – Она уже не первый раз срывает классный час. Мне постоянно жалуются, что на уроках обществознания и истории, она высказывает очень противоречивые вещи. – Рит, это просто юношеский максимализм. Мы все были такими, – пожал плечами отец, продолжая накручивать пасту на вилку. Сонька не очень любила подобные фразы папы. От другого человека она бы их не потерпела, но отец всегда старался сделать как лучше, поэтому подобные осечки, девушка готова была ему простить. Оправдывать её слова и поступки лишь возрастом было ужасно. Сонька терпеть не могла, когда ей постоянно тыкали её шестнадцатью годами. Самый отвратительный возраст. Ещё не взрослый, но уже и не ребёнок. Достаточно взрослый чтобы вступить в брак, но слишком мал, чтобы водить машину или покупать алкоголь. Слишком смешно и обидно. – Не все. Говори за себя, – хмыкнула неодобрительно мама. – Прости, – кивнул головой отец без доли иронии. – Я был таким засранцем. Ну, так чего же спрос с неё? От осинки не родятся апельсинки, сама же знаешь. Мама обессиленно вздохнула и покачала осуждающе головой. – Чтобы всё вымыли. Встав из-за стола, женщина отнесла свою опустевшую тарелку в раковину и демонстративно ушла в спальню, закрывая за собой дверь. – Конечно, дорогая. Всё сделаем, – крикнул вдогонку отец, кивая смиренно головой. Стоило маме исчезнуть из его поля зрения, мужчина тут же изменился в лице и недовольно уставился на дочь, качая головой. – Чтобы больше такого не было. – Ну, пап, – выдохнула разочарованно Сонька, закатывая глаза. – Мне плевать на всю эту ерунду, что у вас творится на классном часу, делай что хочешь, но не привлекай внимания. Мама из-за тебя краснеть не должна. – Пап, – цокнула девушка. – Он же сам разрешил… – Мама должна быть спокойна. Мужчина наставил палец на дочь, собирая оставшиеся опустевшие тарелки со стола, ставя их в раковину и включая воду. – Тебе помочь? – с неохотой в голосе, в надежде, что её не заставят, откинулась назад школьница. – Иди уже уроки делай, – пробурчал в ответ отец. – Ты лучший, – бросила с воздушным поцелуем Сонька, устремляясь в свою комнату. Домашнего задания было немного. Всего русский и геометрия. Сонька быстро с ними справилась, желая побыстрее лечь спать. Завтра вновь нужно было рано вставать, а её режим после лета был ужасно сбит. Первую учебную неделю она ещё продержалась, но боялась, что к концу третьей в один момент проспит. Тогда очередного «вечернего разговора» с мамой ей не избежать. Даже папа ничем помочь не сможет. Ухнувшись в свежую перестеленную лишь вчера постель, Сонька накрылась одеялом и выключила свет настольной лампы. Стоило ей прикрыть глаза, как перед ними тут же возник образ старца, который приходил к ним сегодня на классный час. Недовольно скривив пухлые губы, девушка перевернулась на другой бок, в надежде, что так уснёт скорее. Но образ батюшки никуда не пропал, а лишь стал ярче. Его слова о соулмейте и дурацкий вопрос парили в голове Рябовой, как надоедливый ночной комар. Школьница выругалась и закопашившись в одеяле, как перевёрнутый на панцирь жук, забила ногами и руками по матрасу. Тяжело втянув носом воздух, словно дракон готовившейся извергнуть столб пламени, девушка взмахнула одним пальцем, рассекая воздух. Перед глазами тут же появилась розовая прозрачная табличка. Никто кроме неё её увидеть не мог. Что раздражало ещё больше. Чувствуешь себя идиотом махая руками в воздухе, набирая сообщения. Набрала. Стёрла. Набрала. Стёрла. И так пять раз, пока нужный вопрос не появился в строчке. Выдохнув, прикрыв глаза, Сонька решительно нажала на клавишу «отправить». В то же мгновение табличка исчезла. Теперь оставалось ждать ответа. В родительской комнате погас свет, Сонька поняла это по пропавшему лучу света из-под двери. Значит время перевалило за одиннадцать, а она легка в десять. Ждала ответа уже, как минимум час. Выругавшись и обозвав своего соулмейта всеми возможными словами, девушка недовольно фыркнула и накрылась одеялом с головой, стараясь погрузиться быстрее в желанный сон. – Ты хоть жив там? – Да. Был ли это сон или реальный ответ Сонька не знала, но на утро она проснулась