***
Внутри находилась Дворцовая Башня, особый квартал, где жили единственные люди из плоти и крови — Эос, салон, который был местом отдыха для петов, помимо апартаментов.Салон, Эос.
Место, где собирались петы, было таким же многолюдным, как и всегда. Нет — там было шумно. Причина заключалась в том, что какими бы напористыми ни были мальчики и девочки, которых называли "петами", были лишь группой детей, лишенных терпения. Это не фигура речи. Средний возраст петов, собравшихся в салоне, составлял 12 лет. Даже самым старшим не превышало 15 лет. Функционально неграмотные, невежество и бесстыдство были их высшими добродетелями, а непристойность определяла их статус. Они были искаженными существами, чья идентичность, основанная на их происхождении, связанном с центром, в котором они были произведены, была их единственным источником гордости. Однако в ту минуту, когда появился Рики — необычный, пришедший в Эос таким, каким он был, источающий очарование молодого человека и устрашающий вид взрослого зверя, — гул голосов мгновенно стих. Неприкрытая ревность и очевидное отвращение. И обнажилось чувство избегания. Они смешались вместе и были полны чрезмерной злобы, их острые, как бритва, взгляды превратились в шипы, которые пронзали Рики. Независимо от того, насколько сильно они старались, Рики не обращал на них внимания. Он даже не смотрел на них. Он даже не остановился. Это было бы пустой тратой времени и энергии. Между Рики и другими петами существовала глубокая и широкая пропасть. Потому что, в то время, как неразвитые мальчики и девочки покупались и продавались непрерывно, когда дело доходило до его положения пета из Эоса, Рики, которому давно перевалило за 20, и у которого была немыслимая история уходов и возвращений, был для них абсурдом, слишком отличающимся... или, скорее, несправедливой реальностью. Даже если это была принудительная репатриация, с которой у него не было выбора, кроме как согласиться, это не касалось петов. Честь быть выбранным в качестве пета для Эоса, это было то, что поддерживало непоколебимую гордость петов и придавала им смысл жизни, была единственной. Однако Рики был всего лишь инородным телом, угрожавшим здравому смыслу петов. Явная ненависть наполнила их любопытные глаза, когда они посмотрели на Рики. Это было потому, что само существование Рики было полным абсурдом, поскольку он был одновременно и "монгрелом из трущоб", и "петом блонди". Плюс, несмотря на то, что он ни разу не посещал священные вечеринки, единственные в Эосе, целью которых было совокупление, с его тела никогда не исчезали глубокие любовные укусы. Из-за абсурдного факта, что его брал его хозяин, Ясон. Для Рики секс с Ясоном был чем-то ежедневным, от чего он не имел права отказываться. Ему даже не разрешалось небрежно поиграть с самим собой. Его без вопросов повалили и взяли, когда Ясон подчинился своей прихоти. Во власти инстинкта, называемого удовольствием, его сердце и тело были измотаны. Рики не был ни эксгибиционистом, ни достаточно вульгарным, чтобы выставлять это на всеобщее обозрение, поэтому, когда он зашел в салон, он направился прямиком в ботанический сад, не оглядываясь по сторонам. Что касается его самого, то он жалел, что не может добраться до ботанического сада без необходимости пройти салон, где петы сновали вокруг. Но из апартаментов в сад был только один выход. Оттуда до места назначения ему пришлось пересечь салон и подняться на другом магнитном лифте. "Клянусь, это такая мука". Если и были жалобы кроме того, что он не обращал внимания на других петов, на этом все заканчивалось. Тем не менее, Рики ходил в ботанический сад каждый день в обязательном порядке. Потому что круглый этаж, который был превращен в ботанический сад, представлял собой огромное успокаивающее пространство, создающее мотивы из цветов, деревьев и воды. И здесь не было фурнитура, приставленного к нему. Конечно, вероятно, повсюду были установлены устройства наблюдения в целях безопасности, но холодные глаза камеры и естественный взгляд человека, чьи эмоции невозможно игнорировать, явно отличались по своей природе. В случае с Рики тот факт, что нервозность Кэла была еще более необычной, чем даже у Рики, был неожиданным поворотом событий. В любом случае, когда он был в ботаническом саду, он мог в полной мере насладиться временем в одиночестве, не будучи стесненным. Маленькое наслаждение от того, что тебя захлестывает одиночество... может быть. Когда он жил в трущобах, тусоваться с Гаем и другими было чем-то настолько естественным, что он никогда не задумывался об этом. Но у Рики не было другой причины посещать ботанический сад каждый день. "Хорошо... С чего бы нам начать сегодня..." Бормоча что-то себе под нос, Рики достал из кармана брюк планшет, на который он установил иллюстрированный справочник по растениям. Если бы он просто прогуливался без цели, его мотивация упала бы. Что там было и где это было? Рики был полон решимости совершить полный тур по ботаническому саду.***
Эос, Верхний этаж.
Верхний этаж, предназначенный исключительно для тринадцати блонди, которые правили элитой Танагуры. Одна из таких комнат, у Ясона Минка, была комнатой для особых гостей без экстравагантности, объединенной изысканными и сдержанными цветами. Кэл, фурнитур, закрепленный за этой комнатой, закончил свои обычные обязанности и вернулся в свою комнату, когда на мгновение застыл перед терминалом, предназначенным для фурнитуров. Что делать? ...Что делать? ......Что делать? Эти слова, заставляющие сомневаться в себе, продолжали звучать у него в голове. Фурнитуры были обязаны подробно записывать данные своего руководства о пете, закрепленном за помещением. По сути, речь шла о физическом состоянии пета, но в нем также содержались жалобы, которые пет неосознанно озвучивал, а также их слова и поступки. Конечно, петы не понимали, что фурнитур, которому было поручено заботиться о них, также наблюдал за ними. Или, скорее, это в конечном счете относилось к петам из других мест. Обычное руководство не относилось к Рики. И Кэл не мог не осознавать этого каждый день. Ясон, хозяин этой комнаты, отсутствовал пять дней. Само собой разумеется, Кэлу не сообщили о причине. Единственное, что он знал, - это дата, на которую было запланировано его возвращение в Эос. Только за это время возникла непредвиденная проблема. В начале одиннадцатого вечера Рики неожиданно попытался выйти. Это была резкая и внезапная перемена в характере Рики, чье поведение, ставшее безупречным после его возвращения в Эос, заставило тот факт, что три года назад он был печально известным нарушителем спокойствия, казаться ложью. — Господин Рики, куда вы...? — Голос изумленного Кэла полностью перешел на фальцет. — В ботанический сад при салоне. — Тон Рики был таким же резким, как всегда. Было ли это преступлением совести? Или он действительно ни капельки не понимал, насколько абсурдными были его слова? Кэл не мог прийти к какому-либо выводу. — Господин Рики, выходить из апартаментов после десяти запрещено. — Что? — Все лицо Рики исказилось. —... Почему? — Глядя сверху, он уставился на него горящими глазами. — Это Ясон так сказал? — Этот ответ был совершенно неожиданным. С точки зрения простого подсчета, когда дело доходило до времени, проведенного в Эосе, пет, который уходил и возвращался, как Рики, имел более длительный послужной список, чем новый фурнитур, как Кэл. К тому же, была порочность того, что его внесли в черный список охранников. Вот почему Кэлу никогда не приходило в голову, что Рики не знает самых элементарных правил. — Запрет выходить из апартаментов после десяти не был издан Хозяином, это правила Эоса. — В этот момент суровость исчезла с решительного взгляда Рики —.... Серьёзно? — Да. Это указано в пункте первом статьи три кодекса Эоса. Затем Рики сделал по-настоящему удивленное лицо. — Ты невероятен. Может быть, ты запомнил весь кодекс? Что-то... только что изменилось. Может быть... он ошибся в том, о чем ему следует беспокоиться? Пока он думал об этом... — Потому что это обязанность фурнитуров. Он сказал ему правду без всякого