5:37
Под пальцами мягко шелестят шероховатые страницы, осторожно сцепленные стальной скрепкой и так заботливо ранее вложенные в бумажную папку. Такая нежность по отношению к уже давно заброшенным расследованиям умиляет, вызывая чуть ли не жалостливую улыбку; старший следователь хрипло усмехается и мельком смотрит на своего напарника, более юного мужчину за соседним столом, который с совершенно детским усердием и внимательностью вчитывается в чернильные буквы, стараясь выцепить что-то, что известно лишь ему одному. — Да уж. И чего ты прицепился к этому делу? Понятно же — висяк, — с тихим усталым кряхтением старший поднимается со своего места и подходит к приятелю, который даже не поднял головы от слегка пожелтевшей бумаги. — И на кой чёрт ты полез в архив… — У меня есть догадки, сэр, но без проверки это лишь мусор, — с обречённым стоном юный следователь откладывает папку в сторону и поднимает взгляд на более взрослого напарника, криво и даже слегка печально улыбаясь. Он не собирался рассказывать, кто ему предложил покопаться в архивах, словно ключ к разгадке мог быть найден в этих дрянных бумагах. — Да уж. Ладно, раз уж ты настолько упёрся в свою сумасшедшую теорию, — мужчина хрипло усмехнулся, похлопав младшего по плечу, и направился в сторону выхода, забирая со стула, за которым сидел, свою куртку. — Идём. Бери папки и пойдем в офис. Тебе нужно немного кофе, а мне уже давно пора покурить. Оставшийся на мгновение сидеть следователь почти тут же вскочил на ноги и, быстро собирав бумаги, последовал за старшим напарником, выскальзывая вместе с ним из архива. Тягучий, уставший от недостатка сна взгляд цепляется за настенные часы, и мужчина тихо выдыхает, осознавая, что день, в целом, только-только начинается.8:17
Громкий звон телефона разрывает мягкие и тихие переговоры между уже приехавшими в офис сотрудниками, и юноша почти подскакивает, чуть не выронив из рук очередную папку. Старший следователь лишь кивает покровительственно и снимает трубку, слегка улыбаясь уголком рта немного расслабившемуся напарнику. — Да? — в одно мгновение улыбка исчезает с его лица, оставляя лишь слегка потерянное выражение и постепенно темнеющие глаза; густые брови нахмурены, следователь жуёт губы и молчит, слушая трескучий, нервный голос по ту сторону, а после кивает, словно собеседник мог бы увидеть это. — Хорошо. Сейчас будем. Телефон оказывается на своем законном месте, и мужчина с тяжёлым вздохом смотрит на напарника рядом, который в явном волнении ожидал что ему расскажут. — Очередной труп в Вест Энде, представляешь?.. — с каким-то нервно-весёлым тоном в голосе пробормотал он, рухнув в своё кресло, и закрыл лицо руками, словно желая уже просто не видеть всего творящегося вокруг кошмара в смеси со звенящим идиотизмом. — Резник со своей группой уже на месте, езжай туда и просмотри всё сам, понял? Я верну бумаги в архив. Юный следователь понимающе кивает и поднимается со своего места, берёт со столика чёрную фуражку с шахматным рисунком и жетон, но чужой голос в очередной раз отрывает его от собственных мыслей, вынуждая внутренне вздохнуть с раздражением. — И, Нортон… — мужчина трёт переносицу, размышляет над словами, но всё же не решается и продолжает фразу явно не так, как он хотел. — Будь осторожнее. — Не волнуйтесь, Сэр. Я всегда осторожен, — следователь мягко улыбается старшему напарнику и кивает, направляясь к выходу из департамента.9:03
