Фантазии и их воплощение

— Я не знаю, что мне делать! — Стив ввалился в кабинет профессора Рамлоу и плюхнулся на кресло. Брок в ответ лишь выгнул брови, удивляясь такому нахальству. Но не успел что-либо сказать, потому что Стив продолжил. — Почему отношения это так сложно? Как узнать, хочет он… Меня, — Стив запнулся и даже немного покраснел, но упорно продолжил: — Или не хочет? — Ты уверен, что ничего не попутал, Роджерс? Кабинет психолога немного в другом конце здания, — фыркнул Рамлоу, но бумаги, над которыми корпел последние полчаса, отложил, зная, что если этому студенту что-то и взбредет в голову, от него не отцепишься, пока он не получит ответы. Да и самому отдохнуть от опостылевших бумажек уже хотелось до трясучки. И закурить. Но этого он пока не мог. — Мне не нужен психолог, — наглец даже закатил глаза. — Как вы себе представляете, если я заявлюсь к миссис Сноб и скажу, что хочу заняться сексом с парнем? С преподавателем? Брр, это был бы скандал на весь универ, — Роджерс натурально передернулся, сцепил руки в замок и посмотрел прямо на Рамлоу. — Ну, тут нечего добавить. У бедной женщины остановилось бы сердце. Но с чего ты решил, что я хоть как-то тебе помогу, малец? — Брок откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди, внимательно изучая парня перед собой. У Рамлоу была одна слабость, и этой слабостью — или ее частью — был Роджерс. Угораздило же его, Брок и сам не понимал как так получилось, но никогда не мог отказать парню. В любой мелочи, все, что тот не попросит — Рамлоу готов был прижать кого следует к стенке, но добиться нужного. Так, чтобы сам Роджерс об этом не догадался, естественно. — Потому что Джеймс и вам нравится? — как бы не старался звучать уверенно, Роджерс все равно закончил с вопросительной интонацией, не вполне уверен в том, что его предположения верны. — Ладно. Это звучит достаточно компроментирующе, но я знаю, что вы тоже хотите его. Я видел, как вы смотрите. Другие не понимают, но я же чувствую тоже самое, поэтому сразу все понял. Я, естественно, не собираюсь об этом рассказывать никому, но… — Это шантаж? — брови Рамлоу взлетели еще выше, он с еще большим любопытством посмотрел на парня перед собой. Искусанные пухлые губы, горящие, то ли синие, то ли темного серого оттенка глаза, обрамленные длиннющими ресницами, острые скулы и такая же острая линия челюсти, прилично уложенные на одну сторону светлые пшеничные волосы. Славный мальчишка, от которого совсем не ожидаешь чего-либо неправильного. По меркам общества. Как, например, признания в фантазиях о своем преподавателе. — Нет! — Роджерс даже привстал, негодуя от такого предположения. Его глаза воспылали праведным гневом, возмущением, и Брок не мог не признаться себе, насколько это завораживало. — Это не шантаж. Всего лишь… Констатация факта. — Вернемся к профессору Барнсу, — Брок выделил интонацией звание и фамилию, на что Стив лишь закатил глаза. Это невольно восхищало. Роджерс, видимо, совсем уже отчаялся, раз позволял себе такое. — Да. Профессор Барнс. Я хочу, чтобы вы мне помогли, — Стив смотрел прямо в глаза, упрямо вздернув подбородок, и Брок откинулся на спинку кресла, размышляя над тем, стоило ли помучить его, или все же помочь, оставшись при этом в явном выигрыше. — А что я получу взамен? — Броку нравилось торговаться. Он чувствовал, когда оппонент уже настолько отчаялся, что готов будет на все. Стив уже готов. Хотя Брок и не сказал бы, что его условие раньше как-то покоробило бы Роджерса. Тот был прав, ему нравился Барнс и, что Стиву пока не обязательно знать, это было взаимно. И нравился Роджерс. Ухватить их обоих — это был величайший подарок вселенной, от таких только дураки отказываются. Свои умственные способности Брок оценивал куда как выше. — Профессора Барнса? — неуверенные нотки снова прорезались в голосе Стива. Он рисковал и прекрасно понимал это. Он шел ва-банк, бросал все карты, обнажая себя и свою изнанку, но даже не уверенный до конца в своей правоте, упрямо пер до конца. Броку нравилось это. — Заманчиво, но это не ответ на мой вопрос, — Брок подталкивал совершенно не мягко, он также шел напролом, намереваясь добиться своего. — Профессора Барнса я могу заполучить не привлекая тебя к процессу. Так что. Еще раз. В чем моя выгода помогать тебе? Стив задумался. Его сосредоточенно сдвинутые брови к переносице выглядели даже в какой-то степени умилительно, вкупе с таким беспомощным выражением лица и смущенным румянцем, наконец расползающимся по скулам и щекам, стекающим на шею. Он определенно был на правильном пути, но Брока удивляло, что он так легко мог признать, что намеревается соблазнить одного преподавателя, но при этом не быть уверенным в том, что сможет соблазнить другого. — М-меня? — запинаясь, выдал все же Стив, подняв взгляд. Упрямый. От этого прямого взгляда становилось невыносимо жарко в паху, от тех эмоций, которые бурлили в ярких глазах, да так, что Брок готов был на месте пообещать все, что угодно. И только азарт, желание поддеть еще больше, останавливали от такого. — Уверен, что готов? Хватит тебя? — хмыкнул Брок просто потому, что ему нравилось дразнить. Нравилось, как вспыхивают алым еще сильнее щеки от смущения и того же самого возмущения от того, что в нем усомнились. Кто-кто, а Роджерс грудью ляжет, но докажет, что не слабак. — Можете не сомневаться, что я все обдумал. И уверен в своем решении. — Хорошо. Посмотрим, что можно с этим сделать. *** Стив знал, что может полагаться на Брока, но неизвестность напрягала. Он не мог никак повлиять и приходилось выжидать. Снова. На занятиях Брок вел себя как обычно и никак не выдавал их маленькую договоренность. Хотя время от времени Роджерс ловил на себе совершенно жадные, восхитительно возбуждающие взгляды, будто Рамлоу уже раздел его мысленно и теперь рассматривал обнаженное перед ним тело. Становилось стыдно и жарко. Стив опускал взгляд в тетрадь и старательно делал вид, что очень сильно сосредоточен на учебе, пусть даже реши Брок спросить у него что-либо — Стив бы не ответил. Иногда он и сам ловил себя на мыслях о том, каково это будет — увидеть Брока обнаженного. Стив привык с проблемами обращаться именно к нему. Профессор Рамлоу не осуждал и помогал по мере своих возможностей, а Стив не стеснялся этим пользоваться. Он не знал, что именно заставляет Брока идти на уступки, точнее, не знал до недавнего времени. Одна мысль о том, что он может интересовать Рамлоу в том же смысле, в каком тот интересует Стива, заставляла краснеть до кончиков ушей. Он уже