***
Цукишима сидит в классе, постукивая ручкой по парте, подперев голову свободной рукой. Его разум витает далеко в облаках, выше уравнений и графиков. То, о чём он думает все это время: как он, из всех возможных мест, попал именно сюда, в этот класс. Он вспоминает как на втором курсе Хината провожал его домой из школы. Как после весеннего турнира он забрался Цукишиме на плечи и радостно кричал. Как Кей записывал ему компакт-диски по выходным — как Хината выигрывал для него бессмысленные мягкие игрушки в каждом автомате-хватайке, мимо которого они проходили, потому что, Хината, просто до невозможности искусен в работе с такими аппаратами. Эти мягкие игрушки всё ещё стоят в углу комнаты Цукишимы. Иногда он жалеет, что у него не хватает сил их выбросить. «Цукишима?» — спрашивает учитель — «Ты можешь ответить на вопрос на доске?» Блондин лениво поднимает взгляд и перестает постукивать ручкой. Он пробегается по примеру глазами, игнорируя взгляды своих сверстников. «Ответ ноль, учитель», — Цукишима моргает, всё так же подпирая голову рукой. Он получает удовлетворительное выражение лица учителя. Преподаватель знает, что Кей сейчас был в своих мыслях. Цукишима ухмыляется. Когда учитель продолжает объяснение очередного примера, блондин оглядывается на Хинату, который полусонно сидит на своем стуле. Шоё продолжает клевать носом, а рука на колене время от времени подёргивается. «Мило», — думает Цукишима и щёлкает большим пальцем по зажиму карандаша.***
Хината как трутовик. Он растет на тебе, словно на дереве, нравится тебе это или нет. Подумать только, Цукишима ненавидел его, когда им было по пятнадцать. Они были молоды и глупы. Они и до сих пор молоды и глупы. Цукишима никогда не забудет тот день, когда Хината появился на пороге его дома посреди каникул, около трёх месяцев назад. Его щёки были такими же яркими, как и волосы, губы изжёванные и немного опухшие. Они проводили всё своё свободное время, тренируясь, отрабатывая прыжки, исследуя себя и свои способности. Цукишима проводил время с Хинатой добровольно — до такой степени, что сомневался в собственном благоразумии. Но рыжик стоял на пороге его дома, всё ещё потный и раскрасневшийся. Он протянул букет наполовину раздавленных цветов и прижал их к груди Цукишимы, протараторив: «Пожалуйста, пойдём на свидание!» Это было невероятно! Разница в их росте почти тридцать сантиметров, но Хината уверенно стоял там, на пороге, расправив плечи, с горящими глазами. Цукишима рассмеялся. Хината действительно был полной противоположностью Кея. А как мы знаем, противоположности притягиваются: как инь и ян, как солнце и луна. Хината не играет в те игры, в которые играет Цукишима. Он не держит все чувства в себе. Это достойно восхищения, поэтому Цукишима рассмеялся. «Эй, не смейся надо мной! Просто скажи если не согласен», — глаза Хинаты наполнились слезами, а губы растянулись в улыбке. «Я смеюсь не над тобой. Я нервничаю», — Цукишима вытер глаза, всё ещё хихикая и поправляя очки. «Нервничаешь?» — Тонкие брови Хинаты сошлись на переносице. Цукишима взял цветы и оторвал один-два засохших лепестка. — «Ты нравишься мне гораздо дольше, чем я тебе», — сказал он, нежно улыбаясь. «Это что вызов?!» — Хината засиял и в его глазах будто блеснули огоньки.***
Здесь, в школьном кабинете, Цукишима по-прежнему не может отвести от него взгляд. Глаза Хинаты затуманены, он вот-вот провалится в сон, оранжевые волосы растрепаны и падают на уши. Позже Шоё попросит Цукишиму заняться с ним репетиторством, в котором Кей будет самым большим на свете врединой, дразнящим Хинату: «Тебе следовало быть внимательнее на уроке. Какого чёрта ты не слушал?» Но на этот раз, Цукишима, возможно, пощадит его. Они ожесточённо сражались и делали всё возможное, чтобы попасть на осенний турнир. Потому что это их последние соревнования. Последнее время, когда они вместе. От этого у Цукишимы внутри появляется неприятное чувство, поэтому он предпочитает много не думать об этом. Вместо этого он постукивает карандашом по парте и пристально смотрит на Хинату, пока не встречается с ним взглядом. Желание Цукишимы поцеловать Шоё непреодолимо, но это перестало быть удивительным. Его больше ничто не удивляет.***
«Вот это да!» — смеется Хината. — «Осторожно!» Их самый младший сокомандник, Урари, покачивается, стоя на пятках — «И-извините». «Не волнуйся так! Просто попробуй еще раз!» — воодушевляет первогодку Шоё. Блондин внимательно наблюдает с другой стороны спортзала. Укай топчется рядом с ним, вероятно, думая о том же, о чём и он — они не готовы. Но Хината. Хината невероятно верит в свою команду. Так что Цукишима сделает всё, что в его силах, чтобы хорошо завершить этот год. «Цукки?» — Ямагучи раскачивается на пятках, держа мяч под мышкой. — «Хочешь сделать несколько подач?» «Да», — Цукишима отходит от Укая — «Подготовь второкурсников к каким-нибудь приемам». «Понял», — Тадаши кивает и топает через зал собирать своих жертв. Кей смотрит на первокурсников, которые кружат вокруг Хинаты, как небесные тела кружат в космосе. Они смотрят на него широко раскрытыми, мерцающими глазами. Действительно, хороший вице-капитан. Кто знал, что именно они будут руководить командой? Цукишима, чёрт возьми, точно никогда не рассчитывал стать капитаном. Но во всем нужен баланс. Там, где Даичи был твёрдым, Суга был мягким. Когда Энношита был строг, Танака давал расслабиться. В то время как Цукишима грубый, Хината ласковый и понимающий. Хината — сердце Карасуно. В течение трёх лет он был им. Огонь, душа, всё, что жжёт и дико горит в стае воронов. Цукишима — разум. Они прекрасная пара руководителей. К тому же Ямагучи терпеть не может отдавать приказы, а Кагеяма не умеет поощрять кохаев за их