Г&И

Она бежала по улице, всматриваясь в каждое здание, надеясь увидеть там большой знак спасательной службы. Женщина валилась с ног, от количества папок, которые несла в руках, но при этом умудрялась посматривать на часы, с наджедой на то, что время отмоталось назад и она не опаздывает. Но оно, к сожалению, шло вперёд, казалось, что ещё быстрее. Сегодня день, когда ее мечта сбудется — ее назначат командиром караула. Она очень долго к этому шла, и не раз представляла себе, как столь желаемое действие будет происходить. Но реальность совсем не была похожа на те красивые картинки, которые летали в ее мыслях. С самого утра все пошло не по плану: она проспала; потом вспомнила, что забыла приготовить форму; такси не приехало и ей пришлось идти пешком. В общем, это был знак, по крайней мере, так считала она сама. Сложно поверить в то, что спасатель уже со стажем, такая суеверная. Но оказалось, что женщина была права. Она наконец забежала на базу, в которой должна была очутиться ещё десять минут назад. Понимала, что сейчас производит не самое лучшее впечатление, но ситуацию уже не изменить. Сделав глубокий вдох, она дергнула за ручку двери и неловко зашла в кабинет. Боже, и этот человек собирается быть командиром? Куда ей, со своей стеснительностью, излишней вежливостю и воспитанностью? Все находящиеся повернули голову в сторону выхода и увидели стоящую перед собой рыжеволосую, не высокую, с глазами-океанами — Ирину Король. — Ирина Викторовна, здравствуйте, — обратился к напротив стоящей женщине Лиховий — бывший командир девятого караула, теперь он отдает своих подчененных в надёжные руки. — Добрый день, — ответила уверенно Король, когда увидела пристальный взгляд своих будущих коллег. Она понимала, что показать свой страх сейчас — фатальная ошибка. Ну а дальше было знакомство с остальными. Сказать, что это был лучший диалог в ее жизни — сарказм. Один такой не сильно высокий, молодой, со светлыми волосами и зелёными глазами, улыбался в ответ. Было ясно: он рад. Глеб с милой фамилией — Котик. У него все сочеталось идеально. А второй... Вспоминать этот дьявольский взгляд в ее адрес не хочется, но он забыть не даст. Теперь она каждый день будет ловить его на себе. Этот тип совсем не был похож на своего коллегу, он совершенная противоположность: волосы цвета серебра в перемешку с сединой — жизнь потрепала, а ему на вид лет сорок пять максимум; высокий, что позволяло смотреть на нее сверху вниз; руки за спиной; глаза цвета.. ее, точь в точь — это Геннадий Клименко. Он уже ее ненавидил, она это поняла. Они не были знакомы от слова совсем, но чуть не съели друг друга. Ясно — враги номер один. Неизвестно, услышит ли эта база хоть единое хорошее слово в адрес друг друга или нет, но разница не имеет значения, ведь заявление Король на принятие на работу уже подписано, так само как и документ, где Клименка названо "майором". День начался. "С богом", — подумала про себя Король и вышла первая с кабинета, где стартовал новый период ее жизни. Она знала, что без косяков не обойдется, ведь даже если ее не подставят новые коллеги, в чем женщина сомневалась, то сама создаст себе проблему. Котик вежливо провел своего нового командира в ее кабинет и ушел, оставив один на один Клименка и, собственно, ее. Там начался пожар. — Значит так, — женщина садится в кресло, на котором ещё не раз будет ругаться вслух на чертовый отчёт и начинает свои наставления, — я вижу Ваши черти в глазах, смотря на меня, поэтому скажу сразу, что все это взаимно. Разговаривать будем на рабочие темы, Вы будете слушать мои наставления, я не буду создавать себе лишнюю работу в виде написания Вам выговоров, и никто никому не мешает таким образом. Все ясно? — А где же ещё куча правил, как ходить, что делать, как часто дышать и моргать? Вы же перфекционистка, а если я вдруг шаг сделаю не в ту сторону, сильно этим Вам вред принесу? — ну все, тут она поняла, что выше ею сказанное ушло в пропасть мимо его ушей. Война началась. — Есть классный вариант — уволить Вас, — что ж, пожалуй ставки высоки. — Посмотрим.., — к чему это было сказано Король так и не поняла, но она точно знала одно — ее работа превращается в ад. Благодаря бывшему мужу она знала, как это, когда гордость и достоинство уменьшают геометрической прогрессией. Месть себя ждать не заставит. Прошел примерно год после назначения Король командиром и она всё ещё шла туда на работу. То есть, женщина оказалась сильнее, чем она и все остальные думали. За это