Однажды

Сегодня Стэн шёл по замку без доспехов, один лишь меч на поясе выдавал в нём воина. Поступь его лёгкая, ночь скрывает его шаги, пока он незаметной тенью во время пересменки стражи проникает прямиком к Королевским покоям. Он чувствует себя преступником, и вполне оправданно, ведь в каком-то смысле, он им и является. Сердце его колотится чаще с каждым шагом: если его заметят, никто ему ничего не сделает, ведь он был не просто рыцарем, а одним из почётных военачальников Королевства, которого почти каждый солдат и стражник знал в лицо. Оттого то, что он сегодня собирается сделать, становилось только рискованнее. Высокие винтовые лестницы, длинные коридоры, застланные коврами. Лунный свет пробивается в окна, помимо факелов освещая его путь. Он замирает на пару секунд перед роскошной, украшенной типично эльфийским витиеватым узором, деревянной дверью, аккуратно стучит и заходит внутрь со словами: — Я здесь. Ровно полночь, как Вы и приказывали, — негромко говорит Стэн, запирая за собой дверь на ключ. Покои Эльфийского Короля встречают его приглушённым светом свечей и едва уловимым запахом трав. Летний тёплый ветер пробивается в открытые настежь окна, подхватывая за собой пёстрые шторы. Под тихие щелчки дверного замка Кайл захлопывает книгу, которую читал в ожидании гостя и откладывает её на резной столик возле кровати. — Ровно полночь, — отзывается Король эльфов, повторяя чужие слова, — мой верный рыцарь, ты весьма пунктуален, — Король уже почти успел задремать, но теперь, при виде рыцаря, чей силуэт мягко выхватывает свет свечей, поднимается с места. Ночная сорочка, обшитая золотом, болтается по полу. — Я не могу иначе, и Вы это знаете, — он ласково улыбается в ответ словам Короля. Расстёгивает пояс, чтобы вместе с мечом отложить его на стол. — Знаю столь же хорошо, как и то, что ты ждёшь моего приглашения, — Кайл не задумывается, а знает ли рыцарь, что он зовёт его в свои покои под покровом ночи не только ради удовлетворения низших потребностей, но и потому, что от одной улыбки Стэна у него начинает тянуть между рёбер. Разумеется, вслух Король в подобном никогда не признается. — Подойди ко мне, — велит Кайл, а сам нетерпеливо проводит ладонями по своим бокам. Пальцы покалывает от желания зарыться в тёмные волосы рыцаря, но он обещал себе не торопиться. Всё же, ночь длинна и теперь принадлежит только им двоим. Стэн наблюдает за его неспешными движениями и сам так же неторопливо подходит, повинуясь словам эльфа. Кайл протягивает вперёд ладони, повторяя привычный ритуал. Стэн в ответ нетерпеливо тянет к нежным ладоням Кайла свои, слегка грубоватые и покрытые старыми мозолями от твёрдой рукояти меча. Король ведёт тонкими пальцами дальше, касаясь предплечий. — Я скучал по Вам, — он невесомо гладит чужие кисти, но больше не делает ничего — ждёт, пока Король не подзовёт к себе ещё ближе. — Мне тоже не хватало тебя, — произносит он, отмечая про себя, насколько сильны руки Стэна. Способные уничтожать их врагов, искусно владеющие мечом и настолько же ласковые вдали от чужих глаз. — Поцелуй меня, — звучит просьба, но тон его — приказ. От этого тона по спине рыцаря бегут мурашки, даря заветное предвкушение и тепло. Стэн смотрит прямо в изумрудные глаза, взгляд его преисполнен беззаветной преданностью и покорностью. Кайл вскидывает голову, и подставляет лицо, первым поддаваясь вперёд. Губы рыцаря отдают чем-то горьковатым, тонкая кожа слегка обветрена, но так даже лучше. Рыцарь безоговорочно исполняет указание — своими сухими губами целует Короля, губы того мягкие и тёплые, необыкновенно бархатные, Стэн сминает их бережно и аккуратно, заводит освободившиеся руки за тонкую спину и крепко прижимает к себе. Руки Кайла в ответ будто без его ведома скользят выше по телу рыцаря. Одна замирает на плече, а вторая тянется к затылку. Прикосновения Короля — невесомо-нежные и тёплые, от них сердце подводит, а голова тяжелеет. Воин хочет сорваться, хочет выпустить наружу похотливое животное внутри себя, но умело его сдерживает, потому что с Королём будет только так, как захочет Король. И никак иначе. И оба они это знают. А ещё он знает, что Кайл любит долгие прелюдия, медленные и тягучие, как мёд, ласки, распаляющие так, что он в конце концов забывает о приказах и полностью отдаётся своему рыцарю. Любит поцелуи, наполненные нежностью, завораживающие и многообещающие. Прежде чем дать страсти затопить свой разум, Король наслаждается и смакует возможность обладать рыцарем. Его верностью, его телом, его душой. Кайл поднимает глаза, в которых читается всё это, приправленное щепоткой слепого обожания. Так не смотрят на поданных, лишь на дорогих сердцу любовников. И этого взгляда достоин лишь Стэн, в стенах Королевских покоев. Кайл целуется осторожно, будто в первый раз, пробует на вкус, ловит своими губами нижнюю губу рыцаря, тянет её в рот, и тут же отпускает. — Сегодня Вы более нетерпеливы, чем обычно, — выдыхает рыцарь прямо в губы Эльфийского Короля, после чего снова сладко целует их. Стэн послушно приоткрывает рот, позволяя Королю целовать себя, как тому угодно, но совсем без инициативы тоже не стоит — нежно проводит по губам языком, оставляя на них влажный след, который тут же, поблёскивая, оказывается и на его собственных губах. Кайл льнёт к чужой груди, а на слова Стэна тихо усмехается — надо же, подловил. — С последнего твоего визита прошло больше времени, чем обычно, — поясняет он шепотом в губы, перебирая пальцами чёрные, более жёсткие, чем у него самого, волосы. — Если бы я мог, я бы приходил к Вам в каждую из ночей, — так же тихо отвечает он. Если бы он мог, если бы они могли, то встречались бы хоть по несколько раз на дню, окутывая друг друга лаской, которую заслуживает каждый из них. Королю же не хочется омрачать прекрасную ночь мыслями о несправедливости. Будь на то воля Кайла, он бы поселил рыцаря в свои покои. Но никто не должен знать, насколько, на самом деле, сильна их связь. Королю остаётся лишь довольствоваться редкими свиданиями, не давая ни себе, ни рыцарю надежды на открытые отношения. — Я знаю, — мягко говорит он, отстраняясь и закрывая эту тему, — а теперь ты разуешься и ляжешь на постель. — Как прикажете, — отзывается тот, после чего разрывает объятия и присаживается на край кровати, избавляется от обуви и послушно ложится на мягкую постель. Скрестив руки на груди, Кайл внимательно, чтоб не упустить ни одного движения, наблюдает за Стэном. Сначала он хочет приказать снять и одежду, но быстро одёргивает себя, чуть поморщившись. Влажные, просящие ещё поцелуев губы холодно кусает ветер, но рыцарь терпеливо ожидает, что дальше сделает сам Кайл или что он снова прикажет сделать Стэну. — Хорошо, — тихо, почти под нос, позволяя еще несколько долгих секунд любоваться тем, как чужеродно, и меж тем правильно рыцарь смотрится на бархатном белье. Запоминает, прежде чем тоже забраться на кровать. Он аккуратно собирает подол рубахи, поднимая его до колен, и перекидывает ногу через бедра Стэна, устраиваясь сверху. Наклоняется к лицу, обхватив ладонями щёки и вновь увлекает в поцелуй, горячим языком скользнув в чужой рот. Рыцарь в ответ послушно приоткрывает губы, позволяя Кайлу страстно их целовать. Из него вырывается первый нетерпеливый вздох — ощущение веса Короля на своих бёдрах было очаровывающим посильнее любого ведьминского заклинания. В такие моменты Стэн позволяет себе быть осознанно беззащитным: Король мог бы хоть лезвие к его горлу приложить, а он бы только продолжал смотреть на того снизу вверх, не смея в лице выражать ничего, кроме трепета и благоговения, а страх бы его был больше сравним страхом перед божествами, таким же он был почти до рабского беспрекословным. Язык Короля горячий и скользкий, Стэн играется с ним своим, пока руки его как-то уже инстинктивно тянутся к чужим ногам, но не варварски лапают их, а медленно гладят, водя от бёдер до колен. Кожа Короля везде необычайно нежная, бархатная, на ощупь в сотни раз приятнее, чем самые дорогие заморские шелка. Огрубевшие подушечки пальцев так приятно контрастируют с мягкой кожей, что Кайл мелко вздрагивает и ведёт бёдрами, прижимаясь теснее. Он не привык просить ещё вслух, но жестами, телом показывает, когда хорошо, когда правильно и стоит продолжить. Стэн задирает руки выше