старания, так что другого выхода действительно не было. Цукишима берёт мяч из корзины, крутит его в руках, всё ещё наблюдая за Хинатой. Кагеяма подходит к нему с более игривым и менее злым говором, как это было много лет назад. Цукишима не слышит, о чём они говорят, но Хината смеётся, так что, скорее всего, всё в порядке. Цукишима старается не брать это в голову, но он обыкновенный собственник. На самом деле, он никогда не до чего не был жадным, особенно до людей, но в Хинате есть что-то такое. Они оба стали, в какой-то мере, принадлежать друг другу. Цукишима бьёт по мячу. У удара тот характерный звук, по которому можно понять, что это хорошая, уверенная подача. Второгодка принимает мяч, и Цукишима отбивает ещё раз. Они, вероятно, проведут тренировочную игру или две — разобьются на партии пять на пять человек или что-то в этом роде. Цукишима ещё не решил, но весь спортзал полон праздной болтовни и звука ударов волейбольных мячей об пол. Урари, тот неловкий первогодка, заставляет Цукишиму нервничать. Капитан видит его краем глаза. Он чертовски крупный. Урари не слишком отличается от Ушиджимы, и от этого осознания у Кея образуется во рту неприятный привкус. Урари просто невообразимо силён. Ну, нет такого понятия, как слишком много, но это уже начинает казаться опасным. Он словно дикий зверь. Подачи Урари бьют сильно, кажется, он всегда попадает в цель. На самом деле в нём никакого самоконтроля. Цукишима помешан на контроле, поэтому Урари его напрягает. «Мы приведем его в форму!» — Ворковал Хината, уткнувшись ему в шею. — «Не волнуйся ты так!» Верхняя губа Цукишимы несильно дёргается, когда он отбивает очередной мяч, на этот раз их новому либеро. Он, конечно, легко принимает его, но с другого конца зала раздается ещё один шлепок. Урари бьёт по мячу громко и внушительно, со слишком большой силой. Цукишима видит всё это — как энергия пульсирует вокруг мяча, как он парит прямо над залом. Очень короткий промежуток времени — может быть, миллисекунда, — но Цукишима паникует. «Шоё!» — Цукишима роняет мяч, который держит в руках, и кричит, прежде чем тот ударяется об пол. Оглядываясь назад, можно сказать, что это было глупое решение, потому что Хината оборачивается и смотрит прямо на него. Кагеяма понимает, что сейчас произойдет, немного запоздало — он хватает Хинату за футболку, чтобы оттащить его, но этот чёртов первогодка слишком силён. Мяч попадает прямо в нос Хинате, и Цукишима чувствует, как у него перехватило дыхание. Хината получал сотни мячей в лицо, и, в целом, это было довольно забавно, но этот удар был жёстким. Цукишима услышал звук. Громкий и неприятный. От удара Хината падает, ударяясь о пол, чем погружает зал в звенящую тишину. Цукишима чувствует, как тяжело ему становится дышать, легкие опустошаются, частота сердечных сокращений стремительно возрастает. «Хината!» — Укай и Такеда всакивают с мест. Цукишима колеблется целую секунду, прежде чем броситься через зал и опуститься на колени. «Аааааах», — скулит Хината, поднося руки к носу. Повсюду кровь. — «Э-это...» «Не двигайся», — Цукишима кладет руку ему на грудь. — «Ах, каков первый шаг при оказании первой помощи? Шея, верно? Но, боже, у него из носа течет так много крови!» «Хааа, ну, это больновато...» — прошипел Хината. «Идиот! Тебе сказали не двигаться!» — прикрикнул на Шоё Кагеяма. «М-мне так жаль!» — Урари подбегает — «Я-я такой... » «Не волнуйся об этом», — Укай опускается на колени у головы вице-капитана. — «Хината, ты в порядке?» «Да», — Хината прикрывает нос, так как кровь продолжает стекать вниз, по его губе и щеке. — «Хааа, Урари, кончай извиняться». Укай начинает ощупывать голову Хинаты и его шею. Хорошо. Мозг Цукишимы ни хрена не соображает. Он застыл и перед его глазами лишь кровь и то, как Хината корчится от боли. Цукишима видит как больно Шоё, который, несмотря на это, улыбается сокомандникам. Ямагучи размахивает пачкой бумажных полотенец, и Хинате, в конце концов, помогают подняться на ноги. «Спасибо Тадаши!» — Хината рассеянно берёт их. «Я отведу его к медсестре», — предлагает Цукишима. Он придерживает Хинату, чтобы не дать ему упасть. «Ты уверен?» — Такеда пристально смотрит на них — «Мы можем взять Одзу или Урари...» «Я забираю его», — настойчиво произносит капитан, и Такеда неуверенно кивает головой. «Мне так жаль, мне так жаль, мне так...» — нервно бормочет Урари, словно читая мантру. «Это была не твоя вина». «Да, чувак, это чистая случайность». «Мне нравится этот твой удар», — ухмыляется Хината. Он зажимает нос, забираясь на спину Цукишимы одной рукой. — «Потрясающе!» «С-спасибо, Хината-сэмпай», — краснеет Урари. Мило, но Цукишима сейчас раздражён и меньше всего хотел бы это слушать, поэтому он встаёт и направляется к медкабинету, держа руки под бёдрами Хинаты. Цукишима говорит на ходу: «Держись», оставляя весь этот хаос позади. Когда двери спортзала закрываются, наступает тишина. Только спокойные безлюдные коридоры и редкие звуки птиц. «Хррх», — хнычет Хината в бумажное полотенце. — «Мне больно». «Верю», — Цукишима сжимает его бёдра. — «Ты в порядке?» «Д-да. Урари такой... сильный, ха», — Хината вытирает нос, разговаривая чуть лучше. «Придурок», — выпаливает Цукишима. — «Он ничего не контролирует». Хината был не согласен, однако предпочёл промолчать. Вероятно, он запачкал кровью форму Цукишимы, но это неважно. Это не столь большая цена. Свободная рука Хинаты обхватывает воротник Цукишимы спереди. От его тела исходит приятное тепло, и Цукишиме хочется просто остановиться и поцеловать его, забыв обо всём, что сейчас происходит, но он молча несёт Хинату вниз по лестнице, через двор и в здание. Раздается медленное шмыганье носом, а затем тихий, проглоченный всхлип. Цукишима