время Ира научилась затыкать рот тому, кто говорит слишком много, отстаивать свои правила и идти домой с улыбкой на лице. С Клименко так и не подружились. Проблема так и осталась нерешаемой. Уволить его рука не поднималась; только на выговоры, которые она так и не доносила в кабинет Лиховия. Но зато после очередного листа с нежелаемым текстом, Гена становился послушнее дрессированной собачки (не на долго, но и на том спасибо.) Король сама не знала, почему ни разу не нажаловалась на него Тимофеевичу, ведь он столько крови ее выпил и нервов забрал, что любая другая на ее месте уволила бы к чертовой матери. Это уже было не понятно что. Что-то на кшталт 50/50, где одну половину занимала ненависть, а другую — неизвестность. Игры на лезвии ножа продолжаются, в которых всегда нет победителя. В проигрыше остаётся Король, которая никак не может определиться, хочет ли она, чтоб он ушел. И там же остаётся и Клименко, который не знает, как относиться к ней: как к хорошему командиру или все ещё по детски обижаться за то, что она заняла, как он думал, его место. Они делали вид, что друг друга нет: разговоры только на рабочие темы, пару слов, кинутые, разве что, ради вежливости по типу: "Доброе утро" или "До свидания". Не спасало даже то, что они почти сразу так фамильярно перешли на "ты". Когда звучит сирена, спасатели понимают, что скоро начнется борьба за звание "Лучшая колкая фраза". Король знает, что уже нужно готовиться к достойному ответу, а Клименко начинает придумывать, что же такого ляпнуть в этот раз. — Я вот, даже, не имею счастья увидеть в окне родное руководство, — говорит он в рацию, усердно пытаясь найти окно, из которого она точно будет смотреть на него. — Клименко, как для проваленной задачи позитив неуместный, — кидает в ответ она, говоря прямо, что он не выполнил приказ. — Король, я правда пытаюсь, но пока твои чертовски красивые глаза не увижу, ничего не получается, — не удивляйтесь, он сам только что не понял, что ляпнул. В его рации была тишина. На этом моменте они зашли в тупик. До конца их спасательной операции диалогов больше не было. Даже приказы она отдавала в общем, а там спасатели сами решали, кто что делает, и Клименко всегда выбирал то, что было подальше от Король. Он убегал в пятый угол, мысленно проклиная свой слишком длинный язык. Уже на базе разменуться не получалось и командир, не выдержав, спросила, что это было. — Гена, — она подняла глаза, на секунду запинаясь, — ты сам хоть понял, что сказал? — вопрос прозвучал смешно, но ситуация, на самом деле, была далеко не для "Рассмеши смешного". — Честно? Нет, — и не важно, что в этом "честно" не было ни капли искренности. — Я так сказал, чтоб подколоть, — отмазки 10/10. Он сам себе противоречил, но мысли путались и соврать так, чтобы это было похоже на правду — сложно. Понятно, теперь одна часть их 50/50 — неизвестность, а другая — тоже неизвестность. Ненависть прошла так же быстро, как и началась. Они будто говорили на разных языках, а смысл сказанного безнаджено терялся в переводе. Ведь Клименко нагло врал ей в глаза, а Король верила каждому слову, успокаивая себя, что это точно не больше, чем очередная глупая фраза. Гена всегда говорит то, что думает, но не всегда думает, прежде чем сказать. Они шли в никуда, постоянно встрявая в похожую ситуацию, из которой выпутываться ставало сложнее с каждым разом. На самом деле, выход был, просто он им не нравится, не смотря на то, что Ира испытывала к Клименку совсем противоположные чувства. Стало ясно: когда она изменилась — он начал казаться ей не таким уж и плохим. Теперь Гена не упертый и противный павлин, а довольно смелый и искренный спасатель. Ну, а Король пока оставалась неприрученным огнем. Он ляпнул как-то, что относит почти всех под одну гребёнку, и Клименко понял, что если и дальше будет намеками рассеиваться, то далеко не зайдет. Хотя о симпатии речь не шла. Это скорее было принятие обеих сторон. Король увидела в людях не только доброту и вежливость, но и упертость, смелость, наглость и даже агрессия иногда была уместной. А Клименко просто отпустил ситуацию с должностью. Он понял, что не важно в каком звании ты спасаешь людей, главное — сохранить жизнь. И после этого открытия, все было по другому. Вроде бы, так, но не так. Первый их выезд без единого скандала или хотя бы колкой фразы — звучит как из фильма фантастики, но это была реальность. Она сидела на асфальте, невольно вспоминая, как ее коллега падал вниз, проживая последние