с ужасной головной болью. Девушка не смогла даже позавтракать и выпить кофе, от чего мама начала на неё ругаться. Пришлось взять с собой пару яблок и детское пюре, чтобы перекусить до обеда. Зайдя в класс Рябова поспешила сесть за свою дальнюю парту. Она не была двоечницей, но внимание от учителей не любила, поэтому и старалась сесть подальше. На алгебре могла придвинуться на парту ближе, и то, если Марат отсутствовал. Стул рядом с ней всегда пустовал. В их классе было всего двадцать человек, что для математического направления было странным, и состоял, в большинстве своём, из парней. Мальчишки старались садиться группами, не разбивая свои объединения девчонками. Был дан второй звонок, но учительница литературы не спешила появляться. Ребята непринуждённо продолжали своё общение. Кто-то играл в игры по сети, другие обсуждали последнее домашнее задание. Сонька, мучаясь головной болью, старалась скрыться от любого шума, натянув на голову наушники, подарок родителей на Новый Год. Она не сразу заметила, что в классе стало тихо, из-за шумевшей музыки. Подняв голову с сложенных рук, Рябова нахмурилась, заметив в центре класса, у доски, незнакомого парня. Медленно стащив наушники с головы, девушка прислушалась к окружающему шёпоту. – Новенький, – сквозило, как из незапертой двери. – Ну, что за галдёшь! – возмущённо ударила себя ладонью по бедру Марья Степановна. – Перед вами два учителя стоит, а вы угомониться всё не можете. Десятый класс, а ведёте себя, как первоклашки! Несколько ребят картинно цокнули и закатили глаза. Сонька с удовольствием к ним присоединилась бы, если не её вчерашнее обещание отцу и… Девушка решила остановиться пока лишь на обещании. – К нам в класс из Северодвинска перевёлся Федя, – наконец-то начала Марья Степановна. – Прошу отнестись к нему с должным пониманием и уважением. Федя в прошлом году стал призёром всероссийской олимпиады для школьников. Думаю, вам будет чему у него поучиться. Рябова усмехнулась, покосившись на Лёлю, сразу же заметив, как сильно девушка напряглась, почувствовав в новеньком конкурента. Раньше только она проходила в финальный этап ВОШа, но так призёра и не получила. Теперь у неё появился достойный соперник. – Федь, у нас есть несколько свободных мест, – Марья Степановна, стала разглядывать пустые стулья, будто бы взаправду выбирая парту, но Сонька, уже чувствовала, что женщина давно определила место для новенького. Умный, наверно и с хорошей характеристикой. Такого априори нужно сажать к бунтарю класса. Из всех присутствующих сейчас, Сонька была самой бунтующей. Вывод напрашивался сам. – Присядь к Сонечке, пожалуйста. Рябову всю перекосило от подобного «сладкого» обращения. Её в жизни даже родители так не называли, а тут классная решила перед новичком показать себя с лучших сторон. Сонька сразу задумалась, кем же были его родители, что Марья Степановна так перед ним плясала. Мысли вылетели из головы, как от удара кулаком под дых. Карие глаза с чёрными ресницами уставились на неё изучающе. Она впервые видела, чтобы при свете солнца радужка начинала отливать янтарным оттенком. Это было одновременно завораживающе и пугающе. – Нет. – Чёткий и холодный ответ. По классу прошёлся заинтригованный шёпот. – У тебя не занято? Вежливо уточнил Федя, кивнув в сторону второй парты левого ряда, где сидел Саша. Носков забегал шальными напуганными глазами, не понимая обращаются к нему или нет, но спустя пару секунд, сообразив, выдавил из себя тугое: «нет». – И чем соседство со мной не устроило?! Сонька с вызовом дёрнула подбородком, устремляя требовательный взгляд на новенького. Такого ответа от него школьница не ожидала. Она не была счастлива, что Марья Ивановна сажала кого-то к ней, но ещё обиднее было услышать отказ. Это сильно било по гордости. – Я могу не отвечать? – сухо спросил Федя, даже не повернувшись в её сторону. – Нет! – Тогда я, всё же, промолчу. Класс наполнился смехом одноклассников. Двое даже потрепали ободряюще Федю по плечу. Сонька прищурила глаза, тараня взглядом спину новенького. Такого поведения в свой адрес Рябова прощать не собиралась. Она задавит его