останавливается. «Ты чего?» — он напряжённо поворачивает голову. «Прости. Мне действительно больно». «Голова сильно болит?» «Нос. И голова». «Хочешь лечь?» — сердце Цукишимы сжалось от беспокойства. «Не, не, пойдем». Капитан переминается с ноги на ногу. Обдумывает варианты. Сжимает бёдра Хинаты и ускоряет шаг. «Ты ведь хотел заплакать?» «Это было бы ужасно!» — Хината смеётся, одновременно плача. — «Я н-не могу позволить кохаю увидеть моих слёз! К-каким с-сэмпаем я буду после этого?» «Таким, который только что сломал себе нос». «О боже, ты думаешь, он сломан?!» «Наверное, нет», — лжёт Цукишима. Он открывает дверь в кабинет медсестры, следя за головой Хинаты, дабы не удариться о дверной проем. Он медленно опускает его — мягко и осторожно — на маленькую больничную койку. Хината выглядит ужасно. Даже немного жалко, по мнению Цукишимы. Рука поднята к носу, брови сведены от боли. Кей быстро оглядывает приёмную — медсестра всё ещё занята перевязыванием лодыжки какому-то парню из теннисного клуба, поэтому Цукишима проводит рукой по волосам Хинаты, откидывает челку и нежно трепет волоски на шее. Хината, прищурившись, смотрит на блондина и улыбается ужасно ярко, несмотря на кровь. Осмотрев Хинату, медсестра обернулась и сказала, что ничего не сломано и Цукишима может вернуть Шоё обратно в зал.***
Сначала они нервничали и боялись публично проявлять свои чувства. Что подумают люди? На самом деле Цукишиму это никогда не волновало — он был нежен ради Хинаты. Но Хината просто ужасен в сохранении секретов, так что рукопожатия, объятия — просто стали рутиной. Поцелуи — самое забавное. Цукишима иногда нагибается и незаметно чмокает Шоё, как ручной зверёк, а Хината после гоняется за ним, как старик с тростью. Но Хината ловкий — он подпрыгивает высоко — на идеальную высоту — и быстро чмокает Цукишиму в ответ, прежде чем гравитация утянет его вниз. Иногда Хината промахивается; он целует его в подбородок, щеку и даже в ухо, когда особенно плохо целится. «Я так и хотел!» — будет спорить Хината, но Цукишима просто прикроет ухо и рассмеётся, потому что на самом деле это лучше, чем просто стоять и краснеть. Это забавно, но не по тем причинам, о которых вы могли бы подумать; гораздо веселее «выступать» перед Карасуно. Засунуть руку в задний карман Хинаты и чуть трепать его форму. Когда им скучно в автобусе, они берут ручку и рисуют каракули на руках друг у друга. Они не всегда сидят вместе, но когда это происходит, они выходят из автобуса с именами друг друга, написанными вдоль и поперек их предплечий. Запястье Цукишимы обернётся иероглифами «солнце, солнце, солнце». А на пальцах Хинаты? Английское написание «луна, луна». «Чудаки», — бормочет Кагеяма, вставая с переднего сиденья, поворачивается и кладёт подбородок на тыльную сторону ладони. Хината подпрыгивает, ручка случайно соскальзывает с ладони Цукишимы. «Тебе нужен колокольчик», — говорит Цукишима, не глядя на Тобио. «А тебе поводок», — Кагеяма закатывает глаза. Вместо того, чтобы сердито фыркать, как Цукишима, Хината просто демонстративно прижимается к коленям Кея, кладёт голову ему на плечо, отталкиваясь ногами при каждом толчке автобуса. «Боже, кто научил тебя так отвечать?» — Цукишима пристально смотрит — «Комиксы?» «Нет, твоя мать». «Вау, просто продолжай доказывать мне что ты берёшь все эти «ответочки» из детских книжек, почему бы тебе так не сделать». «Уходи», — перебивает Хината, тыча пальцем в лицо Кагеяме и отталкивая его в сторону. — «Это частное зрелище. Тебе стоит заплатить за вход». «Но... мы в автобусе». «Угу». «С командой». «Ах, вот оно как», — Хината толкает сильнее. — «Давай, давай, шевелись». Цукишима слышит смех Ямагучи с заднего сидения. «Мы едем на матч. Перестань обжиматься с ним!» — выпалил Кагеяма, сопротивляясь. «Никогда!», — Хината демонстративно прижимается к груди Цукишимы. Цукишима в ответ поднимает колено, прижимая Хинату ещё больше. «Ладно, неважно», — вздыхает Кагеяма и плюхается обратно на сиденье, еле слышно возмущаясь. «Нам нужно купить баночку для ваших ППС», — предлагает Ямагучи. «Заткнись», — рявкнул Цукишима. — «Я разорюсь». Кохаи посмеиваются, но это нормально. Напряжение в автобусе и так достаточно сильное. Если они ещё и будут нервничать перед матчем, то наверняка будут несобранны и проиграют. Но никогда не знаешь наверняка. В наши дни многое меняется. Цукишима проводит рукой вверх-вниз по бедру Хинаты, наблюдая, как его уши медленно краснеют. Хината запрокидывает голову, чтобы посмотреть Кею в лицо, и широко улыбается. Тело Хинаты — это тепло, крошечные ручки ищут руки Цукишимы. Хината опускает взгляд, сравнивая размер их пальцев, как он уже привык делать. Разница неудивительна, но всё равно мила. Крошечные ручки Хинаты могут забивать мячи быстрее звука — но эти пальцы здесь, они рисуют невидимые линии вверх и вниз по запястьям Цукишимы, рисуют сердечки на его ладони и любовные кружки на предплечьях. «Я ненавижу тебя», — лжёт Цукишима шепотом. «Я тоже», — смеётся Хината и целует его.***
