Запасть на ангела

Отношения Азика с универом были абъюзом чистой воды, и абъюзером был отнюдь не бедный ВУЗ, терпевший закидоны тиктокера ради его громкой фамилии и денег дальнего родственника Вельзевульченко. Азик мог не появляться на парах неделями (а на тех – на задних партах скроллить тикток), демонстративно списывать с телефона и тупить на экзаменах, но руководство на все закрывало глаза. Не то чтобы вседозволенность шибала в голову, и Азик был зарвавшимся мажором (разве только немножко), но, будучи популярным тиктокером, он искренне не понимал, зачем ему филфак. Всё тот же Вельзевульченко засунул его сюда, не спросив мнения, по просьбе матушки, да ещё и перепутав отделение русистов с журналистами, так что Азик просто испытывал терпение универа, надеясь, что когда-нибудь то лопнет. Пока было глухо. Сидя на паре древнерусской литературы, он скучающе зевал, прикидывая, какой бы фортель выкинуть, чтобы его наверняка выперли. Совсем вредить не хотелось, но и такая жизнь начала напрягать. Сколько времени высвободилось бы, не будь этих хоть и редких, но все же посещений пар и беготни во время сессии! Он же не этот бесячий ангелочек Данечка – Азик с неприязнью покосился на главного отличника, старосту и умницу Даниэля Нового, отвечающего очередной вопрос семинара. …У Дани с универом был пылкий роман и, будь это возможно, он бы вообще не уходил домой. Учиться было так интересно! Фольклор, введение в литературоведение, введение в языкознание, русский, английский, история, славянская филология первого полугодия, старослав, древнеславянская литература, латынь, основы филологии, орфографический и орфоэпический практикум, современный русский второго семестра – Дане нравилось все. А ещё были студенческие мероприятия типа «Дебюта», и команда единомышленников, и комитет добрых дел – реализоваться можно было как угодно, чем он активно пользовался. Были и сложности – сидение с уроками допоздна, тухлые репетиции, усталость от волонтерства – но в целом Даня обожал ВУЗ. Отвечая на паре древнерусской литературы, он повествовал о нечистой силе в житиях святых. Хотелось ответить и на все остальные вопросы, но надо было позаботиться и об остальных, оставив им возможность заработать баллы – группа в целом подобралась целеустремленная. Разве что этот чертёнок Азик выбивался – Даня со вздохом посмотрел на популярного тиктокера, разгильдяя и смутьяна Азазеля Митрохина. …Азик только закатил глаза, почувствовав ответный укоряющий взгляд. Ну-ну, ещё его всякие ботаники не осуждали! Он не понимал энтузиазма Дани и старался держаться от него подальше, смутно подозревая, что энтузиазм может оказаться заразным. Вообще удивительно, что такой красавчик не подался в модели или актеры, а осел на филфаке, но это дело Дани – выступал тот что с кафедры, что со сцены отлично. Гордость факультета, без преувеличения! Нет, остальная группа тоже неплоха, но именно Даня (как виделось Азику) был тем звеном, который связал первокурсников и старшекурсников, превратив тех и других в мотивированных и заряженных. Даня вдохновлял – однажды сам Азик не выдержал и пошел на пару славянской филологии, которую тот распиарил. Чуть не уснул – спасибо скрасившему скуку Тиктоку! Его бы энергию в Тикток, так парню бы цены не было. Много идей, горящие глаза, улетная внешка – что ещё нужно? Правда аура хорошего мальчика не дала бы снять что-то горячее в духе самого Азика – Даня наверняка из тех, кто «Я хожу в школу, делаю уроки Я не пойду пить колу, Это вредно для здоровья». Хм… А что, если напроситься к Дане в подопечные – подтягивает же он кого-то-там по учебе? И слегка подтолкнуть в верном направлении! Деканша в Дане души не чает и наверняка выпрет Азика