— Чёрт, пропустите! Да как же… — чужой локоть болезненно выбивает из лёгких воздух, грубо, пусть и не специально, ударяя мужчину в живот. Пробиться сквозь столь плотную толпу почти невозможно, но чёрная форма с белой нашивкой в виде короны на изящной звезде с буквами ER в центре вынуждает законопослушных граждан расступиться. — Живо в сторону! Голос его неожиданно рычащий и злой, но этого хватает, чтобы люди отошли, позволяя полицейскому пробиться к оградительной ленте, ловко проскочить под ней и направиться к напарнице. Женщина осторожно проверила камеру в руках и, рявкнув на какого-то тупицу, ступившего в сторону лежащего на асфальте тела, сделала очередное фото, кивая, явно более удовлетворённая полученным результатом. — Мэм? Резник? Чёрт, прости, что так долго, — слегка запыхавшись пробормотал мужчина, осторожно присаживаясь на корточки и мельком окидывая холодным взглядом то, что раньше должно было быть одним из жителей Лондона. Натянув на ладони стерильные голубые перчатки, он осторожно касается пальцами подбородка трупа, чуть поворачивая в стороны, дабы осмотреть разорванную в мясо глотку. Словно одичавшая псина, голодная и злая, с выпирающими под облезлой кожей рёбрами от отчаяния напала на взрослого мужчину, оставляя от его горла сплошное чавкающее и липкое месиво из плоти и раздробленных костей. Лицо, что неожиданно, было совершенно нетронутым. С уже давно привычным цинизмом в голове проскальзывает мысль, что это только им на руку — облегчит процесс опознания, да и найти родственников станет в разы проще. — Есть какие-то догадки о том, что случилось? — Не знаем пока. Снимки тела сделаны, я отнесу их в отдел, — Резник поднимается на ноги, проверяя камеру ещё раз, уже в следующее мгновение отвлекаясь от работы вновь. — Отойти! Это место преступления, чёрт возьми! Юная американка быстро сделала несколько шагов к парнишке, который вновь попытался пройти к трупу, держа в руках любительский фотоаппарат, однако крик полицейской и направившиеся к нему сотрудники заставили его уйти, почти отшатнувшись от оказавшегося под рукой человека. — Придурок… — прошипела девушка сквозь плотно стиснутые зубы. Её приятель лишь посмеялся на такую эмоциональную реакцию, и поднялся на ноги, стягивая заляпанные вязкими багряными следами перчатки. Тело на асфальте холодное и бледное, под ногами до брезгливости липко, вызывая волну отвращения, подступившую к горлу густым комом. Несмотря на это, на чужом лице остаётся улыбка, пусть и взгляд, цинично-отстранённый, всё ещё пристально осматривает истерзанный труп. — Успокойся. Ты занимаешься своим делом, а для того чтобы отгонять зевак у нас есть ещё другие сотрудники, — лениво протянул он, замолкая на пару мгновений и чуть поджимая губы. Четвёртый за два месяца, с этим дерьмищем стоит заканчивать быстро и радикально, пока общественность не сорвалась на натуральную истерику и ужас, вырывая собственные волосы и… От мыслей отвлекает мягкий «звяк» телефона, оповестивший о сообщении, и ладонь сама тянется в карман, выуживая устройство и быстро включая экран. На дисплее мелькает знакомое имя и в груди слегка волнительно тянет, но следователь лишь выдыхает, легонько цокнув, словно в наигранном раздражении, быстро и явно не очень с большим желанием печатая в ответ короткое «Окей». — Кэмпбелл? Что-то не так? — с лёгким волнением в звонком голосе проговорила напарница, поправляя шахматную фуражку и чуть натягивая ту на затылок. Её взгляд пристальный, Резник явно догадывается о том, что творится в мыслях друга, однако лезть не собирается, пока тот сам не решит рассказать за кружечкой пива или, если уж дела пойдут совсем хреново — с бутылкой бренди. — Нет-нет, всё отлично… — раздражённо промычав в ответ на пришедшее следом сообщение, мигнувшее белёсой полоской на экране, следователь убирает телефон в карман и наконец-то всецело перекидывает своё внимание на подругу и лежащий рядом труп. Что же, отличная компания для светской беседы. — Ты закончила? Босс сказал осмотреться здесь, так что я останусь. — Не задерживайся, хорошо? — с