преувеличения. Огромный кодекс Эоса был запечатлен в его мозгу с помощью обучения во сне. Это было необходимостью во время его испытательного срока. От тех, кто не прошел итоговый тест на профпригодность, безжалостно избавлялись. Их учили, фурнитур - это не более чем удобная вещь, которую можно поменять в любое время. Педантичность. Скромность. Терпеливость. Это было железное правило, которое позволяло фурнитуру оставаться в живых. Но когда Рики вернулся в качестве пета, руководство оказалось сведено к зубрежке знаний, и он с болью осознал, что ничто не может сравниться с реальным опытом. "Так разве его предшественник не научил его самым основным правилам Эоса?" – причина, по которой он просто не озвучил этот простой вопрос, заключалась не в том, что Рики, возглавлявший черный список, вернулся. Но потому, что по какой-то причине имя его предшественника было стерто из всех официальных файлов. В то время как данные, относящиеся к Рики, сохранились в мельчайших деталях, не было имени фурнитура. Значение этого не могло не запечатлеться в сердце Кэла. Затем Рики на мгновение замолчал, как будто задумался... и сказал: — Значит ли это... что из этого запрета есть исключения? — Исключения...? В Эос, где порядок и нормы были главным приоритетом, исключений быть не могло. И все же, когда дело дошло до этого нарушителя спокойствия, которому было наплевать на общепринятые практики, Кэл не знал, что сказать. — Я спрашиваю тебя, можно ли выходить после десяти, получив разрешение. Он никогда не думал об этом. До тех пор. Он никогда не чувствовал необходимости думать об этом – пока он не встретил Рики. Даже просматривая страницы кодекса, который он отчаянно запихивал в свою память, ответ нигде не был записан. "Чье разрешение?" Первое лицо, которое пришло Кэлу на ум, было лицо его хозяина Ясона. Кэл не мог сам по себе или по неосторожности сказать, что это нигде не было указано. Потому что это не входило в обязанности фурнитуров. Фурнитуры оценивались в соответствии с их способностью находить подходящие решения в нестандартных ситуациях. Это была большая ответственность для новичка с ограниченным опытом работы в качестве фурнитура. — Мне ужасно жаль. Я не знаю. Низко поклонившись, он услышал над своей головой легкое цоканье языка Рики. – Какой бесполезный парень. Когда он подумал, что это может быть тем, что о нем думают, даже больше, чем о его гордости как фурнитура, у него защемило внутри. — Ничего, если я получу разрешение Ясона? Или Орфея? — Спросил Рики, как будто разговаривал сам с собой. Удивленный, Кэл поднял голову. — Когда Ясон вернется? — Его взгляд встретился с черными как смоль глазами. Этот сильный взгляд, с которым он изо всех сил старался не встречаться должным образом. С кем бы он ни сталкивался, он не выслуживался. Даже оклеветанный как дворняга из трущоб, он не принижал себя. Храбрость, твердость - вот в чем заключалась его непоколебимая гордость. Кэл неосознанно вздохнул и втянул живот. — Хозяин планировал вернуться через три дня. Что касается того, когда он будет в Эосе, я не знаю. Если он будет следовать обычному распорядку, я думаю, он уведомит нас незадолго до этого. — Несмотря на то, что его последние слова были слегка неуверенными и хриплыми, Рики не засмеялся. — Понял. Значит, через три дня. Как бы подчеркивая свои слова, он оборвал разговор и вернулся в свою комнату. Пока эта спина полностью не скрылась из виду, Кэл не мог пошевелиться. Тогда – сейчас. Стоя перед терминалом в своей комнате, Кэл беспокоился о том, как он сможет подвести итог тому, что произошло сегодня. Завершение его рутинной работы не было ни самоанализом, ни его мыслями о пете. Это был отчёт, который не включал его личные чувства. Еще за несколько дней до этого он мог писать гладко, без затруднений. Потому что сообщать особо было не о чем. Во сколько Рики проснулся. Что он ел. Когда он выходил и когда возвращался. Когда он ложился спать. Он писал только это. Причина в том, что Рики проводил большую часть дня в салоне. Туда не разрешалось заходить фурнитурам. Кэл только тогда понял, что не создавать лишних проблем также означает не сплетничать. В одно мгновение он почувствовал, что столкнулся с трудным вопросом. Он не знал, как обстояли дела у других хозяинов, но было ясно, что Ясон внимательно читал отчеты Кэла. Что касается причины, Ясон рассказал ему за день до того, как Рики привели в эту комнату. "Обязанность фурнитура - присматривать за петом. Ты должен быть "глазами", которые фиксируют повседневную жизнь такой, какая она есть. Тебе не нужно думать. Судить буду я". Подразумевалось: "Поэтому ничего не пропускай при написании отчёта". У него сложилось впечатление, что это было подчеркнуто. Следи внимательно. Не упускай из виду ни одного сигнала, который может скрываться в обыденности. Но – не думай без необходимости. Причина, по которой Ясон был так зациклен на этом, вероятно, заключалась в иррациональном возвращении Рики. Нет... выяснять это само по себе, вероятно, было неуважительно. Все подробности этого диалога касались вопроса о выходе ночью. Кэл взял себя в руки и кратко изложил свой отчёт, осознавая присутствие Ясона по другую сторону холодного экрана терминала.***
Звездолет "Моргана".
Ясон, который без промедления завершил свой визит на планету Алавант, находился в комнате для почетных гостей "Морганы", возвращавшейся на Танагуру. В этой комнате все, вплоть до маленьких предметов, расставленных на столе, было наполнено роскошью, которая свидетельствовала о высочайшем качестве. Его ответственные обязанности в качестве специального посланника из Танагуры были завершены. Возможно, из-за этого чувства облегчения все члены делегации, в которую входили депутаты, расслабились так, как им хотелось. Он закончил свою необходимую работу, и все, что оставалось сделать, это вернуться в Танагуру. Это было не для того, чтобы убить время, но, словно внезапно вспомнив об этом, Ясон придвинул планшет поближе и открыл сеть Эос. Он был по уши занят своими официальными обязанностями. Целых три дня он не заходил в фурнитурский терминал своей комнаты. И тут его ждала неожиданная ситуация "Попытка выйти из апартаментов ночью?" Только что вошедший Рауль сказал Ясону, который слегка нахмурился: — Что ты делаешь, Ясон? Все еще работаешь? Не перегружай свой мозг. Если ты время от времени не будешь делать перерыв по-настоящему, все синапсы твоего мозга погибнут. — Это не работа. Я просто убиваю время. — Итак, трудоголик убивает время... "Как он убивал время?" Рауль с большим интересом посмотрел на то, что держал Ясон, и глубоко нахмурился. — Отчёт фурнитура? Ты заходишь настолько далеко, что проверяешь это? — Не всегда. Вот почему я сказал, что это просто для того, чтобы убить время. Подчеркивая до самого конца, что речь шла об “убийстве времени”, Ясон ни разу не оторвал глаз от экрана планшета. — Это не убийство времени. Это просто одержимость. С горечью возразил Рауль. Хотя, когда он думал о привязанности Ясона к Рики, что бы он в итоге ни говорил по прошествии стольких лет, он всегда высказывал одни и те же жалобы. — Итак? Чем занималась эта дворняжка? Это был не саркастический комментарий, а подтверждение. Даже с тех пор, как печально известный нарушитель спокойствия вернулся, он казался совершенно другим человеком. На данный момент спокойствие Эос было, в некотором смысле, защищено. Однако в данном случае проницательность Рауля, вероятно, была не единственной, кто счел это странным. Второй дебют Рики, словно для того, чтобы выплеснуть свои сдерживаемые чувства, экстремальное выступление Ясона, когда он публично поил его водой рот в рот, лишило всех присутствующих дара речи. — Что ж, за это предусмотрено наказание. — Охрана его не ловила. Для Ясона, который был далеко от Танагуры, это был важный момент. Но... — Ну, тогда это скучно. — сказал Рауль, давая выход своим чувствам. — Не говори как Гидеон. Результатом того, что последний сказал, что вечеринка требует дополнительного шоу, стало чрезвычайно эффектное представление. Каким бы Гидеоном ни был, излишне говорить, что он на мгновение