Время идёт, становится холоднее. Кровать Цукишимы была застелена, но теперь она в ужасном беспорядке с тех пор, как они пришли сюда с Хинатой. Не по какой-то другой причине, а действительно, потому что они вдвоём лениво ворочались в простынях с тех пор, как вернулись домой из школы. Пальцы их ног сведены вместе, нос Шоё уткнулся в шею Цукишимы. Кей кладет руку на бедро Хинаты и время от времени проводит ей туда и обратно. «У нас несделанная домашка», — говорит ему Цукишима, зевая. «Угу, но там так холодно-о». «Это правда». «И математика сложная». «А вот это уже менее верно». «Под одеялом лучше». «Ве-е-ерно». «Ты чего сейчас сказал?» — смеётся Хината, приподнимаясь на локтях и глядя на лицо Цукишимы без очков. «Не знаю» — бормочет Цукишима, приоткрывая один глаз — «Я устал». «Я тоже. Тренировка сегодня выжала из меня все силы» — Хината плюхается обратно в кровать. «Ну, мы довольно тяжело проиграли на этом тренировочном матче», — вздыхает Цукишима. — «Мы должны быть готовы к турниру». У Хинаты есть эта гордая улыбочка, которая появляется иногда на его лице, вроде «ах, так приятно видеть, что ты заботишься обо мне», что довольно странно, потому что Цукишиме давно не все равно. Хината слегка вздрагивает. Он прижимается ближе, тяжело дыша в шею Цукишимы. «Холодно». «Так надень штаны». «Я лучше умру». Цукишима в шутку оттягивает резинку боксеров Хинаты, после чего отпускает обратно. «Кей!» — вскрикивает Шоё. «Хе-хе», — Цукишима прижимается носом к его щеке. — «Что это за забастовка против штанов?» «Они жмут», — возражает Хината. — «Мне некомфортно. В них нет необходимости». «Я уверен, что у меня есть несколько контраргументов против твоих слов». «Да что ты». «Во-первых, мне в штанах совершенно не холодно». — Цукишима приподнимает колено, проводя фланелевой тканью своей пижамы по голому бедру Хинаты. «Угу». «Кроме того», — Цукишима наклоняется, ощупывая его. — «Легче сделать это». — Он проводит большим пальцем у промежности Хинаты. — «Видишь ли, слегка опасно». «Ах», — выдыхает Хината. Он приподнимает голову, встречаясь взглядом с Цукишимой — «А по-моему, это только плюс». «Мм-м», — Цукишима лениво проводит руками по заднице Хинаты, где, впрочем, им самое место. — «Мы куда-нибудь собираемся в эти выходные?» «Ты продолжаешь менять тему», — хихикает Хината. — «Ты действительно устал». «Не совсем», — зевает Цукишима, проводя указательным пальцем по ямочкам на спине Хинаты. — «Ответь уже на мой вопрос, придурок». «Если ты хочешь, то да, определенно». «У тебя есть что-нибудь на примете?» «Я хочу поехать в Токио». — Хината встречается с ним взглядом — «Слишком далеко?» «Нет», — Кей проводит пальцем вниз между ягодицами Хинаты. — «Мы поедем туда, куда ты захочешь». «Хе-хе», — Хината придвигается ближе. — «Посмотри на себя. Ты такой покладистый сейчас». «А, так ты хочешь, чтобы я отказал?» — Цукишима трёт пальцем промежность Хинаты через ткань трусов. — «Ладно, нет. Токио слишком далеко». «Ах!» — Хината откидывает бёдра назад. — «Ну нет, я не это имел в виду!» «Тогда используй свои слова», — поддразнивает Цукишима, наклоняясь чуть ближе, чтобы говорить прямо в губы Хинате. Он хватает его за задницу, непристойно раздвигая её, прежде чем провести рукой вниз по бедру Хинаты, прижимая его колено к своему собственному бедру. «Х-хорошо» — Шоё наклоняет голову, слегка приоткрывает рот и нежно целует Цукишиму. — «Мне нравится, когда ты такой нежный и заботящийся». «Только для тебя, ты же знаешь» — Цукишима упирается большим пальцем в подколенную ямку, рука скользит обратно наверх. Он чувствует, как руки Хинаты, теперь уже не дрожащие, медленно проникают под рубашку Цукишимы. Его пальцы немного холодные, но приятно ощущающиеся на теплом животе Цукишимы. Странно. Иногда думаешь, что эти отношения будут сложными — сплошные острые углы, стычки и споры. Но им уже не пятнадцать. С уходящим днём рождения Кея им исполняется восемнадцать. Реальный мир стучится в их дверь, но Цукишима старательно игнорирует это. Вместо этого он наклоняет голову чуть дальше, целуя Хинату с приоткрытыми глазами. Он изучает его ресницы — вдыхает его запах и целует, пока губы не начинает покалывать. Целоваться странно, а целовать Хинату ещё страннее. Глядя на это, можно подумать, что поцелуи для Цукишимы нечто обыденное, но на самом деле от этого по его спине пробегает жар и заставляет сердце биться немного быстрее. Хината тоже когда-то очень плохо целовался. Только языком, без капли терпения. В некотором смысле, это было мило и чувственно. Цукишима был очень медлителен и методичен в своих чувствах — но теперь, после признания, они встретились на полпути. Рука Хинаты касается груди Кея, проводя пальцами вверх и вниз по рёбрам. Это приятно, поэтому Цукишима непроизвольно вздыхает. Их губы отдаляются и снова прижимаются друг к другу. Резкое дыхание вырывается в промежутках между каждым поцелуем, и щёки Хинаты с каждой секундой краснеют всё сильнее. Хината прижимается к его бедру, целует, и внезапно Цукишима выходит из этого «транса». Да, он очнулся. А заперта ли дверь? Возможно. Хотя, мамы все равно нет дома, к чему думать об этом. Итак, Цукишима окунается в собственные чувства с головой. Он хватает Хинату за волосы и сильно тянет назад, приподнимаясь на локтях и контролируя поцелуй там, где ему хочется. Тихий стон Хинаты доставляет невероятное удовольствие — тем более то, как Хината отвечает на поцелуи. Он не слабый, ни в каком смысле этого слова. Цукишима облизывает свою нижнюю губу, а Хината крадет его язык и присваивает его себе. Пламенное доминирование Хинаты всегда вызывает у Цукишимы всплеск возбуждения. «Это всё твоя вина», — внезапно говорит Хината, когда они всё-таки останавливаются, чтобы выдохнуть. «Хах?» «Я просто невинно прижимался!» — Рука Хинаты всё ещё движется, всё ещё задирает рубашку Цукишимы к воротнику. Его мягкие пальцы оставляют за собой искры, обводя любую обнаженную кожу, которую Хината может нащупать. Простыни уже давно лежат на их бёдрах, но это сейчас никак не заботит блондина. «Раньше я думал, что ты невинен», — шутит Цукишима. Он наклоняется, чтобы ущипнуть Хинату за щёку. — «Меня ввели в заблуждение». «Это моё мальчишеское обаяние!» «Ничего подобного», — Цукишима утыкается носом в его шею, пытаясь унять собственную потребность, растущую в его крови. Всё внутри него буквально кричит: «Возьми его, переверни Хинату и изнасилуй его всего!» — «Ты просто гигантский троянский