отчаялся придумать способ обратить на себя внимание Джеймса, из двоих невероятно привлекательных и сексуальных преподов выбирая именно его. Ему казалось, что с Броком шансов меньше. Оказалось, все совершенно наоборот. Оказалось, с ним намного легче. На занятиях же Барнса Роджерс медленно умирал. Тот был ярким, шумным, привлекал внимание и был любимцем всех без исключения студентов. Харизматичный, красивый, молодой. Брок был не менее привлекательным, но Джеймс казался более покладистым. Тем, кто за проявление своих чувств не впишет пиздюлей по самое не балуй. Он много шутил и сам же смеялся с шуток студентов, и этот смех проникал в тело Стива радужной молнией, пронизывая насквозь. Джеймс и сам не понимал, какое влияние имеют эти пухлые губы, влажные от того, что язык все время неконтролируемо пробегался между ними, не оставляя никаких шансов. Стив откровенно залипал и его интерес было бы сложно не заметить, если бы не целый поток таких же пускающих слюни студентов. Шансов было мало. Вся надежда была на Брока. — Мистер Роджерс, вы все еще с нами? — с улыбкой привлек к себе внимание профессор Барнс и Стив будто очнулся, прогоняя все лишние мысли. Он тяжело сглотнул и постарался как можно более твердо ответить. — Да, профессор. — Тогда, возможно, вы повторите вопрос, который я только что задал? — все с той же невозмутимой улыбкой продолжил Джеймс, прекрасно осознавая, что Роджерс не может. Он забавлялся, Стив явно это чувствовал, но противопоставить ничего не мог. Он сам был невнимательным. — Нет, профессор, простите, — он виновато потупил взгляд, ощущая, как горит лицо отнюдь не от приятного стыда. — Чем же так заняты ваши мысли, если не предметом нашего обсуждения? — Джеймс легко покачал головой, и Стиву очень захотелось ответить «тобой», но он, конечно не стал. — Останьтесь пожалуйста после занятия. Стоит поговорить о вашей невнимательности. Отовсюду послышались тихие вздохи, ведь каждый мечтал оказаться на его месте. Это Стива и раздражало, и забавляло одновременно. Он только кивнул и дальше занятие прошло по плану. Когда все разошлись, Стив остался сидеть на месте, ожидая указаний, но про него будто бы забыли. Джеймс продолжал собирать свои бумаги и только когда стол опустел, а все записи на доске исчезли, он поднял взгляд на Стива. Последнего почти ощутимо обожгло таким желанием, что стой он сейчас — обязательно свалился бы на пол. — Итак. Мистер Роджерс, вы ничего не хотите мне рассказать? — Джеймс оперся бедром о свой стол и внимательно оглядел Стива, даже не представляя, какой эффект это имеет. Стиву потребовалось несколько мгновений, чтобы перевести дыхание и отрицательно покачать головой. Уверенность и бесстрашие, которые он испытывал в кабинете Рамлоу, исчезли. Стив не чувствовал себя в состоянии признаться прямо сейчас и сам не мог объяснить почему. Казалось бы, вот он — идеальный шанс. Только вот Роджерс был из тех, кто упускает идеальные, полагаясь на совсем тупые внезапные ситуации. Барнс не помогал решить проблему, пронизывая ясными глазами, соблазняя своей охеренной фигурой, подчеркнутой черными брюками, что так идеально сидели на нем. Он сбивал с мыслей и Стиву стоило огромных усилий просто держать себя в руках. — Нет, профессор. Я просто немного… Задумался. Простите, — Роджерс был старательным студентом и никто не мог усомниться в его усердии. Обычно это играло для него свою роль, и даже откровенные проебы ему списывали со счетов. Репутация летела впереди и укрывала его щитом, спасая от заслуженного, в общем-то, наказания. — Что ж. Жаль, — Барнс и правда с каким-то сожалением посмотрел на него, но затем подмигнул и быстро облизал губы. Привычный жест, но было в нем что-то… Соблазняющее. Стив даже подзавис, с трудом глотая скопившуюся слюну. Может, нахрен внезапные ситуации и попробовать все же воспользоваться этим идеальным? Он на пробу, боясь, что его не так поймут — но когда это Стив пасовал перед трудностями? — толкнулся языком в щеку, смотря в бледно-голубые, с серыми переливами глаза. Он не мог не заметить, как они потемнели, от чего в живот бухнул комок зарождающегося возбуждения, но Джеймс уже продолжил. — Когда будет что сказать, будьте уверены, я выслушаю. Что это было? Прямое приглашение? Стив не успел никак отреагировать: Джеймс подхватил со стола папку и вышел из аудитории, оставляя Роджерса раздумывать над сложившейся ситуацией. Обдумывать было попросту нечего. Барнс почти напрямую заявил о том, что готов ответить взаимностью. Возможно, Брок уже успел поговорить с ним, склонив в свою сторону, и Стив впервые задумался о том, будут ли они вместе втроем или по-отдельности. На этом моменте мозг выдавал ошибку, потому что его фантазии настолько далеко не заходили. Но, прислушиваясь к своим ощущениям, Стив понял, что ему теперь мало будет по-отдельности. Хотелось всего сразу, особенно когда он знал, что оба согласны на него. Стив не знал, каким образом мог привлечь их, но старался не сосредотачиваться на этом вопросе, как давно привык. Он вышел из аудитории и направился прямиком в кабинет Брока. Застал его у окна, выдыхающего струйку дыма в воздух. — Ты знаешь, что принято стучать? — не отрываясь от рассматривания вида за окном произнес Рамлоу. Однотонного, привычного до мельчайших деталей. — Сегодня, только что, профессор Барнс, — Стив тоже выделил словосочетание, хмыкая, — намекнул на ответный интерес ко мне. Я подумал… — он слегка запнулся, но терять все равно уже было нечего. — Я подумал, что должен вам аванс. — Так уж и намекнул? — Рамлоу повернулся к нему, с прищуром разглядывая. — С него станется и напрямую сказать, учитывая, сколько времени уже он дрочит на твои губы. Стив задохнулся, в неверии распахнув глаза. Это же не могло быть правдой. Брок любил подшучивать. Но по телу все равно разлилась теплая волна, и Стив знал, что кончики ушей уже покраснели. — Ну и чего ты стоишь? Я жду свой аванс, — Брок усмехнулся, зная, что Роджерс правильный до самой прилизанной прически, и курение вызывает в нем только отвращение. Он вновь затянулся и Стив поморщился, закатил глаза, и быстро обошел стол, чтобы встать рядом с Броком. Тот отвернулся, чтобы вновь выдохнуть в сторону открытого окна, но Стив легко проскользнул между ним и подоконником и, уставившись прямо в желтые наглые глаза, поймал губами выдох, вдохнул струйку дыма из чужих губ и мягко прижался к ним своими. Скользнул языком, почувствовал ответное движение, и быстро отстранился, не позволяя углубить поцелуй, кривясь от запаха. — Гаденыш. Брок тихо