В рабстве безмолвной любви

На дворе уже пол-третьего ночи все люди уже давным-давно спят, но только не те двое. В комнате было темно и единственный источник света попадааший в комнату через не закрытые шторы была полная луна, хранившая их уединение, хоть эти моменты ипроисходили не так часто, но они были так желанны обоими. Я лежал на кровати, мои руки были прикованв наручниками к спинке кровати, верх был оголен и по нему проходились острием ножа, но не надавливали я хотел было издать скулёж что бы хоть как-то намекнуть на то что надо бы надовить остриё ножа к моей и так уже усыпоннлй шрамами коже, но меня поняли без всяких намеков и уже через секунду на моей гружи красовался порез из которого струилась кровь. Порез немного жжег кожу, но это жжение было приятным. Фёдор сидевший на моих коленях наклонился к порезу и слизал кровь которая впрочем полилась через секунду вновь. Федя облизнув губы наклонился к моему уху и прошептал —знаешь, я никогда не устану от того что мы сейчас с тобой делаем. Он ухмыльнулся, а по моему лицу невольно расползлась глупая, но не менее счастливая улыбка. Выпрямтвшись оседлавший оставил второй порез на моей груди, а потом и третий и четвертый и так до бесконечности, пока вся моя кожа не будет усыпана порезами. Да и я совру если скажу что мне не приносит это удовольствия. Это ощущение порезов на коже оставленных именно тем, кем надо так прекрасно и в своём понимании возбуждающе. После минуты наблюдения Федором на мои порезы он снова наклонился, но уже не что бы слизать кровь с порезов, а для другого дела. Он обжигал своим горяцчим дыханием мою шею от чего я волей не волей, но задышал часто. После почти что минуты таких махинаций и Федя присосался к моей коже на шее, я бы не сказал что он был нежен, кусался он не солгу и в правду больно, но это было то чего мы оба так давно хотели. Моё дыхание участилось ещё сильней и мне было уже трудно дышать носом, от чего я начал глубоко и громко дышать ртом. Он мог укусить и до синяка, да и до крови тоже мог. Оставив пару засосов-укусов на моей шее он наконец отпрянул от неё и не теряя и так драгоценного для обоих времени заманил меня в долгий поцелуй. Он то и дело то сминал, то прикусывал и посасывал мою нижнюю губу. Невольно и без каких-либо предупреждений ворвался и стал исследовать мой рот своим языком, который при каждой такой встрече был исследован до ниточки. Наши языки то касались кончиками друг друга, то сплетались друг с другом в танце. Они могли лежать так хоть целую вечность, но всё-таки кислород жизненно необходим обоим и Федору пришлось отпрянуть, между нами образовался небольшая дорожка слюны которая почти сразу же оборвалась. Он встал с кровати и сказав что-то одними лишь глазами ушёл из комнаты.