Синдром комплементарности

Бостон, 2020 Неполноценность осознаёшь, когда понимаешь, что раньше было не так. Вот и я сижу посреди столовой, глупо уставившись в свою тарелку, чтобы не смотреть в твою сторону. Учусь в колледже вторую неделю, но словно знаю тебя всю жизнь. Даже нет нужды рассматривать: помню родинку на шее слева, неожиданные для двадцатилетнего морщинки на лбу. Откуда? Игры воображения не пугают лишь потому, что ты не кажешься мне опасным. А ещё — ты совершенно не обращаешь на меня внимания. Сгораю от интереса и тоже выжидаю: познакомиться ближе удаётся на вечеринке через месяц. Алкоголь стирает серьёзность — теперь ты смеёшься и танцуешь, а я всё время торчу рядом. — Мы не встречались раньше? — спрашиваешь ты то, что я хотела спросить у тебя. — Нет, — мотаю я головой и спустя час упиваюсь хмельным вкусом твоих губ в туалете общежития. Нас прерывает парочка с более серьёзными намерениями: очнувшись от морока, поспешно выбегаем из кабинки, чтобы неловко попрощаться в коридоре. Больше мы не увидимся — вскоре тебе предложат перевод в университет, а я в реанимации госпиталя до самого конца буду думать о том, что наша встреча открыла мне жизнь. Пусть и ненадолго. Star Challenger, 2098 Плановый выход из криокапсулы всегда мучителен. Немало дней требуется для адаптации к жизни в целом и жизни на космическом корабле в частности. Глубокая заморозка сохраняет наши тела, но полноценно заботиться о психике учёные ещё не научились: люди спешат к дальним мирам, надеясь на гибкость возможностей и определённый запас прочности. Покорителей неизведанного отбирали тщательно — лучшие из лучших. Бесконечно одарённые и немного сумасшедшие, как и все, кто решится на такую авантюру. Когда-то человек исследовал Землю, сейчас — космическое пространство. Миссия слишком длительна, и ротация участников — её неотъемлемая часть. Нас учат взаимодействию только с теми, с кем придётся бодрствовать: на месте будут работать уже другие правила. У нас достаточно времени, чтобы с ними ознакомиться. Полгода на космическом корабле — немало. Я изучаю инструкции, проверяю оборудование, за которое несу ответственность. Отсчитываю дни перед новой отправкой в капсулу: в ней годы до прибытия сокращаются значительно быстрее. На пятом цикле система даёт сбой: просыпаюсь не со своей группой. Все обеспокоены неполадками, но я чувствую себя хорошо и не сетую на кривую ухмылку запрограммированной судьбы — вижу тебя. — Мы не встречались раньше? Спрашиваю, тщетно пытаясь понять, когда мы познакомились: десять лет подготовки, тысячи людей, могла забыть имя, но отчего-то прекрасно помню лицо. Несмотря на внеплановое пробуждение, работы много, досуг я провожу, общаясь с экипажем. Больше всех, конечно, с тобой. Мы говорим. В основном — мечтаем. О том, что будет в финале нашего путешествия. О том, что у нас появится гораздо больше, чем просто взгляды, случайные прикосновения и поцелуи украдкой. Всё — потом. Последний поцелуй перед новым погружением в капсулы — самый сладкий. Твоё очередное пробуждение через пятнадцать месяцев, моё — через двадцать четыре. Встретимся вновь только в конце пути. Корабль не долетит до места назначения. Подведёт основной реактор. Но мы об этом не узнаем. Лондон, 1908 — Мы увидимся снова? — ты спрашиваешь с надеждой, а я не знаю, что ответить, и целую тебя в родинку на шее. Кажется, моя жизнь уже не будет прежней. Но я не представляю, как жить по-новому: связь с женатым могла стать интрижкой, а стала западнёй, из которой не выбраться. Неправильно и опасно — и невозможно иначе. Понимаю, что обратной дороги нет. Я потратила на билет