растерялся. — Я не такой безвкусный, как Гидеон. — И снова Рауль высказал свое честное мнение. — Куда, он собирался пойти, будучи готовым понести наказание? — Кажется, ботанический сад в салоне. — Это слишком странно. Скорее всего, это была просто уловка. Само собой разумеется, Рауль слишком хорошо понимал ситуацию, чтобы приписывать ему скрытые намерения — Сомневаюсь, нет никаких сомнений в том, что Рики в последнее время часто посещал ботанический сад ежедневно, однако... Сам Рики об этом не заявлял, но камеры наблюдения могли это подтвердить. Именно Ясон установил иллюстрированный путеводитель по растениям на планшет. — Я же сказал тебе, там я чувствую себя свободнее. — Рики угрюмо выдохнул, поднимая взгляд. — Игра заключается в том, чтобы правильно назвать все эти растения. Рики, который надулся, как бы говоря, что ему не хотелось называть эту причину, был невероятно милым. Ясон не мог удержаться от смеха в глубине души. Однако, если это перерастало в попытку выйти ночью, это было большой проблемой, которую он не мог игнорировать. — Ты хочешь сказать, что агрессивное животное, которым является этот возмутитель спокойствия, внезапно прониклось любовью к цветам? "Это само по себе слишком подозрительно”, – казалось, хотел сказать Рауль. Но Ясон знал. Что для Рики Эос был еще более неприятным местом для жизни, чем грязные трущобы. Какими бы санитарными и далекими от голодной смерти ни были условия его жизни, истинной свободы, к которой стремился Рики, нигде не было. Поэтому Рики регулярно ходил в ботанический сад. Для тех, кто знал его в лицо как бунтаря, это могло быть только неудачной шуткой. Но, возможно, его психику было неожиданно легко понять. — Ну? Что ты планируешь делать? — Что бы я ни делал, я приму решение после возвращения в Эос. У него не было достаточно информации, чтобы принять решение. Имея это в виду, Ясон отключился от сети.***
Спустя десять дней, Ясон вернулся в свои личные покои в Эосе. — С возвращением, хозяин. В тот самый момент, когда Кэл идеально согнулся в талии, чтобы поприветствовать его, Рики высунулся из своей комнаты. Как будто он с нетерпением ждал возвращения Ясона. Кэл неосознанно широко раскрыл глаза перед этим в высшей степени необычным зрелищем, но Ясон и бровью не повел. Тебя действительно легко понять. Хорошо это или плохо, но его слова идеально соответствовали его действиям. Они просто противоречили моральным ценностям Эос. — Ясон. Голос, который окликнул его, был несколько официальным. "Что такое?" — Спросил Ясон глазами, беря свою мантию и передавая ее Кэлу. — Я бы хотел получить разрешение на выход ночью. — Зачем? Сквозь шелковые перчатки он снял платиновое кольцо со среднего пальца левой руки и позволил ему упасть на ладонь Кэла, который стоял прямо и не сдвинулся ни на дюйм. — Я хочу пойти в ботанический сад. — Зачем? Сняв перчатки, Ясон снова надел кольцо на палец. Его движения были грациозными, а его величие блонди переполняло достоинство. — Я хочу увидеть, как цветёт Лила Фауро! — Лила Фауро? — Как только Ясон спросил его, Рики сунул ему под нос планшет, с открытой страницей. Как будто это стоило тысячи слов. Так он подготовился. Это был крупный цветок с темно-синими лепестками в полном цвету. Текст гласил: "Лила Фауро. Также известный как Якока. Цветет всего два часа ночью раз в три года и издает своеобразный аромат. Родом с планеты Гиниус. Из-за строгих условий обитания его семя-основа было признано видом, находящимся под угрозой исчезновения. Темно-синие декоративные цветы, полученные путем селекции, называются Лила, в то время как оригинальные чисто белые цветы называются Арана". Так там говорилось. — Я так понимаю, это редкий вид. ...И что? — Я же сказал тебе, я хочу их увидеть. — Скоро наступит период их цветения? — Да! Их почки стали довольно большими, так что я решил, что это произойдет скоро. Вот почему Рики с нетерпением ждал возвращения Ясона. Нетерпеливо. Раздраженно. День казался в два раза длиннее обычного. Никогда прежде Рики так сильно не ждал возвращения Ясона в Эос. Если он упустит эту возможность, пройдет еще три года, прежде чем цветы распустятся. Но не было никакой гарантии, что он сможет увидеть их через три года. Потому что Рики был петом Ясона. Потому что он был собственностью без права решать или отказывать в чем-либо. — Почему… ты хочешь их увидеть? —...Чего? — Рики посмотрел ему прямо в глаза. На мгновение он не понял смысла того, о чем его спросили. Редкий цветок, который расцветает всего на два часа ночью раз в три года. Даже если он просто хотел увидеть их своими глазами, должен ли он был придумать другую причину? Внезапно подумал он. “Не то чтобы я что-то замышлял”. Рики впился взглядом в Ясона. Подумать только, что дошло до этого. — Перестань придираться к каждой мелочи, что я делаю, лишь бы найти в чем обвинить меня! Если его последние слова прозвучали резко, то это потому, что его подозревали без причины. Если подумать, то так же было и в течение этих трёх лет. Когда он продемонстрировал свое полное несогласие, с ним безжалостно играли, пока он не потерял способность ходить или послушно не свернулся в клубок, а теперь его настойчиво дразнили вопросами о том, что он замышляет. Короче говоря, Рики вообще не доверяли. Хотя, учитывая его действия в тот период, сомнений Ясона, вероятно, следовало ожидать. Однако ситуация после его возвращения была совершенно иной. Рики мог понять, именно в том и состояла его цель, чтобы иметь возможность честно заявить об этом. — Я не пытаюсь обвинить тебя. Я просто говорю, что, ты не проявлял такой склонности до сих пор, и когда ты вдруг начинаешь говорить об этом, то это не вызывает доверия. Столкнувшись с логикой, Рики обнаружил, что не находит слов. — Это всего лишь цветок. — Спокойно произнес Ясон. — Не "всего лишь”! Это редкий цветок, который цветет всего два часа ночью раз в три года! На это стоит посмотреть, не так ли? — Рики увязался за Ясоном, который грациозными шагами направился в гостиную, отказываясь отступать. Он хотел увидеть это любой ценой. Всем сердцем. В этой ограниченной жизни пета, где у него не было ни свободы, ни прав, Ясон мог бы и проявить немного снисхождения. Он подумал. — Так ты говоришь… Ты нашёл этот цветок случайно? Хотя ты только недавно вернулся? Когда? Как? — Сидя на диване, который был простым, но самого высокого качества, Ясон прижал его к себе, скрестив ноги. Когда? Как? Если бы он рассказал все, разговор затянулся бы слишком надолго. Потому что ему пришлось бы начать с объяснения схемы своих действий в ботаническом саду. По возможности он хотел аккуратно опустить эти моменты, чтобы выделить только результат. Это был идеал Рики. Однако. — Ссылаться на любование цветами как на причину отмены комендантского часа настолько нелепо, что вряд ли стоит упоминать. Категорически отвергнутый, Рики прикусил нижнюю губу. Он с болью осознал, насколько выдавал желаемое за действительное. До тех пор единственное, о чем Рики умолял Ясона, была электронная книга. Возможно, тот факт, что его настойчивое требование было неожиданно удовлетворено, несмотря на то, что оно было безобидным, вызвал у Рики неправильное представление. Что, поскольку у него есть электронная книга, он получит разрешение выходить ночью, если попросит об этом. Каким наивным он был. “Ты просто монгрел из трущоб.” "Как так вышло? “Ему были предоставлены привилегии, которых нет у нас?” Возможно, Рики в какой-то момент привык к оскорблениям, приправленным ревностью и ненавистью, а также к обиженным взглядам, и был отравлен ими. Каким же большим дураком он был. Придя к этому запоздалому осознанию, Рики крепко сжал кулаки. — Если у тебя есть что возразить, можешь попробовать. —... У меня нет. — Он действительно спросил его, хочет ли он сказать что-нибудь еще после того, как его безжалостно ткнули носом в факты? — Тогда попробуй просить об этом серьезно. — Э...? — Он не понял истинного значения слов, которые были брошены в его адрес. — Попробуй ластиться и умолять, как это сделал бы пет. Рики покраснел. Он чувствовал себя так, словно вновь открылась старая рана, которая