прежнего, слегка подбираясь под ткань ночной рубахи, и тут же замирает, словно никогда доселе не делал ничего подобного. Он спрашивает разрешения, щекоча дыханием чужое лицо в вопросе: — Вы позволите? Король вскидывает вверх брови. — Позволю что, мой рыцарь? — уточняет он, наклоняясь и ведя кончиком носа по виску, — касаться там, куда другим недозволенно даже смотреть? Или ты хочешь раздеть меня? — губы ловят кончик уха влажно посасывая его. Кайл искушает, вкрадчивым шёпотом, руками, оглаживающими плечи. Он ёрзает на месте, вжимаясь в бёдра, будто уже хочет слиться со Стэном в единое целое. — И то, и другое, — с лёгкой улыбкой отвечает он, полагая, что последующий ответ Кайла на оба очевиден. Они занимаются этим уже не первый раз, но Стэн не может заставить себя не спросить — он ведь имеет дело с Королём. С Королём всего Эльфийского Королевства, которому рыцарь давал клятву защищать того ценой своей жизни и следовать любому приказу. Кто же знал, что однажды Король прикажет рыцарю заняться с ним любовью, а Стэн просто не найдёт в себе ни желания, ни сил отказать. Кайл жмётся грудью к груди, ощущая пленительный жар. Член натягивает тугие брюки, но рыцарь не спешит никак решать эту проблему — за него будет решать Король, как у них обычно и бывает. — И то, и другое позволяю, — Кайл произносит это, будто находится на эльфийском совете и раздаёт ценные указания, а не разрешает и без того очевидное. — Я дарую тебе выбор сегодня, — Король бегло указывает взглядом на столик, где возле книги и подсвечника, притаился небольшой флакончик душистого масла, — я подготовлю себя сам, но тогда тебе разрешено лишь смотреть. Или же я воспользуюсь не только твоими пальцами, но и языком. Стэн сначала не находит слов от растерянности, но после всё же уверенно отвечает: — Я выбираю второй вариант, Ваше Величество, — и как бы в подтверждение этого он находит чужую руку, подводя её к своим губам и обхватывает ими большой палец Короля, погружая его в опаляющую влагу. Разумеется, в постели рыцарю можно многое. В тот первый раз, когда Король чётко осознал, что хочет его, хочет отдаться и обладать, Кайл потребовал лишь одного — не оставлять никаких отметин, ни синяков, ни засосов. По Королевству давно и прочно ходит молва о невинности и недоступности Короля, хранящего себя для будущего союза. И Кайл этот народный миф не собирается развеивать. Но и отказаться от близости со Стэном он уже не способен. Да и как тут вообще разорвать связь, от которой у Короля ноги подкашиваются и низ живота скручивает огненной волной, обдавая пах, стоит рыцарю лишь взять в рот его палец. И этот взгляд, покорный и невинный. Все слуги смотрят на него с благоговением и преданностью, но в глубине радужки глаз Стэна Кайл готов утопиться. Он выдыхает через рот и улыбается кончиками губ. — Всё верно, мой дорогой рыцарь, но язык твой должен быть куда ниже, — и, демонстрируя на примере, где именно, убирает руку, опуская её вниз. Второй он подхватывает Стэна за шею, вновь увлекая в поцелуй. Ловкие пальцы быстро расправляются с завязками на штанах, и ныряют за пояс, сразу под резинку трусов. Крепко и уверенно сжимаются на головке члена, потирая её о ладонь. И сам же Кайл настойчивее трётся пахом о крепкое бедро, требуя внимания. Рыцарь несдержанно прикусывает чужие губы от остроты и яркости нахлынувшего удовольствия. Реакция на, пусть и мимолетный, но укус, не заставляет себя ждать: Кайл впивается коротко подстриженными ногтями в кожу на загривке, но тут же отпускает, тихо и удовлетворённо зашипев от ответной нежности, ведь словно в извинение укуса Стэн спешно и с упоением целует лицо Кайла: щёки, подбородок, линию челюсти, тонкую кожу шеи. Кайл подставляет лицо, продолжая ненавязчиво гладить Стэна между ног, в предвкушении взвешивая его член на ладони. И облизывает собственные губы, словно вкус поцелуя можно распробовать, как дорогую выпивку. Далее, осмелев от явного разрешения, Стэн позволяет себе немного самовольности: оставляет очередной мокрый поцелуй на шее, после чего ловко меняет их обоих местами, устраиваясь между разведённых бёдер Короля. Кайл едва не рычит от того, как приятно чувствовать чужую силу, зная, что она никогда не навредит ему. Он падает в мягкость подушек и тут же загребает пятернёй непослушные рыжие кудри, зачесывая их назад. Разводит ноги, разрешая, и шумно тянет носом воздух, втягивая живот. Губы Стэна будто созданы для его ублажения: тот задирает подол и вновь прижимается к молочной коже, осыпая её беспорядочными поцелуями, льнёт к плоскому животу, широко и влажно лижет вдоль едва выпирающих тазовых косточек, чтобы после, наконец, едва подползти пальцами под край белья и прижаться губами к головке прямо через ткань, которую возбуждённый член туго натягивал. Рыцарь вновь поднимает взгляд, словно ожидая одобрения и очередного призыва Кайла, от одного только властного тона которого Стэн мог бы кончить, даже не дотрагиваясь до себя. Но он покорно терпит и сдерживается, чтобы такого не произошло, чтобы он был в состоянии доставить его Королю истинное удовольствие. Но Кайлу всего этого быстро становится мало, Королю требуется больше внимания, больше ласки, он ненасытен и, к счастью, верный рыцарь не подводит. От каждого касания по коже расползаются мурашки. Все ощущения вмиг расползаются вниз, скапливаясь тяжестью в паху. Он опускает взгляд и сталкивается с глазами рыцаря. Лицо Кайла пока спокойно, возбуждение выдают лишь порозовевшие от поцелуев губы и шальной румянец, окрасивший бледные скулы. — Стэнли, — укоризненно шепчет он, приподнимая бёдра, — ты не раздел меня. Исправься. Полное имя воспринимается как ласковое обращение и заставляет Стэна трепетать. Он тут же выполняет просьбу. Трепетно пробегается пальцами по чужому животу, задирает сорочку и снимает её с Короля, бережно укладывая ту на кровать. Затем он стягивает нижнее бельё с приподнятых бёдер, высвободившийся член призывно качается, завлекая. Кайл упирается локтями в постель и выжидающе замирает, только ногу собственнически закидывает Стэну на плечо, надавливая, тот же послушно склоняется под тяжестью давления. — Теперь разденься сам. Я хочу видеть твою наготу. Стэн отстраняется и быстро, даже слишком быстро, выдавая свою нетерпеливость, снимает с себя рубаху, небрежно бросая её на пол возле кровати. Кайл снова откидывается на спину, стоит Стэну избавиться от рубахи и цокает языком, намекая, что тот мог бы не раскидывать вещи по полу, а так же аккуратно сложить их рядом. Стэн демонстративно выводит плечом круг, чтобы на его теле заиграли рельефные мышцы — он знает, что королю нравится его тело, пусть оно и испещрено многочисленными безобразными шрамами. Брюки, уже развязанные ловкими пальцами Кайла, сами с него спадают, стоит ему встать и слегка приспустить их вниз. Те вместе с трусами тоже оказываются на полу. Взгляд его приковывает абсолютно голый эльф, абсолютно очаровательный даже в таком обличии. Пусть Кайл и не впервые видит обнажённого рыцаря, каждый раз в нём просыпается невинный восторг от ладного, украшенного историей его славных сражений, тела. Когда-нибудь, думает Король, в одну из встреч, он прикажет Стэну лечь на спину и проследует языком по карте шрамов, от самых старых, побледневших и грубых, до свежих багровых отметин. Тем самым отдаст дань и почтение за всё, что рыцарь совершает во имя Королевства эльфов. Но пока он только смотрит, и взгляд его полнится обожанием. — Быть может, я давно не был с Вами, но у меня чувство, что Вы стали ещё прекраснее с нашей последней встречи, — он не скупится на комплимент, после чего устраивается между призывно раскинутых бёдер и, оставив по чмокающему поцелую на внутренних их сторонах, припадает губами к члену. Прижимается языком к основанию и неспешно, с явным удовольствием поднимается к головке, смыкая на ней влажные губы, руками удерживая ноги Кайла раскрытыми. До прихода рыцаря тот успел принять ванну с ароматными травами, и теперь благоухает цветочной свежестью. — Благодарю, мой рыцарь, — выдыхает Кайл, красуясь, проводит руками по своему животу и груди. Долго заманивать Стэна обратно между ног не пришлось. С губ Короля срывается едва слышный всхлип. Это только начало, а он уже хочет получить больше. Пальцы снова, привычным жестом, зарываются в чёрные волосы