oddinary day(s)

      — Проверка звука. Раз! Два! Раз, два, три!       Голос Бэкхёна раскатистым эхом пронёсся по залу. Чанёль, стоявший в противоположном конце бара, прямо возле дверей на кухню, поднял большие пальцы вверх.       — Отлично.       Бэкхён закрепил провод микрофона на стойке. Внезапно позади него Сехун ударил по струнам, чтобы проверить усилители, и Бэкхён едва не подпрыгнул на месте.       — Чёрт! — выругался он прямо в микрофон.       — Прости!       В голосе басиста не было ни грамма раскаяния. Бэкхён бросил на него испепеляющий взгляд, а тот и бровью не повёл: присев на колонку, он как ни в чём не бывало продолжил заниматься своими гитаристскими делами. Минсок, их клавишник, ободряюще улыбнулся, но улыбка вышла кривой, словно его хватил удар. Он уже давно усвоил, что своенравный Сехун подчиняется только Чанёлю, игнорируя то, что Бэкхён в группе самый старший.       Каждую субботу группа Cloud Nine, состоявшая из трёх студентов и одного двадцатишестилетнего неудачника, выступала в стендап-баре ElyXiOn. Бар этот принадлежал парню по имени Ким Чондэ, который приходился Бэкхёну другом детства. Чондэ разрешал им выступать здесь исключительно, как он сам выражался, по доброте душевной. Стоило кому-то из музыкантов заикнуться о замене старой проводки, которая однажды спалила им несколько педалей для гитар, или попросить поставить на дверь гримёрки щеколду, чтобы к ним не заваливались пьяные девицы, владелец бара неизменно суровым тоном выдавал: «Если что-то не нравится, дверь — там!». Найти другое такое место, где бы пустили на сцену молодую, никому не известную группу, было нереально. Поэтому участники Cloud Nine, стиснув зубы, мирились со сварливым характером Чондэ.       К его чести, стоит сказать, что за выступления Чондэ исправно платил, хотя назвать платой эти жалкие гроши было сложно. Для Чанёля, Сехуна и Минсока деньги не имели значения. Эти трое учились в престижном университете Сонгюнгван, где семестр обучение стоил 4 миллиона вон. Разумеется, учёбу им оплачивали родители, пока сыновья тусовались по барам и мечтали стать известными музыкантами. Родители Бэкхёна не были богаты, поэтому после школы он пошёл в государственный колледж. Получив диплом графического дизайнера, он подал резюме в разные компании, большие и не очень, но отовсюду получил отказы. Наличие диплома университета ценится в Корее выше, чем хорошее портфолио и талант. Чтобы как-то заработать себе на жизнь, Бэкхён брался за любую работу. Пять дней в неделю он подрабатывал в ElyXiOn официантом. Бар открывался только в 6 вечера, поэтому первую половину дня Бэкхён был аниматором на детских праздниках или выполнял заказы по дизайну. Те жалкие 30 тысяч, что они получали за выступления в баре, порой спасали его от голода.       Несмотря на бешеную загрузку, Бэкхён всегда находил время для репетиций. Если его одногруппники сливались по причине экзаменов или похмелья, он усердно репетировал сам, боясь в любой момент потерять навык. Сколько Бэкхён себя помнил, пение всегда было его самой яркой и долгоживущей страстью. В старшей школе он подумывал стать айдолом, даже прослушивание прошёл, но в тот год отца уволили с работы, старший брат ушёл в армию, и Бэкхёну пришлось сменить тренировки в агентстве на жилетку кассира в магазинчике «у дома». Через год отец всё же нашёл хорошую работу, но к тому моменту Бэкхён окончательно разуверился в своей мечте.       Сегодняшнее выступление должно было стать знаменательным событием для группы. В течение полугода они записывали новый альбом, и вот, наконец, он был готов. Бэкхён сильно нервничал, в то время как остальные участники оставались спокойны. Когда они только сколотили Cloud Nine, Чанёль и Сехун постоянно дурачились, а Минсок сохранял удивительное равнодушие. Поначалу Бэкхён злился и часто порывался уйти. Ему хотелось серьёзно заниматься музыкой, а не просто распевать каверы на студенческих вечеринках. Спустя несколько месяцев, когда они попритёрлись друг к другу, обнаружилась удивительная гармония. Играя, они слово становились единым целым: понимали друг друга без слов, прикрывали ошибки друг друга, легко могли сымпровизировать. Когда дело касалось написания музыки и лирики, Чанёль и Сехун становились серьёзными. В глазах Минсока загоралась страсть. Они могли спорить часы напролёт, переписывать по десять раз один и тот же куплет. Музыкальные предпочтения Бэкхёна и Чанёля порой различались так кардинально, что Сехуну и Минсоку приходилось их разнимать. И пусть временами репетиции и заканчивались чьим-то хлопком дверью, на сцене они собирали воедино лучшее, что было в каждом, и творили настоящую магию.       Сехун снова ударил по струнам. Бэкхён вздрогнул, но закусил губу и стиснул кулаки. До выступления оставалось полчаса, не хватало им ещё переругаться. Сдерживая очередное ругательство, Бэкхён медленно выдохнул, спрыгнул со сцены и направился к служебному коридору. Проходя мимо бара, он схватил припасённые под стойкой сигареты и зажигалку. Как и ожидалось, в переулке у служебного входа торчал Чанёль. Он стоял один, привалившись плечом к холодной грязной стене. Между пальцев тлела сигарета. Он кивнул Бэкхёну и затянулся, а после выпустил в прохладный сентябрьский воздух струю дыма.       — Волнуешься? — спросил Чанёль.       Бэкхён отрицательно помотал головой. Вытащив сигарету из пачки, он зажал её губами, чиркнул зажигалкой, но ничего не произошло. Попытался поджечь ещё раз, и снова промах!       — Стой, — сказал Чанёль, когда Бэкхён принялся яростно трясти зажигалку. Почему в такой важный день всё идёт через жопу?! — Да перестань ты!       Чанёль не выдержал и отобрал зажигалку. Бэкхён вздрогнул, когда их пальцы соприкоснулись, отвёл глаза, чтобы друг не разглядел в них смущение. Всякий раз, когда Чанёль случайно касался руки или по-дружески обнимал за плечи, сердце Бэкхёна замирало, а горло перехватывало от невозможности дышать. С каждым разом всё сложнее было сдерживать чувства. Он и раньше влюблялся в несвободных натуралов, но впервые им оказался настолько важный человек, которого не хочется выгонять из своей жизни. Время, проведённое с Чанёлем и группой, было самым лучшим в утомительных, наполненных работой и вечным подсчётом денег буднях. Не желая рушить хрупкую иллюзию того, что всё в порядке, Бэкхён предпочёл запихнуть свои чувства куда подальше.       От Чанёля пахло табаком и дезодорантом. Он подошёл вплотную, в руке — горящая зажигалка, которую он достал из кармана кожаных брюк. Бэкхён наклонился, чтобы прикурить, и сразу отстранился, вжимаясь спиной в холодную стену. По рукам и шее побежали мурашки. Он выбежал на улицу в одной футболке, холод пронзил тело до самых костей. Затянувшись, Бэкхён обнял себя руками. Чанёль предложил свою куртку, но он снова помотал головой. Находиться с ним в такой близости уже опасно, а окунуться в его запах — равносильно самоубийству.       Какое-то время они стояли молча: Бэкхён курил, выдыхая дым в сторону, а Чанёль разглядывал свои кроссовки. Молчание не угнетало, как это бывало в компании других людей. C Чанёлем Бэкхён позволял себе раскрыться, и наружу выходила его задумчивая, склонная к самокопанию натура. Даже сейчас тревожные мысли не покидали голову: он переживал, как публика примет новый альбом. Надеялся, что девушка Чанёля не испортит этот долгожданный вечер своим появлением. И было ещё кое-что, что не давало ему покоя, но Бэкхён отчаянно гнал мысли об этом прочь.       Издалека до них доносились звуки дороги: шорох шин по асфальту, автомобильные клаксоны, голоса и шаги прохожих. В проёме между домами показалась компании ребят примерно их возраста. Они болтали и смеялись, словно в их жизни не было никаких забот. Мысль об этом заставила Бэкхёна улыбнуться. Он затушил сигарету о стену и поймал взгляд Чанёля, чьи губы тоже тронула улыбка.       — Надеюсь, — сказал барабанщик и заговорщически подмигнул, — ты готов порвать толпу?       — Иди ты! — Бэкхён отмахнулся. — Какая толпа? На нас ходит три калеки.       — Не спеши с выводами, хён.       — Пошли уже!       Они вернулись в бар. Чанёль ушёл на сцену, чтобы закончить настройку аппаратуры. После холодного переулка натопленный бар показался жаровней. Бэкхён пробрался за барную стойку, чтобы освежиться стаканчиком колы. Хёнджин, бармен, похлопал его по плечу и пропустил к холодильнику. Стоявший по другую сторону стойки Чондэ наградил обоих укоризненным взглядом.       — Конечно, угощайся.       — Перестань ворчать. Пиво будешь?       Чондэ кивнул, и Бэкхён расплылся в довольной улыбке. На него грозный Ким Чондэ не мог злиться дольше пары минут. Они дружили с самого детства, и Чондэ воспринимал Бэкхёна как младшего брата. Когда последнего выселили из квартиры за неуплату, он предложил другу пожить в пустующей однушке над баром. Чтобы не чувствовать себя неблагодарным, Бэкхён предложил свою кандидатуру на роль официанта. От полной зарплаты он отказался, но согласился на половину и чаевые.       Заученным движением Бэкхён снял крышку с бутылки, незаметно бросил её в мусорное ведро и наполнил стакан. Не дожидаясь, пока осядет пена, Чондэ забрал пиво и крутанулся на стуле в сторону сцены.       — Нервничаешь? — спросил он.       — Угу, — буркнул Бэкхён и повторил тот же трюк со стеклянной бутылкой колы «Zero».       — Зря, альбом классный.       — Ты послушал?       — Да. Обложка, конечно…       — Слышь! Шикарная обложка!       — Ну-ну.       Чондэ в последний момент увернулся от полотенца, которым Бэкхён замахнулся в его сторону, отсалютовал бокалом и ушёл в свой кабинет. Хёнджин вернулся за стойку, и Бэкхёну пришлось освободить ему место. Он присел на барный стул и принялся медленно, почти медитативно потягивать газировку. Хёнджин молча протирал коктейльные бокалы, но в его молчании Бэкхён читал незаданные вопросы.       Вскоре начали собираться люди. Они подходили один за другим, чтобы заказать выпивку, поэтому Бэкхёну пришлось освободить место. Сделав последний глоток, он оставил пустой стакан на стойке. Минсок жестом велел ему подойти, и Бэкхён поднялся на сцену.       — Скоро начинаем. — Минсок кивнул в темноту зала. Только сейчас Бэкхён заметил, что бар почти под завязку набит людьми.       — Ну что? — к ним подошёл Чанёль. В чёрных кожаных брюках и безрукавке, оголяющей мускулистые плечи и татуировку на руке, он выглядел сногсшибательно. Когда их взгляды встретились, у Бэкхёна пересохло во рту. — Готовы?       Под рукой у Чанёля пролез Сехун и вклинился в их тесный кружок. Вопреки обыкновению Бэкхён даже обрадовался бестактности гитариста.       — Порвём этот зал!       — Да!       Каждый занял свою позицию. Яркий свет пролился на сцену; Бэкхён едва различал людей в зале. Это и к лучшему — проще справиться с волнением.       — Добрый вечер!       Вспотевшими ладонями он обхватил микрофон.       — Этим замечательным субботним вечером мы рады приветствовать вас в ElyXiOn. Для тех, кто ещё не знает, мы — группа Cloud Nine, и ближайший час мы будем играть для вас.       Бэкхён сделал паузу. По залу прокатилась волна лёгких аплодисментов.       — Сегодняшнее выступление будет особенным, потому что мы презентуем новый альбом. Он называется «Countdown», и в этом альбоме мы попытались рассказать о любви и о том, как надо ценить время, проведённое с любимыми людьми. — Бэкхён улыбнулся, и музыкантов окатила новая волна аплодисментов. — И да, альбом уже доступен в iTunes и Spotify.       Сердцебиение участилось. Бэкхён отстранился от микрофона и шумно выдохнул, собираясь с духом. Как бы сильно он ни любил стоять на сцене, каждый раз волнение вышибало почву из-под ног. Но вот Минсок коснулся клавиш. Мелодия вспорхнула над сценой и отозвалась вибрацией в груди. Потом вступил Сехун, за ним — Чанёль. Звук толкнул Бэкхёна в спину, и он вернулся к микрофону, вмиг позабыв обо всём на свете. И запел.

***

      — И последняя песня на сегодня, — Бэкхён отбросил со лба взмокшие волосы. — «Obsession».       Авторство песни принадлежало Чанёлю. С первых нот Бэкхён влюбился в мелодию, а когда прочитал лирику, тетрадь с которой барабанщик стыдливо подсунул ему под руку, чуть не запищал от восторга. Единогласным решением песня отправилась в альбом. На первой записи в студии Чанёль очень внимательно вслушивался в каждую строчку. Бэкхён даже забеспокоился: он делает что-то не так? Потом, когда они вместе возвращались домой на автобусе, он рискнул спросить:       — Тебе не понравилось, как я спел?       — Что? — Чанёль вытаращил на него удивлённые глаза. — С чего ты взял?       — Ты так напрягся, когда я записывался.       Голос диктора озвучил название остановки. Барабанщик улыбнулся, и от его улыбки сердце Бэкхёна ухнуло вниз.       — Нет, — сказал Чанёль. — Просто, пока ты пел, я не мог отделаться от мысли, будто написал эту песню специально для тебя. Смешно, правда? Мы тогда даже не были знакомы.       Обивка сидения впереди вдруг показалась Бэкхёну безумно интересной. Он вперился в неё взглядом, молясь про себя, чтобы Чанёль на заметил краску, которая залила щёки, шею и ключицы — до того его смутил внезапный комплимент.       — Да ну, — буркнул он и потёр нос, чтобы скрыть довольную улыбку. — Ты преувеличиваешь.       И было бы ложью сказать, что этот маленький эпизод не зародил в сердце Бэкхёна глупую надежду. С тех пор «Obsession» приобрела для него особое значение. Он и сам, что называется, немного «одержим»: уже давно мог бы всё бросить и стать айдолом, но что-то (или кто-то) держало его в неизвестной студенческой группе, у которой вряд ли есть будущее.       Песня уже заходила на бридж, как музыка резко оборвалась. Бэкхён поморщился от визга гитары и обернулся на одногруппников, ещё не догадываясь, что проблема исходит из зала.       — Какого… — зашипел он Сехуну, отодвинув в сторону микрофон, как вдруг совсем близко раздался душераздирающий вопль.       — ПАК ЧАНЁЛЬ!       Женский, явно нетрезвый голос сотряс сцену. Словно в замедленной съёмке Бэкхён повернулся к залу, а из темноты на свет выплыло перекошенное лицо разъярённой Ёнхи. Девушка уже поднималась по ступенькам, едва балансируя на неустойчивых каблуках, и угрожающе сжимала в руке ремешок дамской сумочки.       — Пак Чанёль, сраный ты педик! Я тебя ненавижу!       Среди посетителей прокатилась волна встревоженного шёпота. Бэкхён замахал рукой Хёнджину; бармен считал сигнал SOS и ушёл на поиски Чондэ. Минсок и Сехун растерянно застыли за инструментами. Чанёль, в чью сторону двигалась девушка, выронил барабанные палочки. На его лице отражалась гремучая смесь из эмоций: испуг, паника, стыд. В другой ситуации Бэкхён бы здорово посмеялся, но злое выражение лица Ёнхи не располагало к шуткам.       — Пидор! — закричала девушка, оказавшись прямо напротив барабанной установки. Чанёль встал со стула. Его лицо покраснело и покрылось уродливыми пятнами.       — Что ты творишь?       — Ты сломал мне жизнь!       Ёнхи замахнулась сумкой. Та со свистом рассекла воздух и угодила бы прямиком Чанёлю в голову, если бы Бэкхён вовремя не среагировал. Раздался громкий шлепок. Голова Бэкхёна дёрнулась в сторону, и он тут же схватился за щёку. Ёнхи сама испугалась того, что сделала, и бросила сумку на пол.       — Блядь! — взревел Чанёль. — Ты совсем больная?       — Прости, Бэкхён! — Девушка схватила его за руку, жалостливо заглядывая в лицо. — Я не хотела!       «Так уж и не хотела», — подумал Бэкхён. Щека горела так, будто он прислонился к раскалённой печи. В глазах Ёнхи уже стояли слёзы. Внезапно оживились Минсок и Сехун: они побросали инструменты и ринулись к ним. Пробегая мимо микрофона, Минсок извинился перед слушателями и пожелал приятного вечера. Чанёль схватил Ёнхи под локоть и повёл к выходу со сцены, где их уже ждал хмурый как туча Чондэ. Девушка настолько растерялась, что не сопротивлялась. Вместе парни повели её к выходу из зала.       — Ты как? — спросил Сехун, поймав Бэкхёна за подбородок. Тот зашипел и шлёпнул младшего по руке. — Зубы целы?       — Целы.       — Знатно она тебя приложила. — Минсок появился из-за плеча Сехуна. — Фингал будет шикарный.       — Да идите вы!       Парни отстали и занялись аппаратурой. Бэкхён выругался сквозь зубы и тут же зашипел от боли в челюсти. У самого выхода Чанёль поймал Хёнджина и что-то сказал ему на ухо; бармен кивнул и скрылся на кухне.       Вечер был безнадёжно испорчен. Оставив Минсока и Сехуна разбираться с инструментами, Бэкхён отправился в каморку, которая служила им гримёркой. Протиснувшись между колонками позади сцены, он вошёл в неприметную дверь и сразу же рухнул на крохотный диванчик, прямо поверх сваленных кучей вещей. Раздался стук в дверь. Не успел Бэкхён закричать, чтобы его оставили в покое, как в проёме появился Хёнджин с кулем из полотенца в руке.       — Лёд, — пояснил он и протянул полотенце Бэкхёну. — Приложи, а то синяк будет.       — Спасибо. — Бэкхён откинул голову на спинку дивана и приложил лёд к щеке. — А мази нет?       — Неа, я всю аптечку перерыл.       — Ладно, у себя возьму.       Хёнджин кивнул и ушёл. Бэкхён закрыл глаза. Против его воли перед внутренним взором снова предстало злое лицо Ёнхи, а в ушах зазвучали слова, значение которых только сейчас начало до него доходить.       «Пак Чанёль, сраный ты педик!»       — Почему же она назвала тебя педиком? — произнёс тихо, как он думал, сам с собой.       — У него спроси, — раздался вдруг голос Сехуна. Бэкхён открыл глаза и нехотя принял сидячее положение. — Мы закончили и собираемся выпить в честь выхода альбома. Ты с нами?       — С такой красотой? — Бэкхён усмехнулся и тут же поморщился. — Нет уж, спасибо. Пойду к себе.       — Окей, — пожал плечами Сехун. — Если передумаешь, приходи.       Бэкхён кивнул. Выпить ему, определённо, хотелось, но лучше сделать это в одиночестве.       Побросав косметику и одежду в рюкзак, он вышел из гримёрки, по пути похлопав Сехуна по плечу, отсалютовал Минсоку, который нёс в подсобку синтезатор, и вышел через парадную дверь. Улица встретила ярким миганием лампочек в витрине магазина через дорогу. У обочины он заметил автомобиль с логотипом такси, а рядом — Чанёля, который закрывал заднюю дверь. Похлопав машину по крыше, барабанщик обернулся и увидел Бэкхёна.       — Ты куда? — спросил он, кивнув на рюкзак на плече.       — Домой, — ответил Бэкхён. Он проводил взглядом отъезжающий автомобиль. — Ничего не хочешь мне сказать?       Чанёль улыбнулся, но как-то неуверенно, и почесал затылок, взлохматив и без того спутанные кудрявые волосы.       — Пустишь переночевать?       Весь тот ураган из раздражения, обиды и злости, который бушевал внутри Бэкхёна, разбился об эту улыбку. Он выругался на самого себя за то, как легко готов идти Чанёлю на уступки, раз за разом проглатывая подобного рода ситуации. Он ничего не мог поделать со своими чувствами.       — Ладно, — вздохнул Бэкхён. — Идём.       Они обогнули здание бара и оказались во внутреннем дворе жилого дома. Оттуда они вошли в подъезд; Бэкхён шёл впереди, будто прокладывал путь, а Чанёль, как послушный пёс, трусил следом. В квартире был очень маленький коридор. Не желая сталкиваться с Чанёлем телами, Бэкхён бросил ключи от квартиры на тумбочку и сразу ретировался в душ, оставив младшего разбираться со скрипучим заедающим замком, который Чондэ всё обещал заменить.       Горячая вода помогла прийти в чувство. Смыв первые признаки сонливости, вместе с тем она принесла некое успокоение. Бэкхён выбрался из душа и натянул на мокрое тело одежду, которая сохла на сушилке для полотенец. В зеркале он встретил своё измождённое лицо с потёками карандаша для глаз. Стерев остатки макияжа, Бэкхён наскоро высушил волосы полотенцем и вышел из ванной комнаты, стараясь не думать о том, что ему снова придётся ночевать в одной комнате с Чанёлем и страдать от мучительного желания прикоснуться к нему.       В коридоре было темно. Полоска света из комнаты падала на пол и преломлялась на стене. Бэкхён, шлёпая босыми ногами по линолеуму, вышел из тени. Чанёль стоял у стеллажа с дисками и пластинками, читал надписи, как будто видел их впервые. Безрукавка, в которой он выступал, валялась на диване. Свет одинокой лампочки без плафона переливался на его мускулистых загорелых плечах. Бэкхён вздохнул, подошёл к шкафу и достал с заветной полки одну из чанёлевских футболок, которые тот с завидным постоянством забывал у него в квартире, и швырнул прямо в голову.       — Оденься, засранец.       Чанёль успел поймать футболку в полёте и послушно оделся. Проигнорировав его ухмылку, Бэкхён достал аптечку. Поверх скудного набора лекарств лежал ополовиненный тюбик мази от синяков. Забавно, что эту мазь купил именно Чанёль. В силу своей природной неуклюжести, Бэкхён постоянно спотыкался и бился о стены, двери и другие выступающие предметы. Однажды барабанщик не выдержал, и после очередного падения швырнул в него тюбик с мазью. Если бы не он, Бэкхён бы давно превратился в один сплошной синяк.       