лёгким, но заметным волнением в голосе проговорила девушка, убирая светлую прядь за ухо. Её взгляд нервный, скачущий по окружению, цепляющийся за каждый силуэт и всякую тень, словно Резник боялась увидеть в темноте возможного убийцу. — К слову, сегодня всё в силе? Неожиданная смена настроения и тона голоса юной криминалистки заставила кого-то из сотрудников рядом взглянуть в их сторону с недопониманием и чем-то вроде подозрения, но встретившись с наивно-нежной улыбкой девушки и совсем кротким взглядом, полицейский лишь хмыкнул, отвернувшись к записям в своих руках. Резник выдохнула, почти тут же нахмурившись. Следователь чуть поджал губы. Раздражение внутри росло, искренне хотелось чтобы этот чёртов день, только недавно начавшийся, уже наконец-то закончился. Вопрос напарницы вызвал ещё большую волну злости, чуть ли не на уровне с пренебрежением, но очаровательная и мягкая полуухмылка не спала с лица, и Нортон коротко кивнул, убирая руки в карманы непродуваемой форменной куртки. — Извини, — девушка потупила взгляд, нервно жуя щёку и чуть втянув голову в плечи; пальцы крепко стискивают корпус камеры, и от ласкового похлопывания по плечу вдоль позвоночника пробегает совсем колючая волна страха, словно холодный, злой ветер забрался под кофту и вгрызся в кожу, в плоть, стискивая глотку плотным стальным кольцом и ломая рёбра изнутри. — Трейси, не волнуйся, никаких проблем, — голос его мурчащий, участливый, и девушка поднимает взгляд, улыбнувшись в неуверенности. — Возвращайся в отдел, я пока закончу здесь. Разговор закончен, девушка почти убегает с камерой к своим товарищам, уже стоявшим и курившим в отдалении. Нужно отойти в сторону и позвонить этому. Нортон прерывает собственные мысли, тихо выдыхая. Он просто издевался, привычно и уже даже заботливо. Смысла злиться нет. Нужно просто вернуться к работе. Взгляд вновь возвращается к изодранной глотке лежащего на асфальте тела и лицу, измазанному густой, липкой кровью.23:49
— Если ты звонишь, чтобы действовать мне на нервы — скажу сразу, у тебя отлично получается делать это одним лишь своим существованием. Необязательно звонить мне постоянно, — зажав трубку между плечом и ухом, следователь чуть ли не спотыкается о дверной порожек, чертыхнувшись и еле поймав резко соскользнувший по шелестящей одежде телефон. — Клянусь, при встрече я швырну в тебя т... — Если бы было необязательно — я бы не звонил, — по ту сторону слышится весёлый смех, а после тихий звон бокала и льющейся в него жидкости. — Этому кнопочному кошмару больше лет, чем тебе, а он всё ещё твоё единственное средство связи. Сколько ты его раз чинил? Добрые раз двадцать? Ты точно не кинешь в меня им. — Ближе к теме, — ворчливо обрывает собеседника и тянется к почтовому ящику, с удивлением обнаруживая внутри не кипу листовок, а что-то гораздо более крупное. — Уже нашёл мой небольшой подарок? — голос почти мурлычет, когда Нортон вытягивает из ящика что-то, с очертаниями книги или какой-то коробочки; крутит в руке, осматривая явно старую, шелестящую, жёлтую бумагу, тонкую бечёвку и красную восковую печатку в центре, скрепившую нить и обёртку. На ощупь твёрдая, на постукивание отзывается лишь глухим звуком, и следователь тихо возвращается в квартиру, закрыв дверь ногой. Внимание почти полностью приковано к предмету, который совершенно явно должен был оказаться какой-то странной книжкой, одной из многих, оккупировавших полки шкафа в углу спальни. — Мм. Да. Да, кажется? — протянул мужчина. «Подарок» через пару мгновений оказывается на столе, и руки сами тянутся за ножом, что уже через мгновение с лёгким, совсем тихим шелестом прорезает нить и жёлтую бумагу, осторожно, но явно нетерпеливо и взволнованно. Уже через мгновение в ладонях лежит