на затылке, сжимая их в кулаки. С одной стороны, поощряя действия Стэна, с другой не позволяя ему отстраниться. Кайл чувствует, как жар затапливает его до самых кончиков острых ушей. Стэн услужливо открывает рот, подставляя его под движения Короля. Чужая плоть гладкая и горячая, он сосёт с явным удовольствием — и от собственных физических ощущений, и от осознания того, какое наслаждение он совсем простыми действиями приносит королю. — Сожми губы сильнее, — велит он дрогнувшим голосом. Даже в таком положении он не перестаёт пытаться всё контролировать. Королевская привычка. Рыцарь послушно сжимает губы вокруг ствола. Первый толчок на пробу, и Кайл закусывает щёку изнутри, щурясь от удовольствия. Во рту Стэна влажно, тёплый язык так сладко ощущается на стволе, что Король несдержанно ведёт бедрами. Он сам задаёт медленный темп, вбиваясь на половину длинны, чтобы дать распробовать и привыкнуть. Через пару минут размеренных движений, Кайл замирает, откидывая голову назад. Стэн ощущает, как головка упирается в ребристое горло, а Кайл в это время сдержанно стонет, заставляя Стэна даже открыть глаза, чтобы взглянуть на утопающее в удовольствии чужое лицо. Грудь Короля тяжело вздымается, пальцы ног ворошат постельное белье. Как же красив он был. В нарядных одеждах, в походной кожаной броне, в ночной сорочке, абсолютно голый — Стэн готов был поклясться, что не сыскать на всём белом свете эльфа красивее, чем Кайл. И всё же, у рыцаря был приказ, поэтому рыцарь отводит взгляд от Короля, опускаясь лицом уже ниже, припадая языком к колечку мышц. Рукой он всё ещё продолжает водить вверх-вниз по скользкому от слюны и смазки члену, а широкими движениями языка проходится по всему, до чего он может им дотянуться. Он не жалеет слюны, отчего совсем скоро самым кончиком языка он скользко проталкивается внутрь. Кайл вжимается головой в подушке и возится затылком по ней, от чего рыжие кудри окончательно раскидываются в разные стороны. Но так ли это важно, когда язык Стэна умело подводит его к пику. Долгое отсутствие близости играет злую шутку, и Кайлу приходится напрячься всем телом, сгоняя скопившийся внизу живота жар. Сквозь закушенные почти до крови губы вырывается ещё один томный всхлип. — Ваше Величество, Вы так прекрасно стонете, могу я попросить Вас не сдерживаться? И в этот момент Король чётко, будто рыцарь транслирует свои слова прямиком к нему в мозг, слышит фразу Стэна и не может сдержать тихого смешка. — Как же ночной караул? Нас могут услышать за дверью, — напоминает он. Отозвать стражу, патрулирующую коридоры, было бы слишком подозрительно. У слуг могли бы возникнуть вопросы, почему именно в эту ночь Король отказывается от защиты. Хотя с верным рыцарем куда надёжнее. Он и спасёт, и приласкает так, что перед глазами плывёт марево наслаждения. Стоит влажному юркому снова языку скользнуть между ягодиц, Король думает, что и правда не сможет сдержать внутри все те звуки, что копятся в его грудной клетке, требуя выхода. И всё же Кайл сдается, не сразу правда, ему требуется несколько минут, проведённых в забытье и власти самого жадного и умелого рта во всем Королевстве. Вообще-то ему не с кем сравнивать, и выводы свои Король основывает лишь на том, что никого другого не хочет видеть между своих широко раскинутых ног. Достойный может быть лишь один, и он срывает с губ Короля первый отчётливо чистый стон. Кайл распахивает глаза и, не мигая, смотрит на то, как широкая ладонь оттягивает вниз кожу под головкой, а потом в лицо Стэна. — Скажете, что у Вас посреди ночи свело ногу от сквозняка, — слишком шутливо для ситуации, в которой они сейчас находятся, отвечает Стэн, продолжая самозабвенно вылизывать Короля. В голову приходит слегка щекочущее нервы и будоражащее его нутро осознание — узнал бы кто об их связи, многие бы тут же захотели убить его за то, что он оскверняет тело Короля своими похабными и бессовестными действиями. Понимание этого будоражит его сильнее, ведь из всех воинов, из всех придворных Кайл выбрал именно его, рискуя и своей репутацией. Хоть сам Стэн не знал наверняка, был ли он у Короля единственным любовником. Спрашивать о таком напрямую он не смел, но, всё же, то, с какой остротой Кайл реагирует на ласки после долгой разлуки подталкивало на мысль, что Стэн у него всё же один. Один во всем Эльфийском Королевстве, кто может так касаться, единственный, кто слышит сладкие стоны и ласкает безупречное тело во всех доступных местах, но, разумеется, лишь по велению Его Величества. Было странно, но свое положение, пусть он и не касался сейчас сам себя, рыцарь находил до одури возбуждающим. Он полностью был во власти Короля, он был весь для Короля, и Стэн бы вырезал своё сердце, положив на ведьминский алтарь, лишь бы их связь продолжалась бесконечно. — О, и этот сквозняк был так коварен, что я стонал всю ночь без остановки, ещё и с явным блаженством, — в той же манере отвечает Кайл. Но, не смотря на полушутливый тон, он всё равно с полной серьёзностью относится к их конспирации. Ни одна душа в Королевстве не должна знать, что он не просто потерял невинность, тем самым снизив свою ценность для будущего брачного союза, но и ещё подвергся соблазну отдаться собственному рыцарю. Весть о подобном быстро разлетится не только по родным землям, но и мгновенно дойдет до врагов, что так и ждут момента свергнуть его и уничтожить. Стэн только слабо улыбается — сквозняк был не коварен, сквозняк был по уши влюблённым в Короля самой рабской и преданной любовью, которая толкала его на то, чтобы забыть себя, но доставить королю удовольствие и наслаждение. — Прошу передать мне масло, Ваше Величество. Король следует просьбе быстрее, чем следовало бы в его состоянии. Поджимает ноги и, с гибкостью акробата, перекидывает одну через голову Стэна, сразу переворачиваясь на бок. Кайл весь вытягивается, доставая до столика и подхватывая флакон. Он откупоривает крышечку, распространяя вокруг, помимо аромата жара и страсти, ещё и травяную пряность. Привстаёт, чтоб не только передать рыцарю масло, но и привлечь его к себе, заманивая в ещё один мокрый поцелуй. На этот раз он целуется нетерпеливо, терзая своими губы Стэна, отрывается, мягко бодая лбом в лоб. — Будь аккуратнее, — велит Король, — с нашей последней встречи я ни разу не растягивал себя. Он ещё раз целует, но теперь быстро, больше похоже на невинный чмок, чем страстный поцелуй, прежде чем откинуться обратно на постель. Но на этот раз Кайл сразу переворачивается на живот, призывно поднимая задницу. Между ягодиц поблёскивает от чужой слюны. Он расставляет ноги, член заинтересовано болтается между ними. А сам упирается грудью в подушку, которую крепко обнимает в предвкушении. — Я буду предельно осторожен, Ваше Величество, — в томящем предвкушении выдыхает Стэн, облизывая влажные губы от открывшегося ему вида: изящный изгиб спины, аккуратные бёдра, округлые оттопыренные ягодицы. И обласканная дырочка, которую он, обильно смоченными маслом пальцами, массирует по кругу, другой рукой повторяя чужие изгибы, совсем немного сжимая в некоторых местах. Он склоняется, оставляя на бледной пояснице россыпь поцелуев, пока аккуратно вводит пальцы, сам не зная, кого он своей медлительностью распаляет больше: себя или Кайла. Кайл внезапно вспоминает, что любой лишний звук из его покоев может их раскрыть, и на мгновение замирает. Он прислушивается, нет ли кого за дверью, но с трудом различает что-то, помимо гула собственного сердца, отдающего стуком в ушах. Из-под внимания Стэна это замирание не ускользает. За дверью нет никого, а воздух наполняют только сладкие стоны отзывчивого на ласку Кайла. В голову снова крадётся странная, самую малость забавная, мысль: Стэн — личная тайна Короля. Страстная, заставляющая сердце биться чаще и вспоминать о нём в ночи его отсутствия. Стэну нравилось быть секретом Короля. Нравилось быть одним из немногих, или даже единственным, во всём Королевстве, кому дозволено порочить его честь. Но, даже осознавая, какое это преступление, какой это грех, он бы ни за что в жизни не отказался от возможности проводить с Кайлом эти ночи. И готовность пожертвовать всем ради этой связи провоцировала одна мысль, в которую он хотел верить особенно сильно во время их близости — Король думает о нём то же самое. А потом и