Он уже собирался открутить крышку, но Чанёль его опередил. Отобрав мазь, он плюхнулся на диван и похлопал ладонью по месту рядом с собой. Бэкхён закатил глаза, но барабанщик спокойно дожидался исполнения своей просьбы. Не оставалось ничего другого, кроме как подчиниться.       — Ну и зачем ты полез? — спросил Чанёль, когда Бэкхён сел рядом.       — А что? — спросил Бэкхён. Его взгляд невольно задержался на пальцах, которые ловко откручивали крышку тюбика. — Тебе хотелось самому схлопотать по морде?       — Нет. Но тебе не стоило меня защищать.       Во взгляде Чанёля читалась серьёзность. Бэкхён хотел выдать что-то шутливое, чтобы разогнать внезапно повисшую между ними тучу, но успел лишь рот открыть. Чанёль схватил его за подбородок и развернул пострадавшей щекой к свету. Бэкхён зашипел от боли.       — Тише ты, — сказал Чанёль. Он подул на красный след от удара, а затем нанёс прохладную мазь. Бэкхён замер. Пальцы нежно, едва ощутимо касались кожи. Всё его существо сосредоточилось на этих касаниях, он превратился в сплошной оголённый нерв. Запах шампуня Чанёля дразняще бил в ноздри. Губы находились в жалких сантиметрах от губ Бэкхёна, и он душил в себе порыв сократить это расстояние.       Пальцы исчезли так же внезапно, как и появились. Чанёль вопросительно выгнул бровь, но Бэкхён словно провалился в забытье.       — Всё в порядке?       — Что? — рассеянно спросил Бэкхён и почти сразу осознал, как близко они сидят. — А! Всё в порядке! — он подскочил на ноги и чуть не врезался в Чанёля. — Пиво будешь? Я пойду принесу.       И, не дожидаясь ответа, он скрылся на кухне.       В дверце холодильника нашлись две бутылки светлого лагера. Действуя на автомате, Бэкхён свинтил с них крышки при помощи полотенца, высыпал в салатницу остатки вчерашних чипсов и, водрузив эти нехитрые угощения на щербатый пластиковый поднос, вернулся в комнату.       Пока он отсутствовал, Чанёль очистил кофейный столик от книг, журналов и обрезков бумаги, из которых Бэкхён на досуге любил клеить коллажи. Когда поднос оказался на столе, барабанщик схватил горсть чипсов и целиком запихнул в рот.       — Свинья, — выругался Бэкхён беззлобно. Сам он взял бутылку пива и плюхнулся обратно на диван. — Я всё ещё жду объяснений. Не думай, что сможешь и дальше менять тему.       — Я и не меняю, — ответил Чанёль, прожевав чипсы.       — Тогда говори.       — Да что говорить? Мы с Ёнхи расстались.       На этих словах Бэкхён чуть не подавился пивом. Чанёль усмехнулся и потянулся за своей бутылкой.       — Что за реакция?       — Когда? — ответил Бэкхён вопросом на вопрос.       — Недели две назад.       — И почему молчал?       — Ну… — Чанёль сделал внушительный глоток пива. — Ты был занят альбомом, не хотел отвлекать.       — То есть Сехун с Минсоком знали об этом?       — Типа того.       Трудно сказать, какое чувство возобладало над ним в этот момент: обида, потому что Чанёль скрыл от него такую важную информацию, или радость от того, что теперь он был свободен. До следующих отношений с длинноногой красоткой, напомнил себе Бэкхён. Он как никто другой умел возвращать себя с небес на землю.       — И… — начал он после минутной паузы, за которую затолкал все чувства поглубже. — Могу я спросить, почему?       Чанёль улыбнулся так широко, словно только и ждал этого вопроса.       — Я поцеловал другого человека, когда был пьян. — В его голосе звучало нарочитое равнодушие. — И я решил, что будет нечестно скрывать это от Ёнхи.       Сердце Бэкхёна сделало кульбит. Как можно незаметнее он склонил голову, прижимаясь щекой к прохладному боку бутылки, чтобы остудить пылающее лицо. Он помнит. Чанёль, чёрт возьми, помнит, что поцеловал кого-то на той злосчастной вечеринке…       Только вот помнит ли он о том, что это был Бэкхён?       — И как она отреагировала? — спросил он, стараясь звучать не слишком заинтересованным.       — На удивление спокойно, — ответил Чанёль. — Сказала, что один поцелуй ничего не значит.       — Тогда…       — Почему мы расстались? — закончил за него Чанёль. — Потому что для меня это не так.       Сердце снова подпрыгнуло, словно Бэкхёна мотало на американских горках. Он старался держать лицо, чтобы не выдать бушевавшую внутри агонию. Страх и радость сплелись в тугой клубок. Бэкхён глотнул пива, чтобы перебить их кислый вкус на кончике языка.       — Тебе не кажется, что ты слегка перегнул палку?       — Нет, — Чанёль покачал головой и зачерпнул ещё чипсов из миски. — Я оказал нам обоим услугу. Лучше расстаться так, чем ждать, пока кто-то начнёт изменять.       — Мне показалось, Ёнхи так не считает.       Чанёль фыркнул и мотнул головой, точно большой лохматый кот.       — Она просто напилась. Наверное, тусили с подружками, перемывали кости бывшим, вот и стрельнуло в башке. Жалко конечно, что день для разборок она выбрала неподходящий.       Бэкхён улыбнулся. Признаться честно, он уже и забыл, как важен был для него этот день. Новость, которой Чанёль огорошил его, затмила собой долгожданный релиз альбома. Теперь Бэкхён только и думал, что о том вечере, когда бессчётные бутылки пива и соджу привели их обоих, как оказалось, в переломную точку.       Это была вечеринка по случаю дня рождения кого-то из друзей Чондэ. Сперва Cloud Nine выступали для именинника и его гостей на сцене, а затем их всех усадили за стол. Ёнхи в тот вечер была занята учёбой, поэтому не смогла прийти, и Бэкхён во всю наслаждался возможностью провести время с Чанёлем без её раздражающего присутствия.       