Минуты, проведённые наедине

В лучах бледнеющей луны, под ярким светом далёких звёзд она нежно целовала её мягкие губы. В доселе безжизненных, лазурных глазах трепетал огонёк страсти. Чужая ладонь аккуратно поглаживала золотые волосы, накручивала на пальцы непослушные пряди. Ни шорох листвы, ни холодный ветер не могли прервать их нежных ласк. В этот миг время для них будто остановилось. Покинули разум заботы и переживания. Девушки наслаждались каждым мгновением, проведённым наедине, каждым поцелуем, каждым прикосновением. Милая, дорогая её сердцу Дикке — эталон истинной красоты. Пронзительный твёрдый взгляд, величественный стан, идеальная осанка, словно древнегреческая богиня гордо сжимает она свой меч в грубых ледяных руках. Теннант не помнит, когда в последний раз кем-то так безмерно восхищалась, перед кем готова была преклонить колено, кому была готова отдать свою душу. Девушка в безумном порыве Дикке целует, в объятиях своих сжимая. Её любимая, её желанная, её единственная. Никого более Теннант видеть подле себя не хочет, ни одной женщине гимны посвящать не желает, никто не достоин её похвал, кроме её драгоценной Дикке. Ежели посмеет она огорчить свою даму сердца, не жить ей на этом свете, ибо видеть слёзы на лице возлюбленной — худшая из пыток. Дикке на шею Теннант бросается, руками её обвивает, на страстный поцелуй отвечает. Она убила в себе человечность, кинжалом разрывала остатки чувств в своей душе. Она не человек, она судья, а судья не имеет права давать слабину. Судья обязан быть беспристрастен, жесток и чёрств, ибо только так вершится правосудие. Эмоции лишь помеха на пути к истине, нет им места в жизни Дикке. Но сердце трепещет, бьётся сильнее, мягкая улыбка на вечно хмуром лице расцветает, когда Теннант руки её целует, к груди своей прижимает и так сладостно шепчет: «Миледи, я люблю вас больше жизни. Никого мне нет дороже вас, о серебряная моя». Дикке не может понять природу новых, ныне неизведанных чувств, но идти против них не желает. Резкое появление Теннант в её жизни будто добавило красок в доселе угрюмое серое существование. Она жаждет любви, жаждет любить и быть любимой, жаждет, чтобы сердце воровки принадлежало только ей одной. Дикке желает построить мир, где не будет места несправедливости, но не мил он ей, ежели в нём не будет Теннант. Она от губ чужих отстраняется, дыхание тяжело переводит. Ветер треплет серые длинные локоны, Дикке слегка дрожит под потоками холодного воздуха. Теннант лукаво улыбается, снимает с плеч ярко-красный пиджак, укрывая им возлюбленную. Дикке он совсем велик, багровая ткань достаёт до самой земли, а рукава настолько большие, что их приходится закатать. Теннант невольно хихикает. Её драгоценный судья походил на котёнка, закутанного в покрывало. «Не вижу ничего смешного,» — говорит Дикке, стукая девушку кулаком в плечо. «Тысячи извинений, миледи, но ваш потешный вид не мог не вызвать у меня усмешку,» — Дикке лишь фыркает на колкость возлюбленной. Теннант нежно подхватывает её, в щёку целует, произнеся: «Пожалуй, нам стоит вернуться в покои. Мне бы не хотелось, чтобы мой ангел простудился».