морально, как и делала это всегда с каждым, кто смел её зацепить или обидеть. Но Федя оказался далеко не простым парнем. В отличие от всех их одноклассников, он не только смотрелся лучше, но и вёл себя по-взрослому. Чёрные, словно воронье крыло волосы, были всегда уложены набок гелем, а выстриженные виски придавали его лицу правильную квадратную форму. Острые скулы выделялись чуть меньше, чем соболиные, ровные брови, но больше всего Соньку поражали его глаза, которые при солнечном свете блестели янтарными вкраплениями, словно песчинками золота. Его крепкое тело невероятно гармонировало с лицом. На уроках физкультуры он был одним из лучших, если не лучший. Стоило ему перехватить мяч в баскетболе, он впивался в него словно когтями. Никто не мог отобрать его, пока Федя не решался бросить его сам. Но не это одновременно раздражало и восхищало Соньку, а его реакция на провокацию, точнее её отсутствие. Чтобы она не говорила, как бы не вела, какие бы слова не кидала в его адрес, парень ни разу не ответил на них. Даже не глядел в её сторону, что ещё больше порождало Сонькино желание задеть его, да побольнее. Рябова злилась на себя и ситуацию в целом. Она не могла придумать, как поступить так, чтобы спровоцировать Федьку. Слова его не брали. Обзывательства тоже. Он не смеялся даже над её шутками, видимо считая их глупыми. Сонька изводила себя и каждый день вынашивала всё новые планы по издевательству над новеньким, но все они разбивались с громким треском о его холодность и молчаливость. Спустя почти месяц издевательств над самой собой, Рябова решила отбросить глупую затею достать Федю. Было обидно, досадно, но сил жить как на пороховой бочке и изъедать себя больше не было. Месть новенькому она решила приберечь на будущее. Им ещё полтора года учиться вместе. Где-нибудь он обязательно ошибётся, и тогда она своего не упустит. И вот, казалось, время пришло. Учительница истории любила групповые проекты. Раз в месяц она обязательно проводила урок, где делила ребят на несколько команд по четыре-пять человек. Удача явно была на стороне Соньки сегодня. В её группе был Федя. Девушка расплылась в хитрой улыбке Чеширского кота, стоило ей только вытащить заветную цифру «3», которую уже держал в руках парень. Виляя бёдрами, как на показе мод, девушка словно львица подбиралась к заветному столу новенького. – Не подходи! – грубо и резко рыкнул Федя, вскакивая из-за парты. – Светлана Ивановна, я хочу поменяться! Парень не сводил внимательного взгляда с девушки, подняв листок с номером вверх над головой. Он следил за каждым движением Соньки, будто бы она могла броситься на него и растерзать, как настоящая львица. Девушка не чувствовала от него страха и не видела его в глазах, но не понимала, с чего Федя так упёрся. – Мы не меняемся, – отрезала учительница, обводя весь класс предупредительным взглядом. – Стой! – выкрикнул вновь Федор, стоило Соньке двинуться лишь на сантиметр. Схватив портфель, парень закинул его на плечо и попятился назад, чтобы обойти ряд с другой стороны. Рябова поджала негодующе губы. Она могла вытерпеть хамства в своей адрес, но подобного уничижительного поведения – баста. Она уничтожит этого высокомерного засранца, даже, если он выдерет ей пару клоков волос и поставит синяки на лице. Федя пятился, а Сонька наступала. Одноклассники замерли и с интересом устремили взгляды на ребят, дожидаясь чем же всё закончится. Светлана Ивановна поспешила вмешаться, но её угрозы пролетели мимо ушей обоих учеников. Рябова выжидала подходящего момента, чтобы загнать Федю поближе к шкафам. Он пятился назад и не сводил с неё глаз даже на мгновение. Не поворачивался, чтобы посмотреть себе за спину, от того и упёрся в хлипкие шкафы. Сонька налетела на него, как ураган. Федя молниеносно среагировал. Швырнул портфель в девушку и поспешил скрыться, убегая из кабинета, но Рябова будто бы этого только и ждала. Девушка рванула назад, опёрлась руками на парты и перемахнула через них, тут же оказываясь перед новеньким. Она потянулась вперёд, чтобы схватить его, но Федя изловчился и Сонька, не удержавшись на ногах, стала падать вперёд. В