Кайл снова забывается, растворяется, становясь лишь ненавязчивым фоном, а всё, на чём он способен сосредоточиться — это крупные, обмазанные маслом, а оттого менее грубые, пальцы. Кайл плавится под медленными поцелуями, плавится от того, насколько хорошо Стэн знает, как заставить его дрожать и желать большего. Под рыцарем он становится ненасытнее. Вгрызается зубами в подушку, заглушая ещё один рык, когда начинает распирать изнутри. Он вздрагивает, морщится и почти сразу начинает подаваться бедрами назад, стараясь насадиться на горячие пальцы. Через минуту Кайл понимает, что прослюнявил наволочку. Она влажно липнет к щеке, доставляя дискомфорт. И не только она, а то, что Король не видит своего верного рыцаря, его лица, вожделенного тела. Кайл ворочается, мелко всхлипывая и сжимаясь вокруг пальцев, и пытается перевернуться. Но ноги плохо слушаются его в такой позе, и Король деловито дёргает задом, снимаясь. — Стэнли, — зовет он, переворачиваясь, — сегодня я уделяю тебе непростительно мало внимания. Эта фраза только сильнее подкрепляет недавние мысли рыцаря: если бы удовольствие Короля обуславливалось только действиями Стэна, но никак не чувствами, то он бы не звал его так ласково по полному имени. Он бы не думал о его удовольствии. Он бы не говорил ему таких слов, от которых голову дурманит, как от колдовских дымов, и она начинает кружиться, как если бы рыцарь поднялся в самые высокие горы и его начало штормить от разряженного воздуха. Кайл встаёт на колени и подбирается ближе к Стэну, забираясь на его бедра. Рыцарь неотрывно следует за движениями Кайла, когда позволяет ему забраться на себя. «Уже?» — думает он в остром предвкушении. Ладонь рыцаря мокрая и липкая, Король берет её и уверенно заводит к себе за спину, позволяя пальцам снова окунуться в расселину между ягодиц. — Продолжай, — велит он, намекая, что ещё недостаточно растянут. А сам, свободной рукой, поглаживает уже стоящий член рыцаря. Сначала не настойчиво, невесомо касаясь, потирая. Но постепенно пальцы сжимаются сильнее. Вот только себя Кайл без ласки тоже не оставляет. Он прижимается теснее, грудью к груди, и ловит в ладонь собственный член, соединяя его с достоинством рыцаря. Длинных пальцев хватает, чтоб обхватить сразу оба, подрачивая их друг об друга. Возбуждение обдает жаром новой вспышкой. Живот сводит от невыносимого желания. Прикосновения к собственному члену заставляют сорваться вздоху удовольствия с губ рыцаря, а поцелуи на теле улыбнуться, ведь роскошные огненно-рыжие кудри щекочут шею и щёки. Стэн послушно проникает пальцами внутрь, двигаясь по кругу, иногда глубже. Он понемногу теряет терпение и активничает, ему интересно — заметит ли это Король и если заметит, разделит ли расторопность или же прикажет быть медленнее? Стэн согласится на оба варианта, иначе он бы не был рыцарем, а Кайл не был бы королём. Кайл хочет целоваться, но в пылу страсти не может найти рот Стэна, с слепой жадностью тычется губами в его подбородок, целует скулы, присасывается где-то под ухом, оставляя мелкие багровые пятна. В отличии от него самого, никто не будет спрашивать у рыцаря, какую даму тот пригласил в свое ложе. — Вы намного смелее, чем в наш первый раз, Ваше Величество, — роняет он с оттенком восторженности, возвращающей его к их первой совместной ночи, когда Король тоже велел и приказывал, но был в этом гораздо смущённее и скомканнее. Как минимум, не с самого первой ночи Король повадился оставлять на своём любовнике засосы, которые особенно будоражили и заставляли Стэна ощущать свою принадлежность королю ещё ярче. Он весь принадлежал ему: его меч, его сердце, его ясный ум, который помогал ему в военной стратегии. Его шея, губы, член, который Кайл уверенно и нежно ласкал, прижимая к собственному. Его пальцы, которыми он усердно, аккуратно, но при этом немного спешнее, чем надо, растягивает Кайла. Только для Короля, который мажет по едва затянувшемуся шраму. Кожа на нём почти в два раза менее чувствительная, чем на других местах, но удовольствие приносит скорее сам факт этой ласки — своеобразная благодарность за все бои, за все битвы, в которых Стэн одержал победу под эгидой верности королю Эльфийского Королевства. Слова эти заставляют Кайла задуматься, предаться воспоминаниям: Кайл и правда стал куда раскрепощённее, но связано это отнюдь не со смелостью. Во всём Королевстве не сыскать эльфа более брезгливого и избирательного, чем сам Король. Поначалу он долго присматривался к Стэну, прежде чем окончательно сделать вывод, что очарован и увлечён. Титул не позволил Кайлу сразу позвать рыцаря в свои покои и признаться в чувствах, но, в конце концов, они взяли верх. В первую ночь, пусть он пытался держать всё под контролем, Кайл всё равно только проверял границы, изучал, пробовал. И почти удивился, когда руки, пролившие столько крови их врагов, оказались на редкость нежными и ласковыми. Стэнли доставил королю настолько сильное удовольствие, что в момент пика он чётко осознал, что уже не сможет свернуть назад. И все последующие их встречи продолжал понемногу открывать для себя разные грани наслаждения. Стэн оказался не просто верным рыцарем, но и прекрасным любовником. — Но и ты, мой дорогой, подготавливал меня куда бережнее. Сейчас же я, — Кайл не может сдержать ещё один стон, перебивающий его, — будто рыбка на крючке, — он говорит тихо, но властно, прямо в губы рыцаря, прежде чем снова слиться с ним в поцелуе. И ладонью двигает быстрее, в такт тому, как чувствуются пальцы внутри. Масло уже не нужно, их члены и так липкие от предсемени, легко скользят о друг друга. Кайлу нравится насколько они горячие, пульсируют в его руке. Он вдыхает терпкий аромат чужого тела. — Нетерпение сразило нас двоих. Я не смогу остановиться, даже если сюда сейчас ворвётся вся стража замка и наставит на нас мечи, — признается он, томным шёпотом куда-то в чужую ключицу. Стэн не может не улыбаться — довольство от чужих слов трепетно разливается в груди. А "мой дорогой" и вовсе раздаётся эхом в голове, будоража и заставляя сильнее прежнего верить в то, что не исключительно ради секса зовёт его к себе в редкие ночи Король. Но Стэн никогда не заговорит по своей инициативе о чувствах, что испытывает сам. Потому что нечего величественному Королю забивать себе этим голову и отвлекаться от действительно важных дел. Стэн для него только тайный любовник, согревающий Кайла в ночи и сберегающий от одиночества, но, к сожалению, не возлюбленный. Но даже тем положением, которое он имел, рыцарь был бесспорно доволен. Кайл находит языком почти свежий шрам на плече и очерчивает его, прежде чем снова открыть глаза и посмотреть на Стэна, абсолютно одурманенно и восхищённо. — Когда Вы говорите мне такое... не сочтите за наглость, но я хочу как можно скорее почувствовать Вас на себе, — произносит он достаточно спокойно и с трепетом, ловя ладонью чужое лицо и притягивая его к себе для влажного мягкого поцелуя. Кайл совершенно не возражает против слов Стэна. Наоборот, Король отклоняется назад и шарит рукой в поисках подушки. Найдя её, он кидает подушку за спину Стэна, туда, где должна будет оказаться его голова. Маленькая забота об общем удобстве. Пальцы рыцаря покидают его тело с пошлым хлюпаньем, когда Кайл привстаёт на коленях и выпускает их из себя. — Ложись, — велит он, уверенно толкая Стэна в широкую грудь, и тот падает безо всякой мысли на сопротивление Само собой, будь это противостояние, едва ли у Короля хватило сил так просто опрокинуть рыцаря, но Кайл привык, что тот никогда не противится его приказам. Король снова возвышается над своим воином, открытый полностью, обнажённый не только жаждущим телом, но и душой, что тянется к Стэну, как мотылёк к свету. Он взбирается на крепкие бедра, привстаёт и сам заводит руку за спину, проверяя, точно ли готов. А затем болезненно медленно опускается на член, стараясь придерживать его у основания. Он сжимается и почти скулит, пока не садится полностью, давая себе привыкнуть к тугой заполненности. Рыцарь же только следит неотрывно за изящными движениями тонких рук, за бёдрами, округлой задницей, которой Король, наконец, насаживается, погружая член Стэна в горячую тесноту. Рыцарь нетерпеливо вздыхает и напрягается всем телом, чтобы не начать резко двигаться в ответ, тем самым причиняя