рассмеялся со смесью раздражения и восхищения, обнял Стива свободной рукой и прижал к себе сильной хваткой. Не позволяя вот так вот уйти и обломать, Брок сам прижался к губам, уверенно сминая их в поцелуе, скользнул по нижней языком и протолкнул между ними, когда Стив не сдержал тихого выдоха. Он целовал так, что подкашивались колени, и Роджерсу повезло, что крепкая рука придерживала его. Можно было расслабиться и просто наслаждаться тем, что его действительно хотят. Поцелуй был пылким, но размеренным, Брок явно никуда не спешил, растягивая момент, скользя языком так сладко и желанно, что внутри Стива бурлило, пузырилось и рвалось наружу короткими выдохами, резкими и горячими, прямо в чужие губы. Когда Рамлоу отпустил его, Стив даже пожалел, что не предложил аванс сразу, как только услышал согласие на сделку. Он отошел, облизал губы, глядя на Брока, и все же скрылся за дверью, когда взгляд у того потемнел еще сильнее. Не то, чтобы он боялся, не теперь, конечно же, но, уловив шанс захапать себе сразу обоих, Стив не собирался его упускать. Все и сразу. До выходных оставалось всего лишь несколько дней. Подумав логически, Стив решил, что пятница — идеальный день, чтобы все наконец-то случилось. Он не знал чужих планов и в такой ситуации не сильно надеялся на свои, и Джеймс его совсем не подвел. Задержать второй раз за неделю после уроков — такое пятно на репутации Стив еще не получал. На него косились с недоумением и подозрением, но вслух все равно не говорили. С ним никто не дружил настолько, чтобы поинтересоваться, что случилось. — Итак, мистер Роджерс. Вы все еще ничего не хотите мне сказать? — уже с большим намеком произнес Барнс, останавливаясь у стола Стива. Его губы смотрелись ярче обычного и Стив задумался, в чем могла быть причина. В голову приходили жаркие фантазии о том, как Брок, вполне возможно, передал его аванс Джеймсу, и это будоражило до легкой дрожи в пальцах. — Мне кажется, профессор Рамлоу уже передал вам все, что я мог бы сказать? — Роджерс усмехнулся, вновь почувствовав ту отчаянную уверенность, что и при разговоре с Броком. Тогда он выложил все карты на стол, сейчас же на основе домыслов подкидывал монетку, и одному случаю известно, будут ли они иметь под собой хоть какую-то почву. — Хм, забавный ты. Думаешь, этого будет достаточно? Я тоже хочу свою предоплату. Пробную версию, если хочешь, — Джеймс легко перешел на «ты» и с ухмылкой подступил на шаг ближе, склоняясь над Стивом. Тот даже задержал дыхание, впервые так близко рассматривая, чувствуя на себе горячее дыхание. Вблизи Джеймс был еще прекраснее. Мерцание в ярких глазах, небрежно растрепанные волосы, заправленные за уши, бледно-розовая рубашка, облегающая стройное, подтянутое тело. Стив откровенно разглядывал Барнса и ничуть этого не смущался, или по крайней мере очень старался не допустить румянца на лице. Судя по ухмылке Джеймса, в этом деле Стив не преуспел. Роджерс подался ближе, решив, что терять уже нечего, и коснулся чужих губ своими. В животе запорхали мотыли, а на языке чувствовался вкус сигарет, тех самых, которые он недавно пробовал совсем с других губ, что подтверждало его недавние мысли. Барнс подцепил пальцами его подбородок, приподнимая выше и углубляя поцелуй, заставляя Стива задохнуться, задержав дыхание. А затем все также быстро закончилось и пришлось срочно восстанавливать свои навыки дыхания, втягивая воздух с шумом, пока чужое дыхание приятно согревало губы, отзываясь мурашками по всему телу. — Демо-версия засчитана, малыш. Совсем скоро хочу ощутить все полностью, — Джеймс усмехнулся и подмигнул, а затем, мурлыча что-то себе под нос, вышел из аудитории, оставляя Роджерса одного. Он тоже ждал, желая ощутить все и сразу. Вытерпеть парочку дней до выходных оказалось тем еще заданием, учитывая, как часто Роджерс умудрялся невольно попадать в странные ситуации, говорить невпопад и засматриваться на своих преподавателей. Брок обжигал взглядом, Джеймс им же ластился; Брок намеренно дразнил и заставлял краснеть до корней волос, Джеймс не задевал лишний раз словами, но красноречиво намекал губами и языком. Сложно сказать, заметил ли кто-то чужой их заигрывания, но в остальном все было как и всегда. Пятница же началась с разочарования. Джеймс не появился на занятиях, и это заставило Стива почувствовать себя кинутым. Он понимал, что в этом совсем нет смысла, но все равно нарывался у Брока, выводил из себя и огрызался, хотя до хамства дело, к счастью, не дошло. В итоге его задержали после занятия, Рамлоу сверлил тяжелым взглядом до тех пор, пока последний студент не закрыл за собой дверь. — Ну и как это, блядь, назвать, Роджерс? — он сложил руки на груди и подошел ближе, возвышаясь. Глаза горели раздражением, и Стив подумал было, не пересек ли черту своими детскими капризами, но метаться стало поздно. — Я… Не знаю. Простите, это просто… — Стив вздохнул и прихватил зубами нижнюю губу, отворачиваясь к окну. Видеть в себе разочарование не хотел, но его надежды разбились вдребезги, пусть даже никто никаких обещаний не давал. Это раздражало, и он злился на себя за такую реакцию. — Мне лучше уйти. Стив поднялся, подхватив с пола рюкзак, но его толкнули к столу, нависая сверху, заставляя поднять взгляд только для того, чтобы сгореть в жаре чужого. — Ты. Знал бы ты, как сводишь с ума, — с хрипотцой в голосе проговорил Брок и Стив тяжело сглотнул, зачарованно продолжая смотреть в чужие глаза. — Дерзкий и упрямый, горячий, и в то же время так неуверен в себе, такой покладистый временами. Детка. Стив застонал невольно от того, как это прозвучало. Весь воздух будто скопился в горле, и застрял там, не давая сделать полный вдох. Брок склонялся все ближе, упираясь руками в стол за спиной Стива; тот почувствовал горячее дыхание на губах, прежде чем на них опустились чужие. Ярче, чем в прошлый раз, напористее, поцелуй сбивал с ног, и Стив вновь вспыхнул, желая большего, понимая, что никто ничего у него не отнял. Он получит свое. Стало стыдно за свое нелепое поведение, но вскоре язык Брока не оставил этим мыслям никаких шансов, сметая их своим напором. Стив отвечал со всей страстью, на которую был способен, обвил руками шею и прижал к себе ближе, почти полностью ложась на стол, тихо постанывая в поцелуй. Губы Брока спустились на шею, медленно, тягуче оставляя россыпь поцелуев, прихватывая кожу совсем легко, но достаточно для того, чтобы мелкие разряды электричества пробегали по всему телу, заставляя вздрагивать. — Не разложи его прямо тут, несдержанный, — будто сквозь