Разорванные

С Райнером было хорошо. Спокойно. Надежно. Находясь рядом с ним, Ванесса каждой клеточкой ощущала всепоглощающее умиротворение. Впервые они встретились при поступлении в кадетский корпус. Наверное, это можно назвать судьбой. Другого объяснения, почему среди сотни тысяч молодых мальчишек и девчонок она столкнулась именно с Райнером, найти просто невозможно. Поначалу сближаться с кем-то Ванессе было сложно. Страшно. Больно. Внутри пульсировала неизменная мысль: ты жива только благодаря жертвам других, а потому обязана потратить отведенное время на свою собственную жертву. Отдай сердце и посвяти его благому делу. Разведкорпусу нужно свежее мясо. О возможном будущем она даже не задумывалась. Все, что она должна была делать, это четко выполнять инструкции наставников, тренировать тело до изнеможения и оттачивать навыки владения УПМ. Не жалеть сил. Не позволять личным чувствам мешать успеху. Все установки были нарушены, когда четырнадцатилетний Райнер буквально вытащил ее из заснеженного леса. Ванесса даже не знает, почему тогда не смогла подняться. Такое легкое действие, однако тело было неподвластно. Из-за онемевших мышц ног, продрогших от попавшего в обувь снега? Или потому, что обрывистые кошмары не давали покоя, заставляя девушку пребывать в полусне даже днем? Неясно. Видимо, все-таки судьба. Она с трудом поднялась на колени, судорожно подгребая ноги под себя. Вновь рухнула в сугроб. Из горла вырвался всхлип. Она и так порядочно отстала от группы, пообещав плетшемуся позади остальных Армину догнать после небольшого отдыха. Зимние тренировки выматывали. Судорожно вдохнула. Уткнулась носом в полы ледяного зимнего пальто. Свист вьюги напомнил легкий щебет соловьев. Ванесса прикрыла глаза. Отдалась воспоминаниям. Запах горячего, только испеченного, свежего хлеба. Теплые мамины руки. Прыгающие солнечные зайчики по стенам. Лай охотничьего папина пса. Громкий треск. Ошеломленные возгласы. Оглушительный топот, хруст. Людской плач, завывания. Заплаканное лицо мамы, ее голос, приказывающий бежать вместе с крепким соседом. Пугающий оскал титана позади. Когда очнулась от пригоршни снега, хлестко брошенного порывом ветра куда-то в лоб, Ванесса ощутила замерзшие дорожки слез на щеках. Прижала руки к лицу. В мыслях беспомощно пронеслось: «Не встать». Ей не подняться. Самой. Она никогда не сможет оправиться. Так она и просидела. Может, минут десять, растянувшиеся длиной в вечность, пугающую и черную, которая тянула свои склизкие цепкие щупальца, затягивая куда-то глубоко в бездну. Внезапно она различила заметное движение. Перед глазами показались сначала влажные берцы, а затем кто-то опустился на корточки, опустив покрасневшие от холода руки на колени. Нахмуренный Райнер. - Чего расселась? Молчание. Мужской сопение. Ее дернули вверх, схватив под руки. Жгучая боль пронзила затекшие мышцы ног, однако Ванесса стерпела. Она всегда должна терпеть. Раздался тихий голос. - Тебя потеряло руководство. – Чужие ладони неожиданно бережно стали отряхивать налетевший на нее снег. - Сказали, не вернешься к отбою, задание будет считаться проваленным. - Я просто… задумалась. - Так задумалась, что почти получила обморожение? – В тоне промелькнула насмешливая интонация. Стало обидно. - Будто тебе есть до этого дело. – Вяло протянула Ванесса, замерзшими пальцами разминая икры. – Зачем вернулся? Ты же был во главе строя, вполне мог прибыть на базу первым. - И оставить тебя одну в темнеющем лесу посреди метели? Она презрительно фыркнула. Странно, но способность идти вернулась так же быстро, как пропала. В присутствии другого человека она быстро оправилась. Нацепила броню. Выпустила когти. - Не делай вид, что тебе не все равно. Не нужно проявлять фальшивую заботу. Ответом ей послужил удивленный взгляд. Райнер нахмурился, озадаченно запустив руку под шапку, ероша светлые волосы. - Почему ты считаешь это фальшью? Внутри нее что-то дернулось. Слова волной разлились по телу. Стушевавшись, Ванесса быстрым шагом направилась вперед, скрыв лицо за наброшенным капюшоном. До пункта прибытия они добрались в тишине. С того дня она частенько стала наблюдать за ним. Непредумышленно. Глаза сами выискивали силуэт Райнера на построениях, уши пытались различить его голос среди десятка других на обеде в столовой. Это действие стало привычным, словно само собой разумеющее. Но Ванесса боялась. И начала бояться еще сильнее, когда стала ловить подобные быстрые взоры в ответ. - У тебя выражение лица меняется, когда на него смотришь, - равнодушно бросила Энни, когда Ванесса, отвлекшись прямо посреди их совместного спарринга, повернула голову на звук громкого возгласа Райнера и едва не получила размашистый удар ноги в затылок. С трудом уклонилась, мигом припав к земле. Стерла бисеринки пота со лба. - Настолько заметно? Энни неопределенно повела плечом. - Тем, кто умеет видеть. – Она лениво потянулась. – Слышишь ты об этом лишь от меня, а значит, все остальные слепы. Раздался хриплый мужской визг: Конни, не уследив за движениями Бертольда, пропустил момент и получил в глаза пригоршню сухого мелкого песка. Девушки обменялись короткими усмешками. Присутствие Райнера закрепилось рядом. Он поддерживал ее сторону в редких спорах среди