при любом чихе, тем более кощунственном, в сторону этого ангелочка! …Даня благовоспитанно отвел взгляд, стоило Азику показать своё недовольство. Он не понимал, что популярный тиктокер забыл на филфаке – тому бы поступать не что-то телевизионно-съёмочное, раз уж так любит Тикток. В своей любимой соцсети Азик преображался: выглядел ярко, говорил важные или смешные штуки, снимал что-то интересное. А ещё так красочно показал в видео одну из вписок, что Даня даже изменил себе и пришел на универскую тусовку. Чуть не напился со всеми за компанию – спасибо вовремя позвонившему дяде Григорию! Эту энергию бы в учебу, так более блестящего студента стены универа бы не увидели. Старание, умение учиться на своих ошибках, трудолюбие – что ещё нужно? Правда, аура плохого парня наверняка бы втравила его в какие-нибудь авантюры… Хм. А что, если взять Азика в подопечные, помочь с учебой или вписать в КВН? И показать, как круто хорошо учиться и участвовать в мероприятиях! Деканша относится к Дане благосклонно, глядишь, и изменившегося Азика примет, и над тем не будет висеть перманентной угрозы отчисления! …После пары Азик первым оказался возле парты Дани. – Дань, есть разговор… Тут такое дело, мне бы не вылететь, а преподы зубы точат из-за моего пофигизма. Сделай доброе дело – помоги заблудшей душе. – О чем речь, я всегда готов помочь! Конечно, с радостью, – обрадованно зачастил староста. – Есть идеи, с чего начать? Что тебя интересует больше всего? Или с чем больше всего трудностей? Воу-воу, Азику показалось, что его окатило волной бешенного энтузиазмом – староста только что не подпрыгивал от радости! Чего с ним такое? – Я сам думал предложить, – видя чужую неловкость, объяснил Даня. – Извини, что не догадался раньше, ты просто… не особо шел на контакт. – Одумался, как видишь. – Это правильно! У меня сейчас свободное время, перед репетицией, может, начнем? В 443 должно быть свободно. 443 была аудиторией-коморкой, куда с трудом набивалась группа английского – десять человек – и потому она действительно оказалась свободной. Кое-как протиснувшись за первый ряд, они сели вместе – Так, с чем основные трудности? – бодро спросил Даня, устроившись. На данный момент сложности были с тем, что постоянная улыбка старосты и его счастливое выражение лица полностью отвлекали от предмета разговора. Солнце залило его светом, и сложно было сказать, что сверкает сильнее – глаза или улыбка. Как будто малышу пообещали конфету, а не взрослого парня попросили о помощи! – Со всем, кроме физ-ры, – честно откликнулся Азик. – Там преподша за красивый взгляд готова всё поставить. Честный Даня вздохнул. – И все-таки? Предметы, связанный с русским, или с литературой, или общеобразовательные? Нужно подтягиваться постепенно, чтобы ты втянулся. – Один фиг я во всем плаваю. Но старослав, пожалуй, хуже всего, – вспомнив алфавит, который он все ещё не выучил и даже неправильно читал, признался Азик. – Что ж, давай посмотрим, что нам задали… Не переживай, это не так сложно, как кажется. …Это оказалось сложнее, чем казалось. Нет, Азик оказался сообразительным и материал схватывал на лету… если давал себе труд его схватывать! Процентов двадцать занятия неизменно отводилось под нытье о том, что это скука и ерунда, кому сейчас нужны Шта и Яти, жития вообще пусть читают церковники, а латыни пора в гроб к древним римлянам, и доводы Дани, что каждый филолог должен знать старослав, жития – ключ к русской литературе в принципе, а латынь ещё их с Азиком переживет. Ещё процентов десять – под задумчивое «Дань, а может на тусу? Сегодня днюшка у одной девочки» или «Дань, а давай с нами на квартирник после съёмок? Я проведу, оттянемся». Даня бы солгал, если бы