Он зовёт меня туда, где нет горя и огня

      – Я вот что подумал недавно, – Кащей, не прекратив делать жадные глотки пива, с интересом взглянул на Вову исподлобья, сидевшего на диване напротив с практически истлевшей сигаретой, внимательным и трезвым взглядом изучил, казалось бы, родную комнату, сильно изменившуюся за те два года, которые он провёл в Афганистане. Алкоголь остался нетронутым, и глава казанской банды «Универсам» искренне не знал почему. – Не стоит тебе наших вести, – Кащей не вовремя сделал глоток, и пиво пошло не в то горло. Он выпрямился на табуретке и озадаченно посмотрел на молчаливого собеседника.       – Это ещё почему? – очень тяжело и натянуто ощущалось это наигранное спокойствие. Адидас был близким человеком, в каком-то роде родным. Его мнение по возможности во всех случаях выслушивали, довольно часто учитывали. Вот и сейчас в голову охотливо лезла такая мысль, что в этих словах был значимый вес, просто поданный вот так, немного фамильярно.       – Эгоизма в тебе много, – Кащей уж успел подорваться, чтобы начать всё громить, кричать и выяснять отношения, но Вова махнул рукой, как бы говоря: «Дослушай сначала, а потом уже разрушай тут всё». – Ты человек неидейный, слишком властный, скорлупа тебя боится. Это ни к чему хорошему не приведёт. С людьми по-человечески надо.       – Ага, и кто же такой достойный тогда «вести нас» будет? – раздражение Кащея стремительно росло. Руки было сжались в кулаках, нижняя челюсть невольно напряглась. От накатившей ярости ноздри раздулись, а губы нервно задёргались. – Ты, что ли? – это были последние слова, произнесённые фальшиво ровным тоном. – А не слишком ли много чести?! Охренеть, а устроился-то как здорово! Свалил в свой Афганистан, никого не предупредив, бросил тут всё на меня, а теперь говоришь: «Кащей, иди нахер». Удобно!       Вову передёрнуло после упоминания страны, в которой он успел повидать то, что и сниться не могло не только их пацанам, но и чушпанам всяким. Равнодушие в карих глазах заменилось неподдельной злобой.       – Кащей, просто заткнись.       – А не, друг мой, это так не работает! Возомнил себя умным, унизил меня и теперь приказываешь заткнуться?! Тебе это как минимум не по статусу! Я, – указательным пальцем он ткнул в собственную грудь, – старше, и значит, мне решать, когда нужно говорить, а когда молчать! И чем таким тебе мозги там промыли-то, рожа автоматная, а?!       – Харе! Успокойся или-… – договорить Адидас не успел. Сильные руки схватили его за грудки, рывком подняли на ноги и больно впечатали в стену.       – Или что?! Опять удерёшь!? Нас всех бросишь, ничего не сказав!? Бросишь меня!? – Кащей всем телом навалился на Вову, продолжив крепко сжимать в пальцах ткань чужой тельняшки. Они были в секундах от удара носами, но это не мешало вести «переговоры» криком.       Кащею не удавалось представить ещё два года без своего друга. Он кое-как вывез эту разлуку, а риск новой уже воспринимался как пытка. Как бы не были шутки касательно Афганистана обидными, но факт остался фактом: человек остался таким же родным, пускай их и разделяли огромные расстояния и долгий период времени.       – Я тебя больше тут одного не оставлю, – с паузами между словами громким шёпотом произнёс Адидас, опаляя лоб главы «Универсама» своим горячим дыханием. Выражение лица его сохраняло серьёзность и собранность. Только вот под постепенно расслабляющимися пальцами на вязаной нательной рубашке отчётливо ощущалось учащённое сердцебиение. Им обоим было страшно думать о прошедших годах.       Пауза. Молодые люди замерли в судорожных попытках изучить глаза друг друга, найти истины и надежды. На руки Кащея легли Вовины, прохладные, мозолистые и грубые. Эти ладони, эти пальцы успели к двадцати годам подержать оружие, убили не одного человека, но мягче жеста было сложно представить, чем тот, в котором он огладил поочерёдно чужие фаланги в попытках утешить, поддержать.       – Отпустишь? – взгляд бывшего военного смягчился, но ритм сердца как был бешеным, так и остался. Тепло плотно прижатого чужого тела он ярко ощутил сквозь ткань одежды, и это вызвало странное волнение в груди. Близость показалась странной и… желанной.       В этот момент все тревоги покинули голову Кащея. Зато он заметил, какими привлекательными были уста Адидаса, влажные после того, как их нервно облизали.       – Никогда, – Вова не успел даже воздух в лёгкие набрать – к его губам прижались чужие в напористом поцелуе. Вместе с остатками кислорода от неожиданности вырвался короткий стон, вынудивший приоткрыть рот для возможности сделать нормальный вдох. Этим как раз хитро воспользовались.       Припав своим языком к языку Адидаса, Кащей наконец сместил руки с помятой тельняшки. Он не ощутил сопротивления, лишь крепкую хватку на своих плечах, поэтому посчитал приемлемым залезть под рубашку. Казалось бы, ещё недолгое время назад изящные руки Вовы были относительно холодными, а теперь разгорелись щёки, уши и грудь. Просто с ног до головы, поразительно! Распалённая кожа под суетливыми движениями ладоней мгновенно покрылась мурашками. Главарь «Универсама» с любопытством огладил затвердевшие соски, слегка сжал и оттянул пальцами торчащие бусины. Уже возбуждённое под ним тело несколько раз крупно вздрогнуло, прогнулось в позвоночнике навстречу ласке. Это показалось невероятно забавным.       – Ну, чувствительность афганцы у тебя не отобрали, – Кащей усмехнулся в поцелуй, на что Вова приоткрыл глаза и тихо послал его на три великолепные буквы. – Не, Вовчик, сегодня туда ты пойдёшь, извини, – он отстранился и, обхватив руками стройную талию, опрокинул Адидаса на диван за считанные секунды. Пока тот думал над своим остроумным ответом, он рывком согнул чужие ноги в коленях, раздвинул их в стороны и, что называется, с комфортом устроился между. – Дорогой мой, а я и не говорил, что это плохо. Смотри, как хорошо получается, – молодой человек с обманчивой нежностью взял в свои ладони родное лицо, большими пальцами огладив щёки, губы и, едва-едва раскрыв их, внезапно втянул в грубый поцелуй. Укусы были практически до крови, на что Вова только хмурил брови и стонал, непривычно сорвавшись на более высокие ноты. Попытки практически съесть своего нового партнёра иногда перетекали во время прелюдий в ужасно мокрые вылизывания, (некая компенсация за то, что в течение нескольких последующих дней на губах будет неприятная засохшая корочка крови). Кому-нибудь это показалось бы мерзким, но не им.       Кащей заставил Адидаса приподняться, стянул с него тельняшку и отбросил куда-то в сторону. Затем вновь придавил к кровати, опершись ладонями в плечи, и на вытянутых руках, расположенных по обе стороны от головы партнёра, осмотрел чужую крепкую грудь, верхние конечности, закинутые ему же на шею, накаченный пресс и торчащие ключицы.       – Как у тебя так получается быть одновременно накаченным и таким… аккуратным, что ли, – произнёс он, после чего почувствовал, как зарылись пальцы в его волосах. Сначала мягко, заставляя от удовольствия прикрыть глаза. А потом резко Вова притянул за пряди к себе. Парень сверху громко и низко застонал.       – Ты когда-нибудь болтать перестанешь? – Адидас раздражённо поинтересовался, будучи на самом-то деле смущённым от таких взглядов. Он уж и забыл, что Кащей мог смотреть вот так, словно на Вове одежды в целом не существовало, но при этом ценнее в мире будто бы никого не было. Глава «Универсама» – человек контрастов, это стало понятно очень давно.       – Может, я разговорить тебя пытаюсь, – Кащей стянул с себя свитер, встав на согнутых коленях. – А то не поймёшь даже, нравится тебе или нет, – Адидас приподнялся на одном локте, тонкой шероховатой ладонью огладил наконец-то открытый для него пресс, сбив тяжёлое дыхание над своей головой.       – Ты мог просто спросить, – пауза. Они посмотрели друг на друга как на дураков. – Штаны снимай.       – Ты первый, – кивнул на чужой элемент одежды Кащей, но всё же расстегнул пуговицу и ширинку на собственных брюках.       На бёдрах остались только боксёры, натянутые из-за вставшего члена. На ткани было видно пятно от выделившейся смазки. Вова закатил глаза, но подчинился. Сел, стянул ремень, а затем без труда снял с себя вместе с джинсами сразу и бельё, скинул всё на пол. Ничего расстёгивать даже не пришлось, очень удобно. Теперь он был полностью оголён.       Кащей внимательно проследил за тем, куда отправился ремень, и для себя решил, что выпорет и свяжет этого охамевшего товарища как-нибудь в другой раз, поэтому вместо реализации того, что творилось в его грёзах, он грубо схватил рукой бедро Адидаса, предположительно до синяка, вызвав у того шипение, и потянул ниже, вынудив принять лежачее положение. Главарь «Универсама» улыбнулся уголками губ и поощрительно похлопал по выпирающей тазовой косточке, а потом вновь склонился и сразу же оставил укус на ключице.       Вова содрогнулся всем телом и протяжно застонал, запрокинув голову вверх. Его пальцы неконтролируемо сжались в кудрявых волосах Кащея, да так, что у того сдержать возбуждающие звуки от боли и удовольствия не получилось.       – Интересно, как я потом буду отцу объяснять вот эту всю картину, – процедил он сквозь зубы.       – Скажешь просто, что девушка так любовь выражает, – Кащей прошёлся на месте укуса языком, а затем рядом втянул в рот тонкую бархатную кожу, оставляя яркий засос.       – Какая же бешеная девушка у меня, – засмеялся Адидас. В эту же секунду юркий язычок прошёлся по его соску, и он задрожал всем телом, сводя брови к переносице. Кащей искренне наслаждался тем, какое влияние его действия оказали на строгого, справедливого и несколько молчаливого друга. Никто в жизни не поверил бы, что такой вечно собранный человек смог вот так стонать, прогибаться, подпускать к каждому миллиметру своей кожи.       Казалось, что температура в помещении стала неприлично высокой, и нужно было с этим как-то справляться. Кащей стянул с себя боксеры и наконец выдохнул, сделав два-три движения вдоль своего члена кольцом из пальцев. Он наклонился к полу, достал брюки и выудил из кармана сначала спички, которые с матом откинул в сторону: «Вот хер найдёшь, когда нужны!» – и только потом небольшую баночку вазелина. И тут была вскрыта трагедия всемирного масштаба, из-за чего парень замер. Вова же, с целью убедиться, что его партнёр не умер от перегрева, повернулся набок, заглянул в глаза напротив и вопросительно поднял брови.       – Да презервативов нет, – прямо объяснил, молодец.       – Я точно не спидозный. Вопрос только к тебе, – Кащей после этих слов засмеялся и обратно вернулся к Вове, придавив его спиной к дивану. Без труда он открыл найденную баночку и немного вычерпнул густой субстанции.       – Да я так-то тоже, – чмокнул в губы и стал аккуратно покусывать шею.       – Ну и вс-… – Адидас громко втянул воздух, когда намазанные вазелином пальцы его любовника прижались к плотно закрытому колечку мышц. Необходимо было расслабиться… Это оказалось тяжёлой задачей.       – Да, верю, не спидозный. Девушки у тебя всегда были прям святые-святые, аж тошно, – Кащей попытался протолкнуть хотя бы одну фалангу, но понял, что это вызвало у принимающего уж слишком явный дискомфорт. Тогда он глубоко и нежно поцеловал Вову, мягко обхватив и втянув нижнюю губу, языком практически невесомо пройдя сначала по зубам, а потом и по чужому языку, нёбу. Адидас тихо застонал.       Но как-то радикально изменить ситуацию это не помогло. Да, получилось принять уже две фаланги, но нужно же было идти дальше. Тогда Кащей прямо уселся между разведённых ног, оставляя корпус без внимания, закинул одну ногу Вовы себе на плечо, чмокнул коленку и свободной рукой стал гладить чужой аккуратный член, распределив по нему всему выделившуюся смазку из красноватой головки. Великолепный вид открылся на возбуждённого Адидаса, который не совсем понял, куда ему руки деть, и поэтому палец одной взял в рот и слабо прикусил, а другой сжал обивку дивана.       