никогда не заживет. В тот момент, когда он встретил Ясона в шуме и суете Мидаса, он потерял свою гордость. Разорванная на куски, измельченная в клочья, она рассыпалась точно так же, как его тело и разум. Все еще. Не подлизываясь ни к кому, даже когда он был связан цепями пета, Рики едва мог стоять на ногах. Не угождая авторитетам. Не заискивая перед правителями. Даже под чарами… он бы ни к кому не ластился. Потому что это был его единственный способ не потерять себя. — Ты хочешь пойти посмотреть на цветы ночью. Для этого тебе нужно разрешение на отмену комендантского часа. В таком случае, покажи мне, насколько ты серьезен. — Что ты подразумеваешь под “насколько серьезен”? — Рики стиснул зубы. Было ли это проверкой? Чего? С ним играли? С какой целью? Или он был всего лишь объектом шутки? — Когда ты неустанно просил о планшете, ты выглядели абсолютно отчаявшимся. “Используя только бесхитростные цифры и упрощенные пиктограммы, я задохнусь, и моя голова сгниет изнутри. Итак, я не прошу тебя дать мне терминал. Я просто хочу планшет”, - огрызнулся ты на меня. — Поэтому на этот раз я прошу тебя не требовать, а попытаться попросить. Попробуй мило умолять меня, как и положено пету. Покажи мне, что пойти ночью посмотреть на цветы - это не просто прихоть, а стоит того, чтобы поступиться своими принципами. Это было то, о чем его просили. Мило умолять об этом… пет? Ластиться… как пет? "Не шути со мной"! — Этой реплики было достаточно, чтобы у него побежали мурашки по коже. Если бы в руках Ясона удовольствие и экстаз сладко охватили его тело и в конечном итоге захватили разум, он бы озвучил свои желания. Он унизил бы себя до грубого, бесстыдного и похотливого пета. В противном случае Ясон не дал бы ему ничего. Его разум, самоограничение и мышление были бы разрушены, остался бы только инстинкт. Даже если бы он мог вынести сильную боль, он не смог бы отказать себе в удовольствии. Потому что эта абсурдная и несправедливая реальность была тщательно вдолблена в него. Однако, вооруженный гордостью и упрямством монгрела, он даже не понимал, что Ясон подразумевал под “ластиться”. У него хорошо получалось провоцировать людей своим острым языком, но он не знал, как заискивать. Потому что это было то, что ему не было нужно в его жизни. Он не мог изменить свой образ жизни сейчас. Даже если бы он был птицей в клетке. Если бы он мог, того, кем он был сейчас, не существовало бы. ...Нет. Поскольку бессердечный король, правивший на вершине иерархии, которую никто не мог свергнуть, таким образом пытался склонить Рики к уступкам, потому что он ужасно искренне убеждал его принять решение, Рики больше не мог обманывать себя наполовину. Возможно, это было правильно. — Что случилось? Твоя решимость - всего лишь притворство? Рики молча показал средний палец правой руки Ясону. Заткнись на хрен, урод! Затем он в гневе повернулся к нему спиной. Дерьмо. Дерьмо… Гребаное дерьмо… Раздражает. Подавив бурлящее внизу живота чувство, Рики поспешно вернулся в свою комнату большими шагами. Провожая взглядом удаляющуюся фигуру Рики, Ясон усмехнулся про себя. Неужели он не умеет искренне просить? Как мило. Таким образом, в некотором смысле Ясон был удовлетворен. Подтвердив, что истинная природа Рики не изменится, даже если он неизбежно приспособится к своему окружению. Возможно, некоторые люди назвали бы это верхом безвкусицы.***
Танагура.
Отвергая всякую показушность офис Ясона был образцом рациональной и функциональной красоты. С другой стороны экрана терминала Орфей сказал: — Полуночный просмотр цветов? Подумать только, у этой чрезвычайно грубой дворняги такое похвальное хобби. Я удивлен. — Он начал свою речь с язвительного замечания. Ясон не собирался этого отрицать. Это было неожиданностью, превзошедшей все его ожидания. — Хотя еще больше я удивлен хозяином этой дворняги, ходатайствующим об этом разрешении. Орфей поддразнил его. Ясон легко рассмеялся. Это… каприз? ...Действительно. Он даже не пытался этого отрицать. Если бы он сказал, что это была реакция на то, что Рики показал ему средний палец, Орфей был бы ошеломлен и с негодованием назвал бы это верхом безвкусицы. — Однако, подумать только, что этот злостный нарушитель спокойствия обнаружил во время прогулки вымирающий вид, такой как Якока, это настоящее достижение... — Казалось, его не особенно заботило признание неожиданного достижения Рики. — Нет ли сомнений, что это Лила Фауро, как сказал Рики? — Нет. В качестве меры предосторожности я сравнил это с данными, хранящимися в центре хранения исчезающих видов Федерального университета Венеры, и результат показал 90-процентное совпадение на уровне генетической модели FP. Даже Ясон был впечатлен таким отчётом. Как такой редкий вид проник в ботанический сад Эос? И никто до сих пор этого не замечал. Это было не совсем верно. Возможно, было бы точнее просто сказать, что никто не проявлял никакого интереса к самому ботаническому саду. Несмотря на то, что его ценность как среды для воспитания чувств петов была признана, он, по сути, не был объектом какого-либо интереса или внимания. Это было общим пониманием всей элиты. Просто цветы. Не больше и не меньше. Следовательно, список растений с момента его создания существовал, но проверкой существующей растительности пренебрегали… была выявлена небрежность, немыслимая для перфекционизма Танагуры. Согласно исследованию Орфея, время и обстоятельства посадки Лила Фауро не были задокументированы... или так казалось. Даже в этом случае незнание того, на ком лежит ответственность, не рассматривалось как проблема. Даже если бы сад был идеально ухожен, это не изменило бы того факта, что растения были скоропортящимися, увядающими, когда приходит время, их корни и стебли сгнивали. Невозможно было все идеально контролировать. Никто бы не заметил, если бы они превратились в перегной, о котором никто не знает. Никого это не волнует. Вот так просто. Для функционально неграмотных петов такие вещи, как названия цветов, были бессмысленны, и независимо от того, что где было посажено или что увядало, если это никак не влияло на петов, не было никаких проблем. Однако, если бы среди них была редкая порода с чрезвычайно высокой научной ценностью, дискуссия вышла бы на другой уровень. Потому что ее ценность резко возросла бы. Хотя, это не ограничивалось растениями, это также относилось к петам. Внимание внезапно переключилось на то, на что до сих пор никто не обращал внимания. — Если бы речь шла о простом любовании цветами, я, естественно, отклонил бы запрос. Однако, нет сомнений, что это значимое открытие на научном уровне, так что в качестве награды я дам разрешение на единоразовый выход ночью. Но, при условии, что ты будешь держать его на поводке и сопровождать. — Понятно. — Сказал Ясон, и связь прервалась, поскольку вопрос только что был улажен.***
Той ночью. Рики собирался в салон, закрепив на шее ошейник и поводок, которые он не надевал со своего второго дебюта. Он никогда бы не подумал, что сможет выйти из апартаментов ночью. В тот момент, когда он в гневе показал средний палец Ясону, его маленькая надежда была легко разрушена. Он так думал. Так… — Орфей дал разрешение на выход ночью. Когда ему об этом сказали, Рики на короткое время лишился дара речи. Невозможно. Как? Почему...? Он спокойно посмотрел на Ясона, задаваясь вопросом, не было ли это плохой шуткой. — Это... правда? — Награда за то, что нашёл редкий вид в ботаническом саду, который, похоже, погрузился в хаос. И все же он был убежден лишь наполовину. — Это исключительно на один день. Это была не шутка, это была правда. Это правда...? Как только он убедился в этом, его пульс сразу участился. Его лицо покраснело, и он почувствовал, как его тело разгорается до глубины души. Его кровь закипела. “...