Алёна, отъебись

— Алёна! — Не выдерживает доведённый до предела непрошенными советами Гречкин. — Отъебись. «Да и иди нахуй тогда, уёба» — Прошу прощения. — Смиренно отступаешь, опустив взгляд в пол. Хочет он облажаться - кто ты такая, чтоб мешать. Тебе двадцать шесть. Гречкину немного больше. У тебя за плечами две ипотеки и борьба с самой собой за нежелание работать и желание получать много денег. Маленькая пятилетняя Алёна, в которой ещё живёт мечта стать великой актрисой, дёргает тебя за рукав пуховика, капризно надувая губки и тыкая пальчиком в сторону огромных сцен, съёмочных площадок и красной Голливудской дорожки. Но ты резко дёргаешь рукой, чтоб взять протянутые милой бариста два стаканчика кофе и оставить щедрые чаевые. Неужели эта маленькая пиздячка не понимает, что в твоём возрасте начинать новую карьеру, особенно в такой конкурентной среде - поздно. Вся эта суматоха, стрессы, нервы, диеты ради ролей и постоянное окружение камер - не для тебя. Уже не то здоровье, уже не тот запал, уже не те силы жить, какие были у пятилетней тебя, счастливо улыбающейся с фотографии, где сидишь на руках у Капитана Джека Воробья. Солнечный Геленджик в твоём далёком детстве оставил тебе незабываемые впечатления от встречи с кумиром. Но маленькая ты дёргаешь взрослую себя за рукав, заставляя обжечься кофе, пока Гречкин с кем-то ругается по телефону недалеко от машины, и твой лимит терпения на этот день окончательно исчерпан. — Блять! «Алёна, отъебись!» Гречкин оборачивается на твою ругань, но, не заметив ничего опасного рядом, снова отвернулся, отправляя в динамик телефона не менее лестные фразы. Маленькая Алёна смотрит на тебя наполненными слезами глазами, сжимая в руках карандашный рисунок с изображённой на ней тобой в короне за лучшую главную роль, и не важно, что руки у тебя там как спички, тело квадратное, а ноги разной длины. Там ты самая красивая и счастливая, там тобой восхищаются люди всего мира, а мама смотрит с гордостью в глазах. /— Это не твоё. Дурость, забирающая у тебя шанс получить востребованную работу! — Глаза матери метали молнии, но шестнадцатилетняя ты была столь же упёрта, как твой отец в его желании выйти за хлебом за пару дней до твоего рождения/ Гречкин завершает свой звонок и залпом допивает кофе, возвращаясь к машине. Долго стоит, оперевшись бедром на капот и смотрит на погружающийся в вечерний сумрак город. — Что решили? — У Гречкина срывается контракт на рекламу, его попытка научиться самостоятельно что-то решать в своей жизни стремительно терпит крушение, но любое твоё стремление помочь разбивается об нервное: — Алёна, отъебись. Он резко отталкивается от машины и направляется к водительской двери. Пожав плечами, садишься на пассажирское сиденье и отворачиваешься к окну. Ты копишь на свою машину. После этого обещаешь себе обязательно уволиться. У Гречкина дома живёт новоявленный художник, некто "А.Макаров", чьё существование и стимулировало Гречкина научиться контролировать хоть что-то в его жизни, и благодаря кому ты потихоньку начала выползать из этой зависимости от настроения начальника. Ночью просыпаешься от звонка Гречкина. На том конце провода шлепки и стоны. Пять минут втыкаешь в потолок ахуевшим взглядом и пытаешься подобрать хоть одно цензурное слово для этой ситуации. Гречкин рубит миллионы в месяц, но всё ещё не купил нормальный телефон, который не набирал бы по рандомным ночам твой номер просто потому что. — Алёна, отъебись. — Отмахивается Гречкин, когда ты пытаешься утром заставить его купить новый телефон. Кирилл зевает, щурится на зимнее солнце, его телефон на морозе решает согреться твоим вниманием и набирает из кармана хозяина твой номер в быстром наборе. Ты смотришь на экран своего мобильника, суёшь его под нос Гречкину, чтоб проникся глубиной проблемы, но тот поджигает сигарету и пожимает плечами. — Отъебись. — И, словно поняв, что что-то забыл, добавляет. — Алёна. Маленькая ты смотришь на взрослую себя с искренним непониманием. Неужели можно было променять ТАКУЮ мечту вот на это. Неужели этот ужасно грубый человек стоил отсутствия гордости в материнских глазах? Но ты заходишь в приложение банка, увидев зачисление зарплаты, переводишь часть на накопительный счёт и счастливо щуришься, понимая, что новая машина уже гораздо ближе, чем год назад. Маленькая ты пинаешь передние сиденья ногами и почти истеришь. Какая машина? Там красная дорожка, там камеры, сцены, там принцы и главное - мама будет за тебя рада! Гречкин доезжает до Галереи Искусств, Лёша прыгает на заднее сиденье с его стороны и быстро чмокает того в губы, приветствуя без слов и искренне делая вид, что тебя не существует в их жизни. Он и сам был бы не против, если бы ты поскорее накопила на свою мечту и действительно ушла. Маленькая ты бьёшься в истерике. Так нельзя! Какая-то машина через пару лет устареет, а известность и искусство - никогда! Нельзя же так варварски обходиться с мечтой! Спорить с ней у тебя уже ни сил, ни желания, ни возраста. Заходишь в свою пустую квартиру, скидывая обувь в прихожей и роняя пуховик на пол там же, моешь руки в ванной и, не доставая бокалов, заливаешь глотку вином, радуясь, что хоть курить не начала. За окном взрываются фейерверки. Салютуешь своему отражению в зеркале почти пустой бутылкой вина и поздравляешь себя с Новым Годом. Маленькая ты смотришь на взрослую себя так же, как ты когда-то смотрела на маму. С непониманием и плохо скрытым разочарованием. Отмахнуться от этой пиздячки мешает бутылка с вином, поэтому ограничиваешься скромным «Алёна, отъебись», и почему-то голос Гречкина в твоём мозгу добавляет «От всех»