сказал, что эти предложения не искушали – тем более с каждого Азик приносил весёлый тикток – но он держался, памятуя о первом неудачном опыте. А ещё процентов пять… Это было так неловко и смущающе, что Даня даже не знал, как ЭТО обозначить. Всё началось со второго занятия, когда, говоря о латыни, Азик спросил, как будет на этом языке будет «Ты красивый», а получив ответ, произнес эту фразу со странной улыбкой, точно обращая её к Дане. Тот отчего-то смутился. Чего, спрашивается? Вроде бы ничего не произошло, но с того времени ЭТО было на каждом занятии. «Дань, ты похож на кота». Мноогобещающая улыбка в ответ на Данино «Я знаю, что у тебя много талантов». Поделенная по-студенчески шоколадка – из-за длинной очереди они бы не успели купить привычные «Баунти» и «Кит-кат». Ответы к сложному модулю, выпрошенные Азиком у другой группы. Безумно аккуратное прикосновение к пальцам, когда он передавал флешку со своей презентацией. ЭТО было в двусмысленных фразочках, долгих испытующих взглядах, в искорках электричества, танцующих на коже Дани, стоило Азику прикоснуться к нему, и других мелочах. И Даня бы соврал, если бы сказал, что ЭТО ему не по душе. …Азик бы не солгал, сказав, что уроки ему нравятся. Даня хорошо и кратко объяснял материал – и его было не стыдно переспрашивать, он всегда терпеливо повторял и иллюстрировал примерами, в отличие от иногда торопящихся преподов. Ещё было весело зазывать его на тусы и наблюдать, как староста ищет отмазки – дядя Григорий болел уже раз третий. Но самым приятным было флиртовать и видеть, как меняется отношение Дани от недоумения до… Азик бы назвал это благосклонностью. Даня не отвечал, но очаровательно краснел, с милой беспомощностью хлопал своими длинными светлыми ресницами, а во взгляде было удивление вперемешку с интересом. И, расхрабрившись однажды, Азик, как бы невзначай придвинувшись к Дане в Литературном центре (комнатушке с длинным столом с десятью стульями и диваном человека на три), положил руку ему на коленку. Реакция была в духе то ли немой сцены Гоголя, то ли сказания о соляном столпе: листавший методичку в смартфоне Даня замер и умолк с открытым ртом. В его глаза, расширившиеся от удивления, могло бы поместиться по монете. Он, кажется, даже не дышал. – Ты чего? – мирно уточнил Азик, так же невзначай убирая руку. – По-моему, это ты «чего», – отмер Даня. – Я понимаю, что сейчас более свободные нравы, и ты не хотел меня обидеть, но касаться колена другого человека неприлично. – Тебе неприятно? – Да причем здесь… Это неприлично! Ещё скажи, ты проверял мои брюки, как в "Тартюфе". Это жест людей, которые находятся в отношениях. – Понял. Понял, что торопиться с Даней нельзя. Пофиг на ВУЗ, с ангелочком хотелось быть вместе уже просто из симпатии или даже… Чёрт, не влюбился ли он? …Пресвятая Богородица, что это было? Рука на коленке! Было не неприятно, а максимально неловко. Это было слишком. Даня промаялся всю ночь, стараясь понять, объяснил ли всё правильно и не обидел ли случайно Азика. Вроде бы нет, все было корректно, да и тиктокер сказал, что понял. Нет, ну как Азик мог! Это было чересчур. Занятия продолжились, и ЭТО стало ещё более явным. «Дань, тебя надо охранять, чтобы такое золото никто не украл». «Ты мне дашь?... Списать?» – заговорщицким шепотом и невинно-умильное выражение лица. Подаренный браслетик с мордочкой кота. Завязанный шнурок, когда Даня держал груду учебников и не мог наклониться. И стёртое с Даниной щеки пятно шоколада, после чего Азик сунул палец в рот и невозмутимо сообщил «Сладко». Или обращение «заюш», ставшее проскакивать всё чаще и чаще. Или то, как они дурачились и ползанятия пели песни из Тиктока вместо разбора ошибок последней