полуметре от пола её что-то задержало. Девушка почувствовала сильное натяжение её пиджака, который мама заставила надеть из-за холодов. Её потянули наверх, под восторженные вздохи одноклассников. Почувствовав твёрдую почву под ногами, Сонька ошарашенно повернулась назад, где в шаге от неё стоял Федя. – Не трогай меня. Никогда. Его карие глаза с янтарными вкраплениями, смотрели упрямо и уверенно. – Да, пошёл ты! – бросила гневно Сонька. – Не подойду больше, если даже помирать буду. Развернувшись, девушка подошла к Лёле и попросила обменяться с ней номерками. Девушка согласилась, но явно не из желания ей помочь. Все уже заметили, что Лёлька неровно дышала к новенькому. В тот же вечер, в общий школьный чат пришло сообщение от классной руководительницы о предстоящей олимпиаде по математике. Участвовать могли все, но для этого нужно было пропустить четыре урока. Сонька задумчиво приподняла брови. С одной стороны, ей хотелось попробовать, а с другой пропускать уроки не хотелось. Потом ещё придётся догонять, особенно химию. Прикусив внутреннюю сторону щеки, девушка скривила губы и усмехнулась собственным мыслям. Палец рассёк воздух и перед глазами возникла вновь табличка. – Идти на олимпиаду по математике? Сонька была уверена, что ответа не получит, но ставку в голове сделала. Если ответит, то пойдёт, нет – значит нет. – Нет. Глаза Соньки расширились от удивления. Ответ пришёл быстро, и он был отрицательным. Рябова иронично прыснула и покачала головой. Теперь точно пойдёт. К удивлению девушки, олимпиада оказалась несложной. У неё получилось решить её всю. За правильность отвечать она пока не была готова, но больше половины баллов она обязана была набрать. Там могли и на муниципальный этап пригласить. К слову участвовало не так много ребят из её класса всего трое: она, Лёля и Федя. Ещё пятеро из «В», четверо из «А» и двое из «Г». Шансы росли в геометрической прогрессии. – Ты всё будешь специально делать наоборот? Вопрос, пришедший поздно вечером, застал Соньку врасплох. Она чистила зубы и даже подавилась, сильно нажав головкой щётки на язык. Впервые. Впервые за все её шестнадцать лет соулмейт ей написал. На флирт пока мало походило, но в их отношениях явно наклёвывался прогресс. – Нет. Усмехнулась, хитро Рябова. Была бы у неё возможность писать, она бы ответила куда развёрнутее. «Нет, выборочно», «Может, да, а может нет», «Я подумаю» – вариантов было масса. Сонька вернулась к чистке зубов, замирая, ловя свой осознанный взгляд в отражении. Палец рассёк воздух в мгновении ока. Ногти застучали по невидимой клавиатуре. – Ты в моём классе? Она до сих пор не могла поверить тому, что сейчас прочитала. Её соулмейт был с ней на олимпиаде. Он видел её. Более того, он знает её. Разве такое было возможно? – Нет. Сонька злобно прорычала. Она не была уверена, что её соулмейт говорил правду, но тогда получалось, что выбор падал лишь на одного, и он ей совсем не нравился. Рябова грозно шлёпнула ладонью о раковину, часть баночек с грохотом свалились в ванну. Сонька истерично взвизгнула и принялась их быстро собирать, пока мама не увидела беспорядок. Третий день девушка терроризировала Федьку взглядом. Она пыталась анализировать всех участников олимпиады, но не один из них не выглядел настолько подходящим, как новенький. Скрытный, боящийся прикосновений и знающий её. Но в голове Соньки тут же возникала уйма вопросов, на которые она никак не могла подобрать логичные ответы. Нужно было разбираться с ситуацией быстрее, но Рябова понимала, подойди она к Федьке напрямую задать вопрос, он обманет. Сто процентов обманет. Выглядеть дурой при всём классе в очередной раз совсем не хотелось. Новенького надо было брать хитростью. Сонька истошно смотрела на ровную, широкую спину Феди продумывая план действий, покусывая костяшку указательного пальца. Мысль влетела в её голову словно стрела. Застряла, и её никак не получалось вытащить. Победоносная, пугающая своей кровожадностью улыбка, исказило лицо Рябовой. Для совершения плана ей нужен был всего день, чтобы счётчик вопросов обновился. Сонька пришла в школу, с победоносно поднятой