боль и приближая и без того надвигающийся момент разрядки. Он смиренно лежит, почти не двигаясь, только гладит чужие ноги от колен до таза, невесомо водя ногтями и сжимая пальцы на бёдрах. Грудь Короля высоко вздымается, дыхание сбитое, колени подрагивают. Кайл упирается ладонями в грудь Стэна, скользя от пота и смазки, и запрокидывает голову, шумно застонав. Мелкая дрожь из-под внимания Стэна не ускользает, и он только делает то, на что способен, чтобы не причинять ещё большего дискомфорта и пытаться унять неприятные ощущения: продолжает гладить ноги, сжимает трепетно талию, тонкую, но совсем не по-девичьи прямую, сгибает слегка ноги, чтобы Кайл мог упереться о них, если захотел. Как вдруг их обрывает настойчивый стук в дверь. Король с рыцарем замирают, едва переводя дыхание. — Ваше Величество, с Вами всё в порядке? — громко слышится по ту сторону. — Мы услышали какой-то шум. Голос из-за двери заставляет Стэн застыть в своём положении и замедлить ласкающие движения на чужом теле. Король говорил ранее, что даже если сюда ворвётся стража, то он остановиться не смеет. Стэн, пусть и до безумия хотел продолжить и довести Кайла до пика, такой сводящей с ума нетерпеливости не разделял. Хотя, дело было даже не в нетерпеливости, а скорее в том, что рыцарь не смел таким образом подводить своего Короля. Он бы просто не простил себе, если бы из-за их порочной связи на Кайла обрушился шквал осуждения и сплетен. Кайл с секунду удивлённо смотрит в лицо Стэна, прежде чем откашляться и ответить, грубо повысив голос: — Вы отвлекаете меня от чтения. Продолжайте обход! За дверью, кажется, ещё немного потоптались, но, не найдя что ответить, стражники отправляются дальше. Лишь когда грохот их шагов по каменному полу стихает, Кайл начинает выверено ёрзать бёдрами, постепенно привыкая. — Чтение? Для положения, в котором Вы сейчас находитесь, Вы невероятно изобретательны, — подмечает он, искренне восхищённый чужой находчивостью в такой интимный момент. Кайл оставляет этот комментарий без ответа, только улыбается, облегчённый тем, что удалось избежать ненужных проблем. Глаза его закрываются сами собой. Он поджимает губы, чтобы снова не выдать их, и очередной стон застревает где-то в горле. Он подрагивающими пальцами обхватывает свой член, заскучавший без компании, мягко гладит открытую розовую головку, оттягивая вниз нежную кожу. И в этот момент его срывает. Он забывает своё Королевское начало, отдаваясь инстинкту, и принимается скакать вверх-вниз по крепкому стволу, ублажая себя об Стэна. Слишком сильно Король успел соскучиться. Стэн только и может, что завороженно впитывать взглядом каждую деталь этого образа и наслаждаться раскрывающейся перед ним картиной: огненные кудри покачиваются в такт движениям, лицо Кайла покрылось румянцем, губы раскраснелись от поцелуев. Король наращивает темп и Стэн в ответ на это только закусывает губу и смотрит в потолок, чтобы не кончить раньше времени. — Мне этого не хватало, — задушенно выдыхает он каждое слово, зная на уровне подсознания, что рыцарю тоже. Порочность их связи лишь добавляет остроты. Кайл выгибается и чуть сбавляет темп, переставая седлать Стэна. Он замирает и двигает только тазом, насаживаясь мелкими прерывистыми толчками. — И мне, Ваше Величество, — отвечает он сбивчиво, — надеюсь, Вы поймёте меня правильно, если я скажу, что Вам невероятно идёт скакать верхом на мне и извиваться в моих руках? — произносит он с малость сквозящим переживанием в голосе, но шестым чувством всё равно предвкушает, что Король воспримет его комплимент очень даже правильно. Так и выходит. А что ещё Король должен думать, когда считает точно так же. Пусть он и не видит себя со стороны, но ощущение того, как сладко член Стэна ходит внутри, говорит о многом. Да и руки рыцаря, кажется, обволакивают его со всех сторон, успокаивая. До этого внимательный, взгляд становится расфокусированным. Но Кайл всё равно пытается рассредоточено наблюдать. Ему нравится цвет волос Стэна, напоминающий воронье крыло. Крайне необычный для здешних мест и светлых эльфов. Но едва ли кто-то может настолько же сильно оценить особенность рыцаря, как Король. — Многие эльфы, да и люди тоже, мечтают оказаться на твоём месте, — шепчет Кайл между глухими постанываниями. Караул не появится в ближайший час и теперь ничто не сдерживает его. Свободной рукой он снова гладит живот Стэна, плотный пресс. Природа рыцаря не обделила, а тренировки и сражения отшлифовали без того идеальный материал. Но не только внешность увлекает Кайла, провоцируя в нём влечение. Да и не крепкий член, распирающий жаром изнутри. О нём Королю можно было только догадываться, когда он позвал к себе рыцаря впервые. Что-то другое неуёмно манит Кайла, и он пытается понять, что именно. — Вы даже не представляете, как высоко я ценю эту возможность. Ради неё я согласен на всё, на любые жертвы и любые подвиги, лишь бы быть... быть рядом с Вами, — он вдаётся в такие возвышенные сравнения только потому, что хочет отвлечься от безумно приятных ощущений и растянуть их. В сладком исступлении он и не замечает того, что это признание можно понимать не только как желание проводить ночи с Королём, но и как нечто большее. Но сейчас у него не хватает сосредоточенности на то, чтобы об этом думать. Он прикусывает губу, оттягивая момент разрядки. В голове пролетают беспорядочные мысли: от яростных сечь до обыденных пейзажей столицы Королевства, что угодно, лишь бы не достигнуть оргазма слишком рано и доставить Королю как можно более долгое удовольствие. У Кайла же это признание отпечатывается в сознании ярким клеймом. Но он слишком сосредоточен, сдерживая подступающий оргазм, при этом дрейфуя по волнам блаженства, чтобы думать о том, насколько сильно теперь они принадлежат друг другу. Кайл почти собственность народа, его голова, властитель и раб системы. Со Стэном иначе, рыцарь бескорыстен и не берёт больше, чем они способны друг другу позволить. Но, пожалуй, позднее он обязан поднять вопрос. Когда сможет думать хоть о чём-то, кроме того, как великолепно обволакивает его предоргазменная нега. Как расслабленное тело напрягается вновь и вновь, а кровь гоняет чистый опиум от мозга к члену, то ли обратно. Через пару уверенных движений рукой, продолжая резкие толчки, Король выгибается и крепко пережимает себя у основания. Мысли тут же покидают голову, остаётся только сахарная пустота. Он останавливается и переводит дыхание, шипя себе под нос. — Нет, нет, рано, я хочу ещё, — он закусывает губу, садится ровно, сжимая коленями бока Стэна. — Теперь можешь сам. Покажи, как ты хочешь взять меня, — приказывает Кайл, понимая, что долго не продержится, но жаждет продлить мгновение настолько, насколько это возможно. Он боится лишаться рук рыцаря на своей коже, ему нужно глубже, дольше, и не теряя контакта глаз. Король вытягивается струной, выставляя на обзор тонкую бледную шею и узкую грудь с яркими сосками. Вот он весь, как на ладони, разрешает любить себя, насколько может только Стэн. — Как прикажете, Ваше Величество, — хрипло отзывается он и сжимает чужие бёдра сильнее, фиксируя их и продолжая толкаться в податливое тело уже сам, наполняя комнату своими нетерпеливыми вздохами. Поза эта ему, бесспорно, нравится. Но раз Король попросил показать Стэна, как он хочет его, то он покажет. Он с чужого позволения даёт себе вольность действия, приподнимается и ловко переворачивает Кайла и себя, оказываясь теперь сверху. Он раздвигает чужие ноги шире, ладонями заводя их к себе за спину. Восседая верхом, Король смотрелся просто прекрасно, но теперь, когда он оказался внизу, своими словами вверив себя в руки рыцаря, он кажется таким беззащитным и слабым, что просто безумно контрастирует с его статусом, провоцируя восхитительные эмоции. Кайл же, в свою очередь, никогда не думал, что будет настолько в восторге от чужой силы. То, с какой лёгкостью Стэн переворачивает его и подминает под себя, вызывает новый виток мурашек. Лодыжки сразу смыкаются за спиной рыцаря, пусть и хочется раскинуть ноги, давая больший доступ, показывая, насколько же сильно Король голоден. Стэн водит ладонями по чужой атласной коже, легко надавливая ногтями не для царапин и не ради боли, а, чтобы доставить приятное контрастирующее наслаждение. Пододвигается чуть