да. Я сделал это!” Рики слегка сжал кулак. — Я отведу тебя в ботанический сад на поводке. Обычно в такой ситуации он бы сказал “иди к черту”, но если это означало, что можно полюбоваться ночными цветами, это было наименьшей из его забот. Именно из-за этого пролога возникла такая ситуация. Как всегда, он прошел через сенсорную автоматическую дверь, а затем прошёл по коридору, оборудованному стерилизующим воздушным душем. С точки зрения Ясона, маршрут через петское крыло, должно быть, был ценным опытом, которого он не смог бы получить при других обстоятельствах. Думая об этом, Рики не мог удержаться от смеха про себя. "У Ясона было такое самодовольное лицо, но я уверен, он думал, что… до этого никогда не дойдет." — Теперь твоя очередь вести. Не нуждаясь в указаниях, Рики пустился в путь безудержным шагом. В темноте, которая внезапно стала тихой, только звук шагов Ясона и Рики раздавался ужасно громко. В отличие от дневного освещения, ночное освещение было установлено на минимум. Подобно уличным фонарям, освещающим темноту, включенный свет был ужасно неприятным. Несмотря на это, в шагах Рики не было ни колебаний, ни шаткости. Его внешний вид днем и ночью был настолько разным, что ему следовало бы заколебаться. Не заблудиться в этой темноте - это нечто. Ночная темнота не представляла никакой проблемы для точных искусственных глаз Ясона. Но шаги Рики явно не отличались неуверенностью. Есть предел тому, насколько хорошим может быть ночное зрение человека… или, скорее, он так часто ходил смотреть на Лила Фауро, что темнота его не беспокоила. Даже если он этого не делал - ему это нравилось, и Ясон мог сказать, насколько сильно Рики был привязан к цветку, хотя он еще даже не расцвел. Наблюдение за этим обострило чувства Ясона. Будь то люди, вещи или что-то еще. Он испытывал неудовольствие по отношению к вещам, к которым Рики проявлял свою привязанность. Осознав это, Ясон слегка горько улыбнулся. Если бы он вернулся к истокам своих мыслей, это также стало бы доказательством того, насколько отличным было чувство пространства у Рики. Могло ли быть так, что он мог мысленно воссоздать карту мест, по которым он ходил? Эта мысль внезапно пришла ему в голову. Ясон обнаружил, что совершенно неспособен отрицать, что это было всего лишь заблуждением с его стороны. Рики, который понятия не имел, что Ясон, державший другой конец поводка, был пойман в ловушку такими мыслями, неосознанно остановился как вкопанный недалеко от места назначения. Это шутка, верно? Потому что там были Орфей и Рауль. Почему? Почему эти двое были здесь? Я ничего об этом не слышал. Он думал, что Ясон будет единственным, кто будет сопровождать его в его ночном визите. Но... почему? В поисках ответа Рики оглянулся на Ясона. Но, не удостоив его даже взглядом, неторопливо шагнул к ним. В этот самый момент поводок натянулся и рывком потянул за ошейник. — Аргх! Издав приглушенный стон, Рики, спотыкаясь, шагнул вперед. — Вы сильно опоздали. Рауль первым открыл рот. — Потому что, в отличие от вас, мы шли по обычному маршруту. Обращаясь к Ясону, который говорил коротко, Орфей рассеянно рассмеялся уголками рта. — Ты, вероятно, первый и последний хозяин, который пришел сюда по маршруту, предназначенному для петов. Это действительно ценный опыт. Ясон, который резко ответил на насмешку насмешкой, нисколько не смутился. — Возможность собственными глазами увидеть цветение находящегося под угрозой исчезновения Лила Фауро так близко - это действительно опыт, о котором я не мог и мечтать. В отличие от Орфея, Рауль, вероятно, искренне так думал. — Даже если мой интерес заключается не только в деревьях или растениях, я весьма взолнован, когда речь заходит о редких видах. Должен ли я сказать, что это моя природа как ученого? Когда дело доходит до разгадывания головоломок, которые невозможно решить на уровне генетики, животные и растения, в конце концов, - это одно и то же. Авторитет биотехнолога привел к тому, что он выдвинул свою точку зрения, как будто это было само собой разумеющимся. Игнорируя Рики, блонди продолжили свою дискуссию, перемежающуюся сугубо техническими терминами. Он бросил на них косой взгляд, эти трое… Они слишком броские. Рики тихо усмехнулся уголком рта. Как будто тусклый свет уличных фонарей, падавший на троих, превратился в великолепный прожектор – иллюзия. Элиты Танагуры были новым типом людей, мозг которых был единственной органической частью их тела. В системе абсолютных классов решающее значение имел цвет волос. Все знали, что блонди стоят на вершине элиты. Даже неграмотные петы. Однако Рики чувствовал, что только сейчас осознал суть слова "блонди". Они не выбирали дорогую одежду или ценные поместья. Не было никаких сомнений в том, что вечно молодое тело было золотым стандартом красоты, но только при одновременной поддержке яркой индивидуальности оно стало величественным. "...но, на самом деле, это облегчение, что мы успели вовремя." Когда он пришел сюда днем, у него было предчувствие, что цветение произойдет примерно сегодня вечером. Если он пропустит эту ночь, то упустит этот шанс. Поскольку этот ботанический сад был искусственно освещен, могло случиться так, что независимо от времени, цветы распускались бы не ночью, а днем. Утешая себя этой слабой надеждой, Рики оставался до самого конца. Однако. ...К сожалению. Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо… Сдерживая проклятия, он вернулся в свою комнату. Затем, Ясон, вернувшийся намного раньше обычного, сказал ему. Что разрешение на выход ночью было получено. И вот, желание Рики сбылось, и вот он здесь. Слава богу, по-настоящему. Губы Рики слегка растянулись в улыбке. Яркий дневной свет померк, и вместе с ним пейзаж, к которому он привык, полностью изменился. Под покровом ночи деревья, трава, цветы… была только тишина. Тогда. Совсем рядом с ним, над его головой, раздался голос. — Что такое? Это был Ясон. Когда Рики неосознанно моргнул… — Шоу еще даже не началось, а ты уже отвлекся? Возможно, неироничная манера говорить Орфея включила дерзость Рики. — Я погрузился в свое первое и, возможно, последнее блаженство. Вероятно, так оно и было. Тем не менее, это было лучше, чем ничего. — Как ты обнаружил Лила Фауро? Рики никогда бы не подумал, что Рауль будет приставать к нему с вопросами лицом к лицу. Казалось, что как только он вошел в режим ученого, его обычное отвращение к Рики усилилось. “Как?” Если подумать, ему пришло в голову, что даже Ясон не задавал ему этого вопроса. — Простой любитель, который даже не является экспертом в ботанике, нашел драгоценность в лесу. Вы хотите сказать, что это простое совпадение? Первым, что бросилось ему в глаза, был не стебель Лила Фауро, который обвивался вокруг дерева, словно паразитируя на нем, и не острые, как острие меча, плотно собранные листья. Это был молодой мальчик-альбинос, пристально смотревший на что-то, не шевелясь. Открытые части его одежды, сверху донизу, были чисто белыми. Это не была метафора. Единственный цвет был привнесен его красными радужками. Среди зелени растительности и цветов, которые красочно расцвели во всей своей красе, этот белый цвет, принявший человеческую форму, произвел слишком сильное впечатление... или, скорее, это был посторонний элемент в поле его зрения. Белая статуя, которая не сдвинулась ни на дюйм. Вот почему. Рики подумал, не был ли это эксцентричный объект, предназначенный для создания визуальных эффектов. Затем, внезапно. Без всякого предупреждения оно начало двигаться, так что даже Рики испугался. Оно посмотрело на Рики. “…!” Он открыл свои переполненные слезами глаза. Как испуганный зверек, мальчик внезапно бросился бежать и сильно упал. "Черт возьми, я что, монстр какой-то?" Рики привык видеть петов, окружающих его на расстоянии и с ненавистью смотрящих на него, но тот, который был так напуган, что попытался сбежать, был, пожалуй, довольно неожиданным. Было ли это из-за места, куда упал мальчик? Или он просто терпел боль? Какое-то мгновение он оставался свернутым в клубок. Если он ушибся и не мог встать, Рики не мог игнорировать его. Что делать...? Рики ненадолго заколебался. Затем мальчик неуклюже поднялся. Ни разу не оглянувшись, он ушел, пошатываясь. На какое-то время Рики почувствовал некоторое облегчение. После этого Рики видел мальчика примерно три раза. В том же месте, тем же способом. На что он так пристально смотрел? – Это не давало Рики покоя. Затем, после того, как он ушел, Рики встал на том же месте и попытался посмотреть в том же направлении. Осматривая периметр. Его взгляд тщательно прошелся по сторонам. Внутри его поля зрения было множество цветов. Однако, на что он смотрел… Рики понятия не имел. Однако ему не составило труда найти в иллюстрированном путеводителе название лучезарного цветка, который привлек его внимание. Так, отправляясь на поиски, он обнаружил необычный извивающийся стебель Лила Фауро. Его цветы еще не распустились, но Рики был заинтригован этим странным изгибом. Короче говоря, так оно и было. Однако интерес Ясона и остальных, очевидно, заключался... в другом. — Самец-альбинос? —Вероятно, разновидность баракка. — Тот, у которого алебастровое бесполое тело? — Да. Из-за этого никто не хочет быть выбранным в качестве его партнёра. —...