туман услышал Стив голос Джеймса и застонал громче, жмурясь, вспыхивая резко, будто спичка. Сверху послышалось тихое хмыканье и Брок отстранился, облизывая губы и разглядывая разомлевшего Стива. — Он умеет доводить, не так ли, детка? — и Роджерс снова рвано выдохнул, краснея, чувствуя, как удовольствие от прозвища разливается по сосудам и стремится вниз, к паху, опаляя возбуждением. — Хочу тоже, — голодно и жадно произнес Джеймс и склонился над Стивом, который без раздумий потянулся к нему, втянул в поцелуй с довольным вздохом, вцепляясь в широкие плечи. Джеймс целовал жадно, влажно, и это даже немного смущало, но возбуждало больше. Стив ловил его дыхание, сплетался с языком, прикусывал губы так, как давно мечтал и представлял, и чувствовал себя гребаным счастливчиком. Джеймс провел языком от уголка губ до самого уха, поцеловал чуть ниже шею, а затем прихватил зубами, присосался, срывая звонкий стон в относительной тишине аудитории, чтобы после с довольной улыбкой кота разглядывать оставленный след. — Пометил все же, — хмыкнул Рамлоу и притянул самодовольно хмыкнувшего Джеймса к себе, чтобы тоже поцеловать, коротко, колко, но настолько страстно, что Стив зажмурился. Когда он открыл глаза, картина, представшая перед ним, захватывала дух совсем по другой причине. Брок собственнически прижимал к себе Джеймса одной рукой, потираясь носом о чужой висок, задевая выбившиеся пряди волос, а тот льнул к нему с такой нежностью, что Стив понял — ни у кого из желающих заполучить профессора Барнса не было ни малейшего шанса. Более удивительным оттого казалось то, что они выбрали и подпустили к себе именно его. Это заставляло внутри разливаться пока неизвестному, странному чувству: Стив ощущал себя так, будто вошел в теплый дом с мороза, замерзший настолько, что кончики холодных пальцев покалывало от расползающегося по телу тепла. Это сбивало с толку, но оказалось настолько приятно, что он готов на что угодно, только бы этот теплый дом не стал убежищем на одну ночь, а как можно дольше окутывал своим теплом. — Нам пора уходить, если мы не хотим раскрыть все секреты окружающим. Хотя кое-кому еще нужно поучиться сдержанности и маскировке, а то, — голос Барнса понизился и у Стива от этого побежали мурашки, — вся наша работа под прикрытие пойдет в одно глубокое местечко, в котором, как я надеюсь, сегодня окажется мой член. Брок рассмеялся, когда Стив вспыхнул от понимания, и отошел к своему столу, чтобы собрать вещи. Джеймс с шальной улыбкой подхватил рюкзак, брошенный рядом, и отправился к выходу, оставляя их наедине. Стив старался не думать, как будет выглядеть Барнс с его рюкзаком в коридорах университета. — Так вы… Вместе? — до Роджерса только сейчас доходит, когда все маленькие пазлы соединяются в его голове. — Хочешь знать, трахаемся ли мы? — хмыкает Рамлоу, кивая на выход. Стив неловко поправляет одежду и следует за ним к выходу. — Между вами столько чувств, что если это только секс, то мне жаль, что вы такие слепые, — почти у самого выхода отвечает он и Брок, кажется, очень старается снова не засмеяться. Они прощаются у выхода и Роджерс выбирает знакомую дорогу, которая ведет к дому, когда через несколько поворотов перед ним останавливается машина Рамлоу. Окно опускается и с пассажирского места на него очень серьезно смотрит Джеймс. — Между нами все настолько серьезно, малыш, что если ты сейчас садишься в эту машину, то принимаешь это серьезно со всеми вытекающими последствиями. Отпускать эту сладкую задницу, попробовав лишь раз, я не намерен. Так что либо она наша, либо мы все делаем вид, что ничего не было и просто расходимся. Стив фыркает и быстро забирается на заднее сидение, обнаруживая свой рюкзак тут же. «Малыш» сладкой патокой растекается в животе, и он вновь краснеет, коря себя за такую реакцию. — Ну уж нет, — сложив руки на груди он смотрит на повернувшиеся к нему лица мужчин. — Она ваша. И она тоже серьезна. — О, будь уверен, Барнс ее серьезность оценит по достоинству, — Брок заводит двигатель и плавно двигается с места. Стив нервничает: он одновременно хочет поскорее добраться до места назначения, но некоторый страх, что все будет не так, как представляется, что он все испортит, заставлял внутренности сжиматься от беспокойства. Мысли метаются и к концу пути от прежней уверенности мало что остается. — Мы на месте. Ты как? — Рамлоу поворачивается к нему и пристальнее вглядывается в лицо. Всю дорогу он то и дело смотрел в зеркало на Стива, а тот отводил взгляд, делая вид, что рассматривает пейзажи за окном. — Значит не показалось. Ну чего ты? — Все в порядке, — Роджерс отмахивается и выбирается из машины, чтобы в следующую же секунду быть сметенным ураганом по имени Джеймс Барнс. Они влетают в дом и Стив не понимает, каким образом тот смог так быстро открыть дверь, но опомниться ему тоже не дают, прижимая к стене в коридоре и накрывая губы поцелуем. Все мысли, что сеяли сомнения в голове, тут же из нее вылетают; остаются только чужие горячие губы и руки, прижимающие ближе. Стив закрывает глаза и отдается им на растерзание, выпуская из рук рюкзак, что с глухим звуком падает на пол, и прихватывает темные волосы пальцами, мягко пропуская между ними пряди. Отдаленно он слышит, как закрывается входная дверь, а потом Джеймса от него оттягивают, что вызывает недовольный стон у обоих. — Притормози, Джей. Я знаю, знаю, — Брок бросает горячий, обжигающий до внутренностей взгляд на Стива, но тут же прижимается губами к виску Джеймса, проводит ладонью по животу и оставляет ее на самой кромке джинс. — Мне тоже не терпится, но нам, ему, надо быть уверенным. — Он сделал выбор, — с рычащими нотками произносит Барнс и прикрывает глаза, стараясь не сорваться. Стив наблюдает за этим и не понимает, что же нашло на Брока, что вообще происходит и почему, когда все его сомнения начали испаряться, тот снова позволяет мыслям роиться в голове, дает им время расплодиться. — Он сам не до конца понимает. Нам же не нужно потом самобичевания и избегания из-за неловкости? — Джеймс вздыхает и медленно кивает, подмигивает Стиву и с силой шлепает Брока по заднице, направляясь куда-то вглубь дома. — Я приготовлю чай. И кое-что покрепче, — весело отзывается он, а Брок только мотает головой и кивает Стиву в ту же сторону, но ведет в другую комнату, ванную, позволяя умыться, принять душ после долгого учебного дня, и сам делает тоже самое. Они проходят на кухню, где споро колдует над заварником Барнс, видимо тоже успевший побывать в ванной, потому что его волосы оставались