быть с тобой

      Тень, создаваемая крышей беседки, не спасает от горячего дыхания солнца, что так и норовит согреть все вокруг своими лучами, беспардонно проникающими в щели между досками. В розовых кустах надоедливо трещат цикады, листва деревьев, подгоняемые тёплым ветром, шуршит, а раздражающий голос наставника все никак не утихает. Привычная атмосфера нагоняет сон на заскучавшего Манджиро, который чуть ли не каждую минуту глубоко зевает, оперевшись подбородком на ладонь. Он прикрывает глаза и задумывается, вслушиваясь в голос окружения; его ушей достигает красивое и складное пение какой-то птицы из глубины цветущего сада, звонкие голоса смеющихся дам, гуляющих недалеко от особняка, и глухие удары молотков о гвозди.       Звуки, что так далеко от него, создают желанные образы в голове. Шуршание листвы напоминает ему шум спокойного и такого родного моря, лениво бьющегося о причал, смех, словно звон колокольчика, кажется таким похожим на его смех. Фантомный запах морского бриза витает в воздухе, щекочет рецепторы носа… — Манджиро-сан, черт вас подери! — громко вскрикивает наставник, хлопая учебником по столу.       Названный вздрагивает, выныривая из своих фантазий. Хмурит светлые брови и раздражённо фыркает. — Ну и зачем так орать?! — Действительно! — наставник вздыхает, пытаясь успокоиться, потирает переносицу и строго говорит: — Вы снова меня не слушаете, молодой господин! Вам нужно учиться, понимаете? А вы отвлекаетесь и все время летаете в облаках! К тому же…       Речь наставника со временем перестаёт нести всякий смысл: Манджиро снова не слушает, лишь наблюдает за чужими шевелящимися губами. Скука овладевает им, и мир фантазий вновь завлекает его. Он оказывается у моря, гуляет по пляжу, пробираясь сквозь горячий песок, в котором тонет по оголенные щиколотки. Холодное море с трудом достигает его ног, слегка облизывает влагой и вновь возвращается назад, и так снова и снова. Вскоре виднеются высокие камни, а на них, дружелюбно улыбаясь и махая блестящей от чешуек и капель воды рукой, сидит знакомый силуэт. — А вы верите в русалок, наставник? — вопрос неожиданно срывается с губ. Манджиро прикусывает язык, осознает, что ляпнул, не подумав, и поднимает глаза на замеревшего наставника. — Это все суеверия, — отвечает ему тот безразлично, — ничего подобного не существует, молодой господин. Просто легенда. — Да? — спрашивает Манджиро и усмехается. — А вы, молодой господин, думаете, что они существуют? — М-м-м, — протягивает задумчиво и фыркает, — кто знает? Может есть. Не слишком ли самоуверенно со стороны людей утверждать, что чего-то в бескрайних морях нет, когда даже под водой толком побывать не удалось? — рассуждает вслух, — моря и океаны большие, неизученны, люди ведь ничего не знают о них и!.. — Так! — наставник повышает тон, прерывая монолог, — Хватит лишних разговоров. Продолжим урок. — Ну нет!       Наставник вновь начинает читать лекцию, объясняя до ужаса скучный и бесполезный материал, Манджиро слушает вполуха, чиркает поскрипывающим карандашом на листе, делая набросок лица, чьи черты становятся все более чёткими, все более родными и узнаваемыми. «Ну вот, опять. Что же ты со мной делаешь?» — он смущённо улыбается и быстро вырывает лист из тетради, пряча у себя в кармане. Наставник удивлённо смотрит, но ничего не говорит, даёт задание, чтобы проверить усвоен ли материал.       Первые десять минут Манджиро старательно решает задачку под пристальным взглядом, но, когда наставник отлучается на пару минут, наказывая никуда не уходить, забрасывает это дело. Проходит минута прежде, чем он подрывается со скамьи и бегом покидает ненавистную беседку и территорию наскучившего особняка, умело обходит прислугу и охрану и направляется по знакомому маршруту к возлюбленному месту. Он ни на секунду не останавливается и внутренне ликует. «Дурак вы, наставник, ещё как существуют!»       