ближе на коленях и опускается, локтем одной руки упираясь подле роскошных рыжих кудрей, а другой предусмотрительно сжимая у основания член Короля, чтобы тот как можно дольше получал своё заветное «ещё». Руки Короля тянутся к широким плечам. Даже в таком положении Кайл не чувствует себя побеждённым или униженным. Быть под своим рыцарем, ощущать, как он вновь проникает внутрь, скрепляя их — это особая грань наслаждения. Жар топит с новой силой, на лбу и над губой появляется испарина, несмотря на порывы ветра сквозь открытое окно. Острый запах щекочет нос, будоража сознание, будто в мире не существует вообще ничего, кроме рук Стэна, голоса Стэна, его глаз, в которые Король проваливается снова и снова. — Я хочу кончить с Вами одновременно, Ваше Величество. Если и Вы хотите того же, — он смотрит на Кайла с тяжёлым вожделением, вдохновением и очарованием, тонущем в мареве жгучего желания и нетерпеливо мажет губами по чужим, целуя с пошлыми звуками и двигается внутри, тоже начиная с размеренного и чуть более спокойного темпа, но совсем скоро ускоряясь, срываясь на тяжёлые вздохи. Кайл теряется, целует губы рыцаря, обсасывает их, язык, мелко кусается от переизбытка эмоций. Стэн влажно сползает губами к чужой шее, беспорядочно расцеловывая её и надеясь на то, что своими прикосновениями он не оставит по неосторожности следов. — Иначе и быть не может, — с придыханием произносит он, тут же добавляя, — но долго я не выдержу этой сладкой муки, — у Кайла безумно чувствительная шея, и от того, как рыцарь разлизывает её, хочется скулить на одной ноте. Стэн довольно и польщённо улыбается, услышав эти слова. Он жадно цеплялся за каждую реакцию Короля, жаждал одобрения, он безумно хотел сделать эту ночь, да и каждую из ночей, в которую Король зовёт его к себе, самой страстной и незабываемой. Комнату наполняют его гортанные стоны, шлепки бёдер о мягкие ягодицы. Король несдержанно впивается коротко стриженными ногтями в плечи и тут же, пропуская руки подмышки, царапает лопатки, оставляя на коже полоски. Он требовательно притягивает Стэна к себе, впивается пальцами в волосы, направляя и поощряя. Как бы Стэн не наслаждался происходящим, как бы его мозг не плавился от осознания, что он здесь и сейчас обладает Королём, как бы он не хотел, забыв себя, забыв все правила и чины, просто сорваться и наставить по всему идеальному телу Кайла беспорядочных засосов-меток, он сдерживается с достоинством, присущим рыцарю. Ведь он помнит, что на всё — воля Его Величества. И Стэн не может его подвести даже сейчас, когда по всем законами природы Король ему принадлежит, весь и без остатка, извиваясь, подобно змее, просяще притягивая ближе и принимая в себя каждый толчок. — Я близок, — на вдохе шепчет Король, поджимая и без того впалый живот и, словно слепец, снова ищет губы Стэна, влажные и желанные, ловя их в очередной поцелуй, словно это последний шанс насладиться, прежде чем рыцарь снова растворится в темноте. Кайла выгибает дугой, проезжаясь спиной по постели. Держаться всё сложнее, член Стэна двигается, словно поршень, выбивая остатки гордости. С трудом сглатывая накопившуюся во рту слюну, он тянется к себе, накрывая член поверх ладони рыцаря. — Я тоже, — честно меж вздохов произносит Стэн, на несколько толчков замедляясь и двигая тазом, чтобы проникнуть под разными углами. — Можешь кончить, — велит Кайл, небольно покусывая Стэна за подбородок, — оставь внутри меня свой след, — и, в подтверждение своих слов, дергает руку рыцаря, принуждая дрочить себе. Стэн тут же ускоряется снова. Он двигает рукой в такт толчкам, загнанно дышит, двигаясь быстрее и активнее до непрекращающихся звонких шлепков. Поцелуи выходят совсем неуклюжими и рваными, поэтому он спускается губами к алебастровому плечу. Кайл уверенно толкается в чужую ладонь, скользко и липко от сочащегося с головки предсемени. Его выгибает в очередной раз, ноги сами спадают со спины рыцаря. Руки же, наоборот, ищут хоть какую-то опору, цепляются за предплечья. И как бы глупо и бессовестно это не звучало, в пылу оргазма рыцарь совсем позабыл о том, что он может оставить на Короле след не только мягкими губами, всасывая кожу, но и зубами, которыми он в бесстыдном животном порыве вцепился в нежное плечо, кончая внутрь Кайла. В это же время он чувствует сперму, что горячо обволакивает пальцы. Кайл окончательно растворяется в ощущениях, в теле Стэна, что горячо прижимает его к постели, в страстных поцелуях, наполненных таким буйством чувств, что, даже вечно собранный и сосредоточенный Король, упускает из виду, когда губы рыцаря перемещаются к его плечу. Потеряв возможность целоваться, Кайл лишь закусывает щёку изнутри, издавая тихие всхлипы. Голова идёт кругом, воздуха в лёгких начинает не хватать. Кайл рвано дышит, стараясь сдержаться до последнего, пока мозг окончательно не отключается. Он кончает бурно и долго, сознание плывет. Ему кажется, что его раздирает изнутри, и это же животное грызёт Кайлу плечо, дурманя похотью, в которой Король тонет. Стэн совершает ещё несколько неспешных, но широких по амплитуде толчков, прежде чем вытащить свой член из Короля. Сразу после он приподнимается, чтобы взглянуть Королю в глаза и тут же выхватывает взглядом след, который он оставил во вине своей слепой страсти. Кайл приходит в себя не сразу, лишь когда приятная заполненность пропадает, оставляя между ног влажную пустоту. Подушка под головой кажется ещё мягче, чем обычно, в ушах гремит собственное сердце. — Ваше Величество, — виновато начинает он дрожащим голосом, — простите меня за это, я не хотел, правда, то есть хотел, но должен был сдержаться, — загнанно тараторит он, ощущая внутри себя едкий неприятный стыд, — я виноват, Ваше Величество. Простите мою слепую похоть и этот низменный животный жест, — продолжает он. Укус был не сильным, крови даже и близко не было, а след пройдёт в течение двух-трёх дней, но Стэн всё равно чувствовал себя так, будто совершил страшнейшее преступление не только против короны, но и всего Государства. Голос Стэна, по ощущениям Кайла, разносится, будто откуда-то издали. Кайл фокусируется, стараясь понять, о чём тот говорит. За что он должен простить своего верного рыцаря, если их связь была чудесна и подарила Королю те эмоции и ощущения, коих он не мог добиться ничем другим. Кайл следит за взглядом Стэна, медленно касается своего плеча и с опозданием осознает, что укус был не плодом его фантазии на границе оргазма, а вполне реальным проступком рыцаря. — Прошу, я приму любое наказание, только не лишайте возможности, — он запинается, — приходить к Вам редкими ночами. Пожалуйста, Ваше Величество. — Я должен увидеть, что ты сделал, — медленно произносит Король, приподнимаясь на локтях. Спустив ватные ноги с постели, Кайл встаёт и неспешно идёт к зеркалу в углу комнаты. Полутьма не мешает ему рассматривать себя в отражении. Сначала Кайл оценивает внешний вид в целом, отмечая, что настолько расслабленным и счастливым он, пожалуй, не выглядит никогда. Даже непослушные кудри вьются как-то по-особенному, оттеняя порозовевшие щеки и лоб. Затем Кайл наклоняется ближе, стараясь оценить своё плечо. Маленькие ямочки — слепки зубов, пока ещё бледные, но, явно, нальются кровью и тоже приобретут свой оттенок. Очередной намёк на принадлежность Короля рыцарю, но теперь реальный, отпечатком на коже. Кайл гладит его незаметно, а сам через стекло наблюдает за рыцарем. И пусть Стэн выглядит растерянно и виновато, Король подмечает другое. Насколько же тот привлекателен, будучи заласканным. Какая первобытная сила струится в нём, в таком взъерошенном, зацелованном. Что невольно щемит в груди. Стэн смотрит на Короля с замиранием сердца: наблюдает самую малость шаткую поступь тонких ног, ловит еле заметный блеск пота, сияющий в приглушённом свете. Он хочет сделать Кайлу комплимент, но это кажется ему сейчас немного неуместным, поэтому он только наблюдает за действиями Короля, не решаясь встать с кровати, только принимает сидячее положение и свешивает вниз ноги. Шаркая босыми ступнями по деревянному полу, Кайл возвращается к постели, выжидая короткую паузу, прежде чем заговорить. Стэн переводит дух и делает самое виновное лицо, на которое способен, но от мягкой ласки по спине бежит дрожь и он трескается, подставляясь под нежные