тяжёлый блокнот, подушечки пальцев с совершенно детским восторгом и волнением обводят выдавленные на крепкой, коричневой коже обложки тонкие буквы Дневника. — Думаю, я смог тебя немного обрадовать? — молчание обрывается тихим шёпотом из трубки, когда собеседник, словно затаив дыхание, ожидает чужой реакции, получая лишь судорожный вздох в качестве ответа. — Уверен тебе нравится то, что ты видишь. — Откуда ты его взял? — Нортон говорит с придыханием, чувствуя что собственное сердце вот-вот сломает грудную клетку, колотясь словно обезумевшее; ему кажется, что он задыхается, кажется, что жар нервозности и одновременно восхищения скользит по коже к затылку, впиваясь в мозг крошечными иголочками; ему кажется, что лишь увидев эту обложку, он умер и родился вновь, и теперь никогда не позволит себе упустить из вида эту мягкую, но крепкую обложку, под которой скрывались пожелтевшие от времени страницы. — У меня должны быть свои секреты, — звонкий смех и короткий глоток от болтливого собеседника, и Кэмпбелл будто сам заражается невыносимой жаждой, заставившей чувствовать совершенно ужасную сухость во рту и колючую боль в горле. Он быстро облизнулся, вскочив из-за стола, за которым сидел, лишь чтобы взять из пакета одну из купленных недавно банок ещё прохладного пива. Короткий пшик, глубокий глоток, обжигающие горло пузырьки и долгожданное спокойствие, пусть и ненадолго, ведь от чужого шёпота в груди совсем тревожно и волнительно тянет. — Главное не потеряй, второго такого нет. И... Загляни ко мне завтра вечерком, ладно? Голос мурлычет в ухо, сливаясь с мягким смехом, и следователь опирается ладонью на кухонный столик; щёлкает дверной замок, в квартиру проскальзывают три фигуры, и мужчина кивает им, всё ещё слушая голос собеседника в трубке. До сих пор искренне пытаясь сдержать полыхающее в груди пламя волнения, он отходит к шкафу, доставая оттуда крепкий нож, укрытый кожаным чехлом, спасающим остриё от окружающей влаги или тепла. — За всё нужно платить, Нортон, — вкрадчиво шепнул голос, и чужие слова звенят в голове, бьются о стенки черепа изнутри, царапая и вскрывая, почти перемалывая изнутри содержимое и оставляя бешено стучащее сердце и нарастающую панику в смеси с предвкушением, будто у охотника, заметившего столь сочную добычу. — Даже за подарки порой нужно платить… Одна из фигур, Трейси, нервно отходит от прошедшего мимо Кэмпбелла, держащего в одной руке телефон, а в другой лезвие, лишь завидев его тягучий, чуть дрожащий взгляд. Дверь в ванную открывается, и лишь трепетный, холодный, жёлтый свет из коридора озаряет испуганно и болезненно задолжавшее тело, связанное по рукам и ногам и усаженное в душевую. Тело дрожит. Тело смотрит в ужасе, замычав что-то бессвязное. Тело глотает слёзы, и тёмные зрачки, окружённые алой радужкой, трепещут от внезапного света. Тело почти разгрызает влажную от слюны и слёз тряпку, которой пытались зажать рот, и острые клыки заливает кровью, когда крепкий кулак резко и быстро бьёт Тело в живот, вынуждая почти разрыдаться, сдавленно и влажно, и тряпка во рту окрашивается в красный. Нортон стискивает в пальцах нож, осторожно, с совершенно нервным волнением оглаживая большим пальцем кожаный чехол для лезвия. — Всё имеет свою цену, — промурлыкал голос из телефона, словно не слыша липких рыданий, и следователь мог поклясться, что его невидимый собеседник ухмылялся насмешливо, покачивая в изящных пальцах тонкий бокал вина. — Не буду тебя больше задерживать, мой друг. До встречи завтра. Чужая рука забирает телефон из руки Кэмпбелла, когда тот сбрасывает вызов, молча и не ответив ничего человеку в трубке. Он лишь сжимает в ладони рукоять клинка, и делает осторожный шаг навстречу забившемуся в угол ванной Телу.00:00