***
— Джей, милый, я пришла! — Она бросилась бы ему на шею, но решётка, судя по предупреждающим табличкам, была под напряжением. Конечно, лёгкий разряд тока был бы крохотным препятствием для Харлин, в то время, когда одного взгляда на него хватает, чтобы по телу прошёлся поток искр. — Надеюсь, ты не сильно скучал? Ребята передают привет, желают тебе скорее покинуть это жуткое место… А мистер как-его-там… Ну вот, снова забыла. В общем, он говорит, что с большинством документов разобрался, уже начинает готовиться к защите. — Ох, Харлин, не тараторь. Голова раскалывается, а с таблетками, сама знаешь, ситуация здесь не самая радужная, — он с надрывом расхохотался, стараясь не дать ей понять, что же таится сейчас у него в мыслях. — Просто посиди рядом, посмотри в мои глаза своими. Как давно я говорил, что они прекрасны? Харлин хотела ответить, что ни разу, но вспомнила, что Джей просил молчать. Что ж, раз ему так хочется… С другой стороны, эти два часа они проведут друг с другом, что ещё им надо для счастья? Серые стены не давят, пока рядом он, запах помещения не так сильно бьёт в нос, а зрачки полностью направлены на созерцание. Иногда глаза говорят больше слов. На первых порах им не разрешали произносить хоть что-то вслух. Только полушёпотом, с сухой и беспристрастной перефразировкой от конвоя. Но лишь зрительного контакта хватало, чтобы передать все чувства, одолевавшие каждого. Тогда Харлин хотелось вопить во всё горло об этой жуткой несправедливости. Где же эта либеральная свобода слова? Где хоть какие-то права? Почему всё так субъективно и слишком зависит от статуса и положения субъекта? Но ради продолжения и без того коротких встреч приходилось сжимать губы, не давая хоть каким-то звукам вылететь за пределы рта. Она продолжала глядеть на него, старалась не смыкать веки, чтобы успевшие скопиться слёзы не потекли по лицу и не нарушили картинку. Одними губами она сказала: — Джей, я тебя люблю. Услышал ли он что-то? Ответил ли? Она уже не видела. Слёзы застлали всё, не оставляя никакого обзора. — Ну, ну, не плачь. Ты же сама сказала, что готовится защита. Харлин, послушай меня, всё будет хорошо. Пока ты желаешь бороться, мы и наша любовь будем жить. Верь мне. Ей ничего не оставалось, как утереть слёзы краем блузы и, прилагая огромную силу, улыбнуться. Всё-таки, это их общая слабость. Каждый не хочет, чтобы другой видел его печаль. — Джей, я вытащу тебя отсюда. Слышишь, вытащу. — Она снова неестественно улыбается, думая о том, что, в принципе, расстояние между элементами решётки достаточное для поцелуя. Но, кто знает этих конвоиров. Может, этот поцелуй станет последним в их жизни. Рисковать не вариант. Надо прийти к мистеру как-его-там и заставить выбить разрешение на комнату для свиданий. За что она вообще ему платит? Два часа в день — слишком мало. Этот лентяй, такое чувство, вообще не работает.***
Серые стены Блэкгейт начали становиться какими-то родными. У них, Джея, Харлин и стен, начали появляться общие воспоминания. Сколько событий произошло в этих стенах? Долгие месяцы походов Харлин позволили Блэкгейт стать чем-то вроде «их места». Обычно подростки под этим подразумевают что-то сакральное — кафе, где произошло первое свидание, лавочку в парке, ставшую местом первого поцелуя, тот самый укромный закуток возле помещения для хозинвентаря, где никто не ходит, и можно побыть наедине. Но свиданий, произошедших в Блэкгейт не счесть, а разрешения на какой-либо физический контакт удалось добиться от руководства не так давно. И то, позволялось это лишь по особым праздникам. Новогодние объятия навсегда остались в их памяти. Одно небо знает, как же сильно она соскучилась по его прикосновениям. Однако, белому воротничку удалось разжалобить руководство на особое разрешение в день Святого Валентина. Кто бы мог подумать, что этот чёртов меркантильный капиталистический праздник сможет хоть когда-то быть полезным? Джею даже позволили испечь торт. Всё это напоминало дар небес. Харлин была счастлива. Посещение Блэкгейта превратилось в ежедневную рутину, во что-то вроде ежедневной работы. Бизнес всё ещё был на плаву, ребята передавали Джею свои лучшие пожелания, он им благодарности за поддержку, Харлин выступала в роли посредника. Всё это стало похоже на глупую игру, решётка перестала казаться пугающей, конвой безэмоциональным. Стены перестали быть серыми, приобрели цвет, мельчайшие оттенки, так тонко подмечаемые глазом Харлин. Запах начал казаться привычным и, как будто, приобрел особенный оттенок свежести. Но от гнетущей атмосферы было сложно избавиться полностью. Лишь краткие встречи с Джеем были причиной посещения Блэкгейта. Когда мистер как-его-там, наконец, сможет отстоять правильную позицию, они и шагу не ступят в это жуткое место, забыв это всё как страшный сон. Джей день ото дня был одинаковым, словно время перестало быть властным над ним. Обычно, те нечастые счастливцы, коим даровали шанс выбраться из Блэкгейта, говорили, что год в этом месте равен двум. Но Джей оставался прежним, пытался сохранять улыбку при ней, ничего в нём не менялось. Словно и не было оков, решёток и цепей, приговора и его исполнителей.***
Долгие дни ожидания, целый январь без каких-либо прикосновений и половина февраля. Харлин находилась в предвкушении праздника, ей хотелось вновь поверить в существование Джея, что он материален, не иллюзия, не голограмма. Бывшие коллеги сказали бы, что у неё паранойя и стремление видеть заговоры. Но что поделаешь, если все действительно сговорились против неё и Джея? Почему никто не в силах понять, что он невиновен и вообще не при чём, что бы там ни было в этом жалком сфабрикованном деле? С материалами Харлин ознакомляться не пожелала, оставив это юристам. Но вот Джей. И она. И они вместе, в одной комнате. Одни, не считая камеры. И он её обнимает, и шепчет что-то нежное. А она закрыла глаза, уткнулась носом в его плечо и не может поверить своему счастью. Харлин расплывается в сладкой неге, внутри возникает чувство, что она может вечно тонуть в его объятиях. Как же не хочется его отпускать! И завтра им снова разрешат побыть только вдвоём, они съедят торт, приготовленный Джеем, словно и нет никакого Блэкгейта, как будто они дома. А ребята заранее позаботились и завтра доставят все необходимые продукты. Как же любезно с их стороны. На следующий день ему в камеру доставят килограмм кокаина под видом сахара.