работы Азика. Или то, как они пили один энергетик на двоих, передавая бутылку после бессонной ночи с подготовкой к модулю. Дане было тепло, каждое воспоминание становилось предметом мысли перед сном, казалось, у него растут крылья – и каждое перышко такой приятный момент. Но возрастала и неловкость: простые знакомые себя так не ведут, да и приятели. Они теперь друзья? Или?.. На этом месте он обычно одергивал себя: где он, скучный отличник, и яркая звезда Тиктока? Но было неприятно, что все тёплые моменты отвлекали от учебы и радовали куда больше, чем изменившиеся оценки Азика. Преподаватели теперь не кривились, созерцая прогульщика, кто-то даже ставил ему высшие оценки. Парочка, конечно, затаили обиду, но и они к сессии должны были оттаять. Азик пусть и не всегда старался, но его положение явно улучшилось. Наверно, занятия стоило прекращать… …Наверно, эту затянувшуюся игру с занятиями стоило прерывать. Он вдоволь назанимался и, хоть понимал теперь предметы куда лучше, не собирался выбиваться в отличники. Теперь, вспоминая о своих планах по превращению Дани в тиктокера, Азик едва сдерживался от грустной улыбки. Впрочем, на Тикток он Даню подсадил – особенно на свой аккаунт: староста находил время на лайканье и коммент к каждому видосу, и дошло до того, что, не увидев лайк Дани спустя какое-то время, Азик начинал переживать. Да и вообще он переживал за него: загруженный всякими делами Даня мало спал и ел на ходу, подкармливание в буфете («Считай, оплачиваю наши занятия») мало что решало. Да ещё и этот труженик переживал за всё и всех: за успеваемость свою и чужую, за ставящийся спектакль, за кошачий приют и дядю Григория, который и правда свалился с простудой. Дане явно пора было расслабиться! Кроме того, в неформальной обстановке будет проще сменить формат их отношений. Азик ни разу не железный столько держаться, зная, что Даня может оказаться вовсе не против! Так что в очередное занятие Азик велел: – Сейчас заканчиваем и идём на вписку. И не делай такие глаза, это тебе за все твои труды. Ты же примешь мою благодарность? – Может, потом? – Дань, я обижусь. Это буквально туса-сюрприз в честь тебя! Даня вдруг покраснел. – Стихи мне как-то посвящали, но тусу ещё нет, – признался он. Азик едва удержался от того, чтобы взъерошить ему волосы. Сегодня точно всё пойдёт по его плану! …Всё пошло не по плану. Точнее, не то чтобы у Дани был план, скорее три действия: не напиваться, не танцевать (он считал, что не умеет) и не пропустить тот момент, когда Азика можно будет спросить, что между ними. Из-за сборов (Азик забраковал обычную одежду Дани и выдал свою – серебристую рубашку, белые джинсы с цепочками и белый пиджак в тон, а сам надел лососевую рубашку и черные джинсы, дополнив образ серебристой крупной цепочкой на шею) они опоздали и пришлось пить штрафные. Пока Даня промаргивался от крепости шота – спиртное он пил редко – Азика унесло волной народа к стойке диджея. Даня выдохнул: что ж, он не маленький, не потеряется, да и здесь довольно весело. В тиктокхаусе, куда Азик его привёл, в зале закрыли окна и поставили стробоскоп, красящий всё вокруг в малиновый и черничный, перемигивалась зеленым и серебристым гирлянда, от басов и радостного подпевания всё вибрировало, пахло чужими духами, ягодными электронками и спиртным, а вот диван наощупь был совсем как в родном Центре. Даня не успел угнездиться в этом островке спокойствия, как его талию обвила рука, а в уши влилось насмешливое: – Думал, я тебя брошу? Присевший Азик иронично выгнул бровь, и Даня не удержался от улыбки облегчения. Азик, хитро взглянув на него, взял в руки протянутый кем-то микрофон. – Минуту внимания, друзья! Сегодня мы тусим не просто