Понятно. — Это противоположная ситуация по сравнению с твоей дворнягой. — Принудительного назначения не было? — Один раз. Его назначенный партнер-самец только схватил его за руку, на что он бросился вон, крича в слезах. Поскольку это правило, мы временно наказали его, но... Как и следовало ожидать… С тех пор он оставался уединенным, по крайней мере, так говорили. — Полные противоположности встречаются и находят редкий вид. Это можно охарактеризовать только как впечатляющее совпадение. В суматохе момента у него сложилось впечатление, что к нему обратились в особенно неприятной манере. Что это должно значить? В тот момент, когда он собирался задать Раулю этот вопрос. Воздух застыл, как будто слегка пощекотал его нервы. Или так ему показалось. Что...? Даже напрягая слух, он ничего не услышал. ...Показалось? Нет. Что-то, где-то… покачнулось. ...Вот как он себя чувствовал. Растягивалось. ..Покачивалось. ...Изгибалось. Но неужели никто из трех блонди ни в малейшей степени не почувствовал эту волну? Когда Рики слегка задержал дыхание и замер, Ясон слегка нахмурился. — Рики. Что случилось? — Это.. только что... качнулось. Пробормотал Рики, слова слетели с его губ. Ясон бросил взгляд в том же направлении, что и Рики. Тогда. Внезапно. Бутоны Лила Фауро раскрылись все разом. Танцуя… в темноте. Заставляя воздух колебаться, раскрывались белоснежные лепестки. Эффектно. Очаровательно. Завораживающе. ...Они были в полном расцвете сил. Это было захватывающее зрелище, которое происходило каждые три года незаметно для всех. Более того, хотя он предполагал, что это будут темно-синие лилии, на самом деле это были белоснежные араны. Тут и там цвели чисто белые крупные цветы. Рики. Ясон. Рауль. Орфей. Были... очарованы. Не находя слов, они дрожали от изумления. Никто не мог оторвать глаз от реальной и великолепной иллюзии. Восхищенный. Одурманенный тяжелым ароматом. Опьяненный. Это превратилось в экстаз. — Вау... Это..– я имею в виду, на самом деле... великолепно... Мог ли он назвать это густыми каплями, которые окрашивали темноту? Несмотря на то, что аромат не имел цвета, Рики он показался каплями сладчайшего мёда. Золотыми... каплями. Из-за аромата, который стимулировал его носовую полость и заднюю часть глаз... у него закружилась голова. Он чувствовал себя так, словно накачался галлюциногенным алкоголем высшего качества. Нет... дело было не в этом. Это было... Эта дрожь, от которой у него онемела голова до мозга костей. Он понял, что это было не похоже на кайф, который вызывал у него чувство экзальтации, а скорее на то же ощущение, что и при приеме афродизиака. Когда он осознал это, его зрение затуманилось. Кружение, кружение... ошеломляюще. ... У него закружилась голова. Сердце бешено заколотилось... дико. ... Его пульс участился. Хлынул... наружу. ... Его дыхание обжигало. Сбивалось. ... Его сердце стучало все быстрее. Быстро... набатом... ба-бум. Тук-тук. ... удар... бум. ... покачивание. Его пульс, пробегавший по всему телу, одновременно взревел: что, где, что это было? Он даже не мог сказать, где проходит граница. Почему?... Как? .. неужели до этого дошло? Ни за что. Это было плохо. ... опасно. Голова раскалывалась. Поле зрения горело. Все тело стало... горячим. Нижняя половина тела сладко пульсировала...в оцепенении. — Я... сон. — Я...сссон..... — Ясо... н Рики ухватился за поводок дрожащими руками. — Ясон... —Ясон.. ммм.. — Ясон! Задыхаясь, не в силах издать ни звука, Рики наклонился, покачнулся и рухнул.***
Хаа... Дааа... Хнннг... ... аааах. Вздохи, которые вырывались изо рта Рики, были бессмысленными поскуливаниями. Непристойная и бредовая речь, насыщенная жаром и тонким ядом. Каждая часть его тела стала сверхчувствительной, достаточно было нежного прикосновения, чтобы доставить ему удовольствие и вызвать мурашки по коже. Каждый раз из горла Рики вырывались судорожные вздохи. Если бы это был их обычный секс, Ясон мог бы быть либеральным во всех аспектах. Какую часть Рики, где и как дразнить, лизать и сосать. Ясон руководил всем и был способен точно контролировать удовольствие и похоть Рики. ... Однако. Эта ночь была другой. С того момента, как они покинули ботанический сад кратчайшим аварийным путем, и до того момента, как добрались до своей комнаты, Рики впал в полномасштабный гон. Кэл, который пришел поприветствовать их, временно потерял дар речи и мог только удивленно таращиться. — Кэл. Сними поводок и ошейник. Даже когда Ясон отдавал приказ, Рики мучительно сходил с ума в его объятиях. На самом деле, страдания, должно быть, были невыносимыми. Ничто не могло заставить его забыть о жаре, заключенном в его теле. Все его тело пульсировало. Его голова закипала, онемев до мозга костей. Эрегированный, даже не способный к эякуляции. Пока Ясон удерживал сопротивляющегося Рики неподвижно, Кэл отчаянно пытался перехватить ремешок ошейника. Тем не менее, был слышен только звук скрежета металла о металл, лязг, и он не снимался. Все больше тревожась, лицо Кэла становилось жестче и бледнее. Даже когда поводок наконец оторвался, у него не было времени перевести дух. Снять темный кожаный ошейник, пропитанному потом Рики, было еще сложнее. ... Он не снимался. ... Он не мог его снять! ... Что он мог сделать? Глаза Кэла были широко открыты, казалось, что его глазные яблоки пульсируют. Рики болезненно застонал. Покачал головой, как бы выражая отвращение. Его кожа оцарапалась о воротник; по задней стороне шеи Рики потекла кровь. Думая, что ситуация выходит из-под контроля, Ясон схватил Рики за волосы и поцеловал его, как будто хотел удержать. "Не сопротивляйся." Глубоко впиваясь в его губы. "Будь умницей." Ловит его язык. "Мы не можем так снять с тебя ошейник." Поцелуй... страстный. Для Рики, который был загнан в колею и потерял себя, Ясон был верен себе. Как будто говоря ему: "Я прямо здесь". Проводит по его языку. Меняя уголки рта, наслаждаясь поцелуем. Вот так, Рики наконец успокоился, ошейник был снят с его шеи. Но. Даже после того, как ошейник был снят, снять одежду, которая прилипла к Рики, было совсем другим делом. В конце концов, Ясон сказал: — Рики. Успокойся. Повысив голос, который он обычно редко повышал. — Я помогу тебе, так что перестань сопротивляться...! Без той непринужденности, которая была у него обычно, он использовал всю свою силу, чтобы прижать Рики к стене. Тяжело дыша, Рики умолял о поцелуях. С влажными глазами, которые были расфокусированы, он прижался к его открытой коже. Дрожа, он крепко прижал Ясона к груди, обхватив его ногами и похотливо потираясь о него промежностью. Быстро. Сильно. Вцепившись. Тёрся. ... позволь мне кончить! Это было безрассудное состояние, в котором Ясон никогда не видел Рики. Что в мире могло заставить Рики стать таким? Для Ясона это было непостижимо. Что он понял, так это только тот факт, что в то время как он был очарован цветением Лила Фауро, Рики вошел в состояние гона. Почему? Обычный Рики никогда без толку не впадал в подобный эструс. Ясон ему этого не позволял. Потому что секс, который у него был с Рики, происходил полностью под его контролем. Ясон усиливал, подогревал удовольствие и заставлял его высвободить это наружу. Однако Рики, который прилагал огромные усилия, чтобы освободиться от наслаждения на пике, вцепился в Ясона, не заботясь о внешнем виде, и попытался выплеснуть свою похоть. Ясон был беспомощно раздражен диким поведением Рики. ... Как? Как до этого дошло? ...Почему? Почему это так раздражало? Обнимать Рики, слышать крики Рики, входить в него так, как хотел Рики, раскачивать его. Вопреки безумию Рики, которое не показывало никаких признаков того, что жар, заключенный в его теле, спадает, Ясон не мог не почувствовать, как остывает сердцевина его головы.***