Путь до ущелья занимает у него не больше тридцати минут. Вскоре, он ползёт на карачках, чтобы пробраться в глубину пещеры, проход расширяется с каждым пройденным метром, и Манджиро спустя пару минут идёт в полный рост, направляется к заброшенной пристани, возле которой торчит бушприт затонувшего здесь корабля, и садится на гниющие доски. Впереди виднеется скалистый выход к бескрайнему морю, свет с трудом проникает в пещеру, освещая лишь небольшую часть суши, снаружи слишатся крики голодных чаек, а ветер создаёт приятную прохладу, наконец-то спасая от жары августа. — Такемучи, — громкий голос разбивает природный шум, рука Манджиро касается водной глади, из-за чего мелкие царапинки на ладонях щиплет из-за попавшей в них соли, и трижды делает круговые движения, пуская мелкие волны по поверхности, — Такемучи, я пришёл.       Свои действия Манджиро повторяет ещё четыре раза, делая короткие паузы. Он вглядывается в свое отражение и хмурится, расстроенно вздыхая. Слишком нетерпелив, прошедшие минуты кажутся ему вечностью, тянущееся ожидание и предвкушение неустанно тревожат его душу. — Такемучи, дурак! — запрокинув голову кверху, вздыхает разачарованно он, — ну почему так долго!       Холодная морская вода совершенно неожиданно окатывает его с ног до головы, Манджиро испуганно вскрикивает — подрывается, тут же спотыкаясь и падая назад. Мокрый и разозленный, обиженно глядит на выглядывающего из воды русала, что звонко и чисто смеется из-за проделанной шалости. — Сам дурак! — нежный и бархатный голос отражается от холодных стен, создавая эхо, русал вновь разбрызгивает воду и отплывает подальше от пристани, перестав хохотать, — я спешу к нему, а он! Вот оно как, «дурак»! — наигранно дует губы и тяжко вздыхает, — Люди так жестоки и бесчувственны!       Такемичи неожиданно исчезает, Манджиро теряет его из виду и подлетает к краю пристани, вглядываясь в воду. — Такемучи! — счастливо зовёт, когда лицо русала вновь появляется перед ним в десятке сантиметров, — Я так скучал! — Манджиро осторожно касается влажной щеки русала и, наклоняясь вперёд, целует в другую. — Я тоже, Майки-кун, — искренняя радость от встречи и нежность блещет в бескрайних озёрах лазурных глаз Такемичи.       Отстраняется и с лёгкостью взбирается на пристань, садясь. Вода стекает с тела, капли торопливо бегут по блестящим от крупиц солнца зелёным чешуйкам длинного хвоста. Такемичи убирает с лица мокрые золотистые кудри волос, заправляя прядки за ушные плавники, и, близко наклонившись к лицу Манджиро, говорит: — Я рад, что ты пришёл, Майки-кун. — Я тоже рад, что пришёл, — не подумав, отвечает Манджиро и, растерявшись, лепечет: — в смысле, я рад, что я пришёл, но я и рад, что ты пришёл. Мы пришли. В смысле, не пришли: я пришёл, а ты доплыл… или приплыл. Вот, — щеки стремительно краснеют, губы расплываются в неловкой улыбке.       Такемичи хихикает, сжимает тёплую ладонь Манджиро и успокаивающе поглаживает холодными пальцами. — Ты стал реже заглядывать. Старик не пускает? — Угу, — грустно бурчит в ответ, прислоняется к Такемичи и наклоняет голову, укладывая её на плечо, — Душно мне там, а они не понимают. Постоянно держат! Ещё и охрану усилили. Тётка хочет, чтобы я учился на адвоката в будущем, а это та-а-а-ак скучно! Мои родители были юристами, значит, и я должен. Дедушка тоже хотел, чтобы я пошёл по стопам родителей. — А чего хочет сам Майки-кун? — Я? — Манджиро задумывается, выпремляется и смотрит вдаль перед собой, — Чего хочу… я? — неопределённое тянет и закрывает глаза, — Я всегда мечтал вместе с Шиничиро работать в его лавке, пойти против желания родственников также, как и он, но… не бывать этому больше. Теперь я не знаю, чего хочу.       Хватка на ладони усиливается. Манджиро открывает глаза и виновато улыбается, глядя на Такемичи, что переживал его печаль вместе с ним. — Прости, я не хотел… нагонять грусть. — Нет, — осекает его Такемичи, уверенно сжимает его руку в своих двух и, придвинувшись ближе, нежно продолжает говорить, — Хочу знать, что у Майки-куна на душе, хочу знать его желания и… хочу исполнять его желания.       Сердце Манджиро трепетно бьётся в груди от услышанного. Он смущённо улыбается, целуя ладони, что сжимали его собственную. С Такемичи всегда было хорошо, ведь он всегда находил, что сказать и сделать, чтобы заставить его чувствовать счастье. Одно его слово, один его наполненный любовью взгляд, один его невинный поцелуй — и Манджиро тает, забывая о своих тревогах и переживаниях.       Вот бы так было всегда. — Подожди немного.       