Пульсирующее ощущение в анальном отверстии, медленно, но верно помогло принять указательный палец. Возбуждение, которое накрыло полностью с головой, значительно упростило ситуацию: спустя несколько минут к указательному пальцу присоединился средний, получалось уже разводить их как ножницы, а затем уже и безымянный вышло протиснуть в жаркое нутро. Кащей был обладателем длинных пальцев, так что в процессе появилась возможность поддразнить Адидаса, надавив на упругие и нежные стенки.       – Всё-всё, достаточно, – Вова понял, что такими темпами уже совсем скоро кончит, а ему всё же хотелось это сделать от немного иных ощущений.       – Ты точно уверен, что хочешь этого? – Кащей вопросительно поднял брови, вытащив пальцы. Он смазал вазелином собственный член, дабы получилось максимально избежать боли.       – Вовремя спросил. Нет, блять, против. Ты сначала на меня посмотри, а уже потом такие глупые вопросы задавай, – прошипел Вова, который кое-как держал собственные руки на уровне головы.       – Как скажешь, – просто согласился, направляя рукой свой немаленький член. Он упёрся головкой в раскрытую дырочку, в дразнящем жесте поводил ею вдоль и стал медленно надавливать. Адидас всем телом дрожал, немного ёрзал бёдрами.       Очень медленно, но получилось войти полностью. Кащей был готов глаза закатывать от удовольствия. Было тяжело сразу не сорваться на быстрый темп, но ему не хотелось сделать больно им двоим. Для удобства он закинул вторую ногу партнёра себе на плечо, наклонился к раскрасневшемуся лицу, плотно прижав бёдра Вовы к его же груди. Благо он всегда был изворотливым и гибким, лучше многих бывших партнёрш на самом деле, и это позволило сейчас выбрать позу с глубоким углом проникновения.       Руки же свои Кащей просунул под плечами Адидаса, ладонями приподнял его затылок, чтобы было удобнее целоваться. Параллельно с этим он осторожно задвигался бёдрами, улавливая своими губами каждый стон. Вова вцепился руками в широкую спину, притянул к себе ближе. И сам он старался двигаться навстречу движениям, которые с каждой секундой всё больше походили на толчки.       Вова был готов задохнуться от таких эмоций и от того, как Кащей окружил его со всех сторон лаской: успел дотронуться до всех мест, исцеловал всего, полностью переняв инициативу на себя. Это были невозможные чувства, с которыми Адидас столкнулся впервые в жизни. Казалось бы, познакомились друг с другом давно, а секс обоим представить было невозможно. Не получалось чётко определить в голове, вышло ли бы у них нежно или же грубо, спонтанно или предсказуемо. Но результат взял победу над всеми размышлениями тем, что он не стал похожим ни на одну из фантазий. Постепенно толчки стали более резкими и быстрыми. О стены комнаты разбился не один громкий стон двух парней сразу. А ведь тут, если память не изменила Вове, звукоизоляция была очень плохой, (если за два года ничего не отремонтировали, конечно).       Член уже без затруднений двигался внутри раскрасневшейся дырочки, из-за чего комната была наполнена ещё и звуками мокрых шлепков кожи об кожу. Вова открыто застонал от ощущения наполненности, а Кащей от того, как было горячо и узко. Но оба поняли, что эмоции были бы абсолютно не те, если бы они спали с какими-то другими людьми. Вова много раз успел подумать, как же его партнёр был красив, а Кащей об этом смог даже сказать:       – Какой же ты красивый, с ума сводишь, – далее последовал глубокий поцелуй. Парень не стал закрывать глаза и продолжил наслаждаться выразительными чертами лица партнёра. – Мне кажется, что я больше без тебя не смогу.       