вверх головой. Она была уверена в идеальности своего плана. Первый два урока, как подобает хорошему ученику, девушка отсидела в классе, а с третьего неожиданно пропала. На четвёртом тоже не появилась. После обеда Светлана Ивановна осведомилась о ней, но никто не знал, куда именно ушла Рябова. Кто-то из ребят поспешил соврать, что она плохо себя почувствовала. Из-за суеты в классе никто не заметил, как Федя нервно сжал кулаки стоило ему лишь услышать о возможном плохом самочувствии Соньки. – Закончить всё? Вопрос перед глазами Феди возник из неоткуда и тот ошарашенно заморгал, устремляя взгляд в чёрные буквы. Его сердцебиение усилилось. Он почувствовал, как в классе стало мгновенно жарко, несмотря на то, что на улице была уже минусовая температура, а отопление в школе работало плохо. В голову стали лезть разного рода мысли. Они пугали его. Вопрос звучал странно. Неконкретно. Парень не понимал о чём он, и эта неизвестность пугала. – Нет. Федя жалел, что не мог написать больше. Не мог даже поставить восклицательного знака, чтобы девушка поняла, – он не шутит. Пока учительница продолжала рассказывать о предпосылках Великой Октябрьской революции, мозг парня работал на износ. Он пытался придумать вопрос, который помог бы ему понять хоть что-то. Ни один вопрос закрытого типа не подходил под складывающуюся ситуацию. Суетной взгляд забегал по лицам одноклассников в попытке найти того, кто мог знать хоть что-то. – Федя, у тебя всё хорошо? Ты выглядишь бледным. Обеспокоенно посмотрела на парня Светлана Ивановна, отвлекаясь от объяснения темы. Фёдор дышал загнанно, словно собака после марафонских бегов. Сердце стучало в ушах и горле. Он слышал, как оно молило о пощаде. Шустрый испуганный взгляд суетно перемещался по лицам вокруг, не находя нужного. Вскочив, парень вылетел их класса, даже не удосужившись закрыть дверь. – ТЫ в школе? Вопрос, который мог либо сузить поиски, либо уничтожить возможности на нахождение её окончательно. – Да. Федя замер, будто бы врезался в невидимую стену. Ухватившись рукой за рубашку с левой стороны, где трепетало сердце, парень скомкал голубую ткань, вырисовывая план здания школы у себя в голове. Он готов был пробежать все этажи, заглянуть в каждый угол, опросить всех, лишь бы это помогло ему найти её. В столовой девушки не было, на втором этаже в обоих крыльях тоже. Парень решил проверить спортзал прежде, чем подняться вновь на третий этаж и обыскать там каждый кабинет. Звуки удара мяча об пол, издалека дали понять, что в спортзале кто-то занимался. Федя рванул ручку на себя и обмер. Сонька непринуждённо бросала баскетбольный мяч в корзину вместе с несколькими ребятами из параллели. Учитель физкультуры сидел на скамейке у входа в тренерскую. Заметив парня в дверях, он демонстративно отвернулся и махнул рукой, позволяя и ему присоединиться к игре прогульщиков. Но Федя играть не собирался. – Так и знала, что это ты! Знала! – завопила победоносно Сонька, тыкая указательным пальцем в одноклассника. Парни, играющие с ней, озадаченно переглянулись. Девушка шагнула в сторону Феди, но парень выставил предупреждающе руки вперёд, прошипев: – Не приближайся. Рябова раздражённо цокнула и сложив руки на груди, с вызовом уставилась на парня, явно ожидая от него объяснений, но говорить что-то при других он не собирался. Окинув взглядом спортивный зал, Федя зацепился за перчатки вратаря, что лежали около ворот. Надев их, парень схватил Соньку за руку и потащил за собой в женскую раздевалку. Он запер дверь, тут же приставляя лавку, чтобы её было невозможно открыть. – Ахринеть, Федя! Ты мой соулмейт! Я так и знала! Знала с дня олимпиады! – Софа, послушай меня. – Почему? Почему ты не сказал раньше, что всё понял? Да, и как? Сонька расхаживала из стороны в стороны, накидывая варианты, который никак не сходились между собой. – Софа. Софа! – повысил несдержанно дрогнущий голос Федя. Рябова замерла и удивлённо уставилась на него. Парень выглядел ужасно. Поникшие глаза, бледное лицо и сгорбившиеся плечи. Он совсем не был похож на того Федю, которого она знала. – Я прошу тебя. Забудь меня. Сделай вид, что меня