секунды жизни. Ком подходил к горлу и тогда уже делать вид железной статуэтки было невозможно. Король забыла, что есть ещё люди и ревела, смотря на окно, пытаясь стереть из памяти то, что увидела. Но это утопия. Сидя в кресле, женщина не могла прийти в себя. А потом к ней зашёл Клименко, кажется, впервые спокойно, не выбивая дверь, без причитаний и упрёков. Она подняла на него красные глаза, благодаря ними за чай, который он принес. Без единого слова, спасатель поставил напиток на стол, где лежал не начатый отчёт. Гена подошел к ее ногам, поворачивая кресло в свою сторону. Странно было видеть его таким — без маски самовлюбленного павлина, с глазами наполнеными сопереживания, а не злости, и держать за руку, которой он успокаивал ее, а не кидал все листы, что были на столе, вместе с написанными выговорами, которых сейчас там не было. — Ир, — она посмотрела на то, как он сидел перед ней и в ее глазах читалось недопонимание. Почему-то мало верилось в то, что он способен на поддержку. — Не надо. Не надо меня успокаивать и говорить, что я не виновата, я знаю, Клименко, — она пыталась хладнокровно отвечать ему, но с каждым уловимым взглядом на нее, получалось все сложнее. — Никто и не собирался. Просто чай выпей, — ну, а что ему ещё оставалось? Ну тоже кинул пару таких себе слов, типо он и не думал быть все ночное дежурство рядом, и гладить ее непослушные волосы. — Спасибо за чай, — кинула она в ответ и принялась за отчёт, зная, что сегодня ночью точно его не допишет. С самого утра он опять врывается в ее кабинет, и садиться напротив, прожигая взглядом. — Что хочешь? — Король знает эти глаза, которые с неугомонным желанием ждут, когда можно будет о чем-то попросить. — Выходной на завтра, — с полной уверенностью в голосе, озвучивает свое желание Гена, зная, что она вряд-ли отпустит. — Клименко, ты ж понимаешь, что завтра мы дежурим, — начинает заходить с конца Король, вставая с кресла. — Пожалуйста, с дочкой не виделся почти месяц, — мужчина смотрит на нее с жалостливыми глазами, в то время как она стоит напротив, пытаясь понять, что он только что сказал. — Дочь? — и садится рядом. — У тебя есть дочка? — ещё раз спрашивает, до сих пор не веря своим ушам. Только сейчас она понимает, что они абсолютно ничего не знают друг о друге. — Да, Богдана, ей 15 и она видит своего папу раз в месяц, если повезёт. Ир, пожалуйста, один день, — он взял ее за руку, а она отсахнула конечность, садясь обратно к себе за стол. — Хорошо, завтра свободен, — отвечает быстро и рвано, пытаясь остановить мурашки, которые ползли по всей руке, после его прикосновения. Только больше, чем через год, у них наконец выпала возможность узнать друг о друге хоть что-то. Они сидели в закрытом подвале, где была лишь забытая горем лавочка, старая вентиляция и очень прочные как для закинутого то подвала двери. — Сам я их не выбью, — говорит Клименко, массируя плече, которым пытался освободить проход. — Не ламай руки, будем ждать, другого варианта у нас нет. Ты сегодня должен был с дочкой пойти гулять? — она садится рядом, в попытках успокоить взглядом. Женщина теперь уже знала, как важно ему было пойти сегодня с работы. Но Лиховий задумал по другому, и он опять остался проводить время с компанией, где дочки нет. Ира есть, хоть что-то радовало, но Гена усердно это отрицал. — Да, она сказала, что все понимает, но я то знаю, что расстроилась. — Значит завтра возьмёшь выходной, — командир накрыла его ладонь своей, а потом утонула в его глазах. Да, что-то происходит. Год назад она была бы в ярости, что ей придется сидеть с ним на одной лавочке неопределенное время, да ещё и разговаривать — молчать то вряд-ли получится, ведь Гена опять кидался бы ядовитым сарказмом и претензиями, а ей приходилось бы отвечать тем же. Но сейчас она была даже рада, почему-то чувства дали сбой. Ира пыталась договориться с собой, но сердце сказало, что обмануть себя ещё никому не удавалось. Да, черт возьми, он ей нравится. А Климеко давно уже начал заходить к ней в кабинет с поводом и без него, понимая, что хочет видеться и разговаривать не на рабочие темы чаще. От ненависти к любви один шаг и они его сделали. — Завтра твоя очередь. Тебя тоже наверно там ждут, поэтому не начинай и бери свой законный отдых, — да, это была в какой-то степени забота, но больше ему хотелось узнать, есть ли у нее кто-то, кто так само как и его дочь ждёт ее выходных, чтобы провести вместе время. — Да никто меня не ждёт, — говорит она с умхымлкой, немного