конь греха». «Эй! Я понял эту шутку!» — смеётся Шоё. «Значит, уроки истории сработали». Хината ёрзает, переворачиваясь с боку на спину. «Я всегда внимательно слушаю и запоминаю, когда ты меня обучаешь», — своей недавно освободившейся рукой он играет с прядями волос Цукишимы. «Мм-м», — Цукишима прокладывает себе путь между ног Хинаты, попутно стягивая с него трусы. — «Мне трудно в это поверить». Хината наблюдает, как его боксеры с принтом ананаса падают на пол. Не успел он оглянуться, как Цукишима оказывается у него между бёдер, облизывает грудь и оставляет несколько синяков под воротником рубашки Шоё. Цукишима аккуратно распределяет каждый засос, равномерно прикусывая, проводя языком по ключицам Хинаты и вздыхая. Кожа не должна быть приятной на вкус, но кожа Хинаты действительно такая. «Э-эй, вернись», — Хината извивается, выдыхая. И Цукишима возвращается, скользя вверх, наклоняя голову и целуя Хинату ещё раз. Снова, снова, снова, и снова, и снова, и снова... Словно время бесконечно. Мягкие, немного обжигающее языки играют друг с другом, просто чтобы заставить другого застонать, зубы царапают губы, а руки делают абсолютно всё, кроме того, что им положено. «Штаны, штаны», — повторяет Хината. — «На тебе всё ещё штаны». «Не беспокойся об этом», — выдыхает Цукишима. Он просовывает руку, проводя большим пальцем по внутренней стороне члена Хинаты. К удовольствию Цукишимы, он твердый. — «Я хочу, чтобы ты оседлал моё лицо». «О, боже, прямо сейчас?» — смущённо произнёс Хината. «Нет, завтра», — съязвил Кей. — «Да, прямо сейчас». «У меня нет сил кататься на чем-либо, кроме твоего члена» — фыркает Хината. «Я не собираюсь трахать тебя», — Цукишима отодвигается, медленно скользя руками по мягким бедрам Хинаты. Это ложь, на самом деле, Хината — это сплошные мускулы. И все же он такой мягкий. «Почему бы и нет?» — простонал Шоё. Цукишима раздвигает бедра — Хината бесстыдно обнажён. Честно говоря, ему нечего стыдиться. Он просто... потрясающий. Такой стройный и красивый. Цукишима прижимает колени Хинаты к груди и смотрит ему между ног. Он всё ещё слегка на взводе со вчерашнего дня, когда они трахались за школьными туалетами. «Потому что у нас тренировочный матч с Некомой, и Хайба Лев собирается устроить нам грёбаную мигрень!» «Ой, да ладно тебе», — причитает Хината. Он похотливо извивается, напрягая каждый мускул своего тела — «Тогда не еби меня слишком сильно. Только чуть-чуть и всё такое». Цукишима фыркает, прежде чем ещё больше воспользоваться гибкостью Хинаты, складывая его, как крендель. Цукишима поддерживает его поясницу руками, не теряя времени, проводит языком под яйцами Хинаты и вниз по его заднице. Он здесь как Христофор Колумб, но это всё равно это чертовски его захватывает. «Ах!», — ёрзает Хината. — «Кей! Кей, не надо...» Он мурлычет, щёлкая языком раз, другой. «Ты в порядке?» Тело Хинаты слегка сводит. Цукишима знает — знает, что он маленький суккуб, с либидо, созданным, чтобы бросить вызов либидо Цукишимы. «Быстрее», — Хината умоляет. — «Будь быстрее». «Почему ты сегодня такой?» — дразнится Кей. Он ещё раз проводит языком и чувствует себя немного счастливым, зная, что Хината так тщательно принял душ после тренировки. Только для него. Бёдра Хинаты дрожат у его ушей, и это то, что Цукишима научился любить. Хината рассказал ему всё о чудесах «поедания» задницы — Цукишима так просто его не отпустит. Поэтому его язык работает быстрее, и Хината стонет немного громче. «Ты просто», — Хината извивается, — «сводишь меня с ума». «Мм?» «Тебе нужны новые чёртовы шорты», — ругается Хината. Его голос срывается, так что Цукишима на самом деле проводит языком по мышцам, пальцами оставляя синяки на этих мягких бедрах. — «Ммм! Ах, т-те, что у тебя сейчас, просто ч-чертовски короткие, ах!» «Интересно», — Цукишима останавливается и его лицо расплывается в широкой улыбке. «Я бы убил за твои ноги». «Угу», — Цукишима наклоняется, роясь в прикроватном ящике. «Они такие... ужасно длинные», — с недоумением говорит Хината. — «И ты до сих пор носишь брюки, чёрт возьми, Кей...» Цукишима фыркает от смеха, откидываясь назад со смазкой и презервативами в ладони. «Хорошо, держись», — он бросает их Хинате в грудь. «Хе-хе» — Хината оживляется, хватает смазку и приподнимается на локтях. Цукишима встает с кровати, сбрасывая с себя одежду. Это немного смущает, то, как его член упирается в его живот, но Цукишиму действительно нельзя в этом винить. Его парень чертовски симпатичный. Кей снова забирается под простыни. Цукишима давно готов, и Хината засовывает его собственные пальцы в свою задницу. Просто Цукишима почти за гранью рационального мышления. Он крадет бутылочку со смазкой, хватает левое бедро Хинаты и снова толкает его вверх. Его гибкость удивительна, блондин признаёт это, но сейчас он сосредотачивается на том, чтобы надавить двумя пальцами, которые уже находятся там. Хината издает всевозможные звуки — хорошие звуки. Цукишима тоже издает несколько, потому что Хината настоящий грешник. Просто, чрезвычайно желанный. «Странное ощущение», — бормочет Кей. Он снова засовывает пальцы внутрь и наблюдает, как спина Хинаты выгибается, а руки опускаются. — «Странно, странно, странно». «Сейчас, а-ах, сейчас не время для с-сексуального кризиса, Кей-Кей...» «Я не это имел в виду», — Цукишима застывает, немного озадаченный. Он делает то, что делал много раз раньше. Тело Хинаты так хорошо слушается, так восхитительно изгибается. Это тело Цукишимы, думает он. Его тело, его, его. «Что тогда?» «Нас», — Цукишима замедляет темп. Он смотрит на румянец, разливающийся по груди Хинаты. — «Мы странные». «Тоже мне новость», — кусается Хината. Он прижимается к его пальцам — «Да ну тебя». «Мы должны быть