движения: Кайл протягивает руку и мягко проводит по голове Стэна, перебирая между пальцев тёмные волосы. — Ты нарушил наш уговор и мой приказ, Стэнли, — произносит он севшим от стонов голосом, — и я должен злиться на тебя. Но... не злюсь, — ладонь медленно ложится на тёплую щёку, — однако, ты должен понести наказание. Не сегодня. Мы не будем портить восхитительную ночь, — Кайл наклоняется, осторожно касаясь губ рыцаря своими в самом невинном поцелуе. — Да, я понесу. Что бы Вы мне не уготовили, — он смиренно кивает головой, как бы делая небольшой поклон. — Я лишь велю тебе остаться. Твои вид и запах ярко указывают о том, насколько бурно ты провел ночь, и я хочу оставить этот образ, весь до остатка, в своих покоях, — Кайл снова выпрямляется, протягивая рыцарю раскрытую ладонь, призывая подняться тоже. — Прими со мной ванну, — приказным тоном добавляет он, кивком указывая на смежную комнату. Глаза рыцаря округляются в удивлении, да и он сам немного вздрагивает от такой резкой перемены тона, от нежного поцелуя, от слов, что использует Кайл и... от дальнейшего развития событий, которое тот диктует. Ведь Стэн, разумеется, уже планировал одеваться и покидать Королевскую почивальню, скрываясь от любопытных глаз стражников. Обратно в холод, обратно в ночь, обратно в тоску по Королевской постели и самому Королю. Чужое желание оставить следы сегодняшней ночи при себе поднимает неясное волнение. Рыцарь, в своём тягучем, послеоргазменном сознании, не воспринимал его иначе, как стремление как-то проявить своё собственничество по отношению к Стэну. Перечить он эльфу не смел, да и не хотел вовсе. Но немой вопрос в глазах всё же остаётся. — Как прикажете, — соглашается он и встаёт с кровати, направляясь, куда указывает Кайл. В смежной комнате немного тусклее, чем в спальне, свечей погасших гораздо больше, чем горящих, и всё же, слишком темно в ней не было — романтичный полумрак. В воздухе витает приятный запах цветочных масел, а посредине комнаты — большая ванная из цельного куска мрамора. Королевских, по истине, размеров. — Могу я узнать, почему Вы на этот раз приказали мне остаться? Не подумайте, я совершенно не против, но я... хотел бы знать, почему. Вы уже сказали, что хотите оставить мой образ здесь, я понял, просто... раньше Вы так не делали, — немного боязливо на фоне своей ошибки спрашивает он, подходя к ванной. «Что-то изменилось между нами?» — застревает в горле ещё один вопрос, но его он задать не решается. Он не залезает в ванную первым, а подаёт Королю руки, чтобы помочь тому перешагнуть через бортик и только потом присоединиться к нему. Король с благодарностью принимает протянутые руки, хватается за Стэна и легко перебирается через бортик ванны. Сразу тянется к рычажку на высоком кране и дёргает его, открывая воду. «Какой же любопытный и проницательный сир Стэн» — думает Кайл, столкнувшись с вопросом, ответ на который пока не готов дать. Впрочем, стоит ли удивляться, что его личный фаворит столь внимателен. Король ведь сам в одночасье поменял правила уже устоявшейся игры. И если раньше после секса ему хотелось побыть одному, подумать о произошедшем, оценить насколько сильна их связь с рыцарем и попросту поспать, привычно на пустой постели, то теперь он не находит ни одного повода выставлять Стэна за дверь. Скрывать это тело в одеждах, а потом в темноте коридора, нет, Кайл не готов позволить ему уйти. — А ещё раньше я не приглашал тебя в свои покои, — уклончиво отвечает Король, взглядом считая все потухшие свечи, — что-то меняется вокруг, что-то остаётся неизменным. Ты сам сказал, что не против, к чему вопросы? Стэн виновато улыбается в ответ, притупляя взгляд. Стоило ожидать, что Кайл ему не ответит прямо. И, всё же, он не жалеет о том, что спросил. Ответ Короля весьма расплывчат, неоднозначен. Он оставляет для рыцаря призрачную возможность надеяться на что-то хорошее, тёплое, любовное. — Прошу прощения за свою пытливость, — произносит он мягко, — Вы правы, вопрос был лишним, — покорно соглашается он. Вода начинает приятно обволакивать, постепенно наполняя большую ванную. Рыцарь радуется — ведь та будет наполняться довольно долго, значит, Стэн проведёт ещё немало времени со своим любимым Королём. Также ванна достаточно велика, чтоб вместить их двоих. И хотя Кайл не отказался бы лечь спиной Стэну на грудь, теперь ему кажется неуместной излишняя тактильность. Поэтому он откидывается на бортик, легко вздрагивая от контраста воды по холодным ступням. Белоснежные клубы пара начинают тянуться вверх, смешивая запахи масел. — К тому же, мне есть, что обсудить с тобой, — дополняет Кайл, слизывая с губ приятное послевкусие последних поцелуев. Он делал так всегда, когда Стэн уходил, но теперь тот может стать свидетелем того, как Король смакует остатки из связи. Стэн намеренно зеркалит этот жест, не совсем понимая, на что рассчитывает. Прямо о своих чувствах заявить было никак нельзя, поэтому — глупые, нелепые намёки, которые, возможно, останутся незамеченными. — До меня дошли известия о поимке человеческих шпионов на наших землях. А так же то, что ты должен возглавить ответную вылазку с целью узнать, чего от нас хотят в крепости Купа, — вода, наконец, доходит до его живота, поднимаясь выше, и Кайл расслабляется, ненароком касаясь ногой бедра рыцаря. Это прикосновение заставляет Стэна вздрогнуть от неожиданности, но бедро он и не думает отстранять в сторону, напротив, он двигается им ближе, увеличивая площадь соприкосновения. Наверное, это было смело, но он предполагал, что после того, что было между ними в эту ночь, он имеет право на такой ненавязчивый тактильный контакт. — Да, всё именно так, Ваше Величество, — он подтверждает чужие слова, вслушиваясь дальше. — Обдумав этот план, я пришёл к выводу, что не подобает с твоими умениями и заслугами лазать по кустам и вынюхивать за людьми, — Кайл морщит нос, будто при одном упоминании ему становится мерзко, — я лично навещу Короля-волшебника. Собери небольшой сопроводительный отряд. Рыцарь не может сдержать улыбки — тот выглядел так забавно, напоминал какого-то зверька, морщась. Лисёнка, наверное. Стэн подносит ладонь ко рту, выражая задумчивость и скрывая за этим жестом свою неуместную улыбку. — Это очень смелый план, Ваше Величество. Я непременно соберу отряд, не сомневайтесь, я выберу лучших из лучших для Вашей защиты. Даже если мы попадём в засаду, я и мои воины защитим Вас ценой своей жизни, — серьёзно и решительно заверяет он Короля, — только скажите, сколько у меня времени на сбор отряда. Мягкий приглушённый свет свечей очерчивает стройную подтянутую фигуру рыцаря в воде. Кайл слушает внимательно, но смотрит сначала на чужое тело, медленно поднимая взгляд выше, пока не сталкивается с его глазами, горящими какой-то волшебной синевой самых глубоких и опасных вод королевства. И если настоящая бездна хранит в себе только угрозу, то внутри Стэна ощущается бесконечная преданность и нежность. Граничащая с тем, насколько искусен и смел рыцарь на полях битвы. Кайл видел его руки в крови, видел это лицо, искажённое болью, видел страшные раны, нисколько не сломившие его верного война. Король не знает никого другого, кто был бы столь же верен короне. — Смелый? Стратегического мышления жирного волшебника и хватает только на подсылание шпионов. Едва ли он додумается устроить нам засаду. Тем более, никто не будет знать о цели нашей вылазки. Собери лучших. Остальным сообщи, что я желаю посетить земли лесных эльфиек. Ты знаешь, леди Бебе давно положила взгляд на корону, и ни у кого не останется сомнения, что я решил ответить взаимностью, — Кайл снова недовольно щурится, выражая своё отношение ко всем, кто через него хочет добраться до трона. Наивные, жадные до власти, думают, могут обаять его елейными речами и красивыми обещаниями. Упоминание лесных эльфиек вызывает прилив неприятной ревности. Хотя, скорее, даже не ревности, а зависти. Ведь та же леди Бебе хотя бы могла открыто заявить о своих чувствах, когда Стэн не мог позволить себе подобной роскоши, даже если они делили постель редкими ночами. Иронично, но вместе с этим безумно грустно — у них с Королём нет ни единого шанса на признанные романтические отношения. Всё было против них. Колоссальная разница в статусах, один пол, безродное происхождение Стэна. И