Секунда — русал мгновенно спускается с пристани и уходит под воду, ничего не объясняя. Удивлённый Манджиро лишь глупо хлопает глазами в недоумении, ему не остаётся ничего, кроме как ждать.       Такемичи появляется спустя пару минут. Он выныривает из воды, подплывая к пристани и останавливаясь напротив Манджиро. Взволнованное лицо его выглядит по глупому мило, разогревая интерес: редко когда можно было увидеть в таком состоянии, обычно он всегда был уверен в себе. — Сегодня у Майки-куна день рождения, — начинает говорить он. — Ты помнишь? — удивляется и заинтересованно подсаживается ближе. — Конечно, как я могу забыть? — для успокоения выдыхает, — Я давно хотел сделать для Майки-куна особый подарок, но не мог придумать, что подарить. Тогда я решил, что исполню твое самое заветное желание, — делает короткую паузу и достаёт руки из воды, в них покоится розоватая шкатулка, которую он передаёт Манджиро, — Я все море несколько раз проплыл ради этого подарка. Это Жемчужина Посейдона, она исполнит любое твоё желание, стоит только прижать её к груди, где сердце, и подумать о том, что хочешь. — Такемучи, ты! — возбужденно вскрикивает Манджиро, осторожно открывая шкатулку, — Быть не может! Поверить не могу. Зачем что-то такое ценное, я не могу… — Можешь, — перебивает Такемичи, щелкая его по лбу, — Я старался ради тебя. Ты всегда говорил о том, как скучаешь по своему брату, и мне так хотелось сделать тебя счастливым. Прими мой подарок и воспользуйся шансом. — То есть я могу оживить Шиничиро? — Всё, что твоей душе угодно… Только подумай хорошенько.       Мягкая и счастливая улыбка на устах русала, его блестящие радостью глаза и взгляд, вселяющий уверенность.       Манджиро поджимает губы, раздумывает. Аккуратно берет двумя пальцами блестящую жемчужину, все ещё сомневаясь, что это не шутка. Ведь быть такого не может, правда? Что он такого сделал в своей жизни, что Боги ниспослали ему этого замечательного русала? Действительно ли он заслуживает этого? — Такемучи...       Манджиро долгое время мечтал о том, чтобы все было, как прежде, чтобы его старший брат и младшая сестра были живы. Каждый день он грезил о днях, когда они втроём были вместе и ничто не могло их разлучить, он готов был отдать всё, лишь бы они были живы. Его жизнь утратила краски и всякий смысл с того самого момента, когда самые близкие душе люди покинули его, словно их никогда и не было. Каждое мгновенье было наполнено болью и скорбью, одиночеством и непреодолимой печалью, но все вновь изменилось, когда он встретил его — русала, что спас его жизнь и наполнил её ещё одним смыслом. Такемичи стал для него светом в конце туннеля, первым глотком воздуха после удушья — смыслом его жалкой жизни.       После их первой встречи Манджиро перестал думать о самоубийстве и все меньше тосковал по родственникам, отпуская их.       Чего же Манджиро теперь хочется на самом деле? — Знаешь, есть одно у меня желание, — шепчет он и взволнованно поднимается на ноги, — Пусть мёртвые скорбят по мёртвым, а я хочу двигаться дальше.       Ладонь сжимает жемчужину и касается груди, Манджиро зажмуривает глаза и загадывает желание. Сегодня он раз и навсегда отпустит боль и позволит себе полноценно жить.       Яркий свет кружит вокруг него, отчего Такемичи зажмуривает глаза, а когда вновь открывает, не видит никого и ничего рядом. — Майки-кун? — испуганно зовёт он, его взгляд бегает туда-сюда по пещере, но никого не находит, — и что же ты загадал? Куда делся?       Он все ещё выглядывается в темноту пещеры, когда сзади него появляется фигура вынырнувшая из воды, обвивает за поясницу и прижимается к напряженной спине. — Майки-кун! — вскрикивает Такемичи, разворачиваясь в его руках, — Т-ты? — не в силах произнести и слова заикается он, глядя на счастливого Манджиро, — о, боги, это хвост! — то ли ужасается, то ли удивляется.       Манджиро неумело держится на воде, напряжённо двигая красным хвостом, широко улыбается и прижимается лбом ко лбу Такемичи, глядя ему прямо в глаза. — Ты… этого хотел? — неуверенно спрашивает Такемичи, все ещё удивлённый произошедшим. — Быть с тобой, — шепча, отвечает, — Вот, что я загадал. Где бы то ни было и кем бы то ни было, лишь бы с тобой. Именно этого я давно хотел, Такемучи.