Ну и кто из нас теперь жертва?!

Когда Эрик в очередной раз завел свою балладу о том, что в первую очередь ему нужна красивая стабильная женщина, а в последнюю — чувства, эмоции и внимание, моё терпение лопнуло окончательно. — Ты меня за шлюху держишь?! Думаешь купил мне сапожки и вызвал Майбах до работы, и мне этого будет достаточно? Ты ебанутый?! — безусловно, в пятницу вечером я серьезно вспылила — Ты когда занимаешься своей гребаной работой даже не даешь мне тебя поцеловать! Не обнимаешь! Ты подходишь ко мне близко только когда приспичило засунуть в меня свой хуй! И ладно бы это происходило часто, но мы трахаемся раз в неделю! — Я не нанимался на всю эту мозгоеблю. Ты только и можешь, что быть недовольной, пора бы обуздать свои порывы. Деньги в тумбочке у кровати, иди, погуляй с подругами, я занят, — Эрик бессильно закатил глаза, но даже после этой ответной тирады от него разило только холодом и усталостью. Никакой любви… Никаких эмоций… — Я устала от этого! Тебе опять все равно! Наши социальные взаимодействия ограничены только тем, что ты ездишь на свои деловые встречи и иногда берешь меня на свои блядские приемы, где я иллюстрирую твоим друзьям какие у нас восхитительные отношения, и тебе абсолютно не стыдно, что это ложь! — я продолжала держать градус агрессии подобно фурии, но снова это беспокойное лавовое море натыкалось на полное спокойствие Эрика, которому будто бы и правда совсем все равно — лишь бы его оставили в покое. В свое оправдание могу сказать только одно — будь это не все полгода наших отношений, я бы, может, была бы помягче. — Марго, иди займись чем-нибудь, я утомлен твоими истериками, напоминаю, деньги в тумбочке, первый ящик, — а Эрик! Конечно же зная, как я возгораюсь от подобных высказываний, будто бы мне нужны были от него только деньги (ну не без этого, конечно…), продолжал настойчиво гнуть свою линию — Напоминаю, мне сейчас ни к чему эти твои эмоции. Ты женщина непостоянная, это, безусловно, твоя прелесть, но сейчас тебе лучше уйти. — Мне лучше уйти? А знаешь что, да, я пойду! Пошел ты! — здесь меня уже конкретно вывернуло. Слишком свежи были воспоминания о вчерашнем деловом ужине в его загородном доме. Ничего интересного там, впрочем, не происходило, но для меня это стало последней каплей. Я прекрасно знала, как ведет себя Эрик, когда мы остаемся наедине. Обычно я просыпаюсь позже него, поэтому завтрак всегда готовит или заказывает он. Днем мы почти не видимся — он сидит в своем кабинете и бесконечно работает. До сих пор не наученная горьким опытом, я часто заходила к нему, гладила, ластилась, на что получала только игнорирование, в лучшем случае — вежливую и холодную просьбу уйти. Затем мы виделись за обедом и перекидывались парой слов за бокалом красного, а после оба уезжали по своим делам. Никаких прикосновений, поцелуев, мы общались с ним так, будто бы просто живем вместе и ничего больше! Затем мы, как обычно, ужинали, иногда в компании его коллег, иногда вдвоем. И разница между тем и другим была просто огромна. При других Эрик всегда помогал мне снять верхнюю одежду, ласково придерживал за руку, был невероятно учтив и демонстрировал всем вокруг, в каком восторге он пребывает от моего общества. Едва мы исчезали из поля зрения толпы, как Эрик вновь становился холодным и безразличным, неспособным удостоить меня ни единым взглядом. Я была для него красивым предметом интерьера, предметом гордости, нужной и статусной вещью… Однако, ложка бывает дорога к обеду. Как Марго бывает дорога на публике или при исполнении самых низменных плотских фантазий, что, я думаю, так очевидно, что объяснять и рассказывать даже не имеет смысла. Признаться, я долго терпела такую невнимательность и нелюбовь. При большом желании, я и сама могла бы покупать себе чертовы сумочки, проклятые сапожки и украшения, но терпеть такое лицемерие, такие эмоциональные качели и такую холодность мне бы не приходилось! Правда, жить пришлось бы в квартире поменьше, не забывать про коммуналку, работать вдвое больше… Но внутренние торги в моей голове однажды обрели свое завершение. Этот холодный мудак идет к чертовой матери, а я сегодня обязательно нажрусь! Это придаст мне смелости. А деньги из тумбочки я конфискую. В фонд восстановления своей самооценки после токсичных отношений. На улице тем временем свирепствовал ливень. Недолго думая, я накинула свой кожаный плащ прямо на длинную ночную рубашку-комбинацию, и залезла в лакированные ботфорты. Мой аутфит завершила сумочка в тон сапогов и я была уже готова загреметь дверным замком. — Я погорячился. Не ходи никуда, ты заболеешь, — пожалуй, самое теплое, что мог сказать мне Эрик на