В ту ночь они все напились в хлам. В какой-то момент Бэкхён так набрался, что заснул прямо на стуле. Проснулся он спустя пару часов; вокруг царил полумрак. Свет неоновых ламп по углам комнаты создавал таинственную атмосферу вампирского логова. Осмотревшись, Бэкхён обнаружил хозяина бара спящим рядом на стуле. Попытался его разбудить, но не смог. Сехун и Минсок нашлись прямо на полу сцены. Бэкхён попробовал привести их в чувство, но и здесь потерпел поражение. Судя по количеству выпитого на столе и тому, что кроме них в баре никого больше не было, именинник и его друзья уехали раньше, а музыканты и Чондэ проложили веселье без них. Кряхтя от боли в затекшей спине и проклиная друзей за то, что не разбудили раньше, Бэкхён отправился на поиски недостающего элемента это головоломки.       Чанёль обнаружился в гримёрке. Он развалился на дряхлом крохотном диванчике. Правая половина тела стекала на пол, и Бэкхён удивился, как он может спать в таком положении.       — Чанёль, — позвал он тихо и наклонился, чтобы потрясти его за плечо. К его удивлению Чанёль тут же распахнул глаза и уставился на него сонным пьяным взглядом.       — Привет, — промямлил он.       — Привет-привет, — буркнул Бэкхён. Он сам был ещё пьян и с большим трудом стоял на ногах.       — Красивый такой, — прохрипел Чанёль и неожиданно обхватил лицо Бэкхёна ладонями. — Как тебя зовут?       Секундное замешательство переросло в ступор. Горячие ладони на щеках, лицо Чанёля в доселе непозволительной близости, и комплимент, произнесённый, пусть и пьяным, но чертовски соблазнительным голосом, окончательно лишили Бэкхёна остатков разума. Он обмяк и сполз на колени перед диваном. Руки безвольно упали вдоль тела, не в силах хоть как-то сопротивляться.       Чанёль наклонился следом, по-прежнему не отнимая ладоней от горячих бэкхёновских щёк. С минуту они смотрели друга на друга, словно сквозь пелену тумана, а затем Чанёль наклонился ещё ниже, притиснулся ближе и поцеловал Бэкхёна, поймав губами его судорожный испуганный вздох.       Память услужливо запечатлела каждое мгновение. Несмотря на весь выпитый алкоголь, он запомнил так ясно, как ничто до этого, как Чанёль осторожно прижался к нему губами, а затем смял их в каком-то неистовом порыве. Он прижал его голову к себе, запустив пальцы в спутанные волосы на затылке. Бэкхён охнул и схватился за обивку дивана, которая предательски заскрипела и заскользила под пальцами. Всё его тело задрожало, как тончайшая гитарная струна. Чанёль целовался жадно. С тем же упоением и отдачей он выбивал дух из тарелок и барабанов. Его язык неожиданно ворвался в рот. Бэкхён заскулил, попытался вырваться, но стоило Чанёлю коснуться его языка, как он сдался окончательно и бесповоротно.       Прервал их громкий звук полицейской сирены где-то за окном. Бэкхён вздрогнул и отстранился, а Чанёль перестал держать его за волосы. Они отшатнулись друг от друга, и Бэкхён осел на пол, прямиком на пятую точку.       — Придурок, — выдохнул он. — С ума сошёл?       Он поднял руку и вытер губы рукавом (о чём впоследствии пожалел). Чанёль смотрел на него косым взглядом, похоже, снова уплывая в страну грёз. Через минуту его голова упала набок. Глаза закрылись, и Чанёль уснул, а Бэкхён остался наедине со своими мыслями. Ещё ни один натурал не давал ему столько ложной надежды.       — Ты же был там, — сказал Чанёль, выдернув его из воспоминаний.       — Где?       — На той вечеринке. Помнишь кого-нибудь?       — Кого-то, с кем ты целовался? — осторожно спросил Бэкхён. — Не знаю, я же не следил за тобой.       — И всё же.       — Да не знаю я, — Бэкхён начинал раздражаться; неужели Чанёль не видит, что ему не хочется это обсуждать? — Там было много девчонок, это могла быть любая из них.       — Я не говорил, что это девчонка.       Пустая бутылка звякнула о пустую миску из-под чипсов. Бэкхён откинулся на спинку дивана, стараясь выглядеть слегка удивленным, но не шокированным; он не афишировал, что ему нравятся парни, но Чанёль входил в тот узкий круг людей, кто об этом знал.       — Ничего себе! — сказал Бэкхён. — Так что же ты теперь, играешь за другую команду?       — Не знаю, — Чанёль пожал плечами и одним глотком прикончил бутылку. — Может быть. Я всего один раз целовался с парнем, да и тот едва помню.       — Почему ты так уверен, что это была не девушка?       — Не знаю. Просто… чувствую это.       В комнате вдруг стало невыносимо жарко. То ли это алкоголь начал действовать, то ли слова Чанёля пробудили в Бэкхёне его тёмные желания. Он поднялся с дивана и открыл окно. В лицо тут же пахнул холодный ночной воздух с нотками надвигающегося дождя. Бэкхён вдохнул полной грудью и на мгновение прикрыл глаза.       — Я надеялся, что ты мне поможешь.       Бэкхён обернулся. Чанёль откинулся на диване, забросив длинные ноги на кофейный столик, и достал из кармана брюк пачку сигарет.       — Чем?       — Расскажешь, что было на вечеринке, — ответил Чанёль. Он достал сигарету и прикурил. Бэкхён забрал с подоконника пепельницу и переставил на стол, а затем стрельнул сигарету из его пачки.       — Я уже сказал, что не помню.       Бэкхён снова сел на диван. Зажав в губах сигарету, он потянулся было к зажигалке, но Чанёль вдруг подался вперёд, бесцеремонно вторгаясь в личное пространство, и ему пришлось прикурить от кончика его сигареты. Струйка дыма взмыла вверх, и сквозь её прозрачные клубы Бэкхён увидел ясные глаза барабанщика. Они улыбались в той удивительной манере, какой Бэкхён ни у кого больше не встречал.       — Тогда помоги мне вспомнить.       — Как?       — Поцелуй меня.       На этот раз Бэкхён сдержался. Одна большая затяжка позволила сохранить самообладание. Он выдохнул струю дыма в сторону, бесстрашно глядя Чанёлю прямо в глаза.       — И как это должно помочь?       — Ну, не знаю… Ты же тоже парень. Может, если ты меня поцелуешь, я всё вспомню?       И это станет самым большим провалом за всю его жизнь.       Времени на раздумья было всего ничего, считанные секунды. Бэкхён понимал, что рискует раскрыть себя, если согласится, или потерять единственный шанс снова поцеловать свою большую любовь, если откажется. Весы колебались, не смея решить, в какую сторону склонить чаши. Чанёль наблюдал, не вмешиваясь. Медленно, не торопясь, он докуривал сигарету, а потом затушил её в пепельнице, пальцем придавив окурок ко дну.       — Ты же не пьян? — спросил, наконец, Бэкхён.       — От бутылки пива? — усмехнулся Чанёль. — Не переживай, я трезв.       — И не собираешься потом дать мне в морду?       — Не собираюсь.       Судя по выражению лица, он не врал.       — Хорошо, — сказал Бэкхён. — Тогда иди сюда.       Стараясь не смотреть ему в глаза, Бэкхён затушил сигарету. Чанёль придвинулся ближе, забравшись одной ногой на диван, и навис над ним, точно хотел перекрыть любые пути к отступлению. В голове у Бэкхёна помутилось. Вместо мыслей он слышал лишь стук собственного сердца. Тело Чанёля оказалось так близко, что теперь Бэкхён чувствовал исходящий от него жар. Этот жар был заразен, словно болезнь, иначе почему лицу стало так горячо?       — Ты что, боишься? — тихо спросил Чанёль. — Я правда не собираюсь с тобой драться.       — Нет, — соврал Бэкхён. О боже, как же ему было страшно!       Крепко зажмурившись, он подался вперёд и неуклюже ткнулся Чанёлю в губы. Вышло до ужаса нелепо, по-детски даже, но Бэкхён не собирался так просто сдаваться. Не открывая глаз, он снова прижался к Чанёлю губами, затем ещё раз, и ещё, с каждый разом становясь всё смелее. Губы Чанёля были горячими и горькими от табака. Он покорно раскрыл рот, позволив Бэкхёну вести в поцелуе, и еле слышно вздохнул. От этого тихого, почти невинного вздоха у Бэкхёна по телу побежали мурашки. Он нашёл пальцами его лицо и нежно огладил скулы. Чанёль снова вздохнул, открыл рот шире, и Бэкхён, забыв обо всём на свете, коснулся его губ языком.       Оглушительный скрип дивана разорвал тишину. Рука Чанёля вдруг оказалась у Бэкхёна на спине, язык — у него во рту, а сам Бэкхён — прижат к большому и сильному телу барабанщика. Он потерял опору и был вынужден схватиться за его плечи, чтобы не скатиться с дивана на пол. В мгновение ока они поменялись ролями. Теперь Чанёль целовал его, нежно лаская губы и язык, а Бэкхён только и мог, что шумно дышать, как загнанный зверь. Он и правда чувствовал себя в ловушке, пусть она и казалась настолько приятной, что хотелось остаться в ней навечно.       Происходящее походило на сон, который не может быть правдой. Чанёль вдруг особенно сильно сжал его нижнюю губу и разорвал поцелуй.       — Я так и знал, — прошептал он, задыхаясь. — Это был ты.       Эти слова подействовали на Бэкхёна словно ушат ледяной воды. Распахнув глаза, он вперил испуганный взгляд в Чанёля, не в силах быстро придумать вразумительную и логичную ложь.       — Прости.       На секунду его мир рухнул. Бэкхён так растерялся, что даже не пробовал вскочить и убежать. Он застыл, будто зверёк, застигнутый хищником, который притворяется мёртвым, чтобы выжить.       Взгляд Чанёля оставался таким же ясным, как в тот солнечный день, когда Бэкхён, наконец, осознал, что влюбился. Барабанщик поднял руку, и внутренне он содрогнулся от картины болезненного удара, которую успело нарисовать воображение. Тыльной стороной ладони Чанёль коснулся его щеки. Затем пальцем нарисовал дорожку из уголка глаза вниз, к подбородку, как бы прослеживая путь несуществующей слезы. Он остановился у рта, очертил тонкий контур губ. Бэкхён судорожно вздохнул, до конца не веря в происходящее, и тогда Чанёль снова поцеловал его, чтобы не оставалось никаких сомнений.       — Ммм, — промычал Бэкхён ему в губы. — Постой…       Он попытался увернуться, но Чанёль не хотел уступать. Обхватив ладонью его красное от смущения лицо, Чанёль целовал губы, нос и щёки, как щенок, облизывающий хозяина после долгой разлуки.       — Перестань!       Без особой надежды Бэкхён ударил его в плечо. Удар вышел сильным: Чанёль взвыл и разжал руки.       — Больно же!       — Я сказал тебе прекратить!       Нотка истерики в голосе Бэкхёна, похоже, отрезвила Чанёля. Потерев ушибленное плечо, он чуть отодвинулся, создавая между ними безопасное пространство.       — Извини, — сказал он наконец. — Я не хотел тебя напугать. Просто слишком обрадовался.       — Чему? — настороженно спросил Бэкхён. В одночасье на него обрушилось осознание того, что произошло, и он боялся поверить в его реальность. Необходимо было услышать версию Чанёля.       — Тому, что я не ошибся. Это тебя я поцеловал тогда на вечеринке.       Он потянулся к нему и осторожно коснулся ладони. Бэкхён вздрогнул, но не отнял руку, завороженно наблюдая, как смуглые пальцы Чанёля переплелись с его бледными пальцами. Контраст оттенков их кожи на мгновение привёл Бэкхёна в головокружительный восторг.       — Ты мне нравишься.       Больше Чанёль не увиливал. Все уловки остались позади.       — И когда это началось? — спросил Бэкхён.       — Месяц назад? — Чанёль призадумался. — Или чуть больше? Точно не помню.       — И ты… уверен?       — Шутишь? — Чанёль, наконец, улыбнулся; предательское сердце Бэкхёна снова дрогнуло. — После того, что сейчас произошло, у тебя остались какие-то сомнения?       — Напоминаю — я сегодня получил по лицу от твоей девушки.       — Бывшей, — поправил его Чанёль.       Слово «бывшая» приятно ласкало слух. Бэкхён проглотил довольную улыбку и высвободил пальцы из ласкового захвата. Глаза Чанёля растерянно забегали по его лицу в поисках причины, что же он сделал не так. Этот щенячий взгляд из-под каштановых кудрей словно забирался Бэкхёну прямо под кожу.       — В чём дело? — тихо спросил барабанщик. — Ты мне не веришь?       — А ты бы поверил?       Слишком велико искушение. Бэкхён хотел бы поверить, всем существом страстно желал этого, но страх обмана взял над ним вверх. Он поднялся на ноги, намереваясь сбежать и закрыться в ванной, чтобы спрятать от Чанёля свою надежду, но Чанёль поднялся следом и обнял со спины, крепко обхватив руками за плечи и талию, не позволяя сделать хоть шаг прочь.       — Прости, — зашептал он, горячо выдыхая над ухом. — Прости, что вот так вывалил на тебя свои чувства, просто… С тех пор, как я понял, что ты мне нравишься, я не могу найти себе места. Это… Это какое-то наваждение. Я не могу оторвать от тебя взгляд. Целыми неделями я смотрел на тебя втихаря, боясь, что ты заметишь, но в глубине души я хотел этого, потому что боялся сделать первый шаг. Я расстался с Ёнхи, потому что не смог побороть свои чувства и продолжать жить как раньше.       — Ты же понимаешь, что я чувствую? — спросил Бэкхён.       — Да. — Чанёль ещё сильнее стиснул руки вокруг его тела. — И знаю, как давно.       — Тогда чего же ты от меня хочешь?       Бэкхён зажмурился, ощутив губы Чанёля у себя на виске. Дорожкой из поцелуев барабанщик проложил путь по щеке до сгиба шеи.       — Хочу быть с тобой, — сказал он.       — А как же остальные?       — А что с ними?       Устав разговаривать с его затылком, Чанёль развернул Бэкхёна к себе лицом.       — Почему тебя заботят Минсок и Сехун, а не мои чувства?       На лице барабанщика отразилась такая неподдельная обида, что усомниться в его искренности было попросту невозможно. Бэкхён почувствовал, как разжалась невидимая пружина, которая долгие месяцы стискивала внутренности, не давая дышать рядом с Чанёлем в полную силу.       — Почему ты молчишь? — не унимался Чанёль. — Я больше тебе не нравлюсь? Если так, ты скажи прямо! Я…       Договорить он не смог. Бэкхён заткнул его поцелуем. Пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться до губ этого очаровательного болтуна. Стоило сделать это, как Чанёль растаял и растерял весь запал. Так же быстро, как поцеловал, Бэкхён отстранился.       — Ты тоже мне нравишься, — сказал он и погладил Чанёля по щеке. — Просто не хочу, чтобы из-за этих чувств развалилась группа. Она важна для меня.       — Группа не развалится, — уверенно сказал Чанёль. — Мы ведь можем им ничего не говорить?       — О чём?       — Что мы встречаемся.       — Стоп-стоп! — воскликнул Бэкхён. Руки рефлекторно упёрлись в грудь Чанёля, который и не думал его отпускать. — Если мне не изменяет память, ты не предлагал мне встречаться.       — Тогда предлагаю. Станешь моим парнем?       — А если я откажусь?       Вопрос повис в воздухе. Бэкхён задавал его ради смеха, больше пытаясь подразнить Чанёля, нежели задеть, но тот, похоже, воспринял его всерьёз.       — Я не давлю на тебя, — сказал он. — Если ты не готов к отношениям, то я не стану настаивать. Просто… Надеюсь, ты дашь мне шанс завоевать твоё доверие.       Эти слова стали самым прекрасным, что ему когда-либо говорили. Горло сдавило от чувств, в носу защипало. Бэкхён едва сдержался, чтобы не дать волю слезам.       — Спасибо, — сказал он совершенно искренне; под конец голос сорвался на хрип. Не в силах сказать что-то ещё, Бэкхён склонил голову, пряча лицо за волосам. Чанёль обнял его крепче и прижал к своему плечу, мягко целуя в макушку. Бэкхён обхватил его руками в ответ.       Так они и стояли, прильнув друг к другу, словно идеально подогнанные детальки пазла. Из распахнутого окна доносился стук капель по металлическому карнизу. Дождь смывал с уставшего города пелену пятничного вечера. На кухне гудел холодильник. Штора билась в порыве ветра, словно корабельный парус. Бэкхён ощущал себя маленьким, словно точка на гигантском глобусе. Он бы запросто мог потеряться в этом огромном мире. Если бы не Чанёль, обнимавший так крепко, что стирались границы между стуком их сердец, Бэкхён бы пропал. Но теперь его было кому искать.