влажными на кончиках. Стив усаживается за столом, рядом с Броком, и тот смотрит так серьезно, что перехватывает дыхание. — Прежде чем пытаться заглушить свой страх… — Я не боюсь, — перебивает Стив и смотрит с вызовом, заставляя Джеймса хмыкнуть. — Роджер-рс, — Стив невольно сглатывает, слыша это рычание в голосе. — Мы знаем, что ты этого хочешь, не сомневайся, — Брок с намеком кладет руку ему на пах, заставляя задохнуться и двинуть бедрами навстречу. Не то, чтобы Стив был невинным парнем, но и опыта у него было немного. — Но голова к головке не прислушивается. Мысли не так просто вытолкнуть из головы, так что лучше для нас всех, если ты будешь уверен в нас. — Правила есть всегда, — подключается Джеймс, присаживаясь на стул позади Стива, так, что тот чувствует жар его тела, и прихлебывает исходящий паром чай, даже не морщась. Отставив кружку, он склоняется к плечу Роджерса и переходит на шепот, обдавая горячим дыханием. — Мы ни к чему не принуждаем. Если тебе что-то не нравится — ты говоришь сразу. — И если для тебя что-то будет слишком, — продолжает уже Брок, когда Джеймс присасывается к коже на сгибе шеи Стива, слегка отвлекая от разговора, — мы поймем, если нужен будет перерыв. Нас двое и темперамент у обоих далеко не спокойный. Не уверен, что мы сможем определить, когда стоит остановиться. — Хорошо, — Стив тоже шепчет и склоняет голову, позволяя Барнсу провести языком по оставленному следу. Слова Брока действуют успокаивающе, а действия Джеймса вновь распаляют, и он уже ничего обсуждать не хочет. Он хочет поскорее ощутить то, чего столько времени ждал. — Бестолковые, — Брок фыркает, но тут же сжимает член Стива через ткань брюк и ловит его выдох губами, пахнущими сигаретами. Стив, кажется, скоро станет зависимым не столько от этой гадости, сколько от ее привкуса на чужих губах, легкой горчинки, что будоражит еще больше. Брок легко отстраняется и Джеймс, будто чувствуя что-то по ментальной связи, поднимает голову, чтобы тут же столкнуться губами с ним над плечом Стива. Это посылает горячую волну жара прямо в низ живота и расползается там теплом, щекоча беспокойными лапками, вызывая ответную волну дрожи, что заканчивается тихим стоном. Брок легко — слишком легко, по мнению Стива, ведь он уже достаточно далеко от того щуплого задохлика, каким был в старших классах — подхватывает его под задницу, и, пожалуй, Роджерс впервые задумывается о том, что физическая подготовка Рамлоу действительно хорошая, а крепкие мышцы под пальцами, когда Стив проводит руками по плечам и спине, цепляясь крепче и проглатывая возмущение, перекатываются слишком приятно. Так что он даже забывает, что собирался возразить этой наглости. В спальне Брок опускается на кровать и Стив оказывается у него на коленях. Он теряется от всех зашкаливающих ощущений, когда Рамлоу пробирается руками под футболку, медленно скользя вверх-вниз по спине, а Джеймс, обхватив лицо Стива ладонями, заставляет откинуть голову назад и впивается поцелуем, влажно размазывая по губам слюну. Стив тихо постанывает, и эти звуки становятся все громче по мере того, как его в четыре руки избавляют от одежды, раздеваются сами, а затем обрушиваются водопадом ощущений, прикасаясь к обнаженной коже кончиками пальцев, горячими ладонями, губами и языком, прижимая телом к телу, заставляя гореть изнутри, наполняясь возбуждением до краев. Стив не думал, что можно чувствовать себя вот так. Будто ты на вершине, на самом остром краю горной скалы, а внизу о нее разбиваются буйные воды, манящие, взывающие, подталкивающие сделать этот шаг и отдаться на милость стихии. Он чувствует уже слишком много, потому что прикосновения яркие, жадные, они присваивают, заявляют права, и Стив готов отдаться им, потому что другого выхода он даже не представляет. Повернуть назад? Без шансов. Только вперед, до конца, до самых разбивающих на части глубин, в которых они потеряются все втроем. — Так быстро потерял голову, — хмыкает над ухом Джеймс, ведет языком по раковине, прикусывает кончик уха, пылающий от вспыхнувшего смущения. В его голосе слышатся мурчащие нотки, и это заводит не только Стива, потому что Брок тоже совсем тихо стонет, прежде чем утвердительно хмыкнуть. — Не ожидал, что ты будешь таким сладким, детка, — Брок сжимает ладонями задницу и Стив толкается вперед, с громким стоном потираясь пахом о пах, а затем к нему сзади прижимается Джеймс, почти ложится на них, заставляя Брока опуститься спиной на постель, впивается в бедра пальцами и жмется членом к заднице. — Черт, сколько же я представлял эту задницу под собой, Стиви, малыш. Боже. Нельзя быть таким идеальным, господи. Черт тебя дери, не могу, — Роджерс вслушивался в слова и постепенно краснел все больше и больше, чувствуя, как теплые пальцы проводят по ложбинке между ягодицами, пока Джеймс, не останавливаясь, продолжает нашептывать такие же смущающие вещи. — Хочу попробовать ее, наверняка такая же сладкая, как весь ты. — Блядь, Барнс, займись делом и поработай языком в более подходящем для этого месте. Давай, покажи ему мастер-класс, — Брок смотрит пристально, следит за реакцией, когда Джеймс опускается ниже и, видимо, «занимается делом», потому что пухлые губы Стива раскрываются в удивлении, глаза распахиваются, а краска разливается по всему лицу и шее. — Стиви. Смотри на меня, хэй, — голубые глаза сосредотачиваются на нем и Брок мягко обхватывает ладонями лицо, поглаживает большими пальцами щеки, не в силах оторваться от этих глубоких трясин, что под видом чистых озер обманом притягивают к себе и топят, топят, отрезая все пути вынырнуть наружу. — Я… Боже, как же это… — Стив срывается на стон и не может закончить мысль. Джеймс подталкивает его ноги, заставляя приподняться на колени, и каждое движение языка в его заднице уносит все дальше и дальше. Стив выгибается, невольно потираясь о член Брока своим, и они стонут вместе; он горит изнутри, вспыхивает, как сухая трава жарким летним днем, а Джеймс только распаляет все больше, накаляя до невозможности, до того состояния, когда дышать становится совсем трудно, в горле встает ком от смеси возбуждения, стыда и удовольствия. Глаза слезятся, лицо Брока вскоре теряет четкие очертания, а жар внутри становится настолько невыносимым, что он шепчет: — Я не могу, пожалуйста. Ч-черт, прошу, хватит, это невыносимо, — слова перемежаются стонами, и Стив не знает, не уверен, что если Джеймс остановится, станет легче. Он сжимает ладонями плечи Брока, впивается мертвой хваткой, стараясь хоть так выплеснуть все те ощущения, что