Кащей сорвался на прерывистый темп, немного отстранился и одной рукой стал дрочить Вове, доведя сначала до оргазма его, а потом, достав член, и себя, обильно кончив на живот и быстро вздымающуюся грудь. Без зазрения совести он рухнул на узкий диван рядом с Адидасом, из-за чего тот чуть не свалился. Но глава «Универсама» вовремя притянул его к себе за талию, перевернулся на бок и приобнял со спины. Оба потные и уставшие, но до жути довольные.       Первым подал голос Вова:       – Это ты мне так в любви признался? – голос немного стал хриплым. Но тон остался всё таким же спокойным, как обычно. Было сложно понять, вопрос был задан с осуждением или нет.       – В смысле? – Кащей уткнулся в подстриженный затылок.       – Ты сказал, что больше без меня не сможешь.       Секунд пять простояла тишина.       – Можешь считать признанием, если хочешь, но я бы предпочёл всё-таки сделать это более официально, в романтической обстановке.       – А ты собираешься так сделать?       – Да, – и всё же Кащей был не уверен, как на это отреагирует Вова.       – Тогда буду ждать, – Адидас рукой нашёл макушку любовника позади себя и мягко потрепал.       – Курить охота.       – Блин, Кащей, всю романтику убиваешь.       – Так ты ж сам хочешь.       – Достанешь сам, мне ещё вытереться из-за кое-кого надо.       – Плед возьми, всё равно в стирку, – Кащей поднялся на ватных ногах, натянул боксеры, брюки. С пола взял спички и со стола пачку сигарет. Одну вложил себе в рот, а другую протянул Вове, который, вытеревшись, взял её из его рук сразу губами. Шаркнул головкой спички об коробок, поднёс пламя к сигарете, затянулся и сразу же встряхнул рукой с быстро тлеющей деревянной палочкой. Затем уселся рядом с Адидасом, успевшему уже полностью одеться, приблизился к его лицу и дал прикурить. Вот так они и решили посидеть молча, каждый в своих мыслях.       – По поводу того, с чего всё началось, – к теме решил вернуться внезапно не Вова, а Кащей. – Если я дам тебе право иметь такое же влияние, как и я, то ты будешь доволен? – собеседник удивлённо посмотрел на него. – Может ты и прав, не моё это, но отказаться от всего я пока не готов.       – Нам всё равно придётся обкашлять некоторые вопросы. От этого не убежать.       – Без проблем, только… давай не сейчас, – с какой-то грустью в голосе попросил Кащей и уложил свою голову на плечо Вовы.       Они продолжили молчать, но в этом молчании скрылся какой-то необыкновенный уют, стальное спокойствие. Так было бы и дальше, если бы не…       – А ты как узнал-то о том, как мужики совокупляются? – спросил Вова. Кащей глухо засмеялся и выпрямился, оторвав голову от удобного потенциального места для сна.       – Да в тюрьме пару раз свидетелем был. Потом что-то так интересно стало, что не выдержал и поспрашивал надёжных людей. Они и просветили.       – В тюрьме бывают надёжные люди? – с сомнением поинтересовался Адидас.       – Там тоже есть свои понятия и идеи. Например, насильники детей и женщин обычно дольше недели не протягивают. Забивают до смерти. Но мне больше другое интересно, – он сделал паузу и пробежался глазами с игривым огнём по образу Вовы. – Ты-то откуда обо всём узнал? Не обманывай, ты точно знаешь, иначе не был бы решительно настроен. При этом что-то мне подсказывает, что у тебя вот так был пер-…       – В Афганистане большую часть времени ты проводишь среди мужиков, которые обделены женским вниманием. Военные врачи, девушки, конечно, были, но их трахать не получалось, ибо раненных было так много, что у них мозги были уже растраханы всем этим. Без сочувствия не взглянешь. Но выкручиваться же надо было. Кто-то справлялся дрочкой, а кто-то помогал товарищу. Я участия не принимал, но пару раз становился случайным свидетелем и интересовался, что ж в этом такого особенного. Ну и всё.       – И как, понял теперь? – с усмешкой спросил Кащей.       – Понял, – с улыбкой кивнул Адидас, незаметно нашарив рукой подушку и швырнув прямиком в это до жути наглое, но такое любимое лицо.