прощание. Жаль, что он не в курсе, что уже поздно проявлять заботу. В ответ я промолчала и быстрым движением пальцев открыла дверь. Такси, вызванное мной сразу после обещания уйти, уже прибыло к дому, и я выскочила к нему как ошпаренная. Срочно в бар. Срочно в любимый бар. ******************** Я зашла в зал и бесстыдно сбросила с себя плащ. Внутри Greenhouse было пустовато, однако поиск добрых собутыльников для красивой и молодой женщины — это сущий пустяк. Добрых — пожалуй, да. Но тех, с кем хотелось бы провести ночь… Это довольно трудно. Я ведь толком и не помню, когда последний раз уезжала из бара с прекрасным незнакомцем. Не обнаружив за столами ничего интересного, я двинулась по направлению к барной стойке. Как обычно, она была идеально чистой, настолько, что я могла увидеть в ней собственное отражение. Напротив меня стояла троица — Кристина, старший бармен, неразговорчивая и неуклюжая девушка, однако очень старательная и остроумная, Виктор — мастер по коктейлям всех сортов, высокий голубоглазый блондин, который, несмотря на выдающиеся внешность, не вызывал во мне никаких желаний, и — один из самых харизматичных барменов, каких я только видела — брюнет с невероятно огромными и внимательными черными глазами, чье имя я никак не могла запомнить. Каждый мой визит именно он наливал мне свои потрясающие настойки, от которых почти не было похмелья — но всегда было весело. Его имя было очень сложным для моей памяти, кажется, его родители всерьез увлекались древней Грецией… ***************** Вечер обещал мне, как минимум, приятное настроение. Должно быть, этим бы все и ограничилось, если бы на пороге бара мной не была бы замечена постоянная посетительница… Помню ли я её здесь трезвой? Хотя бы раз? Кажется, такого здесь не бывало. В окна Greenhouse ломился холодный, колючий дождь, ему вторил остервенелый свист ветра и тяжелые громовые раскаты. Я задумывался о том, не слишком ли долго я задержался на этом месте… После нескольких сотен лет так странно смотреть на калейдоскоп из пестрых картинок, которые продолжает подкидывать тебе жизнь. К счастью — in vino veritas — я вернул себе состояние восторженного ребенка, смотрящего на мир с неподдельным восторгом и удовольствием. Это заставило меня погрязнуть в пороке блуда и алкоголизма, но что может быть лучше, когда ты на сотню лет отлучен от дел правящей элиты в наказание за собственное невоздержание? И все же — я выбрал лучшую участь из возможных. Бар. Что может лучше подходить для поиска жертвы, причем необычной, а пропитанной хорошим, качественным алкоголем? Это ведь уже не просто прием пищи, это праздник для тела и души… К тому же эти смертные часто не запоминают, что с ними было. Укус в шею максимум может заставить их посетить врача, который глядя на анализы увидит лишь небольшую кровопотерю, вовсе не опасную для жизни — ведь я не так глуп, чтобы забыть почистить зубы перед принятием пищи. А если укусу предшествовало страстное соитие, кто вообще решит сдавать анализы на нечто кроме базовых половых инфекций? Особенно если каждая вторая предпочитает предохраняться… Впрочем, такое я позволяю себе не часто. Но всегда, когда моя жертва подшофе. На трезвую голову у них слишком много вопросов, почему их маленькая шейка вдруг оказывается прокусанной. Тем более, это ведь так больно… Пожалуй, я зря стал думать о смене деятельности. Впереди еще минимум пятьдесят лет до момента восстановления моего доброго имени, а здесь достаточно всего, что мне необходимо. Panem et circenses, всего и в меру. Она идет сюда. Я должен поприветствовать её соответствующе. — Добрый вечер! — легко и непринужденно сказал я. — Здравствуй, — она приподняла уголки губ и мягко спросила — Помнишь ли ты, как меня зовут? — этот трюк мне известен с самого рождения. Хочешь обратиться по имени, но не можешь вспомнить? Спроси, возможно, твое не запомнили тоже. Доставлю ей капельку удовольствия своим мнимым замешательством… — Эм… — Думаю, нам стоит снова познакомиться, друг мой, — женщина почувствовала себя сверху, как забавно, — Моё имя Маргарита. Можно просто Марго. Твое? — Можете называть меня Идо, — я улыбнулся так очаровательно, насколько мог — Полное имя довольно трудно запомнить… — И все же, я настаиваю, — барышня садится на барный стул напротив и призывно заглядывает мне в глаза. Когда-то такой взгляд бросила на короля Людовика Жанна ДюБарри, и он, бесспорно, счел это приглашением к соитию… — Идоменей, мадмуазель. — Прямо как греческий военачальник! Пожалуй, я верно вспомнила, что ваши родители увлекались греческой мифологией, — елейно прошептала она и подперла ладонями подбородок. Кажется, сегодня она намерена уехать не