всё же, учитывая все эти препятствия, именно он принимал ванную с Королём. Не леди Бебе, не любая другая знатная эльфийка, даже не принцесса людей, бесстыдно прямо намекающая на то, что она совсем не против заключить мир путём их женитьбы. Грудь горела изнутри — Король отказал всем им. А потом разделил свою постель со Стэном. — Мы же успеем поставить короля-волшебника на место и вернуться, — дополняет он, задумчиво поглаживая большим пальцем ноги колено Стэна, — у тебя сутки на сборы. Запасов возьмите на пять дней, — заканчивает он и тоже улыбается, соединяя вместе ладони, — если вопросов не осталось, — король кивает вниз, — окунись и намочи волосы. — Я всё понял. К указанному времени будет собран конвой и припасы. Всё будет в лучшем виде, — твёрдо соглашается он. В голову невольно лезут мысли о том, кого призвать в отряд, но он их намеренно отбрасывает. Об этом он подумает потом, сейчас — Король и его приказ. Немного неожиданный, но рыцарь подчиняется беспрекословно: окунает голову в воду и тут же выныривает, рукой перебрасывая намокшие пряди назад, чтобы они не лезли в глаза. Кайл весь обращается в зрение, наблюдая, как Стэн выполняет его приказ, не задавая лишних вопросов. Порой королю кажется, он может попросить Стэна о чём угодно и тот, глазом не моргнув, сделает. Все-таки, у него превосходное самообладание, до этого рыцарь ни разу не ослушивался его. Кроме... Кайл снова ненароком трогает своё плечо. В горячей воде кожу распарило и теперь следы зубов почти не ощущаются, но король знает, что отметка на месте. Знак не только напоминания о его, Кайла, порочном влечении, но и том, что даже самые лучшие совершают ошибки. Он несколько секунд просто смотрит на мокрое лицо Стэна, на капельки воды, стекающие с его волос, вставших дыбором от жеста рыцаря, и не может сдержать тёплой улыбки. Так улыбаются только тем, кто по-настоящему дорог. С рыцарем наедине не остаётся места фальши. — Что дальше, Ваше Величество? — расслабленно и слегка заинтригованно спрашивает он, ощущая, как с подбородка стекает вода. — Дальше я вымою тебя, — будничным тоном сообщает Кайл и, предвидя очередной вопрос, зачем ему это, если раньше он подобного не совершал, отмахивается, — потому что хочу. Я взбудоражен: нашей близостью сегодня, и предстоящей вылазкой. И всё равно не усну. Твоё общество успокаивает меня. Стэн, и не думая снова задавать лишнего вопроса, умудрённый недавним опытом, искренне удивляется пояснению, которое даёт Король сам. Не дожидаясь разрешения, да оно Королю и не нужно, Кайл перехватывает со столика, расположенного рядом с ванной, один из флаконов с душистыми травами, откупоривает его и встаёт на колени, чтоб возвыситься над Стэном. Он выливает содержимое флакона на голову рыцаря. Пряный аромат тут же примешивается к остальным запахам, завершая пьянящую композицию. — В таком случае, я буду рад оставаться с Вами так долго, как Вы того пожелаете, — соглашается он, будто бы это был вопрос, а не приказ. Этими словами он хотел ненавязчиво и, опять же, не слишком явно намекнуть о том, что он в полном восторге от того, что в этот раз Кайл решил оставить его с собой на подольше. На несколько мгновений Стэн даже думает о том, что сейчас они похожи на обычную пару, ведь это так романтично и уютно — принимать со своим возлюбленным ванную после страстного секса. Таким не занимаются с теми, кого используют только ради плотских утех. Таким не должен заниматься Король со своим рыцарем. И, всё же, вот они: вдвоём, в ванной Короля. Руки Кайла скользят сначала по шее, собирая с неё стекающий отвар, и почти сразу продвигаются выше. Движения короля бережные, он, медленно массируя, промывает волосы, почти мурлыкая себе под нос. Процесс увлекает Кайла, и правда успокаивая его, мысли утекают в нейтральное русло. О своём плане он подумает днём, а также подготовит речь для жирного волшебника и его хитрой принцессы. Стэн искренне наслаждается движениями чужих рук на своей голове: это больше похоже не на банную процедуру, а на мягкий массаж. Рыцарь прикрывает глаза, чтобы в них не попала пена, и отсутствие зрения только сильнее усиливает ощущения: он, сам того не замечая, от удовольствия расплывается в улыбке. Запах потрясающий — это всё то, чем пользуется Король. Стэн внутри себя радуется ещё и тому, что он какое-то время будет пахнуть так же, как и его возлюбленный. Он мягко укладывает руки на чужие бока, но не с силой и даже не с пошлостью, а просто придерживая Короля, чтобы ему было удобнее в его позе. Кайл тоже забывается в происходящем, все мысли отступают на задний, далёкий план: сейчас для него остаётся только Стэн, голову которого он подталкивает вниз, вынуждая снова окунуться, смывая пушистую пену. Пузырьки разлетаются в разные стороны, несколько крошечных оседают у Кайла на ресницах. Он смаргивает и тихо чихает себе под нос, увлекая рыцаря из воды, ласково целуя его влажный лоб. Вода приятно обволакивает лицо Стэна, он даже немного трясёт ей, чтобы лучше смыть пену, а когда выныривает, то становится свидетелем потрясающе милой картины, сразу за которой следует нежнейший поцелуй. Перед глазами Стэна вновь оказывается тот самый укус — постыдное свидетельство того, что он в порыве страсти не сдержался. Но, судя по тому, что происходило между ними сейчас — Кайл на него действительно не злился. Он мягко целует в ответ чужую шею, решившись на это только потому, что Король поцеловал его первым. Иначе он себе это не представлял: сначала Кайл делает ему шаг навстречу, и только затем Стэн отвечает ему тем же. — Даже чихая, Вы выглядите очаровательно, Ваше Величество. Не сочтите за оскорбление, прошу, но Вы мне напомнили дикого зверька. Лисёнка, если быть точнее, — он всё-таки озвучивает свою раннюю мысль, умилённый тем, что увидел. Кайл от такого комплимента выглядит явно опешившим, но нисколько не оскорблённым или озлобленным. А со временем удивление и вовсе сменяется ласковой улыбкой. — Кто, если не ты, смог бы сказать мне такое, — разнеженно отвечает он, снова приглаживая волосы рыцаря, — я приятно польщён, мой милый Стэнли, — едва ли любого эльфа можно было смутить таким сравнением, всё же, этот народ был к природе и всему животному гораздо ближе, нежели людской, потому и замечание рыцаря расценивалось скорее как забавный, но ничуть не принижающий его монаршее достоинство комплимент. Да и сам Кайл соврал бы, если бы сказал, что не скучал по милым игривым прозвищам, которыми его называли, разве что, в далёком детстве, которое сейчас и вовсе совсем забылось в череде политических интриг, вспыхивающих на границах Королевства военных конфликтов и бесконечных, никогда не прекращающихся, переговоров с людьми. Стэн облегчённо улыбается и переводит взгляд на столик с флаконами. — Вы позволите мне тоже поухаживать за Вами? — Конечно, позволю, — соглашается он и тоже окунается в воду с головой, а затем вручает Стэну флакон и всё же исполняет своё раннее желание: разворачивается к рыцарю спиной и прижимается ей к его груди, чувствуя чужое тепло. Рыцарь мягко и самую малость удивлённо выдыхает, но, разумеется, не сопротивляется. Он запускает ладони в мокрые кудри, намыливая их, но больше массируя голову, на что Король только больше расслабляется, практически ложась на рыцаря полностью и укладывая свои руки на колени того, вырисовывая на чашечках неровные круги. И когда пена начинает стекать по плечам, Король сам немного отстраняется, чтобы окунуться в воду и смыть её. Затем, вместо того, чтобы снова припасть к своему рыцарю спиной, он чуть разворачивается и смотрит ему прямо в глаза, укладывая ладонь на его щёку. Несколько секунд, чтобы насладиться чужим взглядом, и снова поцелуй — мокрый, слегка горьковатый от мыльной воды, но до безумия чувственный. — Сегодня ты ляжешь спать со мной. Уйдёшь на рассвете, во время смены караула. Тебе ещё собирать отряд, — снова просьба, не требующая возражения. — Как прикажете, Ваше Величество, — отзывается Стэн, мягко укладывая свою ладонь на чужую поверх своей щеки. «Я люблю Вас» — звучит в его голове. Возможно, однажды он скажет эти слова вслух. Возможно, однажды Король ответит ему тем же. Возможно, однажды они смогут быть вместе. Возможно. Но не сегодня и даже не завтра. Не через год и, скорее всего, даже не через десять. Но однажды.