противоположностями, верно?» — Цукишима проводит большим пальцем по паху Хинаты и наблюдает, как тот дрожит. «Может и должны. Мне это нравится», — улыбается Шоё. Цукишима ухмыляется, вытаскивая пальцы и используя свою скользкую руку, чтобы обхватить свой член и помассировать, потрясающее ощущение. «Я имею в виду... я согласен с этим. Это просто немного странно». «Если бы я хотел встречаться с кем-то вроде меня, я бы встречался. Но я не хочу, потому что ты мне нравишься», — Хината пожимает плечами, переворачивается на живот и приподнимает бедра. «Я тебе нравлюсь?» — дразнится Цукишима, трущийся членом о задницу Хинаты. — «Это довольно по-гейски, Шоё, не находишь?». «О боже, я собираюсь надрать тебе задницу!» Цукишима уже вовсю смеется — он никогда не смеялся во время секса, кроме как с Хинатой. Похоже, здесь нет никаких барьеров, и Хината тоже знает об этом. Итак, Цукишима проводит рукой по спине Хинаты. Зажимает его между лопатками и очень медленно двигает членом. Голос Хинаты разносится по комнате, как рёв бензопилы, и Цукишима закрывает глаза, просто чтобы вдохнуть. Он напряжен. «Чёрт возьми!» — восклицает Цукишима. — «Чёрт». «Давай, давай», — подталкивает Хината. Голос внезапно становится громче. — «Кей, Кей!». «Игра завтра», — напрягается Цукишима, медленно раскачиваясь. «Я не собираюсь драть твою задницу сейчас». Хината скулит и извивается, показывая свою нужду, как какое-то животное. Он откидывает бёдра назад, утыкается лбом в матрас и стонет. Цукишима выдыхает, наклоняясь, чтобы поцеловать Хинату в шею. «Будь хорошим вице-капитаном». Хината неуверенно кивает, поэтому Цукишима отстраняется и снова двигает бедрами. Может, это и не грубо, но достаточно хорошо, чтобы Цукишима был уверен, что завтра они выйдут на матч с силами. Комната наполняется жаром, и без того тлеющие угли разгораются. И боже, какие звуки. Непристойно и влажно, немного неряшливо, но хорошо. Хината, уткнувшись лицом в подушки, громко постанывает, а потом ещё громче, кусая кулак, когда Цукишима доставляет ему такое удовольствие. А Кей, в свою очередь, доведён до предела. Он так сильно хочет. Хочет схватить Шоё за волосы и просто уничтожить его. Пометить его и провести ногтями по каждому сантиметру его кожи. Но вместо этого Цукишима нежно лижет его за ухом, покусывая кожу и сотрясая тело Хинаты каждым ровным толчком. Они всё ещё уставшие. Тело Цукишимы измотано тренировками, и его живот уже скручивается. Но звуки, вырывающиеся изо рта Хинаты... они такие грязные. «Кей», — стонет Хината, выгибая спину. — «Пожалуйста, скажи мне, скажи мне... » «Насколько хорошо у тебя получается?» — Бёдра Цукишимы продолжают двигаться, «Тебе хочется знать?» «Да...» «Ты прекрасен». — Цукишима садится на колени, чтобы лицезреть это самому — «Боже, ты всё ещё тугой, знаешь ли». «М-мгх» «Ещё и такой симпатичный», — Цукишима хлопает Шоё по заднице, глядя туда, где они соединяются друг с другом, и чувствует, как пульсирует его собственный член. — «Никто не может быть так же хорош, как ты». «Я хочу только тебя», — выдыхает Хината. Вдыхает воздух, пахнущий сексом. Он поворачивает голову, встречаясь взглядом с Кеем. — «Только тебя, пожалуйста». Хината действительно знает, как добиться своего. Тело Цукишимы реагирует инстинктивно, вырываясь, переворачивая Хинату и вдавливая его в матрас. «Да!» — Хината сияет, обхватывая себя руками за колени, чуть ли не светясь от счастья. Цукишима обхватывает руками подмышки Хинаты по обе стороны, смотрит ему в глаза и сильно двигает бедрами, он входит полностью одним быстрым движением. Они оба ахают, стонут, целуются и издают ещё больше глупых звуков. Это просто горячо — их кожа, пот. Всё и сразу. Знакомо, до атомов просто, но всё равно хорошо. Так хорошо. И вместе они будто в тумане. Вместе они двигаются в нём. Они целуются, пока не устанут целоваться. Просто, прижавшись, тяжело дыша в горло друг другу, стирая старые чернила с рук. Слюна скатывается по губам Цукишимы. Он чувствует, что Хината наблюдает за ним, и, честное слово, дрожит. Просто есть что-то особенное в огне в его глазах. Он обжигает тебя, совершенно, без остатка. Миллиард градусов, точно как солнце. Хината бормочет какую–то мантру — она выжигает кожу Цукишимы, толчок за толчком, каждое движение и каждый вздох. Руки Хинаты повсюду: на его плечах, спине. Ногти впиваются в позвоночник, а пальцы сжимают бицепсы. Цукишима погружается во всеохватывающий жар, с трудом удерживаясь от того, чтобы не сойти с ума. «Сильнее, пожалуйста, Кей, сильнее» Они извиваются, словно детская игрушка. Каждый раз, когда Хината стонет, тело Цукишимы пульсирует. Каждый раз, когда он умоляет, его живот скручивается и опускается прямо между его ног. Всегда, абсолютно всегда. Хината всегда будет таким ярким для него. Цукишима украдкой бросает взгляд на лицо Шоё — и, боже, у него черные глаза. Волосы Хинаты слиплись, щеки раскраснелись, но он полон решимости, сжимая член Цукишимы и физически вырывая из него стоны. Цукишима кончает первым, что является полной неожиданностью. Он подавляет стон, тело сжимается, пальцы ног скручиваются. Хината задыхается от восторга, ногти впиваются ему в кожу головы. Цукишима опускает голову на плечо Хинаты, дыхание с каждым вздохом покрывает его шею. Накатывающая его волна резкая — Цукишима наполняет презерватив, каждый его мускул напрягается. «Д-да», — срывается с губ Хинаты. — «Да, да». «Шоё», — Цукишима дрожит. — «Так хорошо, ты такой...» Хината напрягается под ним, — «А-ах, я...» Цукишима знает, что сейчас он максимально близок. Он чувствует это каждой напряжённой мышцей Хинаты. Не отстраняясь, Цукишима обхватывает рукой его член, чувствуя, как он на самом деле пульсирует в его руке. Хината бьётся — Цукишима что-то неразборчиво шепчет ему на ухо и переворачивает ладонь. Его слова непристойны, но они делают свое дело. Спина Хинаты выгибается, рот приоткрывается. Цукишима прикрывает рот Хинаты одной рукой, другой размеренно двигает членом. Боже, он произведение искусства. Юные, гибкие, такие грешные и невинные одновременно. Предполагалось, что они учатся. Во всяком случае, дремлют. Но вместо этого они здесь, дышат в щёки и шеи, запускают руки в волосы и бормочут слова, слишком неразборчивые, чтобы иметь смысл. «Хорошо, хорошо», — повторяет Хината. — «Мне так хорошо. Ты такой хороший». «Хорошо», — повторяет Цукишима в ответ, поднимаясь, чтобы завязать презерватив и выбросить его. — «У тебя завтра контрольная по химии». «Молю, не говори о школе, пока я всё ещё голый», — сонно возражает Хината. Он до сих пор наслаждается этим вечером, поэтому Цукишима плюхается рядом с ним и перекатывается на единственное сухое место, оставшееся на кровати. Хината забирается на него сверху, и Цукишима почти не жалуется. Его конечности кажутся такими тяжёлыми и уставшими, но это приятная усталость. Хината действительно хорошо пахнет, и его волосы до неприличия мягкие. «Значит, просто потерпишь неудачу?» — Цукишима ищет его руку и лениво переплетает их пальцы. «Нуу», — мурлычет Хината. — «Позже. Учёба только после сна». «Это верно», — соглашается Кей. Его сердце по-дурацки переполнено. Глупо, чертовски глупо, тупица. Секс не должен быть таким. Это не должно делать тебя таким счастливым. Но Хината — милый и маленький дурачок, а Цукишима очень и очень слаб сейчас. Итак, они засыпают, а их завтрашние заботы становятся завтрашними проблемами.***
«Я этого не понимаю». «Хм?», — Хината наклоняет голову. «Ты и Цукки», — Лев указывает на высокий фонарный столб, давая советы после сыгранного матча. «И что тут непонятного?» — Хината подпрыгивает на носочках — «Он милый, и он мне нравится». «Милый?» — Лев вопросительно моргает. — «Я.. ну, мне не нравятся парни, но Цукишима не кажется шипко милым». «Тогда у тебя просто ужасный вкус», — Хината пожимает плечами — «Но это так, к слову». «Ты и он... Да у вас, ребята, даже нет ничего общего!» «Он познакомил меня со многими новыми группами». «Да?» «Мы вместе смотрим много крутых телешоу!» «И это действительно то, на чём стоит основывать отношения?» Хината открывает рот, чтобы возразить, метафорически взъерошивая перья, но тут вмешивается Кагеяма: «Я перестал сомневаться в их отношениях несколько месяцев назад. Тебе следует сдаться, чувак». «Ха? Это был просто вопрос», — Лев выглядел слегка озадаченным. «Глупый вопрос. У нас самые лучшие отношения». «В этом просто нет никакого смысла! Он такой высокий только благодаря палке, что находится прямо сейчас в его заднице!». Ладно, даже Кагеяма немного обиделся на такое высказывание. «Ну я тебе сейчас покажу!» — Хината закатывает рукава, которых не существует, расправляет плечи и вздергивает подбородок. «Правда что-ли?» «Да!» — Хината разворачивается. «Да подожди ты, тупица...» — вздыхает Кагеяма. Но Хината уже бежит через зал, мимо первогодок, прямо к Цукишиме. Глаза последнего расширяются, рот открывается, прежде чем он вынужден принять решение о том, что ему следует сделать. Хината подпрыгивает, и Цукишима роняет сумку, которую держит в руках, чтобы поймать своего возлюбленного. «Ха...» — Лев наклоняет голову, потирая шею, его брови сведены в замешательстве. «Я же говорил тебе. Оставь это». — Кагеяма пожимает плечами, промокая шею полотенцем. Хината прижимается к шее Цукишимы, как щенок, и Цукишима, что удивительно, позволяет ему это сделать.***
«Цукки», — ухмыляется Ямагучи. — «Это что-то новенькое?» «Вообще-то да». Цукишима держит в руках очередного плюшевого медведя. «Я думал, у тебя уже есть такой» — хихикает Тадаши. «Нет, глупенький. У этого, очевидно, красный бант». «Точно, я тупица». — Ямагучи смеётся — «Почему он продолжает дарить тебе их?» «Клянусь, он никогда не проигрывал в автомате-хватайке», — Цукишима рассматривает медведя у себя в руках. — «Я действительно не могу сказать ему «нет»». «Чёрт, Цукки. Вы, ребята, такие отстойные!» — Ямагучи смеётся во весь голос и волосы падают ему на глаза. «Прошу прощения. Я, в отличии от тебя, не крал куртку Кагеямы и ма...» «Ах!» — Ямагучи встаёт, в панике хлопая Цукишиму по руке. — «Не надо! Прошу, не говори этого». Блондин саркастично ухмыляется, отодвигая медведя подальше от Ямагучи. Кончики его ушей покраснели, как и у Цукишимы, но Тадаши не замечает этого.***
Знаете, не всегда всё так здорово. Они словно вода и масло — будут спорить и никак не придут к компромиссу, но в конце концов снова будут рядом друг с другом. Хината действительно плохо умеет хранить молчание о чём-либо, а Цукишима трогательно привязался к маленькому огненному демону в человеческом облике. Они сражались утром в день осеннего турнира. Они прошли первую сетку, но с трудом. «Да когда же вы на самом деле будете меня слушать?» «Когда вы начнёте хоть что-то понимать?» Раздались крики. Всё это было таким глупым. Это заставляло Цукишиму чувствовать себя мерзким и отвратительным, пока Хината не отвёл его в сторону перед игрой, привстав на цыпочки только для того, чтобы поцеловать блондина в подбородок. «Извините». Удивительно, что может сделать одно слово. Но словами игры не выигрывают. И они проиграли. Это тяжело. Игра, ради которой они так усердно работали. Последний раз, когда они стояли на этом корте, с этими людьми. Мяч упал на пол, время остановилось. Это была свалка из всех возможных эмоций. Команда была в отчаянии, кусалась, царапалась, тянула к этому финальному очку. С падением мяча счёт становится 25:27, и, наконец, их волейбольная карьера в старшей школе