товарищей, внимательно следил за фигурой Ванессы на вылазках и экзаменах. Иногда снилось, как он тормошит ее. Встряхивает той зимней ночью. Кажется, что Ванесса даже ощущает неприятно холодящие щеки снежинки. Кошмар, в котором титаны врываются в ее родную деревню стал мучить реже. Только от этого ощущалась лишь вина. Как-то в разгар переводных экзаменов между вторым и третьим курсом, когда их перевезли на соседний плац для принятия нормативов, и она посреди ночи выскользнула из казармы сменить спертый тяжелый воздух на суховатый и свежий, они случайно столкнулись. Вернее, это было не совсем неслучайно. На ужине столик Райнера и Бертольда оказался позади ее. Когда девушка уже сложила приборы, готовясь вернуться к выделенной койке, до ушей донеслась чужая фраза. - Было бы славно встретиться с кем-то. Говорят, около трех ночи караульные совсем уходят с этого никому не нужного поста и возвращаются только к шести утра. На секунду она почувствовала пристальный, обжигающий взгляд. Ванесса обернулась. Бертольд, удивленный словами друга, с трудом оторвался от тарелки. - О чем ты? - Да так, мысли вслух. – Райнер пожал плечами, склонив голову. Уголок его губ слегка приподнялся. Снаружи было шумно. Вернее, по сравнению с жилыми комнатами, конечно, стояла тишина, однако ночь все равно была полна звуков. Ноющие от постоянного бега ноги легко сбежали по ступенькам. Он был прав. Никакой солдат не хотел утруждать себя слежкой за неразумными кадетами. Ванесса пристроилась в небольшом укрытии, построенном, чтобы во время тренировок на пару минут отдыха укрыть от палящего солнца. Села в углу. Уткнулась лбом в колени. Прислушалась. Стрекот кузнечиков. Порывы ветра. Колышущаяся трава. Тихие шаги. Когда она вскинула голову, увидела расслабленное лицо. Глаза в глаза. Дыхание к дыханию. - Хочешь сымитировать прошлую зимнюю встречу? Его голос звучал приглушенно. Смутился. Она тоже. К счастью, темнота скрыла подростковый румянец. - Нравится наблюдать за отчаявшимися девушками? – Пересохшими губами пробормотала Ванесса в тон. Он опустился рядом. Половицы скрипнули от тяжелого тела. Неловкое молчание. - Ты ведь сам позвал меня? Ответ прозвенел быстро. - Да. - Зачем? - Не знаю. – Он потер рукой шею. – Захотелось. Ванесса тихонько вздохнула, ковыряя пальцами нижнюю губу. Привычка. Мозг лихорадочно думал, как завести разговор. - Почему ты пошла сюда? Я имею в виду кадетский корпус. Она застыла. Внутри что-то сжалось, мешая глотнуть воздух. Вопрос сбил с толку. Хрипло прошептала. - Хочу быть нужной... Иногда приходит мысль, что я живу незаслуженно. Он развернулся к ней корпусом. - Ну, знаешь… - Ванесса начала лихорадочно лепетать, осознав, что сболтнула лишнего. – Почему тысячи людей погибли, а я осталась жива… К концу предложения голос надломился, перейдя в тонкий писк. Она запоздало поняла, что из глаз полились холодные слезы. Нахмурившись, она стерла набежавшие дорожки. Кажется, запястья подрагивали. Щека ощутила касание. Жар мужской руки провел по нежной коже. - Я не думаю, что ты живешь незаслуженно. Он обнял, прижал к себе. Подбородок лег на ее макушку. Просидели до самого рассвета. Спустя годы Ванесса пожалела, что не спросила его в ответ. Так они и закончили обучение. Вместе. Рука об руку. Негласно. Друзья подшучивали порой, но это было необидно. Даже немного мило. Райнер стал первым, кто спустя долгие годы показал, что быть с кем-то не страшно. Привязываться не всегда больно. Он подарил ей спасительное тепло, которого так не хватало измученному сердцу. А затем сам же и отнял. Это произошло в одно мгновение. Краткий миг, за который она рухнула с той верхушки мирного времени, где пребывала со времен прорыва стены Сина. После битвы за Трост Ванесса вновь узнала, что такое страх. Настоящий, подлинный липкий до ужаса страх, пробирающий до самых костей, шевелящий органы своей когтистой лапой. Страх не за себя. За него. У нее не было шансов прорваться в военную полицию: не хватало физических навыков или хотя бы упорства, как у Эрена. Но за Райнера было спокойно, ведь Ванесса была уверена, что он попадет в столицу. Она заставит. Нужно пользоваться возможностью быть в безопасности. Однако поздним вечером спустя четыре дня после закрытия пролома в стенах Троста чужой выбор оглушил. - Я иду в разведкорпус. - Что? – Медленно повторяет девушка, гулко сглатывая. Они только-только закончили работу по опознаванию пострадавших, так что тяжелые от пыли маски из плотного материала были все еще на лице, мешая говорить. Может, она ослышалась. Может, это дурная шутка. - Ты хорошо поняла, что я сказал тебе. Она стянула белую ткань, скомкав в руке. Взглянула вперед и после секундного раздумья твердо ответила: - Тогда я тоже. Решимость, проглядывающая сквозь сжатые губы Райнера, нельзя было спутать. Он не отступит. А значит, они пройдут этот путь вместе настолько, насколько смогут. В конце концов, у каждого должна быть цель. Цель Ванессы – быть рядом с ним. Устало улыбнувшись, он присел на стоящий посреди комнаты стул в ожидании приказов командования. Только улыбка эта вышла фальшивая. Будто приклеили. Почему-то в голову пришла мысль, что скоро настанут тяжелые времена не только для них, но и для всего человечества. И изменить судьбу будет сложно.