скапливаются внутри, мешая свободно дышать. Барнс даже не думает останавливаться, а Брок добавляет, обхватывая ладонью член, и Стива вскоре накрывает волна, сметает, как микроскопическую песчинку, и он барахтается в этом, кажется, долгие минуты, прежде чем удается открыть глаза и, проморгавшись, увидеть знакомую ухмылку на лице Брока. — Ну что? Смог? — Стив прикусывает губу и прижимается лбом к плечу Брока, чувствуя приятную слабость во всем теле. — Твоя очередь поработать, Брок, — с сияющей улыбкой довольного собой кота Джеймс заваливается рядом на постель, целует Рамлоу так привычно, как, наверное, делает каждый день, и помогает Стиву улечься на постель спиной. Склоняется ниже и совсем доверительным шепотом произносит: — Брок у нас по части растягивания и подготовки лучший. Я успеваю кончить раза два, прежде чем он считает растяжку достаточной. Стив краснеет от того, как горячо это звучит, как реагирует его тело на слова и он, только испытав оргазм, уже начинает возбуждаться вновь. Такие подробности позволяют поверить, что его и правда впустили не только в постель на одну ночь — или вечер, учитывая, что солнце все еще радостно и слишком любопытно заглядывает в открытые окна, — а чуть дальше, приоткрывая такие детали, которые могут доверить лишь ему. Стив чувствует себя важной частью их. — Зато на его языке можно кончить раз пять и потом еще выдержать три раунда ебли, пока ему не будет достаточно. В этом доме ненасытный монстр отнюдь не я, — ворчит Брок в ответ и Стив тихо смеется, чувствуя себя уже настолько прекрасно, как не чувствовал раньше. Он чувствует, как в анус проникают сразу два влажных пальца и поднимает взгляд на Джеймса, который разглядывает его с таким восхищением, что впору представлять на своем месте какую-нибудь картину величайшего художника. Стив прикусывает губу, расслабляясь, позволяя и себе, и им все то, что было обещано сладкими речами и сносящими с ног поцелуями, глупыми мечтами, что совершенно не соответствовали действительности. Стив понял, что пропал, уже давно. Когда впервые внимательно разглядел хищный прищур янтарных глаз, самоуверенную ухмылку и стальной стержень внутри Брока, позволяющий ему удерживать дисциплину, стоять на своем до конца, просчитав все возможные последствия, и в конце концов всегда оказываясь правым. Стив втрескался по уши в его жесткость и властность, заставляющие то слушаться беспрекословно, то нарываться и обжигаться пылающим взглядом. Стиву чудилось, будто он видит в нем не раздражение, а азарт, адреналин от стычки, и даже веселье от попыток пробить его панцирь. Стив мысленно сравнивал его с Аресом, богом войны, беспринципным и недоступным, но, волею случая, именно Брок стал его покровителем, тем, к кому можно обратиться за помощью, и больше не боялся быть проткнутым насквозь мечом ярости. И пропал снова, когда перед его глазами растянулась совершенно наглая и ослепительная улыбка Джеймса, отливающие сталью глаза, легкие движения, будто с Олимпа к нему спустился Эрос, расточая любовь и обожание. Он умело соединял в себе легкость общения, понимание других людей, и нужную жесткость, когда требовалось поставить зазнавшегося студента на место. Стив считал это наваждением, просто жаркой мечтой, но смог признаться себе со временем, что просто влюбился, да так, что иногда становилось больно просто смотреть. Стиву хотелось быть ближе, он чувствовал себя мотыльком, что летит на губительный свет огня, но сознательно бросается навстречу собственной смерти, прекрасно понимая, что в итоге его не ждет ничего. И вот сейчас он в объятиях своего личного прекрасного Эроса, вспыхивает от уверенных движений удивительно нежного Ареса, и ничего из этого он не смел представлять даже в самых откровенных мечтаниях. — О чем задумался, детка? — насмешливо раздается у самого уха голос Джеймса, и Стив не успевает остановить себя, все еще погруженный в личные переживания, сравнения и желания. — Никогда не думал, что боги Олимпа снизойдут до меня, — шепчет Стив, а в ответ слышится задорный смех Брока, пока Джеймс лишь в недоумении выгибает брови. — Надеюсь, ни на какие жертвы ты не рассчитываешь, любитель мифологии, — широко улыбается тот и накрывает губы Стива поцелуем, выбивая весь воздух из легких своей сладостью и напором, чувственным желанием в каждом движении умелого языка. — Хотелось бы знать, в кого ты нас превратил в своих фантазиях, — голос Брока звучит хрипло, когда он смотрит на них, а затем проворачивает руку, надавливая изнутри, и Роджерс несдержанно вскидывает бедра, приглушенно стонет в поцелуй и неразборчиво мычит что-то похожее на «еще», заставляя Рамлоу довольно улыбаться. Он снова и снова проходится подушечками пальцев по простате, то едва задевая, то с силой надавливая, прислушиваясь к стонам и всхлипам, что свободно вырывались с пухлых губ, когда Джеймс занялся исследованием на вкус кожи Стива. Обрисовывая легкие узоры, которые Брок, казалось, знал уже наизусть и почти чувствовал прикосновения влажного языка и к собственной коже, изучив привычки своего партнера, Джеймс помогал в очередной раз подвести Стива к краю, заставляя нырнуть в бушующие волны. Брок добавляет четвертый палец, щедро смазанный смазкой, проворачивает кисть, надавливает и слегка толкает руку вперед, накрывая покрасневшую, подрагивающую головку члена губами, и Стив вновь не выдерживает, толкается, глубже, ярче проживая оргазм, что волнами легкой дрожи разносится по телу, заставляет вцепиться судорожно в руку Джеймса и жалобно скулить, запрокинув голову. Ему кажется, он больше не сможет, не снова, но мягкие поцелуи внизу живота будто обещают, что будет еще слаще, еще трепетнее. — Молодость, — с жадностью в голосе произносит Брок и поднимается выше, останавливаясь на одном уровне с Джеймсом, облизывая губы, на которых оставались капли спермы Стива. — И опытность, — с нотками самодовольства за чужие заслуги замечает тот, заставляя Рамлоу согласно кивнуть с хищной улыбкой. Склоняется ближе и слизывает семя с губ, а затем целует, давая Стиву возможность прийти в себя. Роджерс стонет и краснеет, наблюдая за тем, как Джеймс слизывает белесые капли со щеки Брока, а затем толкает язык ему в рот, вылизывает, завоевывает, и Брок лишь подается навстречу, отдает контроль; их поцелуй выглядит слишком красиво, чувственно, жарко, так что Стив чувствует, как горит, всего лишь наблюдая за ними. В его расползшихся зрачках видно их отражение, и он не может оторвать взгляд. Такие разные, но так похожи. Красотой, уверенностью, жадным