заканчивается. Карасуно молчат, в то время как их соперники подбадривают их. У самого Цукишимы внутри все скручивается, сердце противно ноет. На самом деле, он подготовил себя к этому. Мысль о неудаче — тем не менее, под его кожей жила какая-то надежда. Но поражение по-прежнему причиняет боль. Это действительно так — Цукишима смотрит на Хинату. Волнуется, потому что то, что он чувствует, должно в десять раз сильнее резонировать внутри Хинаты. И он прав. Выражение лица Шоё было сокрушенным. Они пожимают друг другу руки. Цукишима смотрит в глаза капитану и видит чувство гордости, которое Кей хотел бы иметь сам. Карасуно равнялись на него. Но они сделали все, что могли. Это все, что они могли сейчас. Когда они разворачиваются, чтобы уйти, назад, к автобусу, чтобы вернуться домой, Цукишима видит, как Хината просто... ломается. То, как дрожит его нижняя губа, а глаза затуманиваются. То, как трясутся его руки и подгибаются колени — Цукишима быстро подхватывает его, обхватив рукой за бедро, потому что к чёрту прохожих. К чёрту всех, кто смотрит. Это их последний раз здесь, на этом корте. Он не позволит Хинате уйти таким образом. Хината дрожит в его объятиях, ничего не говоря, и его молчание страшнее, чем всё, что он когда-либо мог сказать. Цукишима отодвигает руку, сжимающую его грудь, наклоняется и без усилий поднимает Хинату. Хината плавно проваливается в его объятия. Цукишима удерживает Шоё на бедре, потому что, боже, он такой миниатюрный. И он дрожит. А люди всё так же смотрят. Карасуно наблюдает за ними. «Спрячь свое лицо в моё плечо», — говорит ему Кей. — «Не позволяй им видеть, как ты плачешь». Раздаётся тяжелое рыдание. Громкое, но сдавленное в шею Цукишимы. Боже, это хуже всего на свете — но они стояли здесь. Они стояли здесь, и они играли, и теперь они отправятся домой, в реальный мир и всё закончится. Цукишима просовывает правую руку под ягодицу Хинаты и чувствует, как маленькие ручки обхватывают его шею. Хината хорошо сидит у него на бедре. Цукишима выходит с высоко поднятой головой, а его вице-капитан плачет ему в шею. Он несёт Хинату в автобус. Вместо разочарованных лиц их встречают взгляды, полные обожания — чего, честно говоря, почти достаточно для того, чтобы добить Цукишиму. Он садится, перекладывая Хинату на место рядом, и, наконец, выдыхает. И с этим выдохом исчезает мир. Уходит стресс от школы и волейбола, от будущего и всех забот. Хината забирается к нему на колени и шмыгает носом в его руку. Цукишима учится ценить этот момент, здесь и сейчас. Это больно и отстойно, но они стояли там. Они играли. А теперь, отыграв, они едут домой. «Вы были просто потрясающими», — говорит Цукишима, обращаясь ко всем и ни к кому одновременно. И вдруг чьи-то руки гладят его по голове и плечу, хлопают Хинату по спине и хлопают Цукишиму по руке. Команда приободряет капитанов, хотя все должно было быть с точностью, да наоборот. Кагеяма падает на сиденье автобуса. Ямагучи бросает на Кея взгляд, в котором читается: «Прости меня». Они не были лучшими капитанами, но были лучшими капитанами, какими только они могли бы быть. «Мы стояли там», — всхлипывая, произносит Хината вслух, когда, наконец, вытирает последние слезы. — «Мы стояли там». «Мы смогли», — говорит Цукишима и целует его в макушку.***
Весна приходит и уходит. Они подают документы в разные колледжи — некоторые в одинаковые, с небольшими надеждами, но вы знаете как это обычно бывает. У Цукишимы расплывчатые планы на будущее, что невероятно не в его характере, но это так. Это просто. Хината. «А что, если мы будем далеко друг от друга?» — спрашивает Хината. «Тогда я найду тебя», — Цукишима толкает его ногой под столом. «Это было ни капли не неубедительно!» — смеётся Хината, подталкивая его в ответ. «Просто говорю», — Цукишима пожимает плечами, подпирая голову рукой. «Я не хочу расставаться», — брови Хинаты хмурятся, — «Мне бы очень этого не хотелось». «Как и мне?» — Цукишима поднимает голову со своей руки, протягивая Хинате ладонь. — «Мы разберёмся». «Может, нам сделать перерыв?» — Хината играет с его пальцами, прежде чем взять его за руку. Холодок пробегает по спине Цукишимы. Одна только мысль о том, что Хината будет встречаться с кем–то ещё, заставляет его желудок скручиваться так, как ему не знакомо. Отвращение разливается по его горлу, заставляя язык прилипнуть к небу. «Ну... нет так нет», — хихикает Шоё. «Ты был бы прав», — Цукишима отводит взгляд, старательно сжав губы в твердую линию. — «Ты хочешь...» «Нет», — перебивает Хината. Он прикусывает нижнюю губу, отчего она становится ярко-розовой — «Я не хочу. Я просто хочу жить с тобой в маленькой квартирке с собакой и, возможно, четырьмя комнатными растениями». «Четыре? Точно?» — невозмутимо отвечает Цукишима. «Я готов поторговаться за пять!» «Я хотел бы венерину мухоловку» — Цукишима сжимает руку Шоё, проводя большим пальцем по нежной коже на костяшках пальцев Хинаты. «Договорились!» — Хината смеётся, используя свободную руку, чтобы дальше опустошать свой стакан с напитком. Есть много вопросов без ответов. Во многих вещах он просто не уверен. Ему нравятся точные планы, определенные пути, но… Есть что-то привлекательное в том, чтобы просто не знать и плыть по течению. В том, чтобы идти по дороге без карты. Они поступят в разные колледжи. Они будут встречаться по выходным. Они будут назначать учебные свидания по скайпу и отправлять друг другу всякую чушь по почте. А когда они закончат? Когда они выпустятся? Они получат эту квартиру с четырьмя или пятью комнатными растениями и собакой. Это странно. Они странные. Солнце и луна, верно? Ну, теперь это точно. Они встретились на полпути. На полпути между Солнцем и Луной, где находится Земля, такая красивая и голубая.