не существует. Как только мне исполниться восемнадцать, я уеду. Мы никогда не увидимся. Я кля… Федя оборвался на полуслове, не в силах выдавить из себя обещание. – Ч-чего? Ты чего несёшь? Федь, мы же соулмейты. Мы должны быть вместе. Об этом все всегда твердят. Мы можем хотя бы попробовать и… – Нет не можем! – рявкнул парень и девушка вздрогнула. – Не можем. Я больше не могу. Усталые и измученные глаза никогда не были настолько тёмными. Он выглядел выжитым и сломленным, будто бы за его шестнадцать лет произошло столько горя, что его юношеские плечи не могли вынести всего и сгибались от силы, давящей на них. – Федь, мы можем хотя бы… – Нет. Не можем! Пожалуйста, – засипел едва, сглатывая ком в горле Фёдор. – Я не могу больше смотреть как ты умираешь! Не могу! И помнить это всё не могу! Соньку будто бы холодной водой окатило. Она не ослышалась. Они знали друг друга уже давно, и по ответу Феди девушка понимала, что они так ни разу и не были счастливы. – Я не могу больше видеть, как тебя убивают, сжигают, топят, режут, уничтожают. Не могу! Не хочу! – засипел болезненно Федя, складываясь пополам, падая на колени. Его всего трясло от подступающих к горлу слёз. – Пожалуйста, – прошептал едва, размыкая губы парень, когда Сонька сделала два осторожных шага в его сторону. Янтарные глаза, наполненные слезами, взглянули на неё и сердце девушки сжалось, доставляя физическую боль. Рябова мотнула головой и шагнула вновь навстречу. Федя попытался отползти, но лишь упёрся спиной в дверь, которую сам же и забаррикадировал. Горячая, нежная ладонь коснулась его щеки. Воспоминания вихрем заполнили голову Софы. Она видела всё. Все тщетные попытки Феди её спасти и все свои смерти. Вода, огонь, меч, пуля, виселица и вновь пуля. – Прости. Прости. Прости, – запричитал Федя. Слёзы градом катились по его щекам. – Софа, я клялся. Клялся, что не отпущу, но я больше не могу. Пожалуйста. Прошу. Уходи. Тёплые пухлые губы коснулись мокрых от слёз щёк. Он сходил с ума от её прикосновений. Его вело, крутило и сжимало, взрывало и ударяло о стены, вновь возвращая в реальный мир. Он любил её искренне, трепетно и так сильно, что готов был умереть в любой момент, лишь бы она осталась жива. Но судьба, которую они сами и возглавили, издевалась над ними. Они стали символом искренней, бессмертной любви и были вынуждены страдать каждое перерождение. Находить друг друга и терять вновь, вновь и вновь. – Даже, если это последний мой день, я хочу провести его вместе с тобой, Федь, – прошептала в тонкие губы Софа, чувствуя жар, исходящий от его тела. – Я люблю тебя, Софа и найду. Найду ещё раз. Найду всегда. Чтобы не произошло, найду, – повторял как мантру Федя, осыпая лицо девушки поцелуями. Через неделю во всех СМИ гремела шокирующая новость об ужасной трагедии. Школьный автобус попал в страшную аварию, в которой не осталось выживших. Большое внимание людей привлекли подробности. Когда спасатели разрезали автобус, то смогли извлечь тела всех погибших, но двое ребят оставили неизгладимый след в памяти каждого. Девушка со светлыми волосами, словно колосья пшеницы и парень с волосами словно воронье крыло сидели в креслах и держались за руки. Будто и не было никакой аварии. *** – Мама, посмотри, как я нас всех нарисовала! – звонкий голосок кудрявой белокурой малышки, пронёсся по всей квартире. – Ты моя радость, и вправду похожи, – улыбнулась мягко мама, забирая рисунок из рук девочки и вешая его на холодильник. – Я-я ещё нарисую, – закивала задорно девчушка, тут же уносясь в свою комнату. – Федь, она так быстро растёт, – взволнованно прошептала женщина, чувствуя, сильные руки, обхватившие её за талию, прижимающие ближе к себе. – Станет взрослой и будет совсем как ты, Софа, – усмехнулся мужчина, утыкаясь носом в плечо жены, чувствуя жар её тела. – Я люблю тебя, Федь. Чистые голубые глаза взглянули в янтарные темнеющие от счастья. – Я никому тебя не отдам, Софа. Клянусь. – Я всегда буду с тобой. Если бы они знали, что их совместная смерть могла разорвать этот порочный круг, то смогли бы прожить ни одну жизнь вместе, но сейчас им было достаточно и этой.