блеском в глазах и неприкрытым обожанием, от которого мозг отключается, выдает ошибку и остается мало шансов устранить поломку. В голове собирается туман, в котором остается только одно желание — стать их частью, присвоить и также стать их. Надолго. Пока представляется такой шанс, Стив будет последним дураком, если откажется воспользоваться им. Брок шепчет что-то Джеймсу на ухо, что-то неслышное для Стива, но что заставляет Джеймса глухо застонать, прикрыв глаза, прежде чем повернуться к Роджерсу и припасть губами к коже на сгибе шеи, прикусывая и зацеловывая, заставляя задыхаться от ярких ощущений и удовольствия, что наполняет тело с каждым движением языка и губ, пока Брок вновь что-то проговаривает, и только спустя минуту Стив различает слова, сосредоточившись. — … жется, ты его отключаешь, Джейм, — тихо посмеивается он, хрипло выдыхает. — Блядь, до чего же горячо вы смотритесь. Как же давно эта влажная мечта стала одержимостью, а теперь превращается в реальность. Кто бы мог подумать. Слушаешь, детка? Хочешь знать, сколько раз у меня вставал, когда я видел тебя? Когда ты прикусывал блядскую ручку и смотрел прямо на меня, я хотел, чтобы между твоих губ оказался член. — Мгм, — невнятно мычит Джеймс, согласно кивая. Немного приподнимается и поддерживает эту пытку словами. — Все эти взгляды, когда ты думал, что никто не видит, я видел. Я хотел, чтобы ты смотрел так наедине, так же жадно, поплывшим от желания взглядом. Хотел смотреть в твои глаза, когда буду трахать тебя. Стив прикрывает глаза и жмурится, не выдерживая. С губ срывается всхлип, щеки горят уже настолько, что, кажется, Брок мог бы прикурить от этого пламени, которое охватывало изнутри, пожирая все внутренности, оставляя после себя только жар и дым, что все больше заполнял голову, вытеснял мысли, оставляя место лишь для желания и изображений того, что он сейчас слышал. — Пожалуйста… Черт, я… Хочу, — у Стива никак не получалось сформулировать просьбу в связное предложения. Слова будто бы ускользали, избегая участи быть произнесенными, терялись и путались, вырываясь несвязными слогами с тихими стонами. — Чего ты хочешь, малыш? — завлекательно произносит Брок, склонившись над самими искусанными губами Роджерса, выдыхая на них и с возрастающим удовлетворением замечая, как тот движется навстречу. — Тебя. Вас. Боже, просто сделайте что-нибудь. Трахните, трахните меня, — Стив жмурится, и следом тут же открывает глаза, смотря прямо, как всегда бросая вызов, несмотря на то, что смущение заставляет дрожать. Всего слишком много: кожа покрывается мурашками, что не переставая проходятся от копчика до самой макушки; дыхание сбивается, каждый вдох кажется горячим, раскаленным, будто он сейчас находится в самом центре вулкана; колкие поцелуи Джеймса посылают импульсы удовольствия по нервным окончаниям, выплескиваясь громкими стонами, что вливаются в звуки окружающей среды, переплетаясь в тесном пространстве комнаты. Стив не уверен, что это можно выдержать. Но знает, что может довериться им. –Сладкий, — шепчет Брок, широким мазком языка проходится по пухлым губам, раздвигает ноги Стива, проводит горячими ладонями от колен до задницы, оглаживая, склоняется и мягко целует сбоку коленной чашечки, что сбивает с толку предельной нежностью в сравнении с тем пожаром, что сейчас бушует внутри Роджерса. — Сейчас, вот так, хороший. Брок входит, плавно толкается вперед, и Джеймс тут же отвлекает, переключает внимание на себя, прихватывая пухлые, потерявшие четкие очертания губы, алые и сочные настолько, что хочется пробовать их без остановки. Чем Барнс и занимается. Вылизывает изнанку рта, ведет мягко ладонью по грудным мышцам, обводит пальцами соски и ловит рваные выдохи Стива. Брок проникает до упора и замирает, и Стив замирает с ним вместе, смотря совсем беспомощно на Джеймса, сосредотачиваясь на его лице, которое так близко, что сложно четко рассмотреть, но ему достаточно просто видеть рядом, знать, чувствовать, что он все еще здесь, в этой комнате, наполнен членом Брока так, что, кажется, двинься тот и Стива просто разнесет на кусочки. Но вот получается сделать глубокий вдох и расслабиться настолько, чтобы Брок подался назад и снова толкнулся в жаркую глубину, срывая негромкий стон. — Ну что, детка, нравится? Нравиться, когда мечты исполняются? Об этом ты мечтал? Как Брок будет трахать тебя, выебет так, что потом сидеть будет сложно. Для этого мы ждали выходных, да? — Джеймс шептал без остановки, заставляя Брока скалиться довольно, когда Стив вспыхивал, загорался, как гребанная спичка, хотя, казалось бы, дальше некуда. Он кивал, подтверждая каждое предположение, и непонятно было, действительно ли он слышит хоть что-то из произнесенного. — Ты такой вкусный, такой хороший мальчик, да, Стиви? Стив тихо заскулил в ответ, заставляя лишь сильнее расплыться в улыбке. Брок медленно двигался, понемногу увеличивая скорость, давая возможность поспеть за ним, привыкнуть, отдаться удовольствию, и Стив не разочаровывал в этом. Он так искренне тянулся навстречу, приподнимал бедра, насаживаясь, изгибаясь плавно в спине, завораживая своим откликом. Брок сжал его задницу ладонями, срывая стон, хищно улыбаясь. Задница и правда была что надо: сколько раз он представлял ее в своих руках, упругую, идеальную, так что впору было кончить только от одного этого ощущения. — Знаешь, что я сейчас сделаю? — продолжил Джеймс, склоняясь к самому уху Стива, прикусил кончик и защекотал дыханием. — Сейчас я трахну твой вкусный, сладкий рот, и буду наслаждаться тем, как твои охуенные губы обхватывают мой член. Блядь, сколько я ждал этого момента. Они так и манят, ты весь манишь, черт возьми, как вообще можно быть таким сладким, сука? — Джеймс резко провел носом по щеке Стива, с шумом втягивая воздух. Роджерс не удержал стон, длинный и протяжный. Ему было так хорошо, он никогда не думал, что такое вообще может быть, до сладкой тянущей боли внизу живота, когда хочется замереть в этом мгновении навсегда и просто слушать соблазняющий шепот и подаваться навстречу учащающимся толчкам. — Хватит… — Стив снова сорвался на стон, и Брок тут же остановился, хмуро разглядывая его лицо. — Хватит болтать. Сделай это. Просто сделайте это, хочу… Хочу вас обоих. — Вот гаденыш, — хрипло выдохнул Брок и подождал, пока Джеймс приподнимется настолько, чтобы его член оказался у губ Стива, а затем толкнулся в ту же секунду, как Роджерс пропустил Барнса в рот. Срываясь на быстрый темп, впиваясь до ярких отметин, Брок трахал податливого Стива, покусывая