до Лондона все свои деньги, хотела увидеть Игры, но останусь здесь насовсем: впроголодь, встречаясь тайно, но мы будем вместе, несмотря ни на что. О планах не заикаюсь, ты тоже не сыплешь пустыми обещаниями — чувствуем и думаем одинаково, и потому расстаться не можем. Время отлистывает страницы. У тебя дела идут всё лучше, но ты переживаешь за меня: хмуришься настолько часто, что вертикальные складки над переносицей оставляют следы на коже — разглаживаю пальцами, массирую виски, словно хочу решить все проблемы сразу. Не могу. И не решу, но не мы одни бессильны перед ликом судьбы. Планы меняются неслучайно: страх неизвестности давил больше года. Уехать предложил именно ты, потому, что тебе было что терять. А меня — ничего не держало. У меня есть только ты. Ночь на площади у вокзала стала нашей последней: я не успела разглядеть силуэт цеппелина перед попаданием в омнибус бомбы. Кеплер-1649 с, 2214 Я проснулась и выяснила, что посадка была успешной. Точнее, если бы что-то пошло не так, я вместе с другими членами экипажа об этом бы не узнала. Развёртывание первого модуля колонии на планете уже шло полным ходом, но мне понадобилось несколько дней, чтобы приспособиться к изменившимся условиям: родившаяся на Марсе, я лишь по тренажёрам представляла, что такое близкая к земной гравитация. Потенциально обитаемая планета разве что силой притяжения походила на ныне разрушенную колыбель человечества. Предстоит длительная работа по подготовке её к прибытию основной массы колонистов, но уже сейчас я чувствую, что свершилась история: новый дом — новое будущее. Новые надежды. Наблюдать за твоим пробуждением — моя почётная обязанность, награда и время отдыха: на тебя я смотрела больше, чем на себя. Да и на что-либо в принципе. И не смогу насытиться. — Привет, — говорю я, видя, как ты хмуришься, выходя из тяжёлого медикаментозного забытья. — Привет, — глубоко вздыхаешь и больше не пытаешься открыть глаза, когда я кладу тебе на лоб ладонь. — Всё в порядке? — Конечно. Температура на поверхности планеты оказалась выше, чем передавали зонды-изыскатели. Один из пяти планеров был повреждён при разгрузке из-за отказа автоматики. Прогнозируется скорая вспышка на звезде системы, до которой нужно успеть возвести антирадиационный купол. Но я знаю, что всё будет в порядке. Просто потому, что ты рядом. И это научный факт. Учёные обнаружили синдром комплементарности уже на Марсе. В обиходе взаимозависимых людей называют соулмейтами, но слово мне не нравится. Теперь доказано, что линии вероятности искажаются, когда находится соответствующая пара. Если что-то мешает им быть вместе, может произойти трагедия, способная разрушить множество судеб. И наоборот, соединённой паре сопутствует удача. Не гарантия отнюдь. Но шансы умножаются. Сначала явление игнорировали, потом считали болезнью и даже пытались лечить. Сейчас — решили использовать на благо человечества, включив пары с синдромом комплементарности в программу колонизации планеты в системе Кеплер-1649. Мы не одни такие здесь. Но всё равно уникальны. В этом возрождении получили доступ к памяти прошлых. — Привет! Мы не встречались раньше? — спросил ты, когда мы столкнулись на курсах пилотирования и поняли, что больны друг другом. — В прошлой жизни, — ответила я, сразу вспомнив о синдроме. Минуло много времени, мы пересекли сотни световых лет, чтобы создать будущее нашей расы. Пугающее и одновременно манящее. Но перед началом борьбы — минуты уединения только для нас. — Ты помнишь, что будет дальше? — я задала вопрос после того, как ты набрался сил и сел в капсуле. — Да, — улыбнулся ты: я тоже помню.