горечью и разочарованием, — сын уже взрослый, а с мужем развелась год назад, — Король подняла голову и встретилась со взглядом полным недопонимания и счастья?. В голове сразу пронеслось тысячу отмазок этому действию. Не хотела она влюбляться, или заставляла себя этого не делать? — Ясно. И как сын? — Да как, ему уже девятнадцать, он все понимает. А твоя дочка, я так понимаю, не до конца приняла. — Угу, — тихо и печально ответил Клименко, отводя взгляд. Он сам до сих пор с трудом разговаривает на эту тему с Богданой, пытаясь объяснить, почему так происходит, но она поверить не может, что с папой должна видеться не так часто, как бы хотелось. — Так что бери выходной и не вари воду, — говорит с некой улыбкой на лице командир, толкая коллегу в плече. — Спасибо, Ир, — толкнул ее в ответ, и они громко засмеялись. И если бы не наконец-то нормальные между ними отношения, то нашли бы их не скоро. Лиховий дал всем выходной на следующий день и Клименко не знал, как пригласить Король погулять с ними. Её Паша далеко, а ему стало жаль коллегу, теперь это не странно. С тех пор у него особенное отношение к командиру. Он влезает туда, куда не просят, чтобы она не лезла. Он защищает ее от стекла, падающего в метре от нее. Ломает руки всем, кто к ней прикосается. Улыбается, когда видит, как она морщит нос, если что-то не получается. Ну а Король ругается на него за смелые поступки, в которых он может лишиться жизни. Пытается не улыбаться сильно, когда защищает ее от того, что не принесет ей вред. И прекрасно замечает попытки помочь, когда ее идеи не срабатывают — он подкидывает новые, а она лишь кивает головой и говорит: "Пробуйте", даже если это стоит ей звания за возможные ошибки. До сих пор с улыбкой на лице и громким смехом, они вспоминают тот сарай с мышей, куда Клименко влетел с выпрыгивающим сердцем, жалая спасти. Ире не так весело, она встретилась со своим главным страхом. Смешно, но человек, который каждый день сталкивается с опасными заданиями, боится мышей. — Король, это всего лишь маленькая безобидная мышка, — говорит Клименко, громко смеясь, ведь это уже не первый выезд в подвал с этими животными. — Клименко, я тебя сейчас прибью! — грозится Король, настраиваясь переступить порог. — Не бойся, я защищу тебя от всего, что тебе не нравится, — говорит Гена, подавая руку, как тогда, на первом выезде (командир не собиралась сразу показывать все свои страхи, но с таким препятствием не справилась). — Не говори много не по делу, — отмазывается Король, смотря на косые взгляды коллег. — Та ладно, Ира, твои глаза тебя выдают, — шепчет ей Ромашова, а та в ответ лишь дарит ей взлобный взгляд. Часто после таких стрессовых выездов, они с Геной сидят за чашкой чая с мятой. Король рассказывает ему, чего ещё боится с иронией в голосе, ведь он пообещал, что защит от всех ее страхов; а Клименко внимательно слушает, запоминая каждое слово. Кажется, им нравится проводить время в компании друг друга, но вопрос в том: прогресс будет или нет? Может — так себе гарантия. В один день случилась окончательная победа над их враждой. Когда они бродили лесом, ища ее сына, спасатели поняли, что привязались к друг другу. Клименко ходил за ней следом, смотря за каждым движением, словом, выражением лица, чтобы понять, что нужно сказать или сделать, дабы поддержать и дать знать, что он рядом. Словами у него плохо получалось. Но Король и так чувствовала это. Она знала, что может положиться на него и полностью доверяла. Теперь они вдвоем утопали в океанах друг друга, и наконец заметили, что цвет глаз у них одиноковый. — Все будет хорошо, слышишь? — он берет ее за руку, моментально замерзая, ведь ладонь была настолько холодной, что снег казался теплым. — А если мы сейчас надеемся на то, что он жив, а на самом деле, уже нет?.. — Клименко не знал, что ей сказать. Он понимал, что она в отчаянии. — Гена, спасибо тебе за тебя, — она легла ему на плече, на котором куртка была мокрой от снега, и заплакала. — Ира, пожалуйста, я тебе обещаю, что найду его. Ну, посмотри на меня, — спасатель взял ее лицо в свои руки, вытирая пальцами слезы, — веришь мне? — Да, — а когда она положила сверху свою ладонь, он не сдержался и прилынул к ее губам, которые так давно его манили, а в тот момент — больше всего. Они перевернули страницу, и пишут с нового абзаца. Там не будет ссор, упрёков, выбивания дверей, выговоров, злобных взглядов и ядовитых фраз. Там теперь любовь, волшебство; глаза, полны счастья и.. понимания.