Неизбежность

Йонас существовал, и поскольку он существовал, его снова не существовало. Они с Мартой снова и снова пытались всё исправить, и снова и снова совершали одну и ту же ошибку. Он всего лишь пытался выжить в этом мире и понять, что к чему, – в этом мире, что перевернулся с ног на голову после самоубийства его отца. И с каждым шагом всё становилось лишь более запутанным и абсурдным. Он всего лишь хотел понять, что происходит в его городе, хотел снова почувствовать себя в безопасности, хотел знать, почему его отец решился на тот роковой поступок, но это безобидное стремление стало источником боли. Жизнь, смерть, конец света, новая жизнь… Бесконечный цикл блужданий во времени, где всё повторяется снова и снова, до тех пор, пока он наконец не станет тем, кого сам не узнает, тем кого пытался остановить. И каждый раз новому Йонасу приходилось заново учиться, заново страдать, заново делать все те же самые ошибки. Он не мог предотвратить этих ошибок – это попросту невозможно. Он не мог остановить самого себя, как не мог и сделать другой выбор: смириться со смертью отца, не обращать внимания на таинственное письмо, никогда не заходить в пещеры. Ему хотелось во всём разобраться, ему всегда хотелось всё понять, и поэтому он всегда будет вновь и вновь оказываться в этих пещерах, и всё, что следует за этим, всегда будет происходить вновь и вновь. Его отец всегда должен будет умирать, чтобы он, Йонас, мог жить. Сколько боли заключают эти миры, увязшие в бесконечном цикле страданий, где нет ни надежды, ни спасения! Вечно одни и те же ошибки, вечная боль, вечное раскаяние. И даже смерть его не избавит, даже смерть не спасёт никого, потому что после смерти всё начинается заново. Смерть, возрождение, смерть, возрождение, смерть, возрождение, снова и снова. Йонас существовал потому, что существовала эта боль. Потому что его отец остался без семьи и стал пленником прошлого, потому что его отец умер для того, чтобы позволить самому себе в детстве стать пленником, потому что будущее самого Йонаса вело к уничтожению мира. Кроме того, Йонас существовал потому, что существовало горе, настолько неизбежное, что предотвратить его невозможно. Боль, которая способна лишь порождать океаны боли, страдание, что всегда будет порождать страдание. И всего этого Йонас пытался избежать, одну жизнь за другой, жертвуя всем, что имел, ради слабого проблеска надежды на то, что этому циклу однажды придёт конец. Смерть не дарует покой. Лишь несуществование способно его даровать. Йонас и Марта, ставшие проклятием для своих миров, просто хотели всё наладить, но вместо этого каждый раз делали только хуже. Йонас знал правду. Ещё до того, как всё происходящее сбило его с толку, до того, как он перепробовал все способы всё исправить, до того, как прожитые десятилетия превратили его в того, кого он пытался остановить, Йонас знал: он – та самая ошибка, лишь устранив которую, можно всё наладить. Но он заблуждался, не осознавая, как далеко ему придётся зайти и скольких людей, помимо него, не должно существовать. Но даже прежде того, как он всё это понял, он уже знал, что вечный цикл страданий можно прекратить лишь ценой его существования. Всё, чем он был и когда-либо мог бы стать, должно было стать финальной жертвой. И, вместе с тем, финальным вознаграждением, ибо лишь так можно прекратить все страдания и предотвратить всё причинённое им зло. Но он не знал, не мог знать, что в этой логике таится ошибка. Йонас и Марта отправились на место аварии, которая стала истоком всего и первопричиной путешествий во времени. Один поступок – и всё, что последовало за этим происшествием, будет предотвращено, их миры не возникнут, и никому не придётся страдать. Аварии не произойдёт, путешествия во времени не будут изобретены, и их миры не будут существовать. И они наконец-то обретут покой. Им не придётся больше наблюдать за болью и смертью людей, которых они любят, потому что всё просто исчезнет. Просто растворится в воздухе. В том числе и они сами. Но если их нет, если Йонаса и Марты не существует, то некому будет предотвратить аварию, и семья Таннхауса погибнет. Йонас убедил Марека вернуться домой ценой своего собственного существования, но если Йонаса не существует, то он не может убедить Марека вернуться, и молодая семья по-прежнему погибает. Потеряв семью, Таннхаус не может думать ни о чём, кроме машины времени, которая способна спасти их и, таким образом, уничтожает свой мир и создаёт два новых, заключённых в бесконечный цикл постоянных страданий. Йонаса не существовало, и поскольку его не существовало, он снова существовал. Сам факт того, что Йонас и Марта спасли семью Таннхаусов, означал, что спасти её будет некому. И снова и снова даже несуществование становилось всего лишь временным облегчением. Йонас всегда знал, что ему придётся принести себя в жертву, но не знал он того, что жертва эта будет такой же напрасной, как и все прочие его попытки, потому что, что бы он ни делал, ему никогда не вырваться из петли собственного существования, не уничтожив при этом обстоятельств, которые сделали это избавление возможным. Он лишь вертелся в колесе, без всякой надежды на спасение, и каждый его выбор был, по сути, не чем иным, как иллюзией свободы воли, потому что через некоторое время он всё равно вернётся туда же, откуда начал. Вся боль и все страдания, все трудные решения, которые ему приходилось принять, все жертвы, что он приносил, включая не только себя самого и собственный мир, но и Марту и её мир, – всё это было напрасно. Его жертва не разорвёт цикл, потому что его можно разорвать, лишь создав новый и более масштабный цикл, из которого они снова не смогут освободиться. Йонас не знал этого, но каждый раз, когда он терял Миккеля и возвращался за ним, каждый раз, когда он терпел поражение, каждый раз, когда Марта спасала его – или не спасала, – он каждый раз приносил себя в жертву. Страшная правда заключалась в том, что они никогда не будут свободны. Йонас существовал до тех пор, пока его не существовало, и поскольку его не существовало, он снова существовал.