так, а в честь одного чудесного человека, спасающего меня от неудов и гнева преподов. Имя этого героя – Даня! Первый тост – за него!!! В руках Дани тут же оказалась виски-кола, и он чокнулся с Азиком, слушая своё имя со всех сторон. Это было не передать как круто! Да и вся туса была выше всяких похвал. Здесь играли в карты и «Шпиона», горланили песни, подпевая то колонкам, то юноше с гитарой, отжигали, как перед Апокалипсисом, отчаянно целовались по комнатам. Здесь ели вкуснейшие бутербродики с ветчиной и пироженки с заспиртованной вишней, пили офигенные коктейли, то поджигая их, то делая что-то с паром. Здесь было шумно и весело, и в какой-то момент Даня обнаружил себя на танцполе с Азиком, танцующим и кричащим вместе со всеми «Пригласил тебя на танцы, Транс и драм-эн-бейс!» – он не был пьян, точнее, был пьян всей непривычной обстановкой. …Даня вроде не надирался, скорее в голову ударило от всей вписки – и он прыгал рядом с Азиком счастливый и раскрасневшийся. Напшыканный его туалетной водой, в его шмотках, орущий слова его любимой на последний момент песни, Даня был воплощенной мечтой. В его серебристых глазах плескалось веселье и полная расслабленность, и Азика накрыло до сжатых кулаков. Хотелось сделать всё как-то в шутку – ну как Даня его чувств не разделяет, и обоим потом будет стыдно – но однозначно, чтобы сразу дошло, раз уж не доходило за время всего их общение. Он не решился за всё время вписки – ни на игре в бутылочку, в которую можно было бы втащить смутившегося Даню, ни на картах на раздевание, ни на медляке – всё казалось слишком банальным и пошлым для этого ангелочка. И только когда вписка заканчивалась и народ расползался по комнатам, он за рукав поймал непонятно куда шедшего Даню. – Эй, ты куда? – Извини, но я бы уже лёг. Было клёво, правда, но я устал, – с неловкостью улыбнулся тот. – Я понимаю. Идёшь-то куда? Думаешь, я тебе дам лечь с кем попало? На вкус Азика фраза была достаточно двусмысленная, но Даня не понял и просиял: – Спасибо, очень мило с твоей стороны! О небо! Но пройдя в комнату, тот притормозил: – Тут же всего одна кровать. Дважды небо! – Думаешь, я покушусь на твою честь? – Оу, нет, конечно! Извини, я просто… …Конечно, он просто перетанцевал и в предложении Азика потому увиделось что-то двусмысленное. Хотя за весь вечер хватало таких моментов – то, как Азик положил руку на его талию, как они пили из одного бокала остатки виски-колы, как он посмотрел на него, когда тот отказался играть в бутылочку и не стал играть сам… Ох, он снова начинает думать об этом! Ладно, значит, момент пришел. – …просто всё пытаюсь понять. – Он опустился на кровать с одной стороны. – Что понять, заюш? – Азик зеркально опустился на кровать с другой стороны. Слова раскатились бусинами с порванной нити, Даня мог только улыбнуться и неопределенно повести руками. – Да ладно, забей. – Заюш… Я не покушаюсь – сегодня – на твою честь, – Азик подсел ближе и вдруг осторожно взял его лицо в ладони. – Но покусился бы на кое-что другое. На погладить тебя по голове – у тебя волосы мягче солнечного света, держу пари. На провести пальцем по скуле – у тебя сахарная кожа, зуб даю. На поцеловать – губы у тебя наверняка нежные. Разрешаешь все эти непотребства? Даня задохнулся от понимания. – То есть… всё это время… ты заигрывал? – Ну, я пытался. – А я… всё время тебя динамил? – Ну, ты вроде как был не против, – усмехнулся Азик. – Я идиот! Это… Чёрт. Я не подготовил такой же речи, но… Но… – Даня беспомощно пошевелил пальцами. – Чудесно, потому что я больше не собираюсь тратить время на слова. Да или нет? – Разрешаю. Проверяй, что там мягкое… Его мягко опрокинули на кровать и проверили всё. А потом ещё раз. И ещё…