Для Кэла та ночь была как удар молнии. Он понятия не имел, что происходит, и как это началось. Он не знал, что и как делать. Он сделал так, как приказал Ясон, выполнил то, что должен был. Он полностью сосредоточился на этом. Его энергия и сила поражали их воображение. Не будет преувеличением сказать так. Работа фурнитура, по сути, означала интеллектуальную работу, и хотя в их обязанности входила забота о петах, это не было связано с работой настолько тяжелой, чтобы у него болели суставы. Потому что в случае необходимости вместо него выступил бы простой робот. Однако. Эта ночь была... другой. Покончив с делами, Ясон сказал ему возвращаться в свою комнату. Не "это плохо скажется на твоих завтрашних обязанностях, так что возвращайся в свою комнату и отдохни"..., а "выполнение чего-либо ещё доставило бы неудобства". Услышав это, Кэл испытал глубокое облегчение. Потому что он не мог покинуть комнату по собственному желанию, без разрешения своего хозяина. Конечно, это тоже было причиной. Но это было также потому, что пребывание здесь само по себе причиняло ему сильную боль. Кэл безупречно выразил свое почтение, низко поклонившись, и покинул комнату Рики. Затем Кэл встретил утро, так и не сумев сомкнуть глаз. Несмотря на то, что он должен был быть истощен как морально, так и физически, он был в полном сознании. Сцена, свидетелем которой он был минуту назад, мерцала... нет, застревала у него под веками. Он привык видеть обнаженное тело Рики. ... Или так и должно было быть. Потому что Ясон даже не пытался скрыть следы своего полового акта с Рики. После этого Кэл ежедневно купал Рики, который терял сознание от усталости. Хозяин, берущий своего пета, был не только беспрецедентным скандалом, но и невероятной реальностью, но в этой комнате такое положение дел не оспаривалось. Это не было секретом, в который был посвящен только фурнитур, прикрепленный к этой комнате, но это истина, которую знали все в Эос. Потому что Рики спокойно разгуливал по салону, щеголяя засосами... следы их недавнего полового акта были по всему его телу. Насколько это было необычно? Насколько это бесконечно возбуждало других петов? Это полностью игнорировалось. .....Или так казалось. Первоначально. Очищение тел петов, покрытых слюной, слизью, спермой и смазкой после вечеринок совокупления, входила в обязанности фурнитуров. Поэтому фурнитуры были кастрированы, чтобы они не испытывали сексуального желания, даже видя обнаженные тела петов, которые даже не могли самостоятельно помыться. Руководство было именно таким. В Эос, где циркулировали незрелые петы, единственное существование Рики, который выделял феромоны зрелого самца, не соответствовало никаким стандартам ни в одном аспекте. Кэл не мог не чувствовать изрядного давления и стресса из-за того, что Рики был первым петом, к которому его приставили после того, как его поселили в комнате Ясона. Не говоря уже о том, что Кэл каждый день осознавал, что руководство неприменимо к исключению, которым были совершенно абсурдные физические отношения Ясона и Рики. Однако. Этот раз, в некотором смысле, был не чем иным, как шоком. Даже когда он вернулся с Ясоном с дебюта, несмотря на то, что был полностью возбужден, Рики подавлял свое желание. Даже излучая похоть, Рики был воплощением самообладания. Но на этот раз все было по-другому. Потому что, даже если он привык видеть обнаженное тело Рики, это был первый раз, когда он увидел, как Рики теряет всякий рассудок и самоконтроль, впадая в состояние гона. Кроме того, невероятное зрелище... Ясон, которому было так трудно справиться с Рики в таком состоянии, импульсивно повысил голос. Тогда, больше всего на свете, Кэл почувствовал себя чрезвычайно жалким из-за того, что не смог даже мельком увидеть суть отношений Ясона и Рики. Единственное, что он когда-либо видел, была лишь часть последних мгновений, когда Ясон отнёс Рики в спальню. Он полностью осознал это. Даже если Ясон доверял уборку после их полового акта Кэлу, он ничего ему не показывал. Обычно он доводил дело до конца. Не для того, чтобы наблюдать за каждым движением все еще неопытного фурнитура Кэла, а как бы изучая Рики. Только после этого Кэл понял степень привязанности Ясона к Рики. Он был убежден, что понимает. Еще мгновение назад. Тот факт, что Ясон брал Рики. Даже если он понимал, что это очевидно, Кэл никогда на самом деле не был свидетелем их секса. ...Нет. Он даже ни разу не видел, чтобы они целовались. Грубо говоря. Степень осведомленности фурнитура не выходила за рамки того, что влечет за собой половой акт. Однако. На этот раз все казалось слишком ярким. Все началось внезапно, нежданно-негаданно. Никто ничего не мог замять. Вот к чему все привело. Что касается Кэла, то его увлекло безумие Рики в середине пути, и в голове у него помутилось. Это было неоправданной, а также грубой ошибкой, недостойной фурнитура. Рики, который корчился в агонии, не имея возможности выпустить тепло, скопившееся в глубине его тела, отравлял поле его зрения. Черные волосы прилипли от капающего пота к его раскрасневшейся коже. Судорожные вздохи непрерывно срывались с его постоянно сжимающихся губ. Дрожь его горла усилилась, обнажаясь от судорожного экстаза. Все было... напряжённым. Рики, олицетворявший мучения, заставил его подумать о... совершенно другом живом существе. У Кэла даже мурашки побежали по коже. Но. То, что было по-настоящему жестоким, попало в поле его зрения только позже. Даже если бы ему каким-то образом удалось вырваться, черный кожаный ошейник, плотно облегавший его шею, не расстегнулся бы. Рики сопротивлялся. Кэл заметно побледнел и напрягся. Затем Ясон, потерявший терпение, внезапно поцеловал Рики. Прямо на глазах у фурнитура. На мгновение Кэл был поражен. Потому что это был первый раз, когда он увидел, как Ясон и Рики целуются. На мгновение он был очарован. В следующее мгновение его голова заледенела до основания. Потому что, пока он жадно пожирал взглядом картину, открывшуюся ему, глаза Ясона сузились, словно желая пронзить его холодным взглядом, критикуя за неэффективность. "Что ты делаешь? Немедленно сними ошейник." У него создалось впечатление, что его оскорбили, хотя на самом деле с ним никто не разговаривал. Кэл вздрогнул, как будто ему на спину вылили холодную воду. В ответ на страстный глубокий поцелуй Ясона, Рики изогнулся в талии и прильнул к нему, словно умоляя его еще больше. Это было безрассудство, которое он никак не мог ожидать от обычного Рики. Прекращение борьбы Рики само по себе значительно облегчило снятие ошейника. Однако шея Рики была испачкана кровью от трения ошейника до такой степени, что вызывала жалость. После того, как ошейник был снят, его одежда была следующей на очереди. Снять одежду с Рики, который умолял о поцелуе и прижимался к Ясону в поисках большего стимула, было практически невыполнимой задачей. Ясон пригладил волосы Рики, словно желая успокоить его, и пока он ласкал его спину, бедра, промежность, не оставляя нетронутым ни одного места, целуя его снова и снова, Кэл с особой осторожностью сделал надрез универсальным ножом и медленно сорвал одежду. Тогда. В тот момент, когда снимется последний слой... "Ммм... хаааааааааааааааааааааа..." Рики вскрикнул и, отклонившись назад, кончил. Кэл просто молча смотрел, ошарашенный. Шок, вызванный внезапной эякуляцией Рики. Удивление, которое не было сфокусировано на гениталиях, которые Кэл потерял навсегда. Такое ощущение, что его ударили по затылку. Тогда. Сглотнув собственную слюну, он нервно взглянул на Ясона. — Этого хватит. Свободен. Оставь две бутылки "Амуриты" на тумбочке. Во всяком случае, приказ, отданный таким же холодным тоном, как обычно, принес ему облегчение. Рики, очаровательно сияющий... тяжело дышал. — Ещё... прошу тебя... сделай...