нежную кожу на внутренней стороне бедер, наслаждаясь тем, как на ней расцветают яркими следами принадлежности его укусы. Он смотрит из-под полуприкрытых век на то, как член Джеймса обхватывают мягкие губы, и сам не может удержать в груди довольные урчащие звуки от того, как это заводит. Джеймс проводит ладонью по щеке Стива, ласково оглаживает, второй рукой удерживая крепко за волосы, проникая членом в податливый рот, горячий, не совсем умелый, но достаточно старательный для того, чтобы Джеймсу сносило крышу. Голубые озера превратились в черные бездны, заглядывающие вглубь, туда, где скрыто все самое потаенное и тщательно оберегаемое от других; туда, куда пускают только особенных, и Джеймс готов был согласиться с тем, что даже не зная Стива так хорошо, как Брока, он готов его впустить туда, показать изнанку, раскрыться так, как никогда не раскроется больше ни перед кем другим. Он хотел изучить Роджерса, его привычки, желания, мечты, тайные фантазии и самые смелые намерения. Он хотел изучить его всего, от кончиков по-дурацки прилизанных волос до кончиков пальцев на ногах. — Блядь… Брок, Брок… — шепчет Джеймс, смотря на Стива шальным взглядом, в котором уже и его личная бездна выглядывает в ответ, расползаясь безумным желанием обладать, не выпускать, сделать своим и оставить рядом навсегда. — Брок, он такой горячий. — Я знаю, детка. Уж поверь, — Рамлоу ухмыляется и толкается сильнее, резче, затем снова выравнивая темп, подстраиваясь под движения Джеймса, его плавность. Как одно целое, они двигаются вместе, и Стив чувствует себя горячим воском в умелых руках, плавясь от ощущений, от яркого вкуса на языке, от распирающего члена внутри. Возбуждение проносится венами, заставляет кровь бежать быстрее, сердце работать чаще, отбивая неровный ритм обожания и наслаждения. Стив тихо постанывает, обхватывая головку плотно губами, пробует языком, что не всегда получается и иногда приходится жмуриться, сдерживая выступающие слезы от нехватки воздуха, когда сердечный ритм сбивается и вместе с ним дыхание, так что приходится уговаривать себя дышать, потому что Джеймс со своего ритма не сбивается и поблажек не дает; доводит до исступления туманом в голове, все более сгущающимся, а жаркие прикосновения Брока сияют всполохами огня сквозь этот туман, заставляют двигаться навстречу все нетерпеливее. Он скулит протяжно, приглушенно из-за члена во рту, извивается на кровати, тянется к члену, но его руки перехватывают. — Сейчас, малыш, сейчас станет совсем хорошо, — сладко обещает Брок, когда Джеймс ускоряется, двигается быстрее, резче, вместе со своим изменяя темп Рамлоу, так что его толчки становятся более несдержанными, хаотичными. Барнс проводит рукой по груди Стива, обхватывает пальцами сосок, сжимая, потирая подушечками, чувствуя за этим вибрацию от тихого стона, а Брок сам обхватывает его плоть, двигая рукой в такт их общим движениям, подводит к краю и когда сам уже готов переступить черту, сорвавшись в неизвестность, проходится большим пальцем по головке, и Стива выгибает на постели. Он глубже захватывает член Джеймса, замирает, кончая, а затем бессильно падает на кровать. Несколько глубоких толчков — и Джеймс изливается в его рот следом за Броком, который тоже не выдерживает этого вида и хрипло стонет. Стиву кажется, что его омывают теплые волны. Такой легкости, невесомости в теле он не чувствовал никогда. Настолько не хочется двигать ни единой мышцей, что он только на слух воспринимает, как целуются где-то сверху его личные олимпийские боги, выпустив его из своих тисков, а затем ложатся рядом. На плече чувствуется мягкий поцелуй, а еще чужое дыхание щекочет, шевеля волосы на виске, и это ощущается домашним уютом, легкостью, чувствами. Теми, про которые они еще не говорили, но еще обязательно сделают это. Потом, когда придет утро, оставив позади прошлый день с новыми впечатлениями, и полностью опустошенными. Стив не замечает, как проваливается в сон, который он не запоминает, но после него остаются ощущения тепла и так хочется улыбаться. Утром он больше по привычке поднимается рано и получает возможность полюбоваться своими мужчинами. Теперь уже он уверен, что может так сказать о них. Брок перевернулся на живот и закинул руку через Стива так, чтобы касаться и Джеймса. Это было даже мило. Сам Барнс спал на спине, закинув одну руку за голову, а второй касаясь пальцев Брока у себя на животе. Стив улыбнулся и услышал приглушенное бормотание. — Прекращай копошиться, чудовище, а то пойдешь завтрак готовить, — Брок перевернулся и притянул Стива к себе, обнимая поперек живота и уткнувшись носом в затылок. — Я ничего не делал, — сонным возмущенным тоном отозвался Джеймс и Рамлоу шумно фыркнул, обдавая горячим дыханием. Роджерс поежился и улыбнулся, почувствовав от этого легкую щекотку. — А я и не тебе говорил. Но завтрак все равно на тебе. Удиви Стива своими охуенными навыками, детка. — Только после поцелуя, — Джеймс хитро улыбнулся и одним плавным движением оказался перед лицом Роджерса, подхватывая пальцами подбородок прежде чем мягко поцеловать. А потом подошла очередь Брока и поцелуй слегка затянулся, грозя перерасти в еще один раунд секса, но, видимо, требующий еды организм все же победил отдельную свою часть, желающую горячей ласки. Так что Джеймс также легко спрыгнул с постели, достал из шкафа шорты и, насвистывая, пошел на кухню. Стив перевернулся в объятиях и затребовал свою дозу утренних поцелуев, прежде чем они отправились в душ. Ему хотелось, чтобы такие утра были постоянными и намеревался сделать все для этого. Он не готов был упустить их, не тогда, когда узнал, что никакие боги не сравнятся ни с Джеймсом, ни с Броком. Стиву хотелось звать их по именам, просыпаться в их объятиях, чувствовать легкие поцелуи, когда Джеймс, раскладывая на столе тарелки, раз за разом склонялся к его лицу, или ощущать поглаживания по бедру, когда Брок прижимался сзади, наблюдая за передвижениями Барнса и еще больше растрепывая светлые волосы Роджерса. Это утро пахло уютом. — А теперь я хотел бы детальнее услышать про олимпийских богов и прочие твои фантазии, — ухмыльнулся Брок, заставляя Стива покрыться румянцем и проклинать свой развязавшийся язык. Но он ведь Стив Роджерс, который смотрит трудностям в лицо и бросает вызов не столько окружающим, сколько себе. Так что даже такой смущающий разговор о своих невольных сравнениях он переживет и в потаенных желаниях признается. Зная, что уж они-то постараются воплотить все в реальность, сделав ее еще более сладкой.