одна… — Я мог упомянуть это, — солгал я, прекрасно помня лицо главы клана, когда при очередной смене имени я озвучил ему как хочу называться в этот раз. — Правильно ли я понимаю, вам как обычно? — Я хотела спросить, не делал ли ты новых настоек? Они у тебя, сказать прямо, божественные. Никогда не пробовала лучше! — Вы мне льстите, Марго, — самый приятный звук для женщины — это звук её имени. Выдержав паузу после первых трех слов, я сказал его достаточно выразительно, чтобы она насладилась моим вниманием, но не ощущала навязчивости и лишнего напора — Я могу предложить вам настойку шиповника с розами и настойку смородины с базиликом. Я сделал их не так давно, но они уже дошли до нужной кондиции. — Я хочу обе, каждой по пять шотов. Будешь пить со мной? — она снова призывно улыбнулась, на что я лишь коротко кивнул и принялся за работу. Зная Марго, после выпитого она мигом возжелает чего-то покрепче, и тогда я обязательно предложу ей собственный яблочный самогон… Я выбрал самые большие шоты из мойки. В них вмещалось около 70 миллилитров, что я, конечно, собирался указать в цене, зная, что эта дама из стопок меньше пить не станет. — Идоменей, вы прекрасны! — неожиданно для меня и тона нашей беседы она завизжала — Мне вечно пытаются недоливать, а вы мигом вспомнили из каких рюмок я люблю. — Не стоит благодарностей, я лишь выполняю свою работу, — постарался я успокоить её бурный темперамент. Марго взяла стопку в свою изящную белую ручку и мгновенно осушила её. — Ах, Идоменей, ты настоящий мастер! — она снова перескочила с «вы» на «ты», что немного удивило меня, ведь эта девушка даже толком не выпила… — Не стоит, я чувствую себя неловко, — продолжал я играть в мнимую скромность. — Знаешь, у меня был ужасный день, — здесь, наконец, Марго осмелилась поделиться со мной наболевшим. В эту же секунду вторая стопка была выпита ею до дна — Я рассталась со своим мудаком! — Поведайте, что же он сделал? — здесь согрешить пришло время мне. Из стоящей рядом со мной бутылки я налил и самому себе. — Он просто мерзкий, колючий и холодный нарциссивный мудак, для которого я была как нарядная люстра! — И с чего же вы сделали такой вывод? — Он… Он… С каждым словом Марго я все больше задумывался о том, что избавить мир от этой женщины не такая уж и плохая идея. Она может быть сколь угодно хороша — длинные, спадающие до пояса платиновые пряди, большие, истеричные серые глаза, маленький пухлый ротик и изящно изогнутый нос, но… Какая же несносная девица! Я не знал, каков из себя Эрик, но когда мужчина в буквальном смысле отдает всего себя работе, готов оказывать ей максимальную материальную поддержку, что в век победившего феминизма встретишь отнюдь не часто, и не загружает её собой и своими проблемами, это должно вызывать в женщине любовь, трепет и уважение, но никак не истерики. Конечно, я мог бы донести ей спокойно, что она в этой ситуации может быть не права, но… я чувствую, как слюна стекает по моим зубам. Как мой живот хочет заурчать от голода. Последний раз я вкушал кровь около недели назад, сегодня я тоже должен поесть, иначе мне не хватит сил чтобы даже подняться с кровати, а она… Она лучше всего бы смотрелась обескровленной! Алкоголь путает моё сознание… Нет, я только сделаю свое дело и она уедет домой. Я даже не притронусь к ней, как к женщине. Не хочу рушить её отношения, чего бы она мне не рассказывала. Может быть, однажды голова Марго встанет на место. ******** В ту ночь я оказалась слишком пьяной, чтобы встать с барного стула. Но к счастью, вставать с него и позориться мне пришлось нескоро. Бар был близок к закрытию, прежде чем милый и учтивый Идоменей подошел ко мне и подал руку. — Вы пьяны, — уверенно, но ласково заявил он — Я обязан помочь вам вызвать такси… — Идо… — не совсем будучи в своем уме, я обняла его обеими руками и едва не плюхнулась на пол — Я так не хочу ехать домой… — Давайте я вам помогу, — Идоменей подхватил меня под руку, помог надеть плащ и повел к выходу. — Я не хочу ехать к этому ублюдку! — Если вы так хотите… — Хватит мне выкать! — я посмотрела на бармена как маленький, обиженный ребенок. Хочет он этого или нет, а сегодня я уеду с ним! — Ну, что ж, если ты готова продолжить… Я еще трезв и меня это удручает, — Идоменей лукаво улыбнулся — Нас ждут. Все вокруг было таким размытым, что я даже не поняла, как оказалась в машине. Это вовсе не напугало меня, напротив, наконец-то я нашла приключений на свою пьяную задницу!!! — Мы поедем ко мне, — уверенно заявил Идо, пока я уже воображала себе, каковы же на вкус будут его губы, каков будет он в постели… Был ли у меня кто-то похожий или этот опыт будет для меня полной неожиданностью?