так ещё... То, что напоминало слабое бормотание, было чистым эросом. Сладким мёдом... который непристойно стимулировал барабанные перепонки. Этого Рики... Он не знал. С трудом сглотнув, Кэл неловко отошёл. — Я... принесу их... прямо сейчас. Сказав это, он вернулся в гостиную, достал две бутылки очень питательной питьевой воды "Амурита" и вернулся в спальню. Ясон и Рики уже были в разгаре совокупления на кровати. Он не знал, куда смотреть. Или, скорее... от полученного шока, как будто он только что ворвался внутрь и ступил на запретную территорию, Кэл похолодел лицом. Затем, взволнованный пронзительными вздохами Рики, он бессознательно опустил глаза. Возможно... Скорее всего, не было никаких сомнений, что Ясон не обращал ни малейшего внимания на присутствие Кэла. Потому что для Ясона фурнитур был не более чем обстановкой. Подумав об этом, Кэл выругал себя и подошел к краю кровати. Одежда Ясона была брошена рядом с кроватью. Тихо поставив "Амуриту" на прикроватную тумбочку, Кэл вышел из комнаты. Вернувшись в таком состоянии в свою комнату, он забрался в постель и попытался заснуть. Однако. В конце концов, он так и не смог сомкнуть глаз. Наступило утро. Когда он вышел в гостиную, Ясон, который уже оделся, заговорил. — Сегодня тебе не нужно ничего делать, пока он не скажет, что хочет есть. А пока будь внимателен. И дай ему сегодня как следует отдохнуть. Как следует отдохнуть... Другими словами, это означало, что он не должен был никуда его отпускать. — Да. Я понял. Должным образом поклонившись, Кэл, как обычно, проводил Ясона.***
В этот день. Рауль явился в офис Ясона в Танагуре без предупреждения. Прежде чем Ясон успел спросить, он положил обе руки на стол и наклонился вперед. — Ну? Так что случилось с "этим"? Это... Конечно, он, должно быть, говорил о Рики. Прошло три дня с тех пор, как он в последний раз встречался лицом к лицу с Раулем, во время того неожиданного инцидента в ботаническом саду. — Не думал, что ты так беспокоишься о Рики, я удивлен. А также этим беспечным сарказмом. — Ты сказал то же самое Орфею? Он без труда нанес ответный удар. — Перед этим я задал вопрос руководству Эос, но это было оставлено без внимания. Это было правдой. Хотя Ясона это привело в бешенство. Той ночью. В ботаническом саду Рики вошел в состояние гона. Или, скорее... его заставили в него войти. Лила Фауро. Он не просто опьянел от тяжелого и сладкого аромата. Его насильно загнали в такое состояние. Никто ни в коем случае не мог предсказать, что до этого дойдет. Даже сам человек. Тела Ясона и остальных были искусственными, но стимул передавался в их мозг с помощью обонятельных датчиков, встроенных в носовую полость. Неприятный запах был неприятным, приятный аромат - приятным. Даже если и были различия в их эстетическом восприятии, в их зрении не было визуальной магии. Аналогичным образом, характеристики их слухового восприятия и обоняния были стандартными для блонди и тщательно скоординированы. Таким образом, не было ни ошибок, ни отклонений. Для Ясона и остальных это был просто сладкий аромат. Без сомнения. Но для Рики все было по-другому. Для Рики аромат Лила Фауро был мощным афродизиаком. Было ли это ключевым отличием, которое отличало искусственные тела от тел из плоти и крови? ... или нет? Или это было что-то, что различалось даже у людей из плоти и крови? ... или нет? Или, возможно, это было ближе к определенному типу аллергической реакции? ... или нет? Введенный в заблуждение термином "редкий вид", он на мгновение упустил из виду свою природу блонди. Изумленный, глубоко тронутый и очарованный видом цветущего Лила Фауро, который можно было описать только как фантастический. Он не был способен заметить перемену в Рики. Действительно. Это было действительно такая... серьёзная ошибка с его стороны. — Подумать только, что Лила Фауро обладает такими свойствами. — В конце концов, они не были задокументированы. "Во время цветения он издает уникальный сладкий аромат". Записанная информация сводилась только к этому. При том особом условии, что если бы он знал об афродизиакальном эффекте, Ясон никогда бы не привел Рики в это место. — Может, благодаря этому, проявился истинный характер твоего монгрела? Это не было шуткой, но разве это хотя бы едва выражало его истинный характер? Ясон слегка усмехнулся, не отрицая и не подтверждая этого. Во время дебюта он продемонстрировал некоторые функции изготовленного на заказ кольца типа D. Но, Ясон позволил им лишь мельком взглянуть на Рики. Даже видя стоическое обаяние монгрела, когда он тяжело дышал, Рауль и Орфей могли позволить себе в некотором смысле отпускать остроумные замечания. Но, увидев необузданное поведение Рики, они не находили слов. Показало ли это необузданное поведение его истинный характер? Если бы его спросили об этом... Рики, вероятно, вспыхнул бы, как пылающий костер. Потому что Ясон был тем, кто раскрыл все его места, где обитает чувство удовольствия, о котором сам человек не подозревал, и посадил росток удовольствия. "Хм? Разве это не мило?" Скорее, он подавил свой порыв к самоуничижению разумными доводами. — В любом случае, мы смогли обнаружить неизвестное свойство редкого вида. Рики, над которым неосознанно поставили эксперимент, был истощен как физически, так и морально и был не в состоянии встать с постели в течение целого дня, даже после того, как действие афродизиака прекратилось. Чтобы выяснить особенности этого возбуждающего эффекта, Орфей и Рауль немедленно настояли на том, чтобы Рики изолировали в медицинском кабинете, но Ясон твердо отказался. Он не мог оставить Рики, которого охватило столь сильное возбуждение, одного в таком состоянии. Он также абсолютно не хотел выставлять Рики – который отбросил свой разум, свое упрямство, свою гордость монгрела и непристойно извивался – на всеобщее обозрение, кроме своего. Ибо в прошлом, сейчас, а также в будущем это было и будет привилегией только Ясона. Таким образом, этот инцидент был весьма неприятен. Возможно, это очень ценный экземпляр редкого вида, но цветок все равно оставался цветком. Какую дополнительную ценность это имело, Ясона не касалось. Его интерес вызвал лишь тот факт, что он был обнаружен в ботаническом саду Эос, но... вот и все. Однако тот факт, что это свело с ума питомца Ясона, его собственность, было трудно простить. Хотя его разум понимал, что это был непредсказуемый инцидент, его чувства были совершенно другими. Если бы кто-нибудь другой спросил его, как он мог так волноваться из-за простого цветка, его, вероятно, высмеяли бы за это. Другие представители элиты, вероятно, назвали бы это серьезным нарушением, неподобающим блонди. Но даже если это была привязанность, выходящая за рамки приличий, он не мог игнорировать чувства, которые ему пришлось испытать. Он не мог оторваться от них. Даже при том, что он понимал, что это была безумная любовь. Примечания переводчика Colourful-Jack к английскому тексту: - Для цветка, о котором идет в рассказе речь, Риеко Ёсихара использует два названия. Первое — собственно «Lila Fauro», транскрибированное в японском тексте слоговой азбукой катакана, другое передается иероглифами (кандзи) 夜香花 и читается как «Yakōka». В английском переводе решено было терминологию унифицировать и оставить первое из имен как уникальное, изобретенное автором оригинала. Значением же указанной комбинации иероглифов будет «ночной цветок с чарующим ароматом», но для англоговорящего читателя этот слой смысла сохранить бы не удалось. Поэтому переводчик счел возможным взять за основу западную традицию ботанической номенклатуры и перевести название на латынь: Nocturnus Suavitatis. - Болезненная привязанность Ясона к Рики обозначена словом «akujiki» 悪食, что значит «есть скверную пищу, вести себя недолжным образом»; термин восходит к буддистской традиции и исходно обозначал нарушение обетов